Формулы

Аксиома первая. Связь, образованная между родственными душами, неразрывна

Высших учебных заведений в Лондоне много, но Бел Бьюкейтер хотела только в Имперский колледж. Оксбриджские традиции, история и условности были не по нраву ей уже в детстве, так что она с большим удовольствием выбрала стеклянные стены и бетон вместо красного кирпича и зеленого плюща. Успешно сдав экзамены, мисс Бьюкейтер — Бью-кей-тер, ударение на второй слог, пожалуйста, смогла поступить на факультет естественных наук, где и училась-мучилась вот уже третий год. Химию она любила больше коридоров университета и даже больше жаркого в кафетерии — пожалуй, это была ее единственная сердечная привязанность в мире родственных душ и генетической любви. Химию она любит даже сейчас — уставшая, абсолютно забывшая про сон, помятая и пережившая поездку в одиннадцать станций метро, опаздывающая на первую лекцию в семестре. Карточка для входа как нарочно теряется в карманах зимнего белого пальто-пухового облака, в гардеробе занимают ее любимый номерок, а на лестнице Бел спотыкается дважды, и во второй раз чуть не падает. В аудитории, что указана в расписании — только ветер и не стертые с доски записи. Стикер на двери смеется над ней почерком старосты. Секундная стрелка на часах Бьюкейтер действует на нервы и подгоняет ее к новой аудитории. Она тихо, легко, почти незаметно открывает дверь, надеясь проскользнуть вверх как по льду, но вместо этого падает в темную прорубь. Ее ловят за руку и вытаскивают на холодный, обжигающий, морозный воздух. — Вы опоздали, — он намеренно долго смотрит в список, — мисс Бьюкейтер. Бел не сразу понимает, что происходит и почему вместо лояльного к ней, но строгого ко всем доктора Томпсона перед ней стоит ее утренний знакомец в нарочито белом халате, будто он и не химик вовсе. В его правой руке ее ручка — бирюзовая, с блестками, которую она потеряла в метро. Бьюкейтер делает неловкий шаг вперед, но не решается подняться. — Вовсе нет, время без пяти секунд, сэр, — она долго смотрит на него так же, как тогда, в метро, и вежливо чуть склоняет голову. — Могу ли я пройти на свое место? Она ждет, что он сверится с ней — посмотрит на время, задержит, устроит выговор в науку всем присутствующим, и Бел наконец-то сможет увидеть его ладони, но он просто хмыкает. Кажется, хочет что-то ей ответить, но отчего-то сдерживается и возвращается к кафедре. Бел в абсолютной тишине поднимается наверх. Кто-то ужасно громко чихает, и Бел вздрагивает. Ведет плечом и не чувствует, что он на нее смотрит. Он прячет улыбку ладонью, прежде чем начинает говорить. Бьюкейтер же улыбается соседке по несчастью — ее зовут Мидж Брайан и она чертовски привлекательная девушка. — Почему он знает мое имя, а я его — нет? — Бел раздраженно одергивает летящие рукава белой блузки и тихо садится рядом с ней. От Мидж пахнет апельсинами, ярко и нежно — восходом солнца. — Это Теодор Котли, Бел. Новый декан и биохимик, — шепотом отвечает Мидж. Она старательно пишет конспект, подчеркивает тему желтым маркером, заключает формулы в красные рамки — буквы птицами перескакивают со строчки на строчку, а формулы отпечатываются на кончиках пальцев синими облаками. — Котли, говоришь? — Бел забирает из ее рук маркер. — Очень знакомая фамилия. А куда делся доктор Томпсон? — Доктор Томпсон, кажется, болеет, — тихо, но отчетливо замечает Мидж, поджимая губы. — Да и у нас головной боли прибавится, подруга. Бел замирает, застывая на полуслове в конспекте. Тема на доске сбегает от нее белыми витиеватыми буквами. У Котли понятный, ровный и четкий почерк и тонкие руки в синих перчатках. — Думаешь, устроит нам веселую жизнь? — склоняет голову Бел, кончиком ручки касаясь своей руки. На тыльной стороне ладони начинает волноваться чернильное море, а солнечный ветер маркера мурашками щекочет кожу. — Уверена, — заговорщицки кивает Мидж, — определила это по его походке и цвету перчаток, — она наклоняется к Бел, говорит очень серьезно, но глазами смеется. — Ну и еще он сам об этом сказал. Бел смотрит на часы каждый раз, когда он говорит «гликозидная связь» — примерно тридцать раз, прежде чем засыпает тревожным, кофейным полусном. Она не слышит, как он всех отпускает, и не чувствует, как Мидж тыкает ее в локоть — возвращается только когда ее зовут по имени. Бьюкейтер звучит чуточку раздраженно и совсем немного обеспокоенно, с длинным и мурчащим «р». — Бел Бьюкейтер, неужели биохимия тебя настолько заинтересовала? — она хитро смотрит на нее, и сама как будто преображается. Из сонной и скучной законы-формулы-химия Мидж превращается в огненную скандалы-интриги-расследования, оживает — в глазах ее разгорается полуденное солнце пустыни. — Я догоню тебя, Мидж, — Бел расправляет ткань брюк, разглаживая складки-волны и собирает сумку намеренно долго и как-то отрывисто. Холодные руки становятся ужасно теплыми. Она дожидается, когда дверь закроется, и только тогда начинает медленно спускаться — так же, как и поднималась около часа назад. Бел останавливается в двух шагах от кафедры. Складывает руки за спиной и говорит тихо, но отчетливо. Прячет взгляд и кажется смущенной: — Я хотела извиниться. Голос ее превращается в гулкое, звонкое эхо. Котли поднимает голову — моргает несколько раз. — Не стоит, в конце концов, вы не опоздали, — он отворачивается от нее и снимает запыленные мелом перчатки. Включает воду в маленькой раковине и долго, отчего-то сосредоточенно моет руки. Бьюкейтер знает, что надписи родственных душ не стираются и не исчезают от обычного мыла, но что-то ее настораживает. Она встает на носочки, старается хоть что-то разглядеть, но не успевает. Он разворачивается, вытирая руки бумажным полотенцем: — Не смею вас задерживать. Вам наверняка не хотелось бы опоздать на следующую лекцию, — Бел хочется съязвить в ответ, но она буквально теряет все слова и мысли. Все рассыпается, когда она видит его чистые, бледные ладони, и вопрос сам сбегает с ее губ: — Вы смыли надписи соулмейта? — Я химик, мисс Бьюкейтер, — он игнорирует ее, улыбаясь уголком губ, как будто ему только что удалась шалость, которую он долго-долго планировал. Он обходит кафедру, равняясь с ней. Ждет, пока она продолжит, и не хочет помогать ей. Молчит долго и тягостно до тех пор, пока за дверью не раздается грохот, как будто что-то упало. Котли смотрит на полупрозрачную дверь и приподнимает брови: — Это ваша подруга там? Бьюкейтер не вздрагивает и даже не оборачивается, только краем глаза видит тень Мидж и едва заметно вздыхает. У Бел сила в глазах и храбрые руки, и Котли, кажется, это нравится. — Мидж всегда рядом со мной, — в ее голосе нет ни намека на смятение. Только ладони становятся такими теплыми, что становится тошно. Он закрывает ноутбук и смотрит на нее прямо: — Мне пора, мисс Бьюкейтер. И вам, если не хотите опоздать на физхимию, — у него самые обычные темные глаза — слишком темные, без единого проблеска тепла. — Спешите спрятать руки? — догоняет его Бел. — Мои ладони чисты, мисс Бьюкейтер. А ваши? Она не успевает за ним.