Джемин дергает плечами, с неудовольствием чувствуя, как по спине стекает капля пота, а поясницу ломит от напряжения. Стоять еще придется долго, пока не закончится ежедневный утренний обход, а они только на второй палате.
Отделение кардиореанимации в их больнице насчитывает шесть палат, по две койки в каждой. У Джемина под наблюдением лежат четверо пациентов из двенадцати. Достаточно много, учитывая, что сам Джемин работает неврологом.
– Пак Чонсу, тридцать пять лет. Поступил вчера в девять вечера с диагнозом ТЭЛА, – устало говорит дежурный анестезиолог-реаниматолог. – Были проведены тромбэктомия глубоких вен нижних конечностей и тромболизис. Состояние пациента тяжелое.
– Очаговой симптоматики нет, – вставляет свои пять копеек Джемин. – Пациент ночь прошел стабильно.
– Джемин-ши, разве вы были дежурным по корпусу? – спрашивает заведующий отделением кардиологии.
– Да, – отвечает На, – в приемнике дежурил Ли Донхёк.
Их больница довольно крупная и многопрофильная, насчитывает тысячу коек. Джемин работает врачом в отделении неврологии совсем немного, чуть меньше года, а на ночные дежурства стал заступать месяц назад, как и Донхёк, его одногруппник и хороший друг. Их заведующий отделением просто боялся ставить омег в ночь, справедливо опасаясь, что те просто не выдержат нагрузки.
Далее разбор пациентов проходит мимо Джемина, который, прислонившись к стенке, спит с открытыми глазами. Он говорит про своих подопечных, отвечает на вопросы других врачей, но все проходит как в тумане.
Ночь была адской.
Джемин бегал на консультации чуть ли не во все соматические отделения, во все реанимации, даже Донхёк пару раз дергал в приемник. Не было времени даже просто посидеть, перевести дух, не говоря уже о том, чтобы поспать.
Больше перебежек от отделения к отделению выматывает бумажная волокита.
Все эти формуляры, истории болезней, постоянно зависающие компьютеры съедают мозг и нервы почище пациентов. Если бы Джемину сказали, что работать он будет не с пациентами, а с бумагами, он бы сто раз подумал перед тем, как поступить в медицинский университет. Но стоит признать, что он ни о чем не жалеет.
В реальность его приводит ощутимый толчок в бок. Ренджун закатывает глаза и говорит, что обход закончился.
С Хуаном они познакомились уже в ординатуре. Молодой специалист из Китая учился на анестезиолога-реаниматолога только потому, что не смог поступить в травматологию.
– Что-то ты совсем плох, – весело говорит Ренджун, заходя в ординаторскую. Джемин идет за ним, чтобы подробнее рассказать о больных, которые были под его наблюдением – Ренджун является их лечащим врачом.
– Устал зверски.
– Ты сегодня в день?
– Да, – кривится На. – Сейчас бы домой, но нет. Уже предвкушаю, как лягу в кроватку и усну мертвым сном. Скорее бы рабочий день закончился.
– Так что там с Пак Чонсу? Я не совсем понял, честно сказать.
– Ну как, – Джемин с благодарностью принимает кружку кофе и хлопает себя по щекам, чтобы прийти в чувство. – Работает телеведущим, постоянно на ногах. Два года назад на плановом медицинском осмотре поставили варикозное расширение вен нижних конечностей, прописали лечение, но препараты он не принимал. Неделю назад упал, нога болела, но, опять же, не стал обращаться к врачу. Вчера начал задыхаться, появилось чувство онемения, потерял сознание. Его оператор вызвал скорую, наши сосудистые хирурги сразу же взяли в операционную. Только поздно уже было, сатурация кислородом была около восьмидесяти, сознание… кома I я бы сказал. Донхёк поставил сопор.
– Сейчас сколько сатурация? – спрашивает Ренджун, листая историю болезни телеведущего.
– Подняли до девяноста трех. Его обследовали, инсульта нет, нужно оценить в динамике, но не думаю, что найдете что-то.
– Понятно. А как ты? Когда в отпуск?
На тяжело вздыхает. Сам Ренджун уже отгулял свои три недели и ходит довольный, еще не успев устать от работы, Джемин же все никак не может согласовать свои дни.
– Не знаю. Вообще, должен выйти через неделю, но… Но у Джено не выходит, – говорит Джемин. – У них половина врачей в отпуске, а другая половина на больничном либо же в отгулах по течке.
Джемин досадливо вздыхает, а Ренджун сочувственно кивает. Хуан знает, что Джемин с Джено имели большие планы на этот отпуск, который, возможно, накроется медным тазом.
На сидит ещё немного, допивая свой кофе и рассказывая про пациентов, пока не понимает, что пора бы и честь знать и пойти работать в свое отделение. Он моет кружку, прощается с другом и спускается на два этажа вниз по лестнице, решая не дожидаться лифта.
Обход, разговоры с родственниками пациентов, заполнение документов, осмотр, короткий перерыв, опять бумаги. Джемин чувствует себя белкой в колесе, и все было бы намного лучше, если бы не ноющая спина и дикое желание сходить в душ.
О, Джемин терпеть не может ощущать себя грязным. Сейчас же у него мерзкое ощущение немытого потного тела и соответствующего запаха.
В двенадцать он заканчивает писать дневники курации и тянет Донхёка в кафетерий, который располагается на первом этаже в их корпусе. Кормят вкусно, но цены там, по мнению Джемина, сильно завышены. Вот только еду, что он принес из дома, На уже успел уничтожить.
– Я приду домой и буду спать. И ничего другого я делать не собираюсь, – ноет Донхёк. – Ебал я такую жизнь.
– Ты говоришь это каждый раз после дежурства, – лениво отзывается Джемин, набирая в тарелку мясное ассорти. – Только не спешишь увольняться. Или хотя бы не брать ночные смены.
– Конечно, я же хочу заработать все деньги мира, – фыркает в ответ Ли.
Джемин хмыкает, выбирая между овощами и рисом, и чуть не падает, когда его обнимают за талию.
– Привет, – улыбается ему Джено. На расплывается в ответной улыбке и, оглянувшись по сторонам, быстро целует в щеку. – Выглядишь плохо.
– Ли Джено, разве такое можно говорить омеге? – тянет Минхён, его коллега.
Джено закатывает глаза и с беспокойством оглядывает свою пару. Джемин криво улыбается:
– И тебе не хворать, Минхён.
– Привет, Донхёк, – альфа не обращает внимания на приветствие На, принимаясь флиртовать с другим омегой.
Джемин гладит руку своего альфы, говоря, что все в порядке и волноваться не стоит. Просто устал.
– Ладно, поверю, – отзывается Джено. – Как прошла смена?
– Как обычно, – Джемин пожимает плечами, доставая карточку, и прислоняет ее к терминалу, оплачивая их общий заказ, ибо Джено успел набрать себе еды. – Ничего интересного, только пришлось побегать по отделениям, а так все нормально. Кстати...
– Я сегодня на сутках, – Джено виновато улыбается, подхватывая поднос с их обедом и неся его к столику, где уже расположились Донхёк с Минхёном.
Джемин не сдерживает разочарованного вздоха.
– Мы же хотели поехать к родителям.
– Прости.
– Серьезно, Джемин, – вмешивается Минхён, хотя его никто не просил, – Джинки-сонбэ только сегодня обрадовал нас новым графиком. Сам же знаешь, он бывает довольно рассеянным.
Джемин кидает быстрый взгляд на свою пару и преувеличенно равнодушно разделяет палочки. О рассеянности заведующего отделением травматологии и ортопедии он знает не понаслышке.
– И как у вас с этим графиком обстоят дела? Не учитывая внезапных ночных дежурств?
– Да пиздец, он поставил мне восемь суток в этом месяце! Я конечно понимаю, что переработки – это хорошо, но-
– О, заткнись, Минхён, Джемина совершенно не интересует твой график, – фыркает Донхёк. На кивает.
– Отпуск стоит по плану, – Джено мешает свой кофе. – Не волнуйся, наши планы в силе.
– Он угрожал Джинки-сонбэ, что уволится к чертям, если ему не дадут отпуск в эти дни, – фыркает Минхён.
– Джемин съел бы мой мозг, если бы мне не дали отпуск.
– Конечно, – Джемин смотрит на Минхёна как на идиота. – У нас куплены билеты, забронированы номера в отелях, думаешь, я бы просто кивнул, если бы Джено не выбил себе отпуск?
Минхён в ответ кисло улыбается и спрашивает, куда они собираются лететь. Джемин тут же мечтательно улыбается и говорит, что в тур по Европе, рассказывает в какие страны и в какие города они поедут и приблизительную культурную программу. Донхёк, слышавший это сто раз, молча ест, изредка издавая смешки, глядя на офигевшее лицо Минхёна; Джено же откровенно веселится, кажется это первый раз, когда Джемин говорит Минхёну столько слов. Уже к концу обеденного перерыва Джемин замолкает и начинает быстро набивать рот едой.
– Не подавись, – говорит Джено, поглаживая его по спине. Омега кивает и делает большой глоток кофе.
– Нам пора, – Минхён смотрит на часы и переводит взгляд на другого альфу. Тот вздыхает и чмокает На в висок, вставая с места. – Рад был повидаться, Джемин, Донхёк.
Донхёк, уже успевший уничтожить свою порцию и сейчас находящийся в прострации, моргает, возвращаясь в реальность, и провожает альфу разочарованным взглядом.
Ли Минхён всегда шутит свои несмешные шутки, неумело флиртует, но никогда не переходит черту, не предпринимает серьезных действий, как бы ни хотелось этого Донхёку. И если сначала омега чего-то ожидал, то сейчас на альфу внимания старается не обращать. Но Джемин прекрасно видит, что друг неравнодушен к этому альфе.
– Нам тоже пора, – говорит Донхёк.
Короткая передышка подходит к концу, и Джемин опять вливается в рабочий процесс, но чувствует себя намного лучше из-за слов Джено о том, что их планам ничто не помешает. В два часа начинается плановая консультация для других отделений. Джемин смотрит на заявки и задумчиво стучит пальцем по нижней губе. Выходит слишком много, потому часть больных он скидывает на Донхёка. Тот этим явно недоволен, но не возмущается. За час до конца рабочего дня Джемина зовут на консультацию в травматологию. На смотрит на часы, берет молоток и фонендоскоп и идет на четыре этажа вниз.
Встречает его Джинки-сонбэ, бессменный заведующий отделением, коротко вводит в курс дела по больному, между тем успевая расспросить насчет планов на отпуск. Джемин таким напором явно удивлен.
– Мальчику шестнадцать лет, – говорит Джинки. – Перелом ключицы со смещением, упал во время приступа эпилепсии.
– Почему он у вас, а не в детстве? И как давно поставлен диагноз?
– В детстве завал, поэтому я разрешил положить его к нам. А диагноз стоит с шести лет.
– Базисную терапию принимает?
– М, он неконтактен. На вопросы не отвечает, сам вопросов не задаёт, выполняет то, что говорят, но не более.
Джемин кидает быстрый взгляд на сонбэ.
– Сопровождающие?
– Мальчик сирота. Учится в школе-интернате, куда его перевели из другого интерната, поэтому воспитатели о нем мало чего знают, – Джинки грустно качает головой, а Джемин в ответ лишь вздыхает. До палаты они доходят в тишине.
Возле двери сонбэ кивает головой, передавая тонкую историю болезни На, тот ее даже не открывает, сворачивает в трубочку и, нацепив на лицо дежурную улыбку, заходит в палату.
Мальчик на больничной койке выглядит уставшим: черные спутанные волосы, тяжелый взгляд исподлобья, мешки под глазами. Худой, бледный, здоровая рука придерживает ту, что в гипсе, пальцы нервно теребят бинт. Джемин чувствует, как сердце сжимается, а улыбка исчезает с лица. Он вздыхает и садится на стул возле кровати.
– Меня зовут На Джемин, как у тебя дела? – Джемин смотрит на него, ожидая хоть какую-то реакцию, но ничего не получает. – Джисон-ши, скажи, ты знаешь чем ты болеешь?
Мальчик в ответ хмурится еще сильнее и чуть заметно качает головой.
– Это называется эпилепсией. Тебе когда-нибудь говорили об этом? Нет? – мальчик смотрит на него ничего не выражающим взглядом, поэтому Джемин продолжает, хоть и чувствует себя неловко. – Это значит, что в твоем мозге есть нейроны, которые иногда работают чрезмерно по сравнению с другими. Из-за этого ты теряешь сознание. Скажи, ты часто теряешь сознание?
Джисон в ответ просто смотрит и под его взглядом Джемин ежится.
– Хочешь прогуляться? – неожиданно предлагает На. Его рабочий день подходит к концу, в отделении дела завершены, он может позволить себе задержаться у пациента подольше. Тем более, на улице прекрасная погода, а он не видел белого света полутора суток.
Пак в ответ чуть щурит свои глаза и еле заметно кивает. Джемин считает это своей первой победой.
Он выходит из палаты первым, чтобы сказать Джинки-сонбэ, что крадет мальчика на некоторое время. Забирает на посту медсестер его личные вещи и идет обратно, успевая заметить Джено в палате напротив. Альфа оборачивается, когда чувствует на себе чужой взгляд и улыбается своему омеге. Джемин чуть закатывает глаза и шлет воздушный поцелуй.
Настроение поднимается.
На улице светит солнце, а легкий ветерок раздувает волосы и погода слишком хорошая для середины сентября. На смотрит, как у Джисона разглаживается морщинка между бровей, а сам он будто расслабляется. Джемин надеется увидеть улыбку на его лице, но этого не случается. В беседке возле больницы никого нет, что удивительно, потому что обычно в это время пациенты стараются сбежать из душных палат. Джемин садится на лавочку и вытягивает ноющие ноги. Джисон садится рядом и смотрит на Джемина.
– Я невролог. – После продолжительного молчания говорит Джемин. – Болезнь, из-за которой ты упал и сломал ключицу – неврологическая. Я тут, чтобы помочь тебе, но для этого нам нужно будет с тобой многое обсудить, ладно?
Джисон в ответ хмурит брови.
– Для начала мне хотелось бы узнать... у тебя бывает ощущение, что ты вот-вот потеряешь сознание? – Джемин с ожиданием смотрит на мальчика и тот, спустя пару минут, чуть кивает головой. – Всегда одно и то же? – Опять еле заметный кивок. – Ты принимаешь таблетки? – Джисон поджимает губы. – Нет? Тогда... давай начнем сейчас?
Пак в ответ встает с лавки и уходит в сторону входа в больницу. Джемин же лишь тяжело вздыхает.
Он понимает, что не должен был вытаскивать мальчика на улицу, можно было просто осмотреть его, написать рекомендации и тот минимум обследований, что нужен для подтверждения диагноза, но.
Но он просто не мог пройти мимо. Джемин с некоторым удивлением понимает, что хочет подружиться с этим мальчиком, помочь ему, хоть как-то облегчить его жизнь, ведь наверняка без базисной терапии у Пака частые эпилептические приступы, а дети из интерната вряд ли оставили это без внимания.
Джемин сидит еще немного, а после идет в здание, поднимается на нужный этаж и заходит в ординаторскую. Джено, сидящий на диване с телефоном в руках, поднимает голову и улыбается, Минхен мычит что-то непонятное, но от компьютера не отрывается.
– Привет, – шепчет Джено и пододвигается, освобождая место для Джемина. На прикрывает глаза, наслаждаясь прикосновениями альфы, когда тот принимается массировать его плечи.
– Ну не здесь же! – возмущается Минхен, все также сосредоточено смотря в экран. – Имейте совесть!
– Завались, – Джено закатывает глаза. – И вообще, свали куда-нибудь.
– Обязательно, – фыркает Минхен, но с места не двигается.
– Детка, что такое? – еле слышно шепчет Ли. Джемин кладет голову на плечо альфы и задумчиво морщит лоб.
– Пак Джисон. Тебе о нем что-нибудь известно?
Джено задумчиво щурится, но качает головой.
– Только то, что он несовершеннолетний, но лежит у нас с переломом ключицы. Его ведет Джинки-сонбэ.
– У него эпилепсия, – говорит Джемин. – Терапии не получает, упал во время приступа и сломал ключицу.
– И в чем проблема? Ты же умеешь лечить эпилепсию?
– Да, но... мне его жалко? Ты видел его? Мальчик – сирота, живет в интернате и вряд ли его там холят и лелеют.
– И как именно ты хочешь ему помочь?
– Я не знаю, я...
– Хочешь стать ему другом и все такое? – подает голос Минхён.
– Можно и так сказать, – тяжко вздыхает Джемин.
– Ты уверен? Через десять дней мы с тобой взлетаем в небо и исчезаем из Кореи на тридцать дней. Если ты привяжешь его к себе, а потом исчезнешь – можешь сделать только хуже, – Джено ласково гладит омегу по плечу.
– Об этом я тоже думал. Но... В общем, ладно.
– Я поддержу тебя в любой ситуации, Джемин-а. Ты же знаешь?
– Но только если ты не захочешь ради мальчишки похерить отпуск в Европе, – усмехается Минхён, за что получает взгляд полный злобы от Джено, а Джемин кидает в него игрушку-антистресс.
– Я тебе уже сказал – уйди!
Джемин сидит еще немного в объятиях Ли, а после садится за свободный компьютер, заходит под своим логином и печатает осмотр Пак Джисона, сразу же приклеивая его в историю болезни мальчика. Он не знает что ему делать и как помочь, но надеется, что разберется по ходу развития событий.
Джено целует его на прощание и улыбается, когда омега ластится к его рукам, отказываясь уезжать домой, ведь рабочий день уже закончился.
– Езжай спать, – улыбается Ли. – Донхёк уже, скорее всего, видит десятый сон.
– Мффмм – Джемин зевает и трет глаза. – Не умри сегодня ночью, ладно? Завтра поедем к родителям.
На все-таки выбирается из объятий и, помахав Минхёну, выходит из ординаторской. Стоит, недолго раздумывая, но все-таки направляется в палату Пак Джисона. Тот сидит на койке в той же позе, что и до этого. Джисон поднимает уставшие глаза на врача и хмурится.
– Я так тебе не нравлюсь? – тихо шепчет себе под нос Джемин и неловко улыбается, садясь на край кровати. – Я написал медсестрам какие таблетки тебе нужно давать, хорошо? Ты хочешь знать что именно? – Джисон морщится, будто рядом кто-то умер, притом давно. – Ладно. Ладно. Давай договоримся: я знаю, что в нашей больнице кормят не очень вкусно, хоть и полезно. Я принесу тебе пончики из пекарни, а ты примешь таблетки? Идет?
Джисон смотрит долго и пристально, Джемин уже думает, что его затея не выгорит, но тут мальчишка переводит взгляд на окно и кивает. Джемин улыбается, радуясь хоть какому-то контакту.
– Вот и отлично. Тогда завтра с утра жди пончики, ладно?
***
Утром Джемин стоит возле прилавка с пончиками примерно вечность. Улыбчивый продавец уже отложил лимонный пирог для Джено, круассаны с разной начинкой для Донхёка и даже шоколадные маффины для Ренджуна и Минхёна. А вот на пончиках Джемин застрял. Хочется взять всего да побольше, но ведь есть вероятность того, что Джисону они не понравятся. В конце концов, На вздыхает и берет по одному от каждого вида пончика.
И молочный коктейль, который получает в качестве бонуса за большой заказ, что несомненно радует.
Со всей этой ношей он доезжает до больницы, немного подумав, он решает пойти сразу в травматологию, чтобы не бегать по этажам лишний раз.
Ординаторская встречает его убитым взглядом Минхёна, что сидит с кружкой кофе в руке и благополучно уснувшим на диване Джено. До начала рабочего дня еще сорок минут.
– Однако, доброе утро, – немного удивлено говорит Джемин, ставя пакет из пекарни на стол Джено. – Какие-то вы... мертвые.
– Привет, детка, – зевая говорит Джено, когда омега подходит ближе и гладит его по волосам. – Ты рано.
– Да так, есть маленькое дельце. Я пирог принес, – Джемин улыбается.
– А меня не накормишь? – с надеждой спрашивает Минхён, на что На закатывает глаза и идет ставить чайник.
– Опять пиццу ели? – спрашивает он, увидев пустые коробки возле мусорки.
– Не ругайся, это Хан из нейрохирургии принес, – отвечает Джено, уже разворошивший пакет с вкусняшками. – О, пончики!
– Нет, – Джемин отбирает контейнер, – это не вам. И это не вам, – круассаны и несколько маффинов также уплывают из-под носа голодных альф. Джемин улыбается и, поставив чайник, выходит из ординаторской в палату Джисона.
Тот сидит на кровати взъерошенным воробушком, На еле усмиряет свое бешено стучащее сердце и, поджав губы, чтобы не расплыться в дурацкой улыбке, подходит ближе.
– Доброе утро, – говорит он, садясь на койку. – Как ночь прошла?
Джисон на приветствие кивает (что уже прогресс) и хмурится.
– Ты выпил таблетки, которые тебе дали? – снова кивок. – Тогда держи, это тебе, – Джемин протягивает молочный коктейль и открытый пластиковый контейнер с пончиками. – Ты уже завтракал?
Пак качает головой и присасывается к трубочке, прикрывая глаза.
– Ох, сегодня меня ожидает тяжелый день, – вздыхает На, краем взгляда наблюдая, как мальчишка аккуратно берет пончик с лимонной глазурью. Джисон смотрит на него так, будто ждет продолжения. – Ну, знаешь, сегодня ко мне поступают плановые больные...
Джисон хмурится еще сильнее. Джемин нервно теребит рукав кофты и снова вздыхает. Что-то он зачастил с этим.
– Мне нравится моя работа, не думай, что это не так, – говорит На, – но она действительно выматывает.
Между тем Джисон успевает съесть один пончик, потому сидит, смотря на контейнер и после недолгих раздумий протягивает его Джемину с намеком на улыбку. На удивляется и уже не скрывает улыбку, потому что Пак выглядит очаровательно, от былой усталости и убитости не осталось и следа.
– Нет, спасибо, – Джемин качает головой. – Это все тебе, я уже позавтракал.
Джисон чуть щурится, но ничего не говорит, лишь берет еще один пончик. Джемин наблюдает за ним еще некоторое время, после чего встает и, пожелав хорошего дня, удаляется из палаты.
В ординаторской идут нешуточные бои за последний маффин. Джемин закатывает глаза, отбирая выпечку из рук победившего в бою Минхёна, и с довольной улыбкой откусывает кусок.
– Хех, – усмехается он, когда видит надутое лицо альфы. – Могли бы и меня подождать, вообще-то.
– Ты ушел и не говорил, что вернешься. И вообще, что за дельце у тебя было? – Минхён вздыхает по маффину и запивает горечь потери кофе.
Джемин уютно устраивается под боком у Джено, разделяя с ним пузатую кружку с кофе, и качает головой. Вообще, они с Джено стараются сильно не проявлять чувства на работе, но на дворе четверг, а последний раз они завтракали вместе в понедельник.
Черт бы побрал эту работу, ведь с тех пор как Джемин начал брать ночные смены, в больнице они встречаются чаще, чем дома.
– Ничего такого.
– Кстати, у твоего пациента, который Пак Джисон, вчера был посетитель, – говорит Джено, поглаживая поясницу На и стараясь не заснуть на месте.
– Правда? – Джемин удивлено хлопает глазами. – Поэтому у него хорошее настроение?
– Ога, – Джено кивает, подтверждая свои догадки о "дельце" Джемина. – Милый омежка, кажется я понимаю почему они дружат, ибо один молчун, а другой – говорун.
– Все еще не смешно, Джено-ши, – вставляет свои пять копеек Минхён. Джено закатывает глаза.
– Это хорошо, – кивает Джемин и словам альфы, и своим мыслям. Значит не все так плохо у Джисона, как ему показалось на первый взгляд – друзья у него есть.
– Не хочу обламывать ваше незапланированное свидание, но, Джемин, рабочий день начинается через десять минут.
На коротко стонет, но послушно встает, забирает оставшиеся маффины для Ренджуна и круассаны для Донхёка, целует своего альфу в щеку и с недовольным лицом выходит из ординаторской.
– Встретимся на обеде? – спрашивает Джено, потирая уставшие глаза.
– Обязательно.
***
День проходит незаметно. Джемин полностью погружается в рабочий процесс – проводит обход, говорит с родственниками пациентов, кладет плановых больных в свои палаты, забивает дневники курации... Ничего необычного. Где-то за полчаса до конца рабочего дня, когда он урвал минутку для того, чтобы спросить у Джено как у него дела, в ординаторскую заглядывает Донхёк.
– Джемин-а, тут к тебе мальчик из травматологии.
На удивленно вскидывает брови и убирает телефон в карман.
– Ко мне?
– Ага. Он войдет?
– Конечно.
В ординаторскую заходит Джисон с нечитаемым лицом, а следом за ним любопытный Донхёк. Пак мнется буквально пару минут, а после протягивает коробку дешевых конфет, что до этого прятал здоровой рукой за спиной. Джемин улыбается, принимая подарок и смотрит с ожиданием.
– Чэнле сказал, что омег нужно обязательно благодарить за то хорошее, что они делают. Вы купили мне пончики, поэтому... – голос у мальчишки тихий, но Джемин удивлен тем, как уверенно тот говорит. Уж он-то думал, что Пак зашуганный и забитый мальчик, а вполне может оказаться, что нет, и На изо всех сил сдерживает дурацкую улыбку, потому что Джисон с ним говорит. Вот прямо словами говорит, а не ограничивается еле заметными движениями головы.
– Спасибо, – кивает Джемин, игнорируя взгляд Донхёка, который подслушивает и подсматривает из-под своего компьютера. – Но ты мне ничего не должен. Забыл? Это ведь наш уговор – ты пьешь лекарства, а я тебе за это пончики.
Джисон хмурится и качает головой.
– Так нужно.
– Ладно. Ладно, – Джемин поджимает губы. – Тогда ты не против попить с нами чай с конфетами?
– Вы пончики не ели. Поэтому и я не должен есть конфеты.
– Эээ... но ведь это мои конфеты, так? А я хочу, чтобы ты поел их со мной.
Джисон хмурится еще сильнее, после чего коротко кивает и выходит из ординаторской. Джемин уже хочет было пойти за ним и заставить попить чай с ними, как тот возвращается, но не один, а с омегой. Тот выглядит маленьким рядом с Джисоном, и очень милым. Джемин понимает, что это и есть Чэнле, который говорун и который приходил к Паку вчера.
– Чжон Чэнле, приятно познакомиться, – мальчишка кланяется, смущаясь, когда все внимание приковывается к нему.
Донхёк добродушно улыбается и ставит чайник, а Джемин достает кружки и чайные пакетики.
– Джисон-и рассказывал про вас, – говорит Чжон. – Сказал, что вы вкусно пахнете и что вы красивый и у вас красивый альфа.
Джемин чуть не роняет закипевший чайник, а Донхёк прячет смех за конфетой. На ставит чайник на стол и смотрит на Джисона, который истыкал локтем ребра Чэнле. Джемин находит это очаровательным.
– Ну, альфа у него действительно красивый, – говорит Донхёк, пережевав сладость. – Тут я не спорю.
– А еще он рассказал мне все-все про болячку, которая у Джисон-и. Он хороший. Ваш альфа, в смысле.
Джемин открывает было рот, но тут же захлопывает и просто наливает всем чай. Донхёк вспоминает что у него в закромах есть конфеты, что подарили ему пациенты, потому он вытаскивает и их на импровизированный стол, Джемин достает круассаны, что остались с утра. И, когда наконец все усаживаются, Чэнле продолжает:
– Джисон-и, конечно, дурашка, а еще интроверт и абсолютно не знает, как себя вести с незнакомыми людьми, но мы стараемся это побороть, честно.
Джисон хмурится и прячет взгляд в кружку, из которой пьет. Чэнле вздыхает и что-то говорит на китайском, Джемин не понимает ничего, хоть у него в друзьях и есть чистокровный китаец. Пак на слова омеги еле заметно кивает.
– Я буду пить таблетки, которые вы мне прописали, – говорит Джисон, все также смотря в кружку. – Это ведь нужно, да?
– Конечно нужно, – Чэнле хмурится, но буквально через секунду улыбается. – Теперь ты не будешь терять сознание и пугать меня этим до чертиков.
– Ну вообщеее... – начинает было Донхёк, но Джемин закрывает ему рот, больно наступив на ногу.
– Что?
На коротко выдыхает и трет лоб под ожидающим взглядом детей.
– Эти таблетки будут просто подавлять чрезмерную активность твоих нейронов. Я же говорил вчера, что они работают чуть сильнее, чем обычные? Но есть возможность, что при сильном триггерном воздействии приступ может повториться. Чэнле-ши, вы давно знакомы?
Чжон пережевывает конфету и кивает.
– Лет шесть уже, да, Джисон-и?
– Вы не замечали в каких ситуациях у Джисона чаще проходят приступы?
– Ну... – Чэнле неуверенно смотрит на Пака. Тот хмурится и поджимает губы. – Когда нервничает сильно.
– О... ладно. В любом случае, эти таблетки не вылечат тебя по щелчку пальцев, но сделают так, чтобы приступы не повторялись. Ладно?
– Хорошо, – отвечает за двоих Чэнле. – А что мне делать, если приступ повторится? Мы живем в соседних комнатах и я могу сказать, что вижу его чаще остальных.
– Самое главное, тебе нельзя паниковать, – кивает Джемин. – Джисон, мы же говорили про то, что перед тем, как потерять сознание, ты чувствуешь это? – Пак кивает. – Это называется аурой. Когда ты ее ощущаешь, тебе нужно предупредить окружающих, ладно? Если аура появилась, ничего не поделать, приступ все равно случится. Тебе нужно будет сесть или лечь на ровную поверхность, чтобы опять ничего не сломать.
– А мне? Что мне делать? Я вчера читал, что мне нужно вытащить его язык и приколоть его булавкой к губе?
– Кто еще пишет такие глупости, – ворчит Донхёк.
– Нет, – Джемин с мягкой улыбкой качает головой. – Раньше так делали, потому что думали, что язык западает и человек во время приступа может задохнуться. Но... во время приступа все мышцы сводит судорогой и они напряженны. Язык не может запасть, потому что он тоже напряжен, – Джемин подбирает слова, чтобы мальчикам все было максимально понятно, специально избегает термины и очень надеется, что его поняли. – Нужно держать его голову, чтобы он не ударялся и, естественно, сделать так, чтобы ему было комфортно, когда он придет в сознание.
На некоторое время в ординаторской наступает тишина, пока Донхёк не улыбается и не говорит:
– А вы знали, что язык – самая сильная мышца тела?
Джемин смеется в ответ и оставшееся время за чаем они проводят в приятной беседе о всяких пустяках. Джисон по большей степени отмалчивается, но На замечает, как уголки его губ чуть приподнимаются в намеке на улыбку.
– Ой, мне уже пора, я пойду. Джисон-и, проводишь меня?
– Приятно было познакомиться, – улыбается Джемин, а Донхёк кивает с набитым ртом.
– Мне тоже, – Чэнле кланяется и выбегает за Паком, что уже успел скрыться за дверью.
– Жалко мальчика, – вздыхает Донхёк. Джемин кивает. – Хорошо, что у него есть этот очаровательный омега.
– Главное, чтобы у него хватило терпения, – Джемин убирает остатки конфет. – Социализация слишком сложная штука. Может, пока он тут, стоит показать его нашему психологу? Чтобы хоть написал дальнейшую тактику. Я все-таки впервые сталкиваюсь с аутизмом.
– Может поговоришь об этом с Джинки-сонбэ?
– М. Да, точно.
– В любом случае, что ты планируешь делать дальше?
– Не знаю еще. Может покупать ему сладости и дальше?
– Так себе идея, как и обычно, кстати.
– Ну хоть какая-то, – Джемин закатывает глаза и собирается было пнуть друга, как в ординаторскую заходит их коллега, Хёнджин, что остается сегодня на ночное дежурство. – Хёнджин-а, скажи, мне убить Донхёка или оставить в живых?
– Убей, но найди на его ставку нового невролога, иначе у нас будет больше работы.
Джемин фыркает в ответ и решает оставить друга в живых.
