По ту сторону

      Люди гибли, терялись, Министерство лишь делало вид, что пытается что-то делать. Смотреть на это у Перси больше не было сил.       Перси тошно. К горлу каждый раз, стоит прийти на работу, подкатывает дикий ужас. Никогда в жизни он, Перси Уизли, мечтающий о работе в Министерстве, о высоких должностях, о посте министра магии, не мог и в страшном сне представить, что будет ходить на работу, как на пытку.       Скримджер мертв. Осознание этого факта с глухим треском бьется в голове. Министерство пало. Быстро, бесшумно, легко. Просто обычный взмах руки, сжавшей волшебную палочку. Министерство пало. Без боя отдало ключи от города новому королю.       — Конечно, министр, — отвечает Перси на каждую команду Пия, ощущая внутри жгучую ненависть.       Но он не может оставить свой пост. Он был не прав, но принес свою жертву за власть, и теперь придется платить.       Проходить мимо отца Перси больше не в силах. Каждый раз он, как ошпаренный, убегает прочь. Так хочется спросить, как там все? Знает, что живы. Но этого мало. Ощущение вины и злости лишь сильнее стягивают галстук на шее. От злости и ненависти в глазах отца и без того дурно. Но он не может свернуть назад. Не может себе позволить.       Мысли об очередной случайной встречи с отцом мигом вылетели из головы, когда он увидел ее. В поношенной серой мантии, с растрепанными рыжими волосами, кое-как убранными в вялый пучок. Лицо бледное, в синяках. Но она гордо стоит с ровной осанкой.       — Я не могу доказать ничего, — говорит она перепуганному волшебнику рядом, — они силой меня сюда привели! Увидели случайно, как колдую. Я не знаю родителей.       Перси содрогнулся от отвращения, увидев Амбридж и какого-то Пожирателя, приближающихся к ней. Вся квинтэссенция ужаса, что творится сейчас. Все то, во что превратили Министерство, которое Перси, раньше преданный пес, теперь безумно ненавидит. Министерство должно защищать всех и сражаться, наплевав на чистоту крови, а не это.       Одри. Перси вспомнил ее. Он видел ее только в баре. Где-то там, увиваясь за Флер, в сиреневой мантии была и она на Святочном балу.       Легкое движение губ, еле заметное.       — Тебе ничего не удастся доказать, грязная девчонка! — у Амбридж были личные счеты, эта грязнокровка даже не удосужилась проявить уважения и плюнула ей в лицо. За это не будет суда, один театр. Только приговор.       — У нее есть свидетель! — раздался ровный голос.       Перси шел, гордо и уверенно, как при нападении на Чемпионат. Ничего не дрогнуло на лице. Быстро придуманной план немедленно приведен в исполнение.       Одри и волшебник рядом с ней удивились. Но Амбридж была полностью ошарашена. Ведь это сказал никто иной, как младший помощник министра.       — Перси? Что это значит?       Перси спокойно окинул взглядом Амбридж и даже улыбнулся так, как будто она ему приятна.       — Эта девушка — я ее помню. Она училась в Хогвартсе. Я помню, как она говорила моей тогда девушке, что у нее, Одри, чистая кровь.       Амбридж с сомнением сверлила взглядом Перси. Волшебник по имени Маркус благодарно улыбнулся спасителью его подруги. Одри же стояла как вкопанная.       — Перси, — вдруг ее осенило, она явно вспомнила всю эту картину: как говорит Перси и Пенни, как показывает родословную, которой суждено сгореть в огне.       — Я вынуждена проверить ваши воспоминания! — с угрозой сказала Амбридж, не ожидая реакции Перси.       — Кончено, — спокойно ответил он.       Амбридж засомневалась и все же направила на младшего помощника министра волшебную палочку.       — Легимеленс!       Амбридж увидела легкий, летний день. Двое подростков медленно идет к дубу, держась за руки, мечтая о тени. Там уже сидят две девочки. Одна из них — Одри. Она завет их поближе, предлагает взглянуть на родословную, пусть небольшую, но чистокровную. Недалеко кольмар разрывает гладь озера. Перси мельком смотрит на бумагу.       Потрясенная увиденным, Амбридж тяжело задышала, не убирая палочку. Сомнения не оставалось. И как она посмеет сомневаться в показания младшего помощника министра.       — Что ж, — с неохотой сказала она, — забирайте вашу подругу! — и грубо толкнула ее к Перси. Амбридж злилась. Но связываться с помощником министра не решилась, мало ли, что там происходит.       — Спасибо, Перси, я так рада, что ты пришел. Нужно было раньше додуматься к тебе обратиться, но я совсем забыла!       Они шли. Перси грубо сжимал ее руку. Рядом семенил Маркус.       — Как чудесно! Я же говорил, просто нужно доказать. Ты ведь многих в Хогвартсе знаешь, училась там.       Перси вывел Одри на улицу, предварительно забрав ее палочку. Маркус бежал за ними.       — Что ты делаешь?       За углом, скрывшись от маглов и коллег, Перси направил палочку сначала на Одри, потом на Маркуса. Они удивленно разглядывали все вокруг. Одри посмотрела на Перси.       — Я так и подумала, что ты волшебник! — сказала Одри, — но что это было, Деррек?       Перси сначала не понял, почему она так его назвала, а потом дошло. Ему стало даже неловко.       — Почему у меня такое чувство, что в моих мозгах покопались? — не давала она возможности ответить, — я слабо понимаю, почему мы здесь!       Перси вздохнул.       — Я не был уверен, но нужно было обойтись без разбирательств, на всякий случай я изменил ваши воспоминания, чтобы вы думали, что ты и правда училась в Хогвартсе и не испортили ничего! — Перси строго посмотрел на нее, — но сегодня я тебя вспомнил, ты из Франции.       — Наполовину англичанка, все, что я знаю! — сообщила Одри, — спасибо, кончено, что рисковал так, но зачем?       Чтобы ответить на этот вопрос, Перси понадобилась секунда:       — Я захотел сделать хоть что-то. Тем более там мы были с отцом, он поддержал меня... а я... — поняв, что сказал слишком много, Перси отвел взгляд, упершись им в интересную трещину на плитке.       Одри тактично не стала расспрашивать. Хотя интерес и одолевал ее.       — Я сразу поняла, что ты не Перегрин Деррек, — сказала она, — я читаю газеты. Твое интервью видела и фото там... Но жаль, что номер был не настоящий!       Перси вложил в ее руку палочку из розового дерева. Та радостно потеплела в руках хозяйки.       — Уходи из страны. Во Францию, куда хочешь! Второй раз не повезет! — строго сказал Перси.       — Спасибо. Перси Уизли, — Одри приподнялась на цыпочки и поцеловала своего спасителя в щеку. После чего быстро взяла Маркуса за руку и трансгрессировала.       Перси долго смотрел на то место, где только стояли Одри и Маркус. Сердце его билось о ребра, предвкушая невероятную силу, которую он почувствовал от этого. Захотелось смеяться так сильно, как никогда раньше. Он провернул такой сложный обман на глазах у Министерства, он спас бедную девушку, хотя бы одну невинную жертву, и вышел сухим из воды. От смеха в глазах скопились слезы.       И тогда Перси окончательно все понял.       Хотя отца он все еще избегал, краснея каждый раз, Перси уже находил в себе силы бороться. Каждый день он строил планы, как безопасно уйти из Министерства. Поговорить с отцом и Биллом он не мог. Пока просто не мог.       Выходка Гарри, Рона и Гермионы заставила его долго смеяться. Какое было счастье осознавать, что такое произошло в этом месте, в жутком и ужасном, которым стало Министерство. Или всегда было готово стать, с ужасом осознавал Перси.       На рождество Перси остался один. Прошлый раз он встречал его с Оливером, но тот решил провести это время с семьей, которой очень не понравился бы кто-то из Министерства. Да и Перси не хотел навязываться.       Он уставился на пустую клетку, скучая по улетевшему на охоту Гермесу. Так хоть их было двое. Теперь он один. Один в лондонской квартире. Испуганный, непонимающий как поступать дальше. И нет никого, кто бы помог.       Закрывая глаза, он видел жуткие вещи, которые творятся в Министерстве. Жуткие приказы, которые пришлось подписывать, чтобы не быть убитым или оставить свободу воли. Перси ненавидел себя, ненавидел все то, что открылось ему. Но, если раньше им вытирали просто грязь, теперь же кровь. И уже не замечать это было невозможно.       Перси натянул старый, уже поношенный теплый свитер, на котором красовалась буква «С», тот самый, что мама связала ему на пятом курсе. Рукава не доставали до запястий, но худощавое тело удобно уместилось в толстый свитер.       Он сел на пол, размышляя о прожитых годах. Он был так молод и одинок как никогда раньше. Не понятый, выброшенный своими же плавниками из моря на холодный берег. Берег, который казался таким сладким, манящим, а теперь безжалостно душил.       Он сжал трясущимися руками ткань свитера. С нежностью подумал о всех других свитерах и всех тех, которые больше не получит. Перси свернулся в позу эмбриона и беззвучно закричал.       От жара и пота он покраснел, лишь холодный пол осуждал виски. Буква на свитере прожигала грудную клетку, стремясь к сердцу. Его тело, словно кем-то случайно уроненное на пол, тряслось от слез.       — Ох, мама, если бы ты знала, если бы... — Перси приподнял голову и ударился о пол пару раз, сильнее прижав ноги к груди, обхватив их руками. Словно домовик, что наказывал себя.       К тому моменту, как Перси решился, Артуру и Биллу пришлось покинуть рабочие места и дома, скрыться. Даже близнецов и тех больше не было. Растерянный, насмерть перепуганный за всех, Перси не знал, что теперь делать.       «Я слышала, твой брат ограбил «Гринготтс», — было написано в письме, — это очень круто! Со мной все хорошо. Надеюсь, с тобой тоже. О.» — эти строчки и больше ничего. Но от них так стало тепло.       Перси очень сильно волновался за Рона, то, что ему пришлось пережить в поместье Малфоев, что он услышал от Пия, чуть ли не заставило младшего помощника впиться боссу в горло голыми руками.       Письмо от Одри разожгло в Перси новую порцию уверенности. Не способный больше все это терпеть, Перси трансгрессировал в Хогсмид. Сам не понимая, почему. От нечего делать он направился в совершенно неприметную на вид Кабанью голову.       Посетителей было мало. Перси поморщился от запаха и сел за барную стойку.       Теперь, прочитав книгу Риты Скитер, Перси знал, кто стоит перед ним, хотя никогда не был здесь раньше. Голубые пронзительные глаза смотрели прямо на Перси, словно точно зная, кто он.       — Он говорил, что ты придешь! — сообщил ему Абефорт, ставя на барную стойку пиво.       — Что? — поперхнулся воздухом Перси.       — Мой братец. Он знал, что ты явишься. Знал, — недовольно сказал Абефорт.       — Вы знаете, что с моей семьей? Как они?       — Живы, — сообщил Абефорт, и фыркнул, не увидев в глазах Перси облегчения, — что ты еще хочешь узнать?       Глаза Перси горели отвагой и решительностью. Ему было все равно, он не мог оставаться в стороне, больше не мог, готовый храбро ринуться в бой.       — Я хочу помочь им, мистер Дамблдор! Мне наплевать, что со мной будет потом. Они нужны мне, даже если я им нет. Я больше не могу сидеть в стороне, когда они в опасности. Я больше не могу быть частью Министерства и ничего не делать! Все эти ужасные вещи, что они делают, люди, живущие в постоянном страхе, внутри стен, где должны быть защищены. Я был просто куклой в руках, а теперь кукла в руках министра-марионетки. Разве это я? К этому я мечтал прийти? — голос Перси был ровным, но внутри все дрожало, — я не могу никак с ними связаться. Ни с семьей, ни с Орденом. Есть только вы. Мне нужна ваша помощь.       — Больно часто всем нужна моя помощь! — проворчал Абефорт. — Я помню тебя, видел. Важный такой, самодовольный, со значком старосты. Выходит, ты как мой брат, Перси, он тоже хотел власти и потерял из-за этого всю семью. Возможно, ты одумался раньше. Только ради этого помогу, так и быть!       Ничего не ответив, Перси начал пить пиво. Горькая противная жидкость разливалась внутри. Но ему так важно было все выпить.       Перси знал, что уже поздно, его не ищут. А, если что, будет сотня подходящих оправданий. Он поблагодарил Абефорта и вышел на свежий воздух. Холодный ветер обдувал его веснушчатое лицо. Смотря на Хогвартс, все еще печальный и трагичный, Перси вдруг улыбнулся, представляя как там, два года назад, устроили шоу его неугомонные братья.       В начале мая Перси получил послание от Абефорта. Он, не думая ни секунды, трансгрессировал в Хогсмит. Даже здесь чувствовалось, какое в замке и лесу происходит волнение. Однако Перси был предельно спокоен.       Он спокойно шел по туннелю, совершенно не думая, что же скажет. Сейчас это Перси вовсе не волновало. Никакого плана не было. И к черту эти планы. Больше никаких планов, уверял себя Перси, не будет! Правда четно, строить планы и злиться, что от них отошли так и останется чертой Перси Уизли.       Из темного прохода он вышел в освещенную комнату.       Кончено плана у него не было, но и попадать сразу в сборище о чем-то спорящих Уизли он точно не собирался. Вроде, все должно было быть более плавно. Разрываясь между ощущением, что он тут чужой, и тем, что он на месте, Перси попытался снова отыскать слова. Взгляды всех Уизли выражали такое удивление, что Перси даже не знал, что думать по поводу их эмоций.       Пока, как Перси догадался, его невестка и Люпин говорили, молчание становилось невыносимым. Прейти сюда было еще легкой задачей. Бежать из Министерства тоже. Но как теперь заговорить под напором всех этих глаз?       А когда заговорил (неожиданно громко для себя и окружающих), признался, наконец, вслух и не перед Оливером или Гермесом, что был дураком, самодовольным кретином и жадным до власти, стало легче. Для этого нужно много храбрости. Кончено, претензии к членам семьи таки остались, им некуда было деться. Просто приоритеты и понимание мира сменились. Пускай они сами несут ответственность за свои ошибки, он будет нести за свои и только.       Перси ожидал шага от отца или Билла, на худой конец, Чарли, оставшихся Рона, Джорджа и Джинни, но никак не ожидал этого от Фреда. Братья взялись за руки. Перси ошарашенно, не меньше, чем все Уизли, когда он явился, смотрел в веселые глаза младшего брата. От такого, того и гляди, с ума сойдешь. Перси точно вышел в ту реальность?       Фред был сам от себя в шоке. Но он знал, что в том дне виноват не только Перси, что виноваты были все. Ведь не просто же так Перси стал именно таким, близнецы иногда перегибают палку. И, признаться, Фред скучал по брату-зануде, а от того сильнее злился, что этот дурак не может прийти попросить прощения. Фред бы сразу принял, увидев искренность. Как сейчас.       И если бы у Фреда спросили, он бы никогда не сказал, что Перси и правда лишний. Да, иногда бесил, иногда смешно реагировал и злился. Вел себя как напыщенный индюк, но все же свой любимый индюк. Даже когда предал семью, и Фред утверждал, что Перси не нужен. Перси был очень нужен. И Фред, смотря в его пронзительные грустные глаза очень хорошо это понял.       Перси получил тепло, которого так сильно ждал, и первый лучик солнца был именно от Фреда. Чуть не умерев от объятий матери, он крепко обнял отца. Больше всего уже не один год он так сильно хотел извиниться за все те глупости, что в ярости выкрикнул в лицо. За те ужасные вещи.       Он обнял остальных братьев и сестру и ушел, бросив совершенно непонятный взгляд на Поттера. Он был и рад видеть его живым и все еще ревновал.       Уже у самого выхода, он заметил довольно улыбающегося ему Оливера в окружении практически всей старой команды по квиддичу. Они обменялись многозначными улыбками.       Ловкость и мастерство в дуэлях отлично помогали сражаться с Пожирателями. Не произнося заклятий, он целился во врагов. Но особое удовольствие было сокрушить Толстоватого.       Перси краем глаза заметил, как хорошо действуют на Пие трансфигурирующее заклятие. Словно в его лице корчилось все то, чем стало Министерство, чем он был для своих боссов.       Он хотел было сказать Фреду, что не шутил. Но не стал перебивать. Хотел дослушать. Голос Фреда оборвался. Раздался треск. Перси и Фреда откинуло недалеко друг от друга. Но Фред был ближе к стене.       Увидев тело брата, Перси не смог удержать душераздирающий крик. Казалось, что-то сломалось внутри. Нет! Нет!       Перси не заметил, как подбежал Рон. Перси просто пытался сделать хоть что-то. Как бы бессмысленны не были его действия. Он не уберег младшего брата! Такая нелепая случайность.       Он хотел остаться там, на грязном полу, прижатым к еще теплому телу брата, защищать его от новых повреждений. Никогда не подниматься. Не ощущать весь этот ужас, еще более тяжелое осознание правды, чем сейчас.       Ему было все равно, что там кричали. Глухой, словно с поверхности глубокого озера, он слышал голос. Кажется, это был Гарри Поттер. Руки Рона на его тощих плечах.       Будь такая задача, Перси бы потащил Фреда хоть да дальних берегов Индии, плыл бы, удерживая его. Но нужно было отпустить, оставить тело хоть в какой-то безопасности. Все еще не веря своим глазам, Перси не собирался даже останавливать разливающуюся по венам ярость. Он, крепко сжимая палочку, видел теперь лишь цели, черные, движущиеся мишени.       — Импедимента! Пратего! Петрификус Тоталус! Инкарцеро! Каве инимикум! Петрификус Тоталус! — громким, наполненным агонией голосом, кричал Перси. Он просто шел, ничего не замечая. Пару раз кто-то прикрыл его защитными чарами, но Перси было все равно, — Эверте статим!       Он успокоился лишь когда объявили перемирие. Сбивая всех вокруг Перси кинулся к телу Фреда. Он заметил, как заливающийся слезами Оливер несет его в Большой зал. Последовал за ним. Они молчали.       Оливер уложил Фреда на пол. Перси видел его настолько расстроенным только тогда, когда на их седьмом году обучения Оливеру казалось, что он не возьмет в руки кубок.       — Он был лучшим загонщиком, кого я знал, и Джордж конечно, но все же...       Увидев приближающихся Уизли, Оливер отошел.       Посмотрев на Джинни, Перси вдруг поймал себя на мысли, что была бы ужасно ироничной картина, где от рук Малфоя или самого Темного Лорда она погибает. Ведь так чуть не случилось в ее первый год обучения. Эта мысль холодом прошлась по загривку. Почувствовав, как его от такого подташнивает, испытывая ненависть к себе за подобные представления, Перси крепко обнял Джинни. Сначала она начала сопротивляться крепким объятиям, но, ощутив, как вздрагивает его тело, прекратила вырываться и тихо произнесла:       — Все хорошо, — заботливо погладила брата по спине.       Джинни вдруг показалась, что младший тут именно Перси. И по телу растеклось тепло. Первый раз за всю жизнь она осознала, как заботился о ней все время брат, и что найдет в ящике так и неотправленные письма, что он всегда был готов подержать и помочь, а она не замечала. Никогда не давала понять, что любит. И не знала этого. Но теперь, обнимая его дрожащее тело, борясь со слезами, поняла.       Немного постояв так, они разошлись. Джинни села к Фреду, Перси больше не смотрел на нее. Он мало понимал, что происходит. К нему подошли Билл и Флер, бледные, потерянные от горя. Потом Рон. Все остальные были живы и Перси стало хоть немного свободнее дышать загрязненными пылью легкими.       Вся злость на Перси вдруг ушла. Рон думал, как вел он себя в битве, как сражался за тело брата. Понял, как и Джинни, что не давал Перси и шанса. Не замечал, не хотел даже думать, что он испытывает и чувствует. Да все они не хотели. Рон вспомнил, как Перси кинулся к нему на Чемпионате. Ком застрял в горле.       Перси положил руку на плечо Рона. Мысль об этом жесте, казалось, удерживала Рона, чтобы не кинуться, как мама, Фреду на грудь.       — Мы с Фредом тоже были теми еще кретинами! — сказал он, не поворачивая голову. Но Перси все понял, заботливо обнял брата.       Джордж бы согласился, но сил говорить просто не было.       Перси видел, как Вуд продолжает разносить тела. Среди них были и несовершеннолетние. Он опустил взгляд на Тонкс и Римуса. Перси их плохо знал, Тонкс не знал вообще. Но осознание трагедии их семьи больно кольнуло сердце.       Найдя в себе силы отойти от тела брата, Джордж встал рядом с Перси. Джордж даже представить себе не мог, насколько это должно быть трудно — увидеть его смерть. Даже от попытки подумать об этом становилось дурно.       — Я рад, что ты был рядом с ним, — попытался улыбнуться Джордж, но до улыбки ему еще не скоро. — И что это был именно ты.       Джордж смотрит так, словно познал всю суть вещей. Такое познание не снилось магловским философам, магам, с пылкими умами. Почему-то Джордж был до невозможного уверен в своих словах. Может теперь, увидев смерть Фреда, защитив его тело, он больше не сможет уйти? Достойная ли это цена? Это цена лишь для Перси, ведь теперь у каждого из Уизли нет дороги назад.       — Я скучал по вам, — сообщает Перси, сдерживая слезы.       — Точно, — кивает Джордж, кусая губы, — и мы скучали, даже Ронни, от того и злились сильнее!       Перси вздрогнул.       — Правда?       Джордж поджал губы и кротко кивнул. На больше сейчас он не был способен.       Перси никогда не был привязан к Гарри. Но новость о его смерти заставила испытать ужас. Нет! Нет! Все не может быть вот так!       Гарри Поттер мертв, но битва продолжилась. Встав вместе с отцом, Перси легко отдалил министра магии. Получив сразу два заклятия, еще покрытый остатками иголок, он с грохотом упал. Перси брезгливо плюнул ему в лицо, плюнув тем самым мысленно и в лица всех Пожирателей и их сообщников.       — Отличный удар, сынок! — похвалил Артур, хлопнув сына по плечу.       — Ты тоже отлично сражаешься, — подмигнул ему Перси. Артур усмехнулся.       И еще ни один Пожиратель упал от их рук. Перси был очень рад, сражаться на рядом с отцом. На эмоциях, отразив щитовыми чарами заклятия, он выкрикнул с полной тепла улыбкой:       — Знаешь, я горжусь тем, что я твой сын!       Перси развернулся, чтобы отразить новый удар, но успел заметить, как Артур Уизли не удержал нахлынувших слез. По его лицу прокатился румянец.       Не будь они в битве, Артур бы обнял сына. Обнял бы так крепко, как никогда раньше. Ему так нужны были эти слова и вот, спустя столько отчаяния и обиды, он это услышал. И это казалось такой невероятной истинной. Артур больше не ощущал себя неудачником, не ощущал вину, что не может дать детям слишком много. Он вдруг понял, что давал детям много любви.       Очень быстро Перси выдался шанс подумать, что быть сыном Молли Уизли он тоже, непременно, гордится. К своему счастью не заметив, как чуть не умерла Джинни, он, как и многие, следил за борьбой двух волшебниц. Он, конечно, знал, что мама может быть грозной, даже предполагал, что может быть воинственной, когда надо. Но мастерства и в боевых заклятиях он от Молли не ожидал.       Перси, как и остальные Уизли не понимал, то ли бояться за мать, то ли просто восхищаться. Но вмешиваться точно не стоит.       Толпа одобрительно зашумела, к ним присоединился и Перси. Он услышал, как отец говорит кому-то, не скрывая гордость:       — Это моя жена! Моя жена убила Беллатрису Лестрейндж!       Вскоре все еще не отошедший от выходки матушки Перси смотрел, как Волан де Морт и Гарри Поттер ходят по кругу, словно в медленном, опасном танце. Завораживающем, красивом, полным отчаяния и предрешенности. И никто не посмел бы нарушить этот танец, даже не попроси бы этого Поттер.       И они схлестнулись. От хлопка Перси вздрогнув, вцепившись в плечо отца. Артур сжал его руку, трясясь.       Волан де Морт мертв! Перси все еще не мог в это поверить. Он, словно остолбеневший, управляемый рукой отца, пошел к Гарри, потом сел рядом с Артуром за столом. Мысли в голове, ошарашенные и испуганные, начали становиться понятными. Это правда! Они победили! С жестокими потерями, но...       Перси совершенно не хотел думать, что будет дальше. Они сидели вместе, плечом к плечу, боясь расстаться и обнаружить новые потери. Перси смотрел на Джинни, положившую голову на плечо матери. От этой картины так спокойно стало на душе. На потолке светило раннее солнце.       Они разговаривали, даже смеялись. Лишь иногда Перси бросал встревоженные взгляды на молчаливого Джорджа. Как и остальные. Но сейчас как никогда нужно было хоть как-то смеяться. Фред бы одобрил.       Когда все начали расходиться, Перси подошел к Гермионе. Она тепло улыбнулась Перси.       — Я рада, что ты вернулся. Что ты был здесь.       — И останусь, — закончил за нее Перси. — Я очень рад, что ты была рядом с Роном. Без тебя он бы пропал, но я это... много раз говорил, — мягко улыбнулся Перси, подмигнув.       Перси протянул руку и обнял Гермиону. Она немного опешила, не ожидав такого, но потом обняла в ответ. Она была так рада, что человек, который ей нравился, ведь был словно ее отражение: для всех занудный, лучший ученик, правильный, вдруг поступил храбро, вернулся, переборов гордость. Теперь Гермона им гордилась. Ведь боялась, что могла бы стать такой же. И все же, вдруг ей подумалось, что быть такой же не так уж плохо, ведь он лучше, чем кажется.       Они встретились прохладным июньским днем где-то во Франции. Вокруг не было ни души. Они шли по лесу, долго молча.       — Я рада, что ты приехал ко мне, — сказала Одри. — я все думала, как ты там. Слышала про битву в вашей школе магии. И что твой брат... боялась написать это в письме.       Говорить о Фреде было все еще больно. Воздуха стало мало. Сердце в груди невольно решило покинуть тело. Он, как сейчас помнил, как увидел мертвого Фреда, как тряс его безмолвное тело, как его пытались оттащить, но Перси просто не мог отпустить. Голова пищала, отказываясь работать. И все же ярость предала сил.       — Мы только помирились, буквально, вот только, и его не стало!       — Мне жаль, — Одри осторожно взяла Перси за руку.       Перси вдруг вспомнил последние сказанные слова Фредом. То, что именно он, больше всего задраивший его, больше всего злившийся, первым протянул руку. Рассмеялся над его шуткой.       Не скрывая горечи в дрожащем голосе, Перси поднял палочку из пихты и прошептал заклинание.       Из палочки вышла стройная серебряная антилопа. Она гордо прыгала на тонких ногах, появляясь и скрываясь между деревьями, и как-будто размяла затекшую элегантную шею.       Это больше не был грозный сильный гриффиндорский лев. Перси больше не боялся быть собой, не хотел доказывать, что он истинный гриффиндорец, что там не из-за волос, что заботится и проявляет чувства так, как только может, что старается из-за всех сил и достоин лучшего, что лучший. Ему больше не нужно доказывать, стыдиться, тянуться к власти (она совершенно перестала иметь смысл). Мечты о самом высшем посте в Министерстве рассеялись в серебристом блеске глаз антилопы.       Антилопа подошла к нему, словно живая.       — Интересно, как бы пошутил про тебя Фред? — спросил у антилопы Перси.       Вокруг шумел мягкий марсельский ветер. Перси шел, держа за руку Одри, будущую Одри Уизли. Он думал о том, что никогда не станет Министром, и больше не хочет, что просто хочет быть таким же отцом как Артур, быть рядом с семьей, и спокойно бродить где хочет, ничего не боясь. И пусть считают слишком важным и занудным. Из палочки вырывается серебристая антилопа.