I saw you cry today The pain may fill you I saw you shy away The pain will not kill you You made me smile today You spoke with many voices We travelled miles today Shared expressions voiceless Began an end today Gave and got given You made a friend today Kindred soul cracked spirit Living in your head Without anything to numb you Living on the edge Without anything to numb you It has to end to begin
Sia — Numb
***
Альфонс начинал бояться сам себя. Что-то определённо изменилось в его и без того хрупком и напряжённом сознании. И не в лучшую сторону; он знал и понимал это, но совершенно не мог этому противостоять. Он и так был уже до невозможности измотан и страдал бессонницей, особенно после того, как Эдвард вернулся домой. Альфонс подозревал, что именно могло измениться, и был почти уверен, что это имело отношение к спокойствию его брата, которое Ал получил вместо потока гнева и ненависти. Такая реакция в самом деле заставила его понервничать, ведь ещё задолго до признания Альфонс проигрывал множество возможных сценариев в своей голове, но, зная даже то, что Эдвард никогда не сорвёт на нём свою ярость физически, он полагал, что их разговор не обойдётся без грубых слов, криков и слёз. Когда тем вечером Эдвард ушёл из его комнаты, он долго рыдал, пока почти не смог дышать, потому что его нос забило, а грудь и живот начало саднить. Он не переставая думал о том, почему Эдвард не проявил ни капли негатива в его сторону. Альфонс ещё после их разговора прекрасно понимал, что реакция Эдварда была неправильной, ведь его брат имел полное право ужаснуться, разозлиться и даже возненавидеть его... Однако ни тем вечером, ни на следующий день в поведении Эдварда совсем не наблюдалось проявления подобных эмоций. На лице старшего время от времени читалось лишь некоторое неудобство, но не такое, как будто случилось что-то ужасное, хотя сам Альфонс вёл себя именно так. Эдвард же, несмотря ни на что, оставался бесконечно спокойным, любящим и понимающим. Что для состояния Альфонса было отнюдь не полезно. Он начал переживать странные эмоции и ловить себя на неоднозначных мыслях. Слишком многое уже изменилось. Альфонс сидел в отдельном купе поезда напротив Эдварда, пока тот, подперев рукой голову и скрестив ноги, уткнулся в книгу, которую положил себе на колени. Его глаза быстро пробегали по строчкам, и он переворачивал страницы примерно раз в минуту. Ал время от времени посматривал на старшего брата, но тот читал, а это означало, что добиться его внимания было бы не так просто, разве что взрывом, ведь книга была про химические реакции в алхимии, имя автора которой Альфонсу не казалось знакомым. — Интересно? — хрипло спросил Альфонс, его голос сорвался от многочисленных рыданий за последние два дня. Он пытался не плакать в присутствии Эдварда, но это было сложно. Он просто очень устал. Он сильно удивился, когда Эдвард мгновенно посмотрел на него, оторвавшись от книги, ведь когда-то раньше Ал мог сам с собой проводить целые беседы, пока Эдвард читал и даже не замечал его. Именно так Альфонс понял, что Эдвард, вероятно, был не особо увлечён, либо думал о нём даже во время чтения. Эдвард вздохнул и постучал пальцами по странице открытой книги. — Книга не очень высокого уровня. Здесь описаны некоторые стоящие изучения теории, но в целом ничего такого, что раньше не проверяли или не испытывали... — он замолчал, медленно переводя свой взгляд с болезненной фигуры Альфонса на сменяющийся за окном пейзаж. — Ты ведь уже читал её, да? — Альфонс почувствовал, как лёгкая улыбка сама появилась на его лице. — Два раза, не считая этого, — Эдвард ухмыльнулся в ответ. Альфонсу становилось чуть легче от их диалога, даже если разговор не был о чём-то серьёзном, ведь он в любом случае обеспечивал иллюзию того, что всё было в порядке, в отличие от абсолютной тишины. — Тогда почему ты читаешь её, если от неё нет пользы? На тебя это не похоже, — ему было немного холодно из-за ветра, который дул из приоткрытого окна, и он сильнее укутал в пальто своё исхудавшее тело. Эдвард увидел, как он дрожал. — Все мои вещи всё ещё в процессе перевозки из Клеты в Ризембург, не могли же они дойти за считанные дни, — он встал и потянулся к своему спальному месту, где он оставлял свой тёплый плащ, — у меня там много хороших новых книг, некоторые из них я купил специально для тебя, — он стянул плащ вниз и повернулся, затем прошёл разделяющие их пару шагов и укрыл им Альфонса. Альфонс улыбнулся ему и поблагодарил, поудобнее расправляя плащ на своих плечах. Эдвард был одет в чёрную куртку, похожую на одну из тех, что он носил во времена военной службы, с разницей в том, что эта была без обшивки и застёгивалась на молнию. Помимо этого, на нём была чёрная водолазка и такие же чёрные джинсы, в обуви он отдал предпочтение тяжёлым ботинкам. Альфонс знал, что Эдвард всегда предпочитал их обычной обуви или туфлям в деловом стиле. Он пытался не слушать внутренний голос, который шептал ему, насколько привлекательно выглядел Эдвард. Альфонс боролся с этим голосом всё утро, пытаясь не обращать внимание на то, как приятно от Эдварда пахло, не думать о том, как утром на станции Эдвард случайно шагнул назад, когда покупал билеты, и несильно столкнулся с ним. Причиной тому опять-таки было то, что Альфонс неосознанно стоял ближе, чем обычно. Он изо всех сил старался игнорировать любые проявления контакта и прикосновения. Он извинился, и Эдвард тоже, но ему, очевидно, не было настолько неловко. Мысленно возвращаясь в то утро на станции, Альфонс уставился в окно, чтобы удержаться и не посмотреть на Эдварда, когда он сел на место и вытянул свои длинные подкачанные ноги. Он видел беспокойство на лице Эдварда тем утром, когда тот покупал для них обоих билеты, пытаясь определиться с выбором из доступных вагонов и мест. Альфонс был почти уверен, что Эдвард отдаст предпочтение двум местам в общем вагоне, хоть им и предстояло ехать двое суток, ведь они и раньше преодолевали длительные расстояния таким образом, ночуя на открытых местах. И всё же после нескольких минут сосредоточенных раздумий над вариантами он доплатил за билеты в отдельном купе. Альфонс в очередной раз поразился стремлению Эдварда учесть его чувства, чего он совсем не был обязан делать. В таком положении Альфонс почти не дрожал и не чувствовал давление совести, как могло быть, если бы они ехали у всех на виду. Возможно, Эдвард тоже заметил, как Альфонса пробивала неприятная дрожь, когда люди смотрели на него. После возвращения из Ксинга Альфонс ощущал мурашки от любого взгляда, ему казалось, что каждый мог видеть его насквозь. — Хочешь почитать её? — Эдвард лениво протянул книгу Альфонсу, перебирая свой хвост свободной рукой, и в тот момент его взгляд не выражал никакого беспокойства о чём-то, что разрушало их жизни. Он выглядел почти так же расслабленно, как раньше. Альфонс не мог понять, как ему это удавалось. Он слегка покачал головой. — У меня глаза болят... — пробормотал он, — плохо сплю в последнее время, — он смотрел в покрасневшие глаза Эдварда, под которыми, контрастируя с его светлой кожей, были заметны тёмные круги, и понял, что они, вероятно, разделяли эту проблему. Эд ничего не ответил, положил толстую книгу рядом с собой на сидение и тоже уставился в окно. Альфонс закрыл глаза и прижался лбом к оконному стеклу, но тут же одёрнулся, ведь была зима, и от холода стекло ощущалось неприятно ледяным. — Почему бы тебе не прилечь подремать? — Эдвард указал рукой на спальную полку над головой Альфонса. Тот лишь покачал головой. Альфонс знал, что не сможет уснуть в присутствии Эдварда, ему стало легче, когда они решили спать в разных комнатах. Подобное случалось не всегда, но порой он просыпался среди ночи от внезапного возбуждения, из-за которого тянуло его живот и поясницу, а по щекам стекали слёзы от стыда за очередной грязный сон про них с Эдвардом. Он понимал, что такое вряд ли случилось бы с ним в поезде, но рисковать не собирался. — Лучше не буду... Эм, так какие у нас планы в Централе? — спросил Альфонс, надеясь, что плащ Эдварда мог скрыть его заметно дрожащие руки. Воспоминания об откровенных снах пробрались к нему в сознание, и от въедчивых картинок было трудно сразу избавиться. Он попытался прогнать из головы мысли о тонких, слегка грубых пальцах Эдварда, скользящих по его коже, и сосредоточился на том, чтобы слушать. — Я бы пока не хотел видеться с кем-то вроде Мустанга или Грэсии, да и ни с кем в принципе... Для начала нам нужно немного осесть и прижиться. Сегодня вечером заедем в отель, а завтра утром купим газету и уже будем искать квартиру. Я планировал рассматривать варианты в Северном районе, так будет лучше всего... — В Северном районе не так уж дёшево, Эдвард, — слегка хрипло сказал Альфонс. Он знал, что в том районе некогда обитал Мустанг, и не был уверен, что он всё ещё там жил, но знал, что тот район был не из дешёвых. — Да, но оттуда совсем недалеко до Университета, — поспорил Эдвард. Альфонс ощутил очередной укус совести, когда понял, что Эдвард снова думал о нём. — Я мог бы добираться... Существуют трамваи и такси, вообще-то, — попытался убедить он. — Ну, сам подумай... — Эд лениво приподнял брови, — Я могу ежедневно тратить деньги на проезд или купить машину... Или же раз в месяц платить разумные деньги за хорошую квартиру, а ты сможешь ходить на учёбу пешком. Последний вариант звучал куда лучше, но Альфонса всё ещё кое-что беспокоило. — Эдвард, а сколько у тебя вообще денег?.. — он осознал, что вопрос звучал грубовато, — я к тому, что мы точно можем позволить себе это всё и одновременно оплачивать моё обучение? Я могу, конечно, найти подработку в свободное время, но мой вклад вряд ли будет особо ощутимым, — добавил он, чтобы смягчить внезапный вопрос о деньгах. Альфонс замечал, что Эдвард никогда особо не задумывался о том, сколько денег у него было, но он и не упоминал точную цифру. Эдвард выпрямил ноги и подпёр одетой в перчатку рукой подбородок. — За это не переживай, к тому же я возьмусь за проект, на меня постоянно сыпались предложения из Централа, — он, как и ожидалось, не сказал ничего определённого. Взгляд Альфонса сам собой упал на Эдварда, и его зелёные глаза начали рассеянно рассматривать старшего с ног до головы, останавливаясь на подтянутой талии, затем задерживаясь чуть ниже... Разум Альфонса моментально предал его при виде естественного увеличения в области ширинки Эдварда и крепких мышц его ног, обтянутых узкими джинсами. Он сам поражался своей физиологической реакции на такие вещи, ведь всю жизнь ему нравились девушки с их плавными формами, аккуратными личиками и сладкими цветочными ароматами. Но когда он думал о крепком мускулистом теле Эдварда и том, как ощущался аромат одеколона на коже брата, то возбуждался намного сильнее, чем когда видел Мэй обнажённой. Он возбуждался сильнее, чем от чего угодно, на самом деле. И это было тем, что пугало больше всего, именно поэтому Альфонс начинал бояться сам себя — ощущая это острое возбуждение, он хотел лишь поддаться ему и сделать хоть что-нибудь. Он мысленно возвращался на день назад, когда практически насильно заставил Эдварда ответить на его бесстыдное объятие, когда намеренно вдыхал его запах на шее и горячо выдыхал на его кожу, ощущая сотни бабочек и жгучие мурашки внизу живота. Потом он вспомнил, как почти поцеловал синяк Эдварда на щеке лишь от того, как сильно ему этого хотелось. И тем вечером, когда он пытался поцеловать Эдварда в губы... Альфонс ненавидел подобные приливы желания, он не мог их побороть. У него не получалось понять, почему! Когда Ал понял, что ему нравится Мэй, он никогда не терял контроль над собой! Она нравилась ему поначалу, до того, как он осознал свои чувства к Эдварду, но с ней Альфонс всегда мог держать себя в руках. Рядом с Эдвардом он забывал обо всех пределах и границах. «Это оттого, что он мой брат? Может быть, так получается потому, что мы всегда были близки, и моё подсознание помнит, что Эд никогда не отказывал мне? Я веду себя так смело, потому что считаю это нормальным?» — Альфонс нахмурился и сжал в кулаки ладони, скрытые под плащом Эдварда, на котором всё ещё ощущался его запах. — Прости меня, Эдвард... — прошептал он, продолжая глядеть в окно. Эдвард сидел с закрытыми глазами, но открыл их, услышав слова Альфонса. — Хах, за что? Альфонс почти вслух усмехнулся над глупым вопросом, но в ответ лишь с недовольством объяснил: — За это и вообще всё, что произошло по моей вине... За то... Что нарушил твоё личное пространство вчера, — закончил он и вновь отвернулся. Эдвард моргнул и лишь улыбнулся той мягкой улыбкой, припасённой специально для Альфонса. Он вытянул вперёд свои длинные ноги, задел своим ботинком туфлю Альфонса, чтобы привлечь его внимание, и слегка наклонил голову, когда тот посмотрел на него. — Всё будет нормально, Ал. Мы переживали вещи и похуже. Альфонс вздохнул, но ничего не ответил, по правде говоря, он не был уверен в словах Эдварда. Ему было тяжело думать об этом, но порой он приходил к выводу, что, если быть откровенным, лучше бы он провёл остаток жизни холодным доспехом без чувств, чем мучился от стыдных снов о сексе с собственным братом. Его желудок тревожно дал о себе знать, и Альфонса вновь чуть не стошнило, но он сдержался и вместо всего остального просто закрыл глаза в попытке расслабиться, раз уж не мог позволить себе заснуть.***
На главном вокзале Централа было людно и шумно даже ранним вечером почти в шесть часов, множество людей сходили с поезда, после чего их встречали семьи, друзья, возлюбленные и новые знакомые. Эдвард и Альфонс ненадолго застряли на выходе из поезда перед каким-то крупным громилой, которого Эдвард при своей комплекции не мог убрать с пути лишь одним пинком, поэтому пришлось подождать, пока он, наконец, не освободил проход. Эдвард был и без того раздражённым, ибо поезд задержался на одной из остановок, в результате чего они прибыли на три часа позже, от них тянуло дорожным запахом, и они замёрзли. Альфонс подозревал, что у Эдварда наверняка болела нога, особенно в области, переходящей в автоброню, он описывал эти боли ещё несколько лет назад. Альфонс и сам порядком замучился: в Централе было намного холоднее, и его исхудалое тело не могло сохранять тепло достаточно долго, в добавок к этому его трясло при виде огромной толпы. Он просто надеялся, что никто не смотрел на него. Они оба выглядели довольно помято. — Давай поймаем такси... — предложил Эдвард и забрал из рук Альфонса его чемодан, неся два сразу. — Я могу и сам понести... — Постарайся хотя бы просто удержаться на ногах, — прямо сказал Эдвард, глянув на него через плечо. Альфонсу стало как-то неловко, он не ожидал, что Эдвард видел, как его покачивало, пока они шли в толпе. Ему был просто необходим сон. Он пробирался следом за Эдвардом, который без труда расчищал им дорогу своим фирменным «отойди или умри» взглядом. Они выбрались со станции через несколько минут, и в тот момент начал идти лёгкий снег. Эдвард забрал свой плащ, когда они собирались выходить из поезда, но после этого сразу посмотрел на Альфонса вновь, раздумывая, стоило ли отдать его обратно. — Я в порядке... Всё равно скоро приедем в отель, — попытался убедить Альфонс, и Эдвард мгновение спустя кивнул, согласившись с его словами. Они шли возле дороги мимо широкого участка, где обычно собирались такси, и увидели не так уж много машин, ведь, как Альфонс подозревал, в такое активное время года многие ездили по делам туда-обратно, из Централа в окраины и наоборот. В конце концов, оставалась только неделя до начала череды государственных праздников, затем предстояла первая неделя Нового Года, и лишь после этого всего жизнь вошла бы в привычное русло рабочей и учебной рутины. Эти три праздничные недели раньше были очень ценным временем для братьев, ведь они могли в своё удовольствие заниматься исследованиями без необходимости отчитываться по службе. Хотя даже тогда они порой срывались с отдыха, если на том настаивал Мустанг. Альфонс хорошо помнил, как Эдвард мог с ноги выбить дверь и влететь с криками о том, как Мустанг бесил его, но тот лишь приветствовал его лёгкой ухмылкой. Он с улыбкой вспоминал времена, когда Эд до кончиков ушей краснел от комментариев Мустанга, Хавока и Бреды касательно его роста. Когда-то он относился к такому поведению брата со снисхождением, его забавляло, как много энергии Эдвард тратил попусту, но теперь при воспоминаниях о прошлом одно только слово «мило» снова и снова крутилось в его голове. Именно поэтому он заставил себя думать о таких вещах как можно меньше. Совсем не думать о них. Они погрузили свои вещи в багажник и сели в выбранное Эдвардом такси. — Куда едем? — спросил пожилой водитель, держа в губах сигарету. — К отелю «Астория», — ответил Эдвард, проводя руками в перчатках сквозь свои волосы, убирая с них снежинки, и Альфонс не мог не наблюдать за ним. Ему хотелось потрогать волосы Эдварда, но он этого не сделал. Поездка была очень тихой, никто не разговаривал, и через десять минут они подъехали к главному входу в отель. Они вышли из машины одновременно: Эдвард через окно протянул водителю деньги, а Альфонс позаботился о том, чтобы забрать чемоданы. Пока отъезжала машина, Эдвард попытался забрать ношу из рук Альфонса, но Альфонс не отдал ему свой чемодан, лишь мягкой улыбкой отвечая на его неодобрительный взгляд. Он пытался не фокусироваться на том, как близко к нему наклонился Эдвард, пытаясь взять у него вещи. Они поспешили к отелю и зашли с холода в лобби, где Эдвард заказал один общий номер с двумя кроватями, как делал много раз до этого. Такое решение казалось безоговорочным, но Альфонс знал, что поначалу Эд наверняка думал над тем, чтобы заказать два номера. Эдвард достал свой кошелёк, чтобы расплатиться, и Альфонс поразился количеству обналиченных денег. Обычно даже во времена их путешествий Эд никогда не брал с собой больше ста тысяч Центов. — Я снял все деньги перед отъездом из Клеты... — объяснил он, заметив приподнятые от удивления брови Альфонса и то, как тот уставился на толстую пачку купюр в его кошельке. Альфонс ничего не ответил и лишь кивнул, потом подождал, пока Эдвард заплатил девять тысяч за их номер на ночь и забрал ключи. Это заставило его вновь задуматься о том, почему Эд вдруг выложил такую сумму за номер в без того дорогом отеле, ведь прежде они всегда ночевали в местах подешевле, обычно не отдавая за ночь более трёх-четырёх тысяч, что и так было неплохо. Вместе с тем, как они начали подниматься из холла на верхний этаж, Альфонс взглянул на Эдварда. — Почему ты столько тратишь на отель?.. Эдвард посмотрел на него в ответ, когда они начали второй пролёт белой мраморной лестницы, шагая по расстеленной на ней красной дорожке. — Ты о чём? Мы же не хотим спать в какой-нибудь херовой берлоге, да? — проворчал он. Альфонс шутливо нахмурился. — Эд, мы ночевали в более дешёвых местах, и они совсем не были «херовыми берлогами», — поспорил он. — Не матерись, — вновь проворчал Эдвард. — А, ну хорошо, не были плохими местами, — уступил он, зная, что Эдвард не любил, когда он выражался. Эдвард вздохнул, пока они шли по хорошо освещённому коридору с окрашенными в приятный бежевый оттенок стенами и витиеватой отделкой из дорогого дерева. — С тех пор, как ты вернул тело, нам ещё не приходилось вместе останавливаться в отеле, и лучше тебе не знать, насколько неудобные матрасы были в тех пыльных берлогах. Альфонс чуть погрустнел, и его брови сами сошлись на переносице от мысли о том, что Эдвард в очередной раз заботился о его состоянии и комфорте. —...Оу... — он почти не успел подумать, прежде чем слегка толкнул Эдварда плечом, — спасибо, Эд. Он заметил лёгкую напряжённость в лице Эдварда, когда благодарил его, но не успел спросить причину, потому что как раз в этот момент они подошли к их двери, и Эдвард достал ключ, чтобы открыть её. Номер выглядел очень уютно, высокие пышные шторы заставляли комнату выглядеть теплее, постельное бельё и ковры были чистыми, и в воздухе витал приятный цитрусовый аромат. Снаружи уже смеркалось, и Альфонс включил в номере свет, отчего комната и предметы в ней окрасились в мягкие тёплые оттенки. Альфонс поставил свой чемодан возле двери, а Эдвард — рядом со своей кроватью. Он стягивал с плеч свой плащ, когда Альфонс посмотрел на него... И внезапно вокруг стало слишком тесно. Необходимость снять с себя пальто, затем куртку и расстегнуть рубашку в присутствии брата не вызывала у Эдварда неловкости. Когда-то это было совершенно нормальным для них, Эд мог без стеснения ходить по комнате в одних боксерах или после душа снять с себя полотенце и надеть трусы прямо при Альфонсе. Но в тот момент атмосфера вокруг стала казаться удушливой и жаркой, ведь между ними многое изменилось. Эдвард расстегнул последнюю пуговицу на рубашке, которая вдруг перестала скрывать то, что Альфонс видел уже так много раз, но до того, как его чувства стали грязными: подтянутую грудь Эдварда, заметные кубики на его животе, переходящие в чётко очерченный треугольник мышц в районе его талии и ниже, куда так и рвался ошарашенный от шока голодный взгляд Альфонса. — Эдвард, — смог выдавить он, когда щёлкнула пряжка ремня на джинсах старшего. От этого звука Альфонс почувствовал себя как после хорошей встряски, и его затошнило. Эдвард, который, по всей видимости, умудрился забыть обо всём, вдруг взглянул на младшего брата, одной рукой уже втягивая ремень из шлёвок джинс. Он с непониманием в лице моргнул, а затем взволнованный раскрасневшийся вид и стыдливый взгляд Альфонса вернули Эда к реальности, и он нахмурился, но даже не думал прикрыть себя. — Я пошёл в душ, — тихо сказал он, направляясь к двери ванной напротив их кроватей. Альфонс рвано выдохнул, когда дверь закрылась, и его рука скользнула вниз, чтобы слегка коснуться начавшей увеличиваться области своей ширинки. Он слегка скривился в лице и задрожал от этого прикосновения, но не собирался трогать себя и дальше. Он не делал этого в мыслях об Эдварде, заставляя себя не пересекать эту черту. С по-прежнему учащённым дыханием, трясущимися руками и паникой во взгляде, он подошёл к своей кровати и присел, пытаясь взять себя в руки и успокоить своё разгорячившееся тело. Он сглотнул медленно и облизнул свои губы, затем прикрыл уставшие глаза и несколько раз провёл пальцами по волосам. Он нахмурился, когда услышал щелчок включившегося душа, и его разум заполнили образы обнажённого и мокрого Эдварда. Резко вздохнув, Альфонс поднялся с кровати и торопливо вышел из номера, он так и не снял своё пальто, да и прогулка на свежем холодном воздухе явно бы ему не помешала. Шагая по знакомой улице Централа, Альфонс точно знал, куда направлялся. После пересечения нескольких улиц в попытках игнорировать обеспокоенные и осуждающие взгляды некоторых людей, которые его потрёпанную от недосыпа и чересчур сгорбленную фигуру воспринимали по-разному, он зашёл в аптеку, которая, он точно помнил, была на этой улице. Альфонс сразу подошёл к секции, где располагались успокоительные и средства для сна, он пробежался взглядом по полкам и заметил чаи, порошки и даже леденцы, но на всех упаковках значилось «мягкого действия». Ему нужно было не просто успокоиться, он хотел отключиться. Со вздохом он провёл рукой по волосам в попытке уложить их, но он не мылся со дня отправления из Ризембурга, и его короткие волосы были заметно грязными. В конце концов, Альфонс понял, что пытаться выглядеть лучше в его случае было бесполезно, и он подошёл к прилавку, за которым стояла фармацевт. — Добрый вечер, — приветливо сказал он, улыбаясь своей фирменной улыбкой, которая лишь немного озаряла его взгляд. Женщина среднего возраста посмотрела на Альфонса поверх своих очков и улыбнулась в ответ, после чего поставила на полку коробку каких-то таблеток и направилась к нему. — Здравствуйте, могу чем-нибудь помочь? — она абсолютно без стеснения окинула его слегка обеспокоенным взглядом. — Да, пожалуйста... — непринуждённо начал он, — мне последнее время не спится, хотелось бы каких-нибудь хороших таблеток для сна, чтобы восстановить силы, — объяснил он, не прекращая мило улыбаться. Получив назад тело, Альфонс быстро освоил полезные свойства правильно и вовремя использованной фальшивой улыбки. Эдвард применял в общении с людьми нечто похожее, но его улыбка чаще всего не выражала ничего кроме «дай мне то, что я хочу, или я сожру тебя живьём». Альфонс не был уверен, что когда-нибудь смог бы так же. Фармацевт не начала его подозревать, хотя Альфонс этого ожидал. По всей видимости, его измученный вид не заставил её сразу отказать ему в продаже препаратов. Она отошла куда-то, и Альфонс наблюдал, как она что-то искала, прежде чем вернулась и отсыпала какие-то таблетки из большого контейнера в маленький чистый пузырёк. Затем она взяла ручку и заполнила какой-то небольшой бланк. — Как вас зовут? Альфонс моргнул и поднял взгляд от бланка, в котором женщина заполняла данные о дозировке. — Эм, Альфонс... Элрик, — произнёс он, гадая, узнает ли она фамилию, но фармацевт лишь вписала имя в строку бланка. Заполнив его, она достала ещё одну пластинку таблеток и такие же бланки, а потом попросила Альфонса расписаться и назвала сумму, которую он был должен за лекарства. Альфонс достал из заднего кармана кошелёк и заглянул в него с облегчением оттого, что там было достаточно денег. Остальные деньги всё ещё оставались в его чемодане. Получив лекарства на руки, он почувствовал некоторое облегчение, он неплохо проветрился во время прогулки до аптеки, и теперь, когда возникшее ранее возбуждение не беспокоило его с прежней силой, он с нетерпением ждал момента, когда сможет насладиться спокойным сном. Он шёл в тихой атмосфере наступающей ночи, затем дошёл до отеля и поднялся в номер. Закрыв за собой дверь, он осмотрел комнату и заметил, как Эдвард стоял возле окна в мешковатой пижаме. Он сразу обернулся и посмотрел на Альфонса. — Ты мог бы и предупредить, прежде чем уйти! Я даже не знал, всё ли с тобой нормально! — быстро подошёл он, его влажные волосы были собраны в привычный высокий хвост. — Почему со мной что-то могло быть не в порядке? — расслабленно спросил он и начал снимать пальто. — Потому что... Когда я... — Эдвард слегка покраснел — Перед тем, как я ушёл в душ, ты выглядел таким расстроенным, — сквозь зубы сказал он и отвернулся от Альфонса. Он и сам покраснел, что немного отвлекало, но совесть уже давила на Альфонса за то, что он сбежал так внезапно. Он моргнул и уставился на напряжённые плечи Эдварда. — Извини... Я ходил в аптеку, — он вытащил из кармана пузырёк с десятью таблетками внутри, — хотел хорошо отоспаться за эти несколько дней... Ведь и тебе таблетка не помешала бы, да? — он протянул пузырёк Эдварду. Эдвард держал руки на поясе, но, услышав про таблетки, повернулся и взял их правой рукой. Название было ему знакомо, лекарства в самом деле были довольно хорошие, он уже принимал их прежде. Эд вздохнул. — Да, идея неплохая... Но ты мог бы мне сказать, — он недовольно посмотрел на Альфонса. — Я хотел подышать... — тихо сказал Альфонс и пошёл к своей кровати. Он посмотрел на Эдварда, и тот не спеша прошагал к собственной кровати, чтобы тоже присесть. — Надо бы заказать обслуживание. — Я не голоден, — сразу же ответил Альфонс, размышляя, стоит ли ему раздеться прямо здесь. Его собственные грешные помыслы не могли таким же образом повлиять на реакцию Эдварда, если бы Ал решил раздеться. Это осознание слегка огорчало его, но всё же он стянул с себя свитер и бросил его на постель, следом за этим начал расстёгивать свою белую рубашку. Сняв её и стоя в одних брюках, Альфонс вдруг заметил, что Эдвард разглядывал его. Он остановился расстёгивать ремень и взгляд Эдварда тут же встретился с его собственным. — Мне лучше раздеться в ванной? Тебе некомфортно? — спросил он, глядя широко открытыми глазами. Эдвард приподнял бровь. — Не глупи, — сказал он в своей обыденной, слегка грубой манере, — я смотрю на то, как ты похудел... Чёрт, Ал, тебе надо срочно набрать вес, если будешь недоедать ещё какое-то время, то снова станешь таким, каким вернулся из Врат, — неодобрительно сказал он. Альфонс недовольно поджал губы и продолжил снимать брюки. — Это абсолютная ерунда, Эдвард, не преувеличивай, — он сбросил брюки и окончательно вытащил из них ноги. После этого он аккуратно сложил свои вещи, ведь они собирались только переночевать, и он не хотел доставать новые вещи из чемодана. — Я просто не хочу, чтобы ты заболел. Разве я много прошу, когда уговариваю тебя съесть один блядский сэндвич?! — он потянулся за телефоном, стоящим на тумбочке между их кроватей. — Я уже болею, и блядский сэндвич мне никак не поможет! — прокричал Ал в ответ и бросил стопку вещей на кровать. — Не матерись!! — крикнул он и кинул Альфонсу резкий взгляд, — и вообще, что значит, ты уже болеешь? У тебя простуда или что? — он не прекратил орать, даже держа трубку возле уха. Альфонс нахмурился. — Не прикидывайся, будто не знаешь, что со мной! — голос Альфонса сорвался, ибо тот был на грани слёз. Лицо Эдварда из раздражённого за секунду превратилось в обеспокоенное, и он поставил телефон на место. — Блин... Извини, Ал, я имел в виду не то, а просто болезнь, — до него дошло, как его слова, должно быть, звучали для Альфонса, когда он снова сел на кровать и сгорбился. Эдвард тут же подскочил к его кровати и сел рядом, отчего мягкий матрас немного подпрыгнул. — Я вообще не так выразился... В психическом плане с тобой всё абсолютно в порядке. — Ты знаешь, что это не так, — Альфонс стёр слёзы с лица, не решаясь посмотреть в глаза Эдварду. — Ты не болен, ты просто запутался... — сказал Эд, будучи неуверенным в собственных словах. — Я не запутался, — тихо, но твёрдо сказал Альфонс и шмыгнул носом. Это была простая фраза, но она очень хорошо передавала то, что им обоим и так было понятно. Ничего не менялось, чувства Альфонса не собирались исчезать. С прежней печалью во взгляде Эдвард поднялся и встал с его кровати. — Иди прими ванну или душ, в общем, сполоснись и ложись спать, у нас завтра долгий день. Альфонс вздохнул осторожно и сделал так, как было сказано. Завтрашний день было не избежать, и он обещал быть столь же противным, но его всё равно пришлось бы пережить.***
Таблетки сработали на ура, и примерно в половину десятого Альфонс открыл свои зелёные глаза, взглянув на тускло освещенный потолок гостиничного номера. Он вздохнул, но не уныло. Его разум стал спокойнее, а его тело ощущалось расслабленным и в то же время как следует отдохнувшим. Он лениво зевнул и сел, одеяло скатилось на его колени. Альфонс был рад, что спал в рубашке с длинным рукавом, ведь в комнате, хоть и не было особо холодно, жарко не было тоже. Он взглянул на спящего Эдварда и не смог удержаться от тихого смеха. Он мог видеть только торчащую из-под одеяла руку, которая свисала с кровати, и распластавшуюся по подушке и простыням пышную копну золотистых волос. Грудь Альфонса наполнилась теплом, ровно как низ его живота, Эдвард был до невозможности милым... И красивым. От этой мысли ему должно было стать не по себе, но этого не случилось, чему Альфонс удивился ещё больше. Он вытащил свои одетые в пижамные брюки ноги из-под одеяла и осторожно подошёл к кровати Эдварда, думая над тем, как лучше его разбудить. — Эд... Уже утро, нам пора купить газету и начать поиски, — мягко сказал он, всегда для начала выбирая вежливую тактику, хоть ей было и не поднять спящий камень по имени Эдвард. Альфонс вскинул бровь и пожал плечами, после чего вернулся к своей кровати с стянул с неё подушку. — Прямо как в старые добрые времена, — с ухмылкой сказал он, затем занёс подушку над головой Эдварда и несильно ударил его, намереваясь только разбудить. Он засмеялся, когда Эдвард прорычал что-то и подскочил, сбрасывая с себя одеяло и простыни. — Доброе утро, братец, — Ал сказал это с такой искренней радостью в голосе, что даже сонный яростный взгляд Эдварда смягчился, прежде чем тот также взял свою подушку и несильно огрел Ала по голове. В своём слабом состоянии Альфонс пошатнулся и со смехом отпрыгнул обратно на свою постель. — Утреца, Ал, — с ухмылкой промямлил Эдвард и зевнул, начав потягиваться. В тот момент всё было хорошо. Альфонс пытался держаться за своё умиротворённое состояние в течение всего времени, пока они готовились ко дню, и даже не начал паниковать, когда Эдвард пошёл в душ. После хорошего сна он ощущал больший контроль над своими эмоциями. В нём по-прежнему существовали всё те же чувства и желания, но он не ощущал себя так, будто вот-вот развалится. Это было приятно. Отчасти его состояние было вызвано тем, что Эдвард искренне улыбнулся ему тем утром, отчего он вновь ощутил бабочек в животе, но это было не так уж плохо. Чуть позже — Мне здесь нравится... — с улыбкой на своём красивом лице сказал Эдвард. Альфонс кивнул, улыбаясь в ответ. — Тут неплохо, даже книжная стенка имеется, — он указал на стену квартиры, в которой помимо всего было две спальни. — Да, и на полу тут плитка вместо ковролина, — ответил Эд, рассматривая белые стены. — Вообще-то, это не так уж хорошо, — не согласился Альфонс, — мои ноги и твоя нога наверняка будут мёрзнуть, — он почесал подбородок и убрал руку в карман. — Да, но летом прохлада только в плюс, я уж лучше похожу в одеяле и тёплых носках зимой, чем буду париться и умирать от жары летом, — со знающей улыбкой объяснил Эд. — Да уж, очень продуманно с твоей стороны, — с искренним удивлением в голосе сказал Альфонс, поражаясь тому, что Эдвард в самом деле рассматривал варианты с расчётом на будущее, а не просто наугад. — Ну конечно, Ал, я стараюсь, ведь это — первый наш дом после Ризембурга, — ответил он с лёгкой грустью в улыбке. — Думаю, нам это место подходит лучше некуда, — улыбаясь сказал Альфонс, — надо спуститься к хозяйке и сказать об этом, — он посмотрел на широкие окна в чёрных древесных рамах, — а потом уже сможем перевезти вещи из отеля. Эдвард кивал его словам, скрестив руки на груди и слегка постукивая себя свёрнутой газетой. — Ты сможешь сегодня переночевать на полу, если кровати не доставят к вечеру? — он взглянул на Альфонса, было уже больше двух часов дня. — Да, без проблем, всё равно это только на одну ночь, — Ал кивнул. Эдвард кивнул в ответ и глуповато улыбнулся, затем убрал руки с груди и опустил их. — До Университета примерно один километр отсюда, это лёгкая прогулка, — он стукнул Альфонса газетой. Ал кивнул. — Ага, — улыбнулся он, — ...мне уже даже не терпится... — Я рад это слышать, Ал. Я не хочу ничего кроме того, чтобы ты был счастлив и здоров. — Ты делаешь меня счастливым, Эдвард, — признался Альфонс. Эдвард издал неловкий смешок. — В обычном смысле... Или в странном смысле? Самым забавным было то, что Эдвард на самом деле пытался пошутить. Альфонс удивлённо моргнул от осознания, что Эдвард умудряется шутить над его неправильными чувствами. Это поражало его... Он подумал, что за такое любовь и называли безусловной — Эдвард никогда бы не позволил чему угодно разделить их. Он прочистил горло и неловко улыбнулся в ответ. — Вообще-то, во всех смыслах, — попытался пошутить он, хоть и понимал, что совсем не шутил. Эдвард улыбнулся и лишь пожал плечами. — А, ну хорошо, лишь бы так и было. Ал уставился в глаза Эдварду, и тот также неотрывно смотрел на него, пока шутливая атмосфера между ними постепенно спадала. — Ты не обязан относиться к этому хорошо... Ведь это неправильно, — тихо сказал Альфонс. Взгляд Эдварда вдруг стал до невозможности серьёзным, Альфонс не мог вспомнить, видел ли такой когда-то раньше. — Если нам с этим жить, то мы должны подстроиться, — также тихо ответил он. — Ты не обязан привыкать к такому, — Альфонс нахмурился и посмотрел на дверь пустой квартиры, внезапно чувствуя себя неловко, говоря на такую тему. Эдвард покачал головой и положил ему руку на плечо. — Это по-прежнему ты, Альфонс, и раз уж надо, я привыкну, даже если всё изменится, — объяснил он, и Альфонс почувствовал себя чуть легче от теплеющей на его плече руки, — теперь давай спустимся и поговорим с хозяйкой, а потом займёмся переездом. Тело Альфонса сжалось в приступе обожания к Эдварду, пока он глядел в его полные заботы и понимания глаза. — Чего это ты так грустно смотришь на меня? — спросил Эд и сжал его плечо. Ал слегка улыбнулся и моргнул, с грустью подумав: «Потому что я хочу тебя поцеловать...» Глядя на Эдварда своими слезящимися глазами, Альфонс сделал шаг вперёд и осторожно взял лицо Эдварда в свои ладони, чувствуя приятное тепло брата своими холодными пальцами. Эдвард напрягся, его взгляд выражал неприкрытое беспокойство по поводу того, что Альфонс собирался сделать. Тем не менее, было заметно, что он пытался не реагировать резко, за что Альфонс был благодарен. Его глаза слезились, но он не плакал. Ал всхлипнул, но улыбнулся и прижался лбом ко лбу Эдварда, тихо шмыгнул и провёл руками по его лицу. Затем он постепенно скользнул руками вниз и сжал плечи Эдварда, заставляя себя не пересекать черту. Отвернувшись от лица своего старшего брата, его манящего дыхания и губ, что были так близко ещё мгновение назад, он тихо выдохнул ему в плечо. Альфонс крепко обвил его руками и прижал к себе. — Ты просто не знаешь, как сильно я люблю тебя, Эдвард... — прошептал он. Он почувствовал, как напряжение спало, и Эдвард обнял его в ответ, положив руки ему на спину. — На самом деле, Ал... Ты не представляешь, как сильно я люблю тебя.