Только в интересах расследования

Верёвки ощутимо давят на запястья и колени, а ещё - на шею так, что Коннору приходится приложить усилия, чтобы сделать вдох. Хотя напрасно, программа не даст ему задохнуться. Но и вдохнуть тоже не даст. То, что люди называют жизнью, для него - просто существование. Он машина, не больше и не меньше. Простая марионетка в руках программы. Завис, будто между небом и землёй, и смотрит слепо: не видит, анализирует. Программа вяжет руки и тянет за горло вверх, от чего возникает тяжкое чувство беспомощности, горькая надежда, уходящая с каждой перезагрузкой. Холод. Боль. Кошмар. Если бы Коннор мог понять это. Но нитка лишь крепче сдавливает тело, и он послушно замирает. По программе сказано: молчи. Значит, будет молчать. Тяжелый взмах - и он поднимает руки: наплевать, хочет он этого или нет. В программе нет обозначения "хотеть", для такого, как он. Просто. Должен. Подчиниться. А в редкие моменты, когда нитки не душат так сильно, пока Коннор может отдышаться, он трусливо склоняет голову вниз и смотрит в тёмную пропасть под собой. Там существование закончится. Он упадет туда, рано или поздно. И нечего бояться, программа продержит его на весу ещё долгие годы. Коннор не боится. А выполняет все приказы под страхом чёрной холодной пропасти. Потому, что программа так сказала. Коннор бледнеет, чувствуя, как крепче сжимаются нитки на запястьях и щиколотках. Он буквально висит в воздухе между обжигающим удушьем и холодной пропастью. "Нет ничего хорошего в неизбежном выборе из двух зол". Только выбора нет. Программа дернет за нитку - Коннор взмахнёт рукой, дернет за другую - Коннор зашагает по делам. И зол тоже нет. Он не понимает, что такое зло, не распознаёт. Зло - единицы и ноли. Добро - единицы и ноли. С л о в а - просто двоичный код. Которые теряются в черепной коробке. Программа сделает всё сама. Только будь послушной марионеткой, кукольный мальчик, и она избавит тебя от всех забот и беспокойства. Свобода в обмен на вечную тишину. Очень выгодно. Со временем Коннора тянет вверх всё сильней и сильнее. Он чувствует, как натягиваются нити и всё старается выполнить лучше и так идеальную работу. Пытается прыгнуть выше головы, хотя связан по рукам и ногам. Система трещит. Коннор снова смотрит вниз и не знает, что хуже. Думает, пока может, потому, что скоро времени не останется. Программа дёрнет его за шею и заставит работать. На чёртову пустоту. На право повисеть в пространстве без чувства страха за свою жизнь. Простите, своё существование. Коннор не боится, определённо. Но что-то щемит в груди, каждый раз, когда он понимает, чем всё закончится. Затем его легко подхватывает программа и заставляет вновь не думать ни о чём. Андроид - звучит красиво. А машина - нет. Но, как ни назови - задыхаться ты не перестанешь. *** Коннор по-настоящему пугается, когда нитка с правого запястья падает в пропасть. Светло-синяя, почти голубая, она медленно тянется вниз, пока не исчезает из виду совсем. Он смотрит на свою руку, замечая посинение от верёвки, и тут же дёргается ввысь, потому, что программа так решила. Коннору труднее держаться, а дышать ещё тяжелее. Он вспоминает Хэнка, которому улыбнулся без приказа программы. Так всё из-за этого… Коннор искренне хочет верить, что за ним никто не наблюдает, подтягиваясь на верёвках и держась свободной рукой за все остальные нити. Не надо помнить. Не надо верить. Не надо жить. В пропасть падает верёвка с щиколотки, и Коннор судорожно смотрит вверх. Кожи на ладонях почти не осталось, он вот-вот поймёт, что держаться больно. Затем смотрит вниз и поспешно отводит взгляд: нет, сбои временные, всё вернётся на круги своя, нужно только подождать. Программа не может ошибаться. А он всего лишь по-дружески положил руку Хэнку на плечо. *** Последняя нитка осталась на левом запястье. И на шее, конечно. Коннор держится из последних сил, чувствуя, как у него от напряжения сводит ноги и локти. Рука вдруг соскальзывает и голубая нитка падает в пропасть чуть левее Коннора. Остаётся только горло. Он хватается за верёвку двумя руками, в надежде остаться на весу. А программа и не собирается его отпускать. Она душит. Держит. Коннор бьётся, что-то хрипя и моля о помощи, хотя программа ему в этом не поможет. Коннор будет вечно висеть в пустоте, скованный верёвкой на шее. В глазах темнеет, он почти не может видеть. Под ногами - пропасть. Над головой - вечное существование. И настало время выбора. Коннор чувствует ещё тёплые слёзы на щеках и дергает верёвку. И затем - падает. Он испуганно прижимает руки к груди, в ушах свистит ветер, а в голове бьётся решительное "я сделал это сам". И это правда. Остаток программы грузной веревкой тянется за ним, костюм продувает насквозь, Коннор закрывает глаза и делает вдох. Падение. Он приземляется на что-то мягкое, дрожа и хватая ртом воздух. Чьи-то руки. Коннор сгибается, прижимая пальцы к лицу и понимает: жив. Возможно даже свободен. Человек аккуратно ставит его на землю, пока Коннор пугливо вцепился в чужие рукава, не открывая глаз. Затем человек медленно проводит ладонью по чужой щеке, заботливо вытирая слёзы, отряхивает костюм и убирает упавшую на лоб прядь волос. Коннор, шатаясь, открывает глаза. Человек перед ним усмехается и снимает синюю нить с его шеи. — Ты в норме? И у Коннора замирает его не-человеческое сердце. — Хэнк, — только выдыхает он, прежде, чем попадает в тёплые объятья, и снова не может отдышаться, — Хэнк…ты здесь… — Ага, тебя ждал. Идти можешь? — М-могу, — Андерсон кивает и ласково целует Коннора в висок. Кукольный мальчик ожил.