Выбор

      Когда одноклассники позвали его отметить окончание одиннадцатого класса, он отказался, сославшись на плохое самочувствие. Это было совершенно непохоже на прежнего Гришу-заводилу, но последний год выдался тяжёлым, и друзья привыкли к его странным поступкам и перепадам настроения. Нет, они пытались его уговорить, но в конце концов были посланы далеко и надолго, и отстали, обидевшись.       Ему действительно было плохо, но не физически, нет. На душе было тяжело и неспокойно, угнетало ощущение чего-то неотвратимого и пугающего. Ника бы попыталась всё списать на «предднюшную депрессию», но на этот раз Гриша чётко понимал, что его так гложет.       Он окончил школу. Ура? Ура! Нет, он всегда был любознательным человеком, но это больше во внеурочное время. Школьная обязаловка его не вдохновляла. И теперь, по логике вещей, он должен радоваться и отрываться вместе со всеми. Год назад он именно так бы и сделал.       Но за этот год изменилось многое. Нет, изменилось всё. Не стало мамы и папы. Их жизни оборвались неожиданно и жестоко, и Гриша с Никой вынуждены были как-то учиться жить дальше. Давалось им это очень сложно, с колоссальным трудом, через боль и страдания. Ведь они были избалованы, чего уж скрывать. Нет, избалованы не достатком и роскошной жизнью. Родители всегда учили их не зазнаваться и знать цену всему, что у них есть. Они были избалованы любовью, заботой, дружной семьёй и уютным домом.       А теперь их этого лишили. Пусть его маленькая сестрёнка думает, что виной всему нелепая случайность на автотрассе. Ей так проще. Он же был вынужден узнать правду во всех её неприглядных подробностях. Их убили. Жестоко убили из-за денег, расстреляли в собственной машине. Гриша часто думал, изменилось бы что-то, будь у родителей охрана. Люди их положения нередко имеют телохранителей, так? Но папа и мама всегда отвергали эту идею. Спасло бы это их? Бесполезно гадать, уже ничего не вернёшь.       Этот, без малого, год, прошёл для Гриши как в тумане. Его главной задачей было не допустить, чтобы у него забрали Нику. Оно, конечно, логично, что едва совершеннолетнему мальчишке, ещё школьнику, не хотят отдавать на попечение кого бы то ни было. Но он-то не мог этого допустить! Тем более, что родственников у них не было, и ей светил самый настоящий детдом. Нет, после похорон появились какие-то едва знакомые «близкие друзья родителей», и предложили забрать обоих детей к себе. Но даже тогда Гриша смог сообразить затуманенным от горя мозгом, что тут дело совершенно нечисто. Нику отправили бы в «элитную школу-интернат», его — на все четыре стороны, а деньги родителей прибрали к себе.       Отбиться от этих «доброжелателей» и получить контроль над наследством оказалось значительно проще, чем вернуть себе Нику. Грёбаных четыре месяца она всё-таки провела в детдоме, её забрали, как бы Гриша не старался оттянуть этот момент. Простить себе это он по сей день не может. Его сестрёнка, конечно, кремень. Она вынесла всё это мужественно и стойко, даже старалась относиться к ситуации с юмором. Но если призадуматься и осознать, с чем она там столкнулась… Хочется рвать на голове волосы и громить всё вокруг. Несчастные, одинокие, потерянные дети живут в условиях, достойных разве что последней уголовщины в тюрьмах. Он клялся ей каждый день, что вытащит её оттуда, и разрывался на части, стараясь и ей уделить как можно больше времени, и наседать на все необходимые инстанции, и при этом ещё и из школы не вылететь.       В итоге всё решили, разумеется, деньги. Гриша вступил в наследство и сразу же все двери были перед ним открыты, нужные разрешения получены, и сестрёнка вернулась домой.       Первое время она каждую ночь с виноватой улыбкой приходила к нему в комнату и просила посидеть недолго, жаловалась, что не может уснуть. Они много разговаривали. Обычно говорили о чём-то нейтральном, но однажды Ника рассказала о том, что видела в детдоме. Девочка казалась спокойной, но Грише едва удавалось сдерживать эмоции. В конце концов его прорвало, и он долго рассказывал о том, что именно он мечтает сделать с продажным директором детдома и его прихвостнями. Через какое-то время, обдумывая эту ситуацию, он осознал, что, по факту, он сможет сделать очень многое для этих детей.       А Ника после подобных разговоров засыпала прямо у него в кресле, обняв подушку и мило посапывая. Он брал её на руки и перекладывал в постель. Первый раз Гриша ушёл было спать в гостиную, но через какое-то время услышал приглушённые стоны — Ника кричала во сне. Он с трудом разбудил её. Она плакала и дрожала, пытаясь объяснить ему, что ей приснилось что-то ужасное. Девочка цеплялась за него и просила не уходить.       После этого он уже не уходил, и они спали вместе. Грише невольно вспоминалось детство, дача бабушки с дедушкой. У него там был шикарный шалаш, в котором он любил сидеть вечерами, читая книжки с фонариком или просто валяясь и слушая стрекотание сверчков. Часто Ника, тогда ещё совсем малышка, приходила к нему и просила рассказывать сказки.       Первое время он честно старался это делать, но потом навязчивое внимание ребёнка стало ему надоедать. В очередной вечер вместо сказки он поведал ей максимально жуткую страшилку, надеясь, что девочка побоится после такого приходить в шалаш. Но не на ту, блин, напал! Ника пришла в полный восторг, и их ночные посиделки продолжились. Это было весело, если уж честно. В итоге она засыпала, держа его за руку, а Гриша зачастую не спешил уводить её спать домой, и продолжал валяться, прислушиваясь к шелесту деревьев и мерному сопению сестры.       Возможно, Ника тоже вспоминала беззаботное детство, и поэтому ей было хорошо рядом с ним. Может, просто она боялась вновь оказаться одна. Для него самого страх потерять сестру стал уже навязчивой идеей, и видеть её подле себя было настоящим успокоением.       Вскоре, правда, Ника то ли освоилась, то ли начала стесняться, но приходить перестала. Тогда Гриша стал каждый вечер заглядывать к ней и желать спокойной ночи. Раньше он так никогда не делал, зато делали родители. Ника воспринимала это с благодарностью.       Жизнь с трудом, но обрела новое русло. Их обоих до сих пор часто захлёстывали волны горя и отчаяния, но всё-таки у них потихоньку получалось начать всё с чистого листа, сосредоточиться друг на друге, на учёбе и на своих друзьях.       Но теперь для Гриши школьные годы закончилась, и все вокруг с энтузиазмом вопрошали, куда же пойдёт дальше Григорий Александрович, краса и гордость родной школы?       Если бы все эти вопрошатели знали, насколько убийственно сложен этот простой, на первый взгляд, вопрос…