Тепло наших рук

      Варя не могла поверить, что всё-таки решилась. Решилась признаться во всём Кощееву, даже несмотря на долгие и отчасти нудные уговоры Маши и Арта не делать этого. Они твердили, что всё несерьёзно, что это лишь приятные, но стеклянные мечты. Они со звоном рассыпятся острыми осколками, едва столкнувшись с реальностью. Но Варя не верила. Упрямо фыркала, задирала нос и продолжала обожать Кощеева всем сердцем, изредка представляя, как он будет гладить её мягкую щёку грубыми пальцами и улыбаться. Улыбаться только ей, улыбаться не снисходительно, а тепло и искренне. Варя верила, что однажды они будут вместе. Потому что никого более твёрдого, сильного и мудрого она бы не нашла. Поэтому Варя с самого утра, сжимая в дрожащей руке чёрную ручку, непослушными буквами выводила исповедь. Она была уверена, что поступает правильно.       После первого урока она с торжественной улыбкой вручила сложенную вчетверо и сбрызнутую любимыми духами бумагу Маше, чтобы подруга проверила наличие стилистических ошибок и уважительный тон. Маша флегматично приподняла одну бровь, держа края листа двумя пальцами, развернула, пробежалась взглядом, хмыкнула:       — Ты всё-таки…       — Всё-таки, Маш, — нахмурившись, Варя вырвала из рук подруги письмо. — Давай раз и навсегда решим: моя жизнь — только моё дело. И я обойдусь и без ваших с Артом советов. Пусть и дружеских, и добрых, и всё в этом духе.       Варя подмигнула Маше, спрятала письмо в передний кармашек рюкзака, встряхнув тяжёлой косой, развернулась и решительно направилась к кабинету истории. Маша, засунув руки в задние карманы школьных брюк, лишь помотала головой и выдохнула:       — Одержимая…       — Я всё слышу, — подняла указательный палец Варя, не оборачиваясь.       — Только потом не плачь, Варь… — Маша положила руку на плечо подруги и ободряюще улыбнулась.       Варя закатила глаза и фыркнула: она не та, кто будет плакать. Маша цокнула и перевела тему на намечавшийся в воскресенье групповой поход в кино в составе Арта, Фила, Вари и Маши. Фил настаивал на ужастике, Арт — на художественно-историческом фильме, Маша поддерживала Арта, и только Варя молчала. Ей, конечно, не было всё равно, просто сознание сейчас занимали совсем другие мысли. Девочки замерли перед кабинетом истории, косясь по сторонам. Маша сквозь зубы сказала Варе быстрее исполнять задуманное и посоветовала ей не оставлять письмо на видном месте. А то вездесущий информатик мог не только найти признание Вари Кощееву, но и сделать его достоянием публики в лице учителей и учеников.       — Я Кириллу Владимировичу зла не желаю, — наморщила вздернутый носик Варя и нырнула в кабинет.       Маша лишь скрестила руки на груди. Варя выскочила из кабинета через полминуты, запыхавшаяся, красная, с демоническими огоньками в глазах, и сразу поспешила в кабинет русского и литературы, но Маша придержала подругу за запястье и, совершенно по-учительски глянув на неё поверх очков, строго спросила:       — Ты уверена, что никто не найдёт?       — Уверена, Маш, — резко выдернула руку из Машиной хватки. — Идём, а то Вась-Вась ругаться будет!       — Варь, пока не поздно: можно вернуться, всё забрать.       Варя дёрнулась, нахмурилась, скрестила руки на груди и исподлобья посмотрела на подругу. Её взгляд был как никогда твёрд и решителен. Маша покачала головой, натянуто улыбнулась и, поправив галстук-бабочку, вздохнула:       — Ты права, мне ещё надо будет сообщение вам рассказывать.       — Ну, ты-то у нас любимица Василисы Васильевны, — попыталась сострить Варя. — На смену Василисе Премудрой придёт Марья-Искусница.       — Да ну тебя, — наигранно обиделась Маша, в глубине души радуясь, что Варя не отступила: так она быстрее поймёт, что Кощей — не её человек. Даже если очень хочется верить в обратное.       Пять уроков пролетели быстро. Когда Варя в компании Маши и Арта вошла в любимый кабинет, то не заметила на столе своего письма. По телу разлилось что-то тёплое, отзывающееся лёгкими покалываниями в кончиках пальцев и щеках. Что-то неудержимое, горячее, стремительное, как песчаная буря. Казалось, что стоит ей щёлкнуть — и с пальцев сорвётся ураган и поднимет всё вверх. Улыбка против воли наползла на лицо, но стоило Варе столкнуться с хмурыми взглядами друзей, смотревших на тот же стол, что и Варя, как радоваться перехотелось. Варя с размаху швырнула рюкзак на свою парту и, скрестив руки на груди и даже не вытащив из рюкзака планшет и тетради, уселась на стул. Арт спокойно сел рядом, выложил тетрадь, пенал и телефон. Побарабанил пальцами по столу.       — Что, тоже решил меня поучить? — спросила ни с того, ни с сего Варя.       — Нет, — Арт пожал плечами и искренне спросил: — А зачем? Ты останешься при своём мнении, а я — при своём. Просто знай, что если что — я смогу тебе помочь.       — Так же, как и я тебе, — мягко улыбнулась Варя, положила руку на плечо Арту, скользнула ладонью вниз, до сгиба локтя. — У тебя же сегодня свидание с Кирой, да?       — Кажется, ученик решил превзойти учителя? — подмигнул Арт Варе, взъерошил пятернёй волосы. — Теперь ты будешь меня отговаривать?       — Нет. Арт, — Варя судорожно выдохнула, аккуратно коснулась кончиками пальцев его тёплой грубоватой ладони, погладила тонкие шрамы, оставшиеся с осени, подняла на него взгляд, улыбнулась: — Ты самый лучший, Арт…       Арт вспыхнул. Концы его ушей налились красным, а руки дрогнули. Он накрыл Варины пальца ладонью, желая что-то ещё сказать, но в кабинет влетел Кощей в сопровождении звонка. Варя и Арт отпрянули друг от друга, Варя пулей приготовилась к уроку и выпрямилась, с нескрываемой тёплой улыбкой глядя на Кощея. Тот, заложив руки за спину, обвёл класс внимательным взглядом. Наткнулся на Варин взгляд и как-то сразу смешался, отвёл глаза и как будто забыл, о чём хотел рассказать. Но даже этих секунд хватило, чтобы Варя успела заметить в глубине его серых глаз мрак, от которого стало не по себе. Кивнув на приветствие учителя и присев за парту, она перекинула косу на грудь и обхватила лоб руками: «Неужели я сделала что-то не так?»       Этот вопрос засел в сознании крепче, чем тема урока, чем слова Кощеева, так что когда он что-то спрашивал, Варя растерянно поднимала лицо от тетрадки и хлопала глазами, что-то невнятно мямля. Артём всегда выскакивал вперёд и торопливо отвечал вместо Вари. Получал осуждающий взгляд Кощея и благодарность Вари, успокаивался до следующего раза.       Когда звонок прозвенел и все десятиклассники стартовали прочь из кабинета, голос Кощея заставил замереть троих — Машу, Арта и Варю. Он, как всегда, спокойно и холодно сказал:       — Варя, задержись, пожалуйста.       Варя вздрогнула, с трудом уняла частое биение сердца, торопливо прошептала друзьям, чтобы не ждали её, обернулась. Кирилл Владимирович рукой указал Варе на первую парту перед его столом. Варя, кивнув, прошла, поставила на первый вариант рюкзак, на второй села сама, легонько прикусив указательный палец и подёргивая ногой. Кощеев обвёл взглядом кабинет, вздохнул, подошёл к двери, чуть прихрамывая, открыл дверь, посмотрел по сторонам. В коридоре топали и гоготали отучившиеся школьники. Кощей терпеливо наблюдал за каждым. А Варя скользила восхищённым взглядом по его широкой, крепкой спине, дыша через раз. Наконец бесконечный поток детей кончился, Кирилл Владимирович выдохнул, громко хлопнул дверью, достал из кармана ключ и закрыл дверь на один оборот. Обернулся к Варе.       — Не хочу, чтобы нам помешали. Уже голова болит от всей этой документации, — пожаловался он, морщась и потирая лоб.       Сел в кожаное кресло, откинул голову на его спинку, внимательно смотрел на Варю в течение минуты. Варя смотрела на него, нервно покусывая палец. Почему-то она вдруг почувствовала себя мышкой, загнанной в угол. Стало неловко и страшно. Ещё и из-за того, что в этот угол она загнала себя.       — Варя, — его бархатный глубокий голос эхом прокатился по пустому кабинету, — к сожалению, я оставил тебя не на занятия. Но, как я вижу, ты это уже поняла.       Варя легко улыбнулась и кивнула. Кирилл Владимирович вздохнул, переменил позу. Поставил локти на стол, сцепил пальцы в замок и посмотрел в окно, за которым собирались тёмные мрачные тучи. Растёр лицо руками. Впервые не мог найти подходящих слов. Кирилл Владимирович умел разговаривать с отличниками и нерадивыми учителями, с тёщей и тестем, со взбалмошными родителями, слепо уверенными в неприкосновенности и святости их детей, с директорами и учителями — он мог подобрать правильные слова для любого случая. Но сидеть напротив этой девчонки, искренне уверенной в чистоте и взаимности её чувств, и молчать было непривычно мучительно.       — Я не стану тебя ругать, Варя, — вздохнул он, предварительно ослабив галстук, — хотя это было и не очень осмотрительно: оставить своё послание под клавиатурой. Конечно, там вряд ли бы стали смотреть учителя. Хотя, пожалуй, Ядвига и смогла бы со своим проницательным взглядом… — Кирилл Владимирович потёр подбородок. — Или я мог послать какого-нибудь ученика взять какие-нибудь записи из-под компьютера, а там письмо, пропахшее твоей шанелькой…       Варю как будто обдало сильным потоком ледяной воды. Ноги-руки стали ватными. Он определил её духи. Он запомнил их. Варя нервно поёрзала на месте, заправила за уши короткие пряди и посмотрела на Кирилла Владимировича из-под ресниц. Она ждала продолжения. А в душе как будто бушевал ураган. Варя не могла, чего ей сейчас хочется: то ли укутаться в тёплый плед и выпить горячего кофе, то ли бежать босиком под грозой и демонически смеяться от радости. Да и какая разница, чего ей хотелось, если сделать она ничего не могла: как будто приросла к стулу. Могла лишь перебирать подол платья, покусывать губу и выжидающе смотреть на Кощеева.       — Ты написала всё красиво и очень трогательно, Варь, — Кирилл Владимирович поднялся из-за стола, подошёл и присел на первую парту второго ряда, Варя инстинктивно повернулась к нему лицом, — как умеешь только ты. Вот только, — Кощеев поджал губы, посмотрел на потолок, перевёл взгляд на Варю и выдохнул:       — Вот только сможешь ли ты это сказать вслух? Тет-а-тет?       Варя вздрогнула от его взгляда, как от короткого разряда, перекинула косу на грудь и обняла себя за плечи. Стало вдруг страшно и холодно. Но отступать — не в её правилах. Поэтому, впившись тонкими пальцами в дрожащие плечи, она высоко подняла голову и уверенно сказала:       — Я влюблена в вас…       Правда, на последнем слове голос почему-то сорвался в шёпот. Варя не смогла дольше смотреть на Кощеева, отвела взгляд в пол. Кирилл Владимирович тяжело вздохнул.       — Варя, — помотал головой: было тяжело говорить, но лгать больше было нельзя, мягко улыбнулся, — я всё знаю. Я всё понял уже давно.       Варя дёрнулась, крепче вцепилась пальцами в плечи. Воздух встал где-то посреди горла. На языке крутилось множество вопросов, но вместо них из горла вырвался лишь слабый свист. Кирилл Владимирович побарабанил пальцами по парте.       — Варя, ты… Ты должна меня не только выслушать сейчас, но и понять. Варюш, ты умная, красивая, светлая и сильная девушка.       — Кирилл Владимирович?.. — Варя подняла на Кирилла Владимировича взгляд, пребывая в полной растерянности.       В глазах стояли слёзы, но Варя не плакала. Просто слушала его слова, которые сладким ядом растекались по венам и застывали там, заставляя отключаться руки, ноги и голову. Казалось, что всё происходит не с ней, а с какой-то другой девчонкой, не Варей Орловой, а другой — более влюбчивой и романтичной.       — Варь, ты замечательная, но… — Кирилл Владимирович грустно улыбнулся и поджал губы. — Ты моя ученица. Любимая ученица, Варя.       Варя поднялась со стула, спрятала в руках лицо и буркнула:       — Господи, какая же я дура!       — Ты плачешь? — обеспокоенно спросил Кощей: он не любил женских слёз.       — Нет, — Варя отняла руки от лица и снова обняла себя за плечи, ёжась от возникшего из ниоткуда холода. — Значит, вы знали и молчали?       — Я надеялся, что всё не зайдёт так далеко, извини, — Кощей потупил взгляд. Ему действительно было неловко перед Варей.       — Неужели вы даже не расценивали меня не как ученицу? — слова слетали с Вариного языка сами собой, Варя знала, что потом ей будет за них очень и очень стыдно.       — Варь, ты умная, красивая, сильная, за-ме-ча-тель-ная девушка. А я старый, скучный, сломленный человек. Я не тот, кто тебе нужен.       — Почему же? — Варя попыталась улыбнуться. — Вы совсем не старый, а даже наоборот. Вы мудрее многих, вы многое видели и многому можете научить. Откуда вы моете знать, кто нужен мне?       — Ох, Варя-Варя, ты ещё совсем ребёнок. Ты не понимаешь, какую ошибку совершаешь. В моей жизни давно возникла пустота, и только школа смогла её хоть как-то заполнить. Я ищу смысл жизни, но каждый выходные провожу среди могил и мертвецов. Варя, — Кощей слез с парты и сделал неуверенный шаг к Варе, — пойми: я не тот, кто тебе нужен.       Варя сглотнула, подняла на Кощея глаза. Сухие, но полные адской боли. Варе казалось, что внутри неё только что лопнул стеклянный сосуд и острые осколки покрыли её изнутри. Казалось, что с неё заживо содрали одежду и кожу. Она чувствовала себя сломленной, маленькой и беззащитной. Словно бы зная, что она ощущает, Кощей одной рукой прижал Варю к себе. Одна рука его лежала на её голове, другой рукой он плавно поглаживал её по спине. Варя вдохнула его парфюм, уткнулась носом в грудь и тяжело задышала. Не плакала. Просто наслаждалась моментом, наверное, последним, когда она может вот так вот прижиматься к нему, чувствовать тепло его тела под своими пальцами, слышать биение его сердца и молчать.       Они стояли так долго — может, пять минут, может, минуту, а может что-то между. За окном громыхнула гроза. Варя вздрогнула, отпрянула от Кощея, заправила за уши волосы. Взяла рюкзак:       — Кирилл Владимирович, что будет на следующем дополнительном занятии и когда оно будет?       Кощей вздохнул. В тоне Вари, звонком и торопливом, ясно звучала плохо скрываемая обида и боль. Подошёл к столу, посмотрел на календарь:       — Давай ещё раз через пару недель встретимся. А то тут первое мая, девятое мая, мне вас ещё на шествие на девятое мая тащить… Ох, и морока же мне с вами, — Кощей наигранно нахмурился и потёр лоб.       — Это вам ещё повезло, что вы нас с седьмого класса взяли, а не с пятого, — едко ответила Варя, закинула рюкзак на одно плечо, прошла к концу кабинета, легонько стукнулась лбом в дверь, надеясь, что Кощей не заметил этого жеста отчаяния, открыла дверь, обернулась, сжимая ручку: — До свидания, Кирилл Владимирович!       — Варя, может, тебя подвезти? Вон, какой дождь. Простынешь ещё.       — Не стоит, Кирилл Владимирович. У вас работы много. До свидания.       — Пока, Варя, — тяжело улыбнулся Кощей.       Варя вышла и плотно прикрыла за собой дверь кабинета. Стремительно спустилась вниз. Лишь мутными пятнами в её сознании отпечатывались события, как она летела по коридорам прочь от этого злосчастного кабинета, размазывая по лицу слёзы, которые, в общем-то, и не должны были катиться, а катились; как она наткнулась на Ядвигу Петровну и невежливо проигнорировала её заботливый вопрос; как она вылетела на улицу и как стена ледяного дождя остудила её мысли и чувства. Однако Варя с огромным удовольствием выбросила бы этот день из памяти. «Лучше бы я сегодня руку или ногу сломала, но не шла в школу и не несла это дебильное письмо! Господи, где были мои мозги!» — Варя шла, переминая озябшие руки. Ей было холодно.       Кощей массировал голову и смотрел на серое небо, когда дверь в кабинет бесцеремонно распахнулась. Кощей, даже не поворачивая головы, сухо спросил:       — Чего тебе, Ядвига?       — Всё? — обеспокоенно спросила она. — Видела Орлову. Она вся в слезах шла. Не от тебя ли?       — Ты потрепаться зашла или по делу? — боль стрельнула в голове, когда Кощей резко повернул голову к Ядвиге.       Та повела плечом, навалилась на косяк и скрестила руки на груди. Посмотрела на аккуратные ногти с французским маникюром:       — Ну, я хотела тебя позвать кофейку попить, да потолковать о делах наших праведных. Кофе, кстати, с коньяком.       Кощей охнул, помассировал переносицу, тяжело поднялся, опираясь рукой о стол, вздохнул:       — Мне чего-то так хреново. Давай лучше просто по рюмашечке коньяка?       — Ага, — хмыкнула Ядвига, — а домой меня кто повезёт?       Кощей крякнул, потёр шею:       — Ладно, давай кофе с коньяком.