Of Dragons, Roses and a Second-Hand Match

Достижение десятилетнего возраста ребенком на Севере в большинстве домов считалось событием, достойным празднования. Разумеется, Джон Сноу знал, что он оказался в привилегированных условиях в тепле и безопасности Винтерфелла, и что ему повезло намного больше, чем другим мальчикам его возраста. И в то же время он знал, что он был просто мальчишкой-бастардом, так что на подобное празднование просто не мог рассчитывать. С другой стороны, Робб, его сводный брат и мальчик, рядом с которым Джон провел всю свою жизнь, наслаждался самыми шикарными именинами в свою честь. Был устроен большой пир, приглашены музыканты, а Робб выбрал свои самые любимые блюда из списка, что был длиной едва ли не с его руку. Он получил несколько дюжин подарков от гостей, а затем еще один от отца и леди Кейтилин — красивую брошь для плаща, выполненную из серебра и янтаря, которая принадлежала их отцу. Наследник Винтерфелла был весь день в центре внимания, начиная с утра, когда он проснулся, и до самого вечера, когда он задремал прямо на своем стуле, слишком возбужденный событиями дня, чтобы признаться, что устал. Наконец, отец понес Робба в постель, а Джон следовал за ними. Собственные именины Джона были всегда на одну луну позже Робба. Его лорд-отец сказал, что это его день рождения. Бастарду не пристало отмечать что-то торжественно, так что его именины обычно проходили более чем скромно. Он ожидал, что и его десятый день рождения будет таким же. Но, к его огромному удивлению, тем утром отец подошел к нему утром во дворе, где Джори Кассель тренировал его вместе с Роббом и Теоном Грейджоем в стрельбе из лука. Отец спросил, не хочет ли Джон пойти с ним в кабинет, чтобы выбрать блюда, которые он хотел бы видеть на пиру в честь своих десятых именин. Робб и Теон, похоже, были поражены не меньше, хотя никто из них не сказал ни слова против решения отца. — Да, конечно, — сказал Джон и сразу же передал свой лук Джори, проследовав за отцом. Лорд Эддард Старк в полной тишине вел его к своему кабинету. Оказавшись внутри, он закрыл дверь, сказал Джону, чтобы тот сел, а затем направился к своему креслу, садясь и скрещивая руки перед собой. Джон молча ждал, что же скажет отец. — Десять лет — это важный возраст, — наконец, сказал он. — Он означает то, что мальчик начинает становиться мужчиной. Через шесть лет ты уже будешь взрослым и должен будешь исполнять все мужские обязанности, хотя, по правде говоря, в том непредсказуемом мире, что мы живем, многим приходится принимать на себя эти обязанности в гораздо более юном возрасте, — отец сделал паузу, выражение его лица сейчас было твердым, а голос — официальным, Робб говорил, что так полагается настоящему лорду. — Я верю, что ты сделаешь правильный выбор в своей жизни, Джон, так же как я верю в Робба. Надеюсь, что ты не разочаруешь меня. — Конечно же нет, отец, — решительно затряс головой Джон. — Вот и хорошо, — лорд Эддард улыбнулся и подтолкнул Джону через стол кусок пергамента. — Это тот же список, что я давал Роббу месяц назад. Как и он, ты можешь выбрать десять блюд из него. Но выбирай с умом, разумеется, я хочу, чтобы ты выбирал по своему вкусу, но не забывай, что там так же будут еще и гости, которые предпочли бы увидеть не только десять разных блюд из курицы. Джон удивился, недоумевая, кто же могут быть эти гости. Он знал, что его отец пользуется огромным уважением среди своих знаменосцев, но он явно не мог бы рассчитывать на то, чтобы те посетили празднование в честь его сына-бастарда. — А кто там будет? — не сумел справиться с любопытством Джон. — Я предложил старейшинам горных кланов прислать своих представителей в Винтерфелл. Будут кланы Норри, Флинты и Вуллы, Харклеи, Лиддли и Нотты. Они из Первых людей, но они так и северяне, а их старейшины мудры и благородны. Они — одна из важнейших опор дома Старков уже тысячи лет. И я намерен показать тебе и Роббу, как с ними нужно общаться. Джон мало что узнал о горных кланах во время своих уроков. Это были простые люди, живущие в своих пещерах и деревянных хижинах, но приспособившиеся к суровым условиям вокруг них. Мысль о том, чтобы увидеть их в качестве своих гостей, взволновала Джона, ведь даже к Роббу были приглашены лишь знаменосцы отца. Мальчик посмотрел на список, который ему дал отец. Он был обширный, с полусотней разных вариантов, и лорд Эддард терпеливо ждал, пока Джон прочитает их все. Когда он закончил и поднял взгляд, то увидел, что отец протягивает ему перо, которое уже обмакнул в чернила. — Если ты четко отметишь те, что выбрал, то на кухне смогут правильно тебя понять. Джон сделал, как ему было сказано, вырисовывая аккуратный крестик возле каждого из десяти выбранных блюд, а затем передал пергамент обратно отцу, который, пробежавшись по нему глазами, кивнул и поднялся со своего кресла. — Хороший выбор, Джон. А теперь иди и возвращайся к своим занятиям, — сказал лорд Эддард. Джон поднялся на ноги. — Спасибо, отец, — сказал он. Мальчик побежал обратно во двор, задыхаясь от волнения от мысли о праздновании собственных именин. Когда он добежал до двора, Робб как раз целился в мишень, но, увидев Джона, сразу же опустил лук. — Ну как, ты выбрал? — спросил он. — Да, отец сказал, что я сделал хороший выбор. — Давай, рассказывай уже, что ты выбрал? — нетерпеливо поинтересовался у него Робб. — Ну, многое, сам потом все увидишь. Но для тебя специально я выбрал молочного поросенка. Робб просиял от удовольствия. — Хороший выбор! — сказал он, заулыбавшись еще шире. Джон взял свой лук и приготовился выстрелить в цель, когда за спиной у него раздался издевательский голос Теона Грейджоя. — С чего бы вообще устраивать праздники в честь тебя, Сноу? Ты же не Старк, ты — бастард. Эти слова прозвучали словно пощечина, и Джон, вздрогнув, выронил стрелу. Грейджой расхохотался. Джон, нахмурившись, посмотрел вниз на упавшую стрелу. Он не испытывал особо дружеских чувств к воспитаннику отца. Теон, долговязый и всегда улыбающийся мальчик, был несколько старше, чем он и Робб, но за этой вечной улыбкой у него скрывалась какая-то злоба, заставлявшая Джона не доверять ему. — Бастардам такое не положено, — продолжил Грейджой. — С чего бы тебе быть исключением? — Достаточно, Теон. Ты хочешь, чтобы я позвал лорда Эддарда? — пригрозил ему Джори, но Теон пропустил его угрозу мимо ушей. Джон наклонился, чтобы поднять упавшую стрелу, чувствуя, как в глазах уже стали скапливаться слезы, и он заморгал, пытаясь их скрыть. — Да он же плачет, — окончательно развеселился Теон, локтем толкая Робба, который продолжал молчать. — Ой, ну не плачь, Сноу, это не твоя вина, что твоя мать была шлюхой. Это стало последней каплей. Джон развернулся и побежал, а слово «шлюха» продолжало звенеть у него в ушах. Он слышал громкий смех позади и подумал о том, смеялся ли сейчас Робб вместе с Теоном, поскольку не опасался теперь обидеть его своим смехом. Он не знал, куда он бежит, а лишь хотел оказаться сейчас подальше от всех, в то время как по его лицу лились горячие слезы. Наконец, когда он совсем выдохся, Джон замедлился, переходя на шаг, а затем и вовсе остановился. Он был в самой глубине богорощи. Он с яростью потер глаза кулаками, вытирая слезы. Почему я позволил ему так обращаться со мной? Теперь ведь он будет знать, что сделать, если захочет расстроить меня? Джон разочарованно выдохнул, и этот звук показался таким громким сейчас в тиши вековых деревьев богорощи. Деревья окружали его, словно темные фигуры, все сильнее сжимающие свой круг, но при этом все равно вокруг чувствовалось умиротворение. Он сел в тени огромного дуба и, согнув ноги в коленях, оперся на них подбородком. Где-то у него над головой пел соловей, но, сколько мальчик не смотрел наверх, он нигде не мог рассмотреть птицу. Он не знал, сколько времени прошло, пока он слушал птичье пение, когда неожиданно в богороще раздался крик. — Джон! Это был голос его отца. Нахмурившись, Джон встал на ноги. Он знал, почему отец отправился на его поиски, без сомнения, Джори рассказал ему обо всем произошедшем. Но сейчас события были еще слишком свежи у него в памяти, чтобы обсуждать сейчас их. Он, без сомнения, снова бы расплакался, а ему так не хотелось выглядеть ребенком в глазах своего лорда-отца. — Джон! — выкрикнул снова его отец. Избегая того направления, откуда раздавался голос, Джон направился незаметно обратно к замку. Мягкая земля в богороще заглушала его шаги. Оказавшись во дворе, он увидел, что на тренировочной площадке все еще стояли брошенные всеми мишени, а рядом никого не было. Джон подумал, неужели все ищут его сейчас, или же ему просто повезло. Он прокрался через двор к западным воротам, а оттуда — в зимний сад. Там было тепло, как и всегда это и было в зимнем саду, а влажный воздух был наполнен ароматом цветов и растений. Джон сделал глубокий вдох. Вокруг него были дюжины грядок, усаженных овощами всех видов. Он рассмотрел там кочаны капусты, стрелки лука, листья моркови и картофеля, даже горох, растущий на опорах из тростника. Между грядками были проложены узкие дорожки, и мальчик пошел по одной из них, сорвав несколько стручков спелого гороха и высыпая их содержимое себе в рот. В дальнем углу были цветочные клумбы, и именно там Джон и решил остановиться. По правде говоря, он не часто посещал зимний сад, только если не хотел тайком нарвать немного спелых ягод, но здесь было всегда тихо и малолюдно, так что это был идеальный вариант сейчас. Он сел на землю, прислонившись спиной к невысокой каменной ограде, и стал размышлять обо всем случившемся. Дело было вовсе не в словах Теона, а в том, что он позволил себя ими ранить. Он ведь и в самом деле был бастардом. Но порой так трудно было помнить это, особенно когда отец был так добр к нему. Вот только стоило Джону хоть на мгновение забыться, то реальность всегда наносила ему тяжелый удар. Совсем как это было сегодня, подумал он. Неожиданно над ним нависла чья-то фигура. — Джон? Вздрогнув, мальчик поднялся на ноги. Перед ним стоял лорд Эддард, с тревогой глядя на него. — Отец… — с трудом сказал Джон. — Что ты здесь делаешь? — отец огляделся вокруг, остановив взгляд на кустах синих роз, что росли за ограждением, возле которого сидел Джон. — Тебя все ищут. — Я… — начал было мальчик, но затем опустил голову. — Мне жаль, я просто убежал от них. И я убежал от вас, отец. Я слышал, как вы звали меня в богороще, но я убежал. Отец внимательно посмотрел на него. — Я поговорил с Теоном, — сказал он, проигнорировав признание Джона. — Он так не будет больше говорить. Услышав слова отца, Джон с горечью подумал, что это будет лишь в те моменты, когда эти слова могут услышать посторонние. — Если он вновь так скажет, то ты должен мне рассказать, ты понял? — Да. — Вот и хорошо, — отец присел на каменную изгородь. — До твоих именин еще пять дней, Джон, и я хотел оставить подарок до того времени, но сегодняшние события заставили меня передумать, — голос мужчины смягчился, и Джон молча наблюдал за тем, как тот достал что-то из кармана. — Это подарок только для тебя, чтобы показать, что тебя любят и ты — часть этой семьи, пусть даже и носишь другое имя. Храни его, словно это самая большая ценность. Лорд Эддард протянул ему руку, в которой было что-то блестящее. Джон сделал шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть этот предмет, и охнул, когда, наконец, понял, что это такое. На ладони отца лежала серебряная брошь в форме лютоволка, совсем такая же, как та, что подарили Роббу несколько недель назад, только глаза зверя вместо янтарно-желтых, были яркие, рубиново-красные. — Ну, что думаешь? — спросил отец. — Тебе нравится? — Нравится? — пораженно переспросил Джон, робко беря брошь у отца. — Конечно же! Она великолепна! Лорд Эддард улыбнулся и кивнул. — Храни ее, Джон. Это не игрушка. Застежка Робба когда-то принадлежала мне, а эта когда-то принадлежала моей сестре Лианне. Сначала я думал отдать тебе ту, что принадлежала моему брату Брандону, но затем подумал, что наиболее подходящим будет отдать ее Брану, когда ему исполнится десять, поскольку он назван в его честь. Джон покрутил брошь в руках. Она была сделана с вниманием к деталям, даже с вырезанной в металле шерстью волка. Но более всего поражали глаза — они светились каким-то своим внутренним светом, словно глядя сейчас на него. — Спасибо, — сказал мальчик. — Обещаю, что буду хранить ее. Он сжал брошь в руке. Джону хотелось сейчас подойти к отцу и обнять его, но он удержался, заметив, что на лице отца вновь появилось отстраненное выражение, словно он подумал о чем-то грустном. — А ваша сестра умерла примерно в это же время года? — спросил тогда мальчик. Джон слышал историю о том, как его отец пытался спасти свою сестру из плена принца Рейгара Таргариена, который похитил и удерживал ее. Король Роберт начал войну, чтобы вернуть Лианну, и убил принца Рейгара, но Лианна умерла прежде, чем отец смог добраться до нее. Узнав об этом, Джон стал понимать, почему иногда отец так грустит — без сомнения, он думает о своих погибших сестре, брате и отце. — Да, так и есть, Джон, — ответил лорд Эддард, поднимаясь и отряхивая бриджи. — А теперь, полагаю, тебе стоит разыскать Робба. Он волнуется о тебе. — Правда? — Правда. А когда ты найдешь его, то можешь передать ему то, что я жду от вас обоих, что вы оба уберете со двора то, что бросили после тренировки. Я не хочу, чтобы Джори тратил свое время, убираясь за вами. — Да, отец, — сказал Джон. Мальчик улыбался, совершенно забыв об обидах. Потянувшись рукой за ограждение, лорд Эддард сорвал едва распустившийся бутон синей розы с ближайшего куста. Поднеся розу к носу, он глубоко вдохнул ее аромат. Это показалось настолько странным для обычного поведения отца, что Джон озадаченно нахмурился. — Твои слова напомнили мне, что мне стоит спуститься в крипту и отдать дать памяти им всем. Моя сестра очень любила именно синие розы, — объяснил ему отец. — Правда? — Да. Эти цветы много для нее значили. — Я понял… — Джон посмотрел на лорда Эддарда, задумчиво держащего между двумя пальцами бутон розы, и неожиданно почувствовал, что ему обязательно нужно сопровождать отца в крипте. — А я могу пойти туда с вами? — пробормотал он, а отец замер, недоуменно посмотрев на него. — Я обещаю, что я все уберу во дворе позднее. Наконец, на губах лорда Эддарда появилась тень улыбки. — Разумеется, ты можешь, Джон. Разумеется, ты можешь…