Только в интересах расследования

Холодный ветер забирается под воротник пиджака. Коннор прячет пистолет в кармане джинс и продолжает путь к запланированной цели. Иерихон. Уничтожить Иерихон. Коннор не чувствовал ненависти к Маркусу, революции или к кому бы то ни было. Ничего в груди не закипало, ничего не бежало по механическим венам. И сочувствия тоже почти никакого. Просто несколько девиантов. Ничего сложного. Даже как таковой досады нет. Коннора отстранили, Коннора наверняка заменят (когда страсти улягутся), да и плевать. Всем было и всем будет. Коннор медленно продолжает свой путь через полуразрушенные здания, не думая ни о чём. Заменить мысли на задание куда легче и куда полезнее. Коннор не допускает мысли, что он отстранён и действия его теперь не подвластны программе. Цель-цель-цель и ничего более. Внутри пластиковой груди - пустота. Вакуум, через который пылью тянутся отголоски того, что люди называют чувствами. Тянутся или торопливо преодолевают вату из задач. Коннор делает вид, что всё знает, а на самом деле не уверен ни в чём. Время рывками капает с пальцев. Коннор ограничен. Или нет? Он лишь пара гаек да покрытие из синтетики - там нечему быть живым. Нечему волноваться, радоваться, бояться, чувствовать. Вакуум затаскивает всё больше. Пустоту нужно заполнить, и Коннор заполняет. Бесконечным "я должен", "я обязан", "подчинение не оговаривается". И от этого не больно. И даже не разочаровывающе. Коннор чувствует хрупкий баланс между людьми и андроидами. Полноценного, конечно, его никогда не было, но обходились же как-то без кровавых революций? И теперь обойдутся. Ничего не должно меняться: есть люди, ненавидящие андроидов - коих большинство, особенно после последних новостей, есть люди в своём сознании одушевляющие андроидов - коих меньшинство по понятным причинам. Есть те, кому нет дела, есть неопределившиеся, но все они есть. Значит, должны и остаться. Стабильность во всей её ужасной красоте. И Коннор слепо верит, в надежде на лучшее, но пустота забирает и её. *** Корабль почти не видно из-за метели. Коннор щурится, сканирует местность, замечая присутствие человека, и идёт быстрее. Ему не нужны посторонние взгляды в такое позднее и ответственное время. Цель почти выполнена: пробраться на Иерихон трудностей не составит - вряд ли ему откажут в "укрытии", а далее - по ситуации. По ситуации - это как ждать дальнейших инструкций, но только без ожидания. И без инструкций. И без поддержки со стороны программы, конечно. Коннор стоит в нескольких сотнях метрах от входа, совсем не задумываясь насколько правильны его действия. Понятие "правильный" уже не существует. Всё теперь правильно и неправильно в равной степени. Всё. Какое странное слово. Коннор мотает головой, и перед глазами снова всплывает красное окно: разыскать Маркуса. Страна должна знать своих героев. Коннор тот ещё герой, на самом деле. Но плевать, так или иначе. Коннор совершенно точно не ждёт, пока человек подойдёт ближе. И уж наверняка не хочет, чтобы на таком непростом задании его остановили и объяснили, что, блять, вообще происходит. — Ага, ну где же тебя ещё искать? Только здесь. Слова уносит ветер. Коннор не знает можно ли считать их за приветствие. Наверно, можно. А кто запретит? Уже никто. Человек всё приближается. Коннор может разглядеть фигуру, может, даже причёску мужчины. Честно признаться, андроид ни секунды не сомневался, кто этот человек. — Опять тебя заносит непонятно во сколько, непонятно при какой погоде, — Хэнк подходит вплотную, недовольно хмуря брови, — Хоть бы оделся по-нормальному, детектив хренов. Коннор (почти обижаясь) смотрит на свой костюм-для-конспирации. Вполне по-нормальному: джинсы, футболка, пиджак и шапка в метель. Никто не должен ничего заподозрить. Хэнк замечает красное свечение на чужом виске и, вздохнув, поправляет шапку. — А если бы тебя пристрелили по дороге? Ты об этом не подумал? Кто бы тебя на этот раз бы собирал? Коннор молчит, стараясь не сводить решительного взгляда с Иерихона. Он всё ещё машина без чувств. Ничего не поменялось. — Ты… — Хэнк тоже поднимает голову, смотря на убежище девиантов, — Ты чего делать-то собрался? Коннор улавливает запах алкоголя в воздухе. — Уничтожить Маркуса и Иерихон, — отвечает он просто. — …. Этот Маркус и мухи не убил, живой или пластиковой. Тебе он тоже ничего не сделал, чего прицепился? — Мне не нужны мотивы мести, чтобы уничтожить цель. И эта цель - машина. Уничтожение не повредит людям. Коннор помнит про баланс. — Хочешь сказать, тебя даже ничего не дёрнет, когда ты пристрелишь того парня? — Хэнк потирает озябшие от ветра и снега ладони. — Абсолютно ничего, — Коннор кивает, продолжая смотреть в сторону, — Я не живой, чтобы со мной происходило такое. — И ты никогда ничего не чувствовал? — звучит как горькая насмешка, но на самом деле - надежда на обратное. — Нет, никогда. Если позволите, я отправлюсь на выполнение задания, — голос невозмутимый. Хэнк кладёт руку на плечо андроида и испытующе смотрит тому прямо в глаза. Прямо в пластиковые глаза. — Значит, ты лжец? — Не понимаю, о чём вы, — Коннор всё-таки отводит взгляд, сцепляя пальцы у себя за спиной. — "Сэр, мне так нравятся собаки", "сэр, Сумо такой чудесный пёс", — что-то теряется во взгляде Хэнка. Теряется, тускнеет, гаснет, — Ты мне лгал? Всё это время? Коннор хочет ответить уклончиво, как он обычно это делал, но не может подобрать слов. Человек не проявляет прямой агрессии, не использует провоцирующих фраз, не применяет физическую силу. Хотя, лучше бы применил. От этого было бы настолько же больно? Хэнк ждёт ещё пару секунд, затем, так и не получив ответа, убирает руку с чужого плеча, и Коннор чувствует что-то, похожее на растерянность. Андерсон обходит его, опустив голову и доставая из кармана пачку сигарет. Андроид поджимает губы, пытаясь в памяти отыскать задание. — Ну удачи, жестянка. Хэнк говорит это почти что не язвительно. Просто говорит, наверно характерно пожимая плечами и щёлкая зажигалкой. Снег разносится по окрестностям, ветер глухо свистит в ушах. — Моё имя - Коннор, — он разворачивается, чтобы смотреть на удаляющуюся фигуру не через плечо, а прямо, —  Коннор, — добавляет ещё раз, на всякий случай. — Да неужели? А зачем оно тебе, ты же машина? — Хэнк останавливается и выпускает немного серого дыма в воздух, — Я обычно не даю имена тостерам. Или пылесосам, например, — он осматривает Коннора с ног до головы, снова задерживаясь на глазах, — Хотя тостеры не убивают себе подобных, не находишь? Коннор замолкает, сводя пальцы на груди. Он не знает, что ответить или противопоставить. — Какого отношения к себе от меня ты ждёшь, если ты просто груда железа и пластика? — Хэнк медленно подходит, держа сигарету между пальцами, — набор запчастей? Ведро с болтами? Читай по губам, — он свободной рукой указывает на свой рот, — Ме-ха-низм. Да, машина. Коннор опускает голову. В сознании ни одной мысли, которая могла бы помочь ситуации. Сбой системы, девиантность, неполадки, настройки летят, и всё исчезает, когда Коннор слышит грубый шепот на ухо. — Почему, блять, я должен верить в твою человечность, если ты сам в неё не веришь? Вот она. Нестабильность во всём её прекрасном ужасе. Хэнк делает шаг назад, затягивается и кидает сигарету на асфальт. Затем наступает подошвой сверху, топчет до чёрных угольков и торопливо уходит по дороге. Коннор растерянно смотрит ему вслед. Почему-то становится невыносимо тяжело. Фигура плавно исчезает в потоке снега, а андроида всё ещё окутывает тонкий аромат табака. Он смотрит на Иерихон. Огромный корабль, колоссальное действие, тысячи девиантов. Тысячи невинных жизней. Коннор пытается не выпустить фигуру за пределы видимости, но просчитывается. Он остаётся один. Иерихон перестаёт быть целью. Первостепенной целью. Коннор смотрит на него ещё раз, про себя колко чувствуя зависть к девиантам, нашедшим дом и убежище, и срывается с места. Сначала быстрым шагом, потом и вовсе бегом. Ветер бьёт по щекам, неприятно отдаваясь какими-то импульсами в голове. Найти, найти. Вернуться. Он не успел ещё сесть в машину? А если успел? Коннор бежит ещё быстрее и торопливее, а внутри холодными ударами стучит сердце. Хэнк ещё только идёт по заснеженной дороге, и Коннор делает последний рывок. Он не успевает остановиться, лихорадочно цепляясь за локоть мужчины, и с тихим всхлипом останавливает его. Хэнк не успевает даже удивиться, когда его порывисто обнимают дрожащими руками и что-то неразборчиво плачут в шею. Но всё понимает. Слышится тихое "извините", будто на повторе, Коннор всё ждёт, пока его оттолкнут в сторону, но этого не происходит. Хэнк закрывает андроида руками от снега и даже немного виновато смотрит на содрогающийся пиджак. — Слушай, ты это… я, конечно, понимаю: чувства и всё такое, но мы на улице. Андроид не двигается, будто молча прося разрешение на пару минут, чтобы собраться с мыслями. И Хэнку ничего не остаётся, кроме как вздохнуть и обнять Коннора крепче. Пустоты больше нет. А Коннор, кажется, знает, что такое счастье.