Формулы

Теодор Котли в сотый раз проклинает себя за то, что позволил себе напиться вчера. Его ладони спрятаны в карманах теплого темного пальто, а в глазах безумная усталость. Руки Бел молчат который год, поэтому вместо любовного послания она пишет расписание на день. Фиолетовые чернила быстро тускнеют на ее коже, а свет в вагоне метро подрагивает в такт колесам. Бел Бьюкейтер в сотый раз проклинает себя за то, что позволила себе снова поссориться с отцом. Они мельком смотрят друг на друга; он выразительно косится на ее ладони, измазанные в чернилах, исписанные формулами и напоминаниями: крестик — сдать работу, кружочек — не забыть о дедлайне. Она рассматривает его руки — точнее, тонкую линию запястий, что выглядывает над карманами. Бел знает, о чем он думает: «не повезло же твоей родственной душе, дорогая». Но Бьюкейтер, если честно, наплевать. Котли знает, о чем она думает, глядя на его спрятанные руки: «не повезло же тебе с родственной душой, дорогой». По правде, ему совершенно все равно. Ему все равно даже когда девушка перед ним роняет ручку – поезд тормозит так резко, что Бел хватается на поручень. Обычная, в пластиковом корпусе шариковая ручка оказывается у его ног. Котли не торопится ее поднимать, а Бел слишком торопится на выход, прежде чем он успевает ее окликнуть. Фиолетовые чернила в ручке слишком созвучны расписанию пар химиков-бакалавров на его ладонях. Ему не кажется это подозрительным.