Только в интересах расследования

"Я пойду куплю пива, и если с домом что-то случится - это будет на твоей совести. Десять минут: туда-обратно" Совесть у андроида появилась почти что из ниоткуда. Хотя, возможно, это была и не совесть - Хэнк вполне осязаемо построил свои границы: здесь не лазить, туда не соваться и с вопросами до пьянки не приставать. Хэнк, на самом деле, не планировал напиваться, но, сославшись на "заебался я на работе, думать на трезвую голову вообще невозможно", удалился за порог. Коннор хотел было возразить, что решения следует принимать как раз-таки не пьяным в стельку, затем что-то щёлкнуло внутри, Коннора пробил неизвестный ранее холод, и пока андроид искал причину неполадки, Хэнк уже ушёл. За окном темнело. Небо заволокло кучерявыми серыми облаками, и последний фиолетовый край заката стремительно окрашивался в более тёмные тона. Коннор сел на диван, незаметно для себя сгорбив спину и сжав пальцы на коленях, от чего на брюках появилась пара новых складок. Озноб всё никак не проходил. Коннор поёжился, не сводя взгляда с двери. Таймер на десять минут был запущен сразу после сказанных мужчиной слов, и каждый раз, когда синие цифры подбирались ближе к нулю, что-то дергало. Что-то стучало, леденяще подбиралось к горлу, царапаясь и пугая. Спустя семь минут и шестнадцать секунд на диван влез Сумо. Даже не влез - ввалился, поблёскивая глазками и радостно виляя хвостом, от вседозволенности в отсутствие Хэнка. "Отсутствие Хэнка" — про себя повторил Коннор, потянув пса к себе. Звучало… страшно. А цифры всё таяли и таяли, меняясь с синего на желтый. Коннор поёжился. Семидесятикилограммовое животное сначала долго смотрело на андроида, потом жалобно заскулило и, наклонив широкую голову, принялось увлеченно лизать щёку андроида. Тот сперва слабо улыбнулся, на секунду даже забывая смотреть на цифры, положил ладони поверх густой шерсти и непринужденно прикрыл глаза. Кто-то сказал, что собаки похожи на своих хозяев. Коннор не мог, в силу стажа существования в месяц, ни опровергнуть, ни подтвердить данное высказывание, хотя что-то схожее в поведении Сумо и Хэнка точно было. Философия? Отношение к людям? Манера общения? Сумо тоже сначала рычал, а потом лез вылизываться, как правило. Сумо тоже любил поспать допоздна и брезгливостью к еде не отличался. Кто, интересно, от кого научился этому? Коннор внезапно вспомнил, что на походы в магазин среди ночи у Хэнка осталось не более двух с половиной минут. Сумо гавкнул, от чего андроиду пришлось повернуть голову в сторону пса. Тот снова проскулил что-то очень доверительно и при этом требовательно. На одной последней минуте Коннора снова прошиб озноб. Не такой, как прежде, Сумо был отменной грелкой, а что-то, будто холодная сталь внутри, не давало покоя. Коннор даже не знал, как всё это объяснить или воспринимать. В программе этого, конечно, нигде не значилось, о самом существовании подобных чувств не говорилось. Истекла секунда, и Коннора охватил ужас. С одной стороны, от опасности внутренней - ничто не предвещало новых отклонений, коих и так насчитывалось приличное количество, а они появились в самом неприятном их проявлении. С другой стороны, от опасности внешней - Хэнк не пришёл вовремя. Коннор сидит неподвижно, состроив на лице такое выражение, которого, наверно, в природе нет, пока Сумо настойчиво тычет носом ему в бок. Ожидание натягивается тонкой струной, и Коннора глючит. Ну, можно звонить в полицию (андроиду очень хочется верить, что не в больницу). Или искать Хэнка самому. Правильно, по закоулкам города, крича на всю улицу "Хэнк! Хэнк! Вернись, твой пёс тебя заждался!" Он же про Сумо? Да, наверняка про него. Сумо недовольно гавкает, скатываясь с дивана. За окном уже совсем темно, и ни луны, ни звёзд. Коннор поднимается с дивана  и торопливо уходит в коридор. Десять минут прошли двадцать четыре секунды назад. Коннор держит себя за плечи и чувствует, как нарастает паника. Дыхание сбивается, раньше такого не происходило, а внутри по-прежнему лёд. Коннор тянется за пиджаком, чтобы выйти на улицу, но прямо перед лицом открывается дверь. На пороге Хэнк, с пакетом гремящих банок и хмурым взглядом. Он смотрит на Коннора, сжимающего в руках пиджак и хмыкает. — Куда собрался? — З-за вами, — дыхание постепенно приходит в норму, — Вы вернулись позже, чем обещали. На тридцать две секунды. Хэнк перекладывает пакет в руку подальше от андроида, свободной приобнимает его за шею и целует в макушку. Абсолютно беспричинно. Просто так. И Коннор чувствует, как внутри тает лёд. Или сталь. Или корпус, понять пока сложно, но он постарается. Хэнк уходит в кухню, оставляя там пакет и оставляя в руках одну банку. Андроид по-прежнему стоит в прихожей, глядя в одну точку и мигая угрожающе-красным диодом. — Эй, ты чего завис? — Хэнк обеспокоенно хлопает сожителя по плечу, — Я тут молодость хотел вспомнить… будешь Шрека со мной смотреть, а? Культура там, и всё такое. — Что это было? — Коннор чуть хмурится, чувствуя, как ускользают волны тепла. — Шрек-то? Эх, хороший был… — Нет, я не об этом, — Хэнк отводит взгляд в ответ на немой вопрос. — Не понимаю, к чему ты клонишь. Сам же говорил: адаптация, симпатия… хуятия. Так ты идешь? Коннор медленно кивает, будто в трансе и следует в комнату, всё ещё ведомый странными чувствами. Хэнк ведёт себя почти что непринужденно, только постоянно куда-то отворачивается и стучит пальцами по железной банке. Это так симпатия работает? На Конноре это работало по-другому. Он тоже был растерян, напряжен и насторожен, но маленькое проявление симпатии - и всё поменялось. Растерянность усилилась многократно, но зато напряжение и настороженность - как рукой сняло. Коннор хочет помочь. Практически ничего не понимая, не осознавая, как проявление симпатии может сказаться на дальнейшей жизни их обоих, неважно! Хэнк сделал так, потому, что посчитал нужным. И Коннор поступит точно так же. Альтернатив нет. Пока Хэнк щёлкает каналы, в надежде найти нужный, Коннор, спеша, обрабатывает скачанную в интернете информацию о проявлении человеческой симпатии. Медиа, статьи, от которых уже рябит в глазах, и, вдохнув, андроид решает, что подготовлен основательно. Стоп, а нужно ли спрашивать разрешения? Коннор прокручивает события в памяти. Хэнк не спрашивал, значит, наверно, не нужно. Хэнку можно доверять больше, чем другим источникам. Коннор приподнимается на диване, приближается, касаясь пластиковыми пальцами футболки мужчины, и садится к нему на колени. Хэнк удивлённо поднимает глаза, встречаясь со взволнованным взглядом карих глаз, и пульт падает на диван. Коннор держит чужое лицо ладонями в опасной близости от своего. — Ты… — Хэнк не успевает договорить. Коннор дергается вперёд, зажмуриваясь, и несдержанно прижимается губами к губам Хэнка. Осторожно, сжимая пальцы на чужих плечах и чувствуя, как человек замирает. Симпатия, она такая. Или уже не симпатия? Хэнк будто глохнет на пару мгновений, ощущая, как медленно и осторожно двигаются губы Коннора, как робко, пытаясь подражать, андроид это делает. Андерсон прикрывает глаза. И ему сносит крышу. Он кладёт руки Коннору на спину, настойчиво притягивая к себе, чтобы чувствовать кожей тепло, и продолжает целовать, проводя языком по ровному ряду зубов и выпрямляясь, держа андроида в руках. У Коннора на щеках синева, он скользит ладонями по шее мужчины, останавливаясь на плечах и легко толкая к дивану, но Хэнк только выпрямляет спину и жгуче рычит парню на ухо: — Сидеть. И на этот раз Коннор действует смелее, перебирая пальцами седые пряди, касаясь носом чужой щеки. Тепло, горячо, жарко. Несколько секунд — и андроид уже прячет неуверенный взгляд от мужчины, отворачиваясь и упираясь взглядом в футболку. — И что это было? — требовательно спрашивает Хэнк, но в голосе его ни насмешки, ни осуждения. — Проявление симпатии… я думал, это может улучшить ваше психоэмоциональное состояние, — Коннор чувствует, как тяжелая ладонь опускается ему на затылок и прижимает лбом к плечу. — Проявление симпатии… — Хэнк хочет сказать что-нибудь язвительное или как-то пошутить, но решает не шатать и без того расшатанную девиантность Коннора. Андроид чувствует, как Андерсон ухмыляется. Для полной картины не хватает только лизнуть его щёку.