Только в интересах расследования

Когда государство запрещает выезд в Канаду гражданам Детройта, Коннор не торопится действовать. Да никто не торопится. Телевизор вещает, что это исключительно в целях безопасности и реформы не причинят вреда ни единому гражданину, а вдобавок будут подавлены бунты и снизится количество эмигрантов. Одни плюсы, если так подумать. И Коннор так думает, пока на работу не приходится ходить с бейджем "андроид", чтобы не быть нечаянно застреленным. Хэнк смотрит на всё это с подозрением и едва ли не каждый день замечает косые взгляды на своего напарника. Вернее, сначала обычные, даже в чём-то дружелюбные, но стоит Коннору повернуть голову - так ты пластиковый! — и милость сменяется на гнев. Однажды Андерсон приходит в участок с небольшим бумажным пакетом, и Коннор, скрывая интерес, всё пытается туда заглянуть. Шапка. Шерстяная тёмная шапка. Хэнк сам надевает её на голову андроиду и отворачивается от благодарного взгляда: — Ты по улице ночью шастаешь - хоть так теперь. Не хочется потом с тобой разбираться. Хочется меньше волноваться из-за того, что Коннора могут избить, если увидят диод. Хэнк мотает головой, отгоняя слишком уж живые сцены из воображения. Коннор, вопреки совету, очень часто держит подарок в руках, анализируя его вдоль и поперек. Компоненты, запахи, ткань, время изготовления, марка - он почти знает всё это наизусть. Иногда, когда тириумный насос начинает работать пугающе сильно, Коннор прикладывает шапку к груди и прикрывает глаза. Порой думает, что Хэнк сделал это не из-за нежелания копаться в бумажной волоките. Порой думает, что девианты могут ещё и быть счастливыми. Думает, что (пере)ехать в Канаду с Хэнком - неплохая идея. Ах, да. Границы ключ переломлен пополам. *** Коннор ловит девианта и считает, что поступает правильно. Вернее, считает, что поступает по плану. Есть план, для соблюдения которого используют минимальные количества пряников и максимальные - кнутов, а тех, кто не следует плану, нужно уничтожить. Коннор смотрит на своё отражение и цепляет взглядом синюю нашивку на рукаве пиджака: она не должна вызывать эмоций, но почему-то от неё уже тошнит. — Одели тебя как-то не по сезону, — хмыкает Хэнк, глядя, как Коннор пытается скрыть полусекундное выражение отвращения на лице в замерзшей луже. Грязь превратилась в голый лёд. Лакированная обувь скользит по дороге.

Всё идёт по плану.

— Форма у тебя идиотская, — добавляет Хэнк, наблюдая за реакцией. Коннор немедленно убирает руку, закрывавшую полоску, с пиджака. Нужно заглушить чувство тревоги хоть на время. Хоть перед Хэнком не выставлять себя с этой порицаемой и внеплановой стороны. И Коннор скрывается. За словами. За словами, за бесконечными лекциями, фактами и демагогиями, не имеющими смысла. Коннор цитирует всех, кого помнит, что он - всего лишь машина

и всё идёт по плану.

А внутри качаются фонари терпеливого ожидания.

И всё идёт по плану.

*** Провал, кажется, наступает тогда, когда Коннор слышит выстрелы. Тогда Хэнк настойчиво держит его за локоть и тянет вглубь толпы на главной площади. Выстрел. Выстрел. Падение. Коннор видит трёх девиантов, стоящих на коленях, и парня с пистолетом. Синяя кровь на белом снегу. Почему-то им никто не помог. Коннор через плечо оглядывается на толпу, подходит к парню и, как кажется, довольно твёрдо объясняет, что подобная деятельность незаконна. На что человек предъявляет документы. Коннор пробегается по ним взглядом и уже затуманенно видит президентскую печать в углу страницы. Надо же, теперь законна. Коннор кивает, возвращая бумаги обратно, а сам, опустив голову, шатаясь, уходит. Разрешение на отстрел девиантов, как же. Но Коннора и эта реформа коснуться не должна. Он же порядочный.

У него же всё идёт по плану.

Только горло колет неприятное чувство, руки дрожат, горят щёки. Коннор не может ничего сделать. Спустя пару минут к нему возвращается Хэнк и, похлопав его по плечу, пытается заглянуть в лицо: — Совсем там в правительстве все с ума посходили, — он наклоняет голову и спрашивает уже настороженней, — Эй, всё нормально?

Нет, всё идёт по плану.

Коннор не хочет отвечать "нет". Не хочет тревожить Хэнка, не хочет вновь поднимать запретную тему чувств, не хочет оказаться на площади среди девиантов. Он чувствует небезопасность. И от этого нужно бежать, прятаться, чтобы не сойти с ума самому. — Да, всё нормально, лейтенант. Я считаю, что с девиантами стоит поступать именно так. Это сделает их жизнь хоть немного дальше от угроз.

И всё идёт по плану.

*** Коннор не может успокоиться уже третий день. Он почти постоянно оглядывается, слушаясь Хэнка во всём, и даже с ранениями не идёт в КиберЛайф. Нет, не боится. Как андроид может бояться? Коннор сидит с перебинтованной рукой у Хэнка на кухне и смотрит тому в спину. Диод мигает ярко-алым, Коннор, выпрямив спину, отказывается от диагностики. — Ты рукой только не двигай, а то больно будет. — Сэр, у меня нет боли, у меня есть только процент повреждений. Хэнк фыркает, не отворачиваясь от раковины, а Коннор обращается к поисковику. "Боль — физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение" Коннор закрывает глаза. Что осталось от плана? Он забыл. Но уже поздно возвращаться. Коннор думает, что ему будет больно, если Хэнк сообщит о девиантности своего напарника. Коннор уверен, что ему будет больно, если исходом будет расстрел. Коннор знает, что ему будет больно, если с Хэнком что-то случится. И время останавливается. Хэнк чувствует, как дрожащие руки обхватывают его поперёк пояса и как Коннор отчаянно упирается лбом в его спину. "Пожалуйста, помоги мне" Бедный мальчик. Коннор закрывает глаза. В лучшем случае - площадь. Бесноватый снег, родной, когда-то, Детройт, где всё идёт по плану, всё это вспыхивает, бьётся стеклом и падает синей кровью на асфальт. — Да ладно тебе. Андерсон разворачивается и обнимает его в ответ. *** Хэнк качает Коннора на руках. Несильно, лишь для иллюзии движения. Глупо, ну и наплевать. Новые репрессии - новые страхи. Коннор вовсе не похож на ребёнка, просто мнёт в пальцах домашнюю футболку мужчины и смотрит совсем уж затравленно. Хэнк подтягивает его выше, ближе к себе, чтобы андроид мог слышать стук сердца и тихо шепчет на рассеянное "они убьют нас однажды, просто убьют": — Никто тебя пальцем не тронет. Скоро всё наладится, надо только подождать. Он не знает, как можно успокоить Коннора ещё. — Хэнк… — голос дрожит, — Мне страшно за тебя. И нельзя сказать "не бойся", ещё хуже будет. — Я здесь. С тобой, — только отвечает Хэнк, держа андроида за руку и ласково сжимая его пальцы. А потом Коннор просыпается среди ночи с криком. Ему приснилось, что всё пошло по плану. Он тихо открывает дверь в комнату спящего Хэнка, садится около кровати и кладёт чужую ладонь себе на макушку. Хэнк что-то ворчит спросонья, "иди сюда, пока я не передумал" и дергает Коннора к себе. — Только попробуй разбуди меня до завтра, — говорит он напоследок, прежде, чем прижать к себе андроида и снова уснуть. Всё обязательно пойдёт по плану.

По их собственному плану.