8 НОЯБРЯ 2038 ГОДА 14:40
— Проведем тесты у меня, — пояснила Лилиан, назвав адрес своего дома. Такси тут же выстроило маршрут и тронулось с места. Девушка облегченно вздохнула, почувствовав, как руки вновь обретают чувствительность. Зря она сегодня надела форму Киберлайф вместо обычных теплых вещей. За окном поднималась метель, и ранний снег заносил улицы. Как голодная серая волчица, вышедшая на охоту, она загоняла людей обратно домой и была беспощадна с теми, у кого его не было. У Лилиан была крыша над головой, но она была настолько холодной и неродной, что радость от возвращения она не испытывала. А ведь кто-то из прохожих, думала она, бежит, гонимый не только морозом, но и радостью: дома его ждет семья, пирог, приготовленный с любовью, домашние хлопоты и уют... У этих людей есть место силы и восстановления, а что есть у Лилиан? — Вы замерзли, и пульс у вас, оказывается, немного медленнее нормы, — механически говорит Коннор, отвлекая девушку от мыслей. Она стирает проступившие слезы с глаз и смотрит на андроида. Он протянул ей свои руки. — У тебя есть функция грелки, что ли? — недоверчиво ответила Лилиан и все же вложила свои руки в его. Она вздохнула от удовольствия. Горячие ладони Коннора отогревали мгновенно. — Программа очеловечивания включает в себя и это. Я могу контролировать поступление тепла и в ситуации, требующей тактильности, повышать температуру кожи до человеческой. Люди, не получившие информацию с рецепторов об идентичной температуре тела, как правило, испытывают подсознательную неприязнь к андроидам. Тактильное чувство является составной частью в межличностной коммуникации, — пояснил Коннор, а затем совершенно по-человечески добавил: — Вы плохо изучили мою модель, мисс Морган. Лилиан усмехнулась своей реакции: действительно, уровень ее доверия к Коннору неосознанно подрос из-за его помощи. Она посмотрела на андроида. Он слегка приподнял брови, улыбнулся уголками губ, отчего в его карих, будто бы бархатных глазах заиграли смешинки, и взгляд его, казалось, мягко приобнял ее. — У меня достаточно времени, чтобы досконально изучить тебя, — говорит Лилиан, переводя взгляд в окно. За ним холод, белая неизвестность и потерянность, но это все там, за стеклом. А здесь у нее тепло на душе и откуда-то взявшееся спокойствие. "Просто тактильность, ничего более", — одергивает себя она. — Для этого вам стоит одеваться теплее, — Коннор теперь смотрит вперед, диод его лишь на секунду окрашивается в желтый, и он продолжает уже холодным тоном, — это в интересах расследования. Когда пульс Лилиан достигает отметки семьдесят пять ударов в минуту, он сам отключает "подогрев" и отпускает ладони девушки. Ей хочется удержать его, потому что тепло приятно, но она лишь благодарит, и оставшийся путь они проезжают молча, глядя на бушующие снежинки на улице. Когда машина ускоряется, вид из окна становится совсем однородным, сливается в одну колеблющуюся серую массу, где снежинки разлетаются и рисуют в воздухе танцующий бесконечный хаос. Лилиан кажется, что они с Коннором едут в пустоте в никуда, тишина мягко обнимает их и баюкает, как мать... От этой мысли на душе вдруг становится спокойно.***
Лилиан надеялась проникнуть в дом незаметно, но, лишь войдя, она столкнулась с Хелен, которая складывала вещи в шкаф. Светловолосая домработница, увидев мордашку RK800 как-то оживилась и даже улыбнулась, потом увидела его диод и хмуро уставилась на Лилиан. Та протянула ей куртку, обошла ее и пошла к кабинету Томаса. Коннор, как милый и воспитанный мальчик, представился Хелен и только потом прошел за Лилиан. — Мисс Морган, почему у вас нет домработницы-андроида? Это ведь гораздо удобнее и дешевле, — тут же спросил Коннор, едва двери за ними закрылись. — Вот уж не знаю, это решает дядя, — отмахнулась Лилиан. — Может, ему не нравятся кибердевочки, хочется... натуральности. Раздевайся и становись на платформу. Кабинет Томаса занимал большую часть всего дома в целом и делился на две части. Первая выглядела старомодно: деревянная резная мебель в светлых тонах, книжные шкафы с настоящими книгами, ковер, привезенный из Турции, куча классических картин цветов и пейзажей, люстра с канделябрами. В душе Томас был любителем антиквариата, восхищался историей едва ли не больше, чем технологиями и особенно любил средние века за их кровожадность и изощренные интриги. Вторая часть кабинета отделялась стеклянной перегородкой и представляла собой полную противоположность первой: здесь была лишь техника, стол с компьютером и полное отсутствие деталей. У широкого окна на всю стену и стояла круглая платформа для комплексной проверки систем. Лилиан подошла к компьютеру и принялась настраивать устройство. Коннор, как и ожидалось, раздевшись, сам присоединил к себе все нужные провода. Когда началась проверка, он закрыл глаза, и Лилиан, закусив губу, наконец посмотрела на него. Идеальное тело должно было отталкивать ее своей правильностью, но взгляд все-равно невольно задержался на стройном торсе и ловких, тонких и, должно быть, чувственных пальцах. Точеные ключицы, шея длинная, юная... Мягкие, но строгие переходы линий лица. На коже лица капли — растаявшие снежинки. — Проверка завершена, мисс, — напомнил Коннор и, будто очнувшись, Лилиан медленно вгляделась в его глаза — сощуренные будто в усмешке. Или просто анализирующие? Девушка кивнула и вгляделась в монитор. Выявлено: — 2 ошибки класса III-A; — 3 сбоев во внутренней системе компонентов: неоправданные скачки температуры, сбои в биокомпоненте искусственного мозга; Вероятность внезапной девиации: 35% — Регулярно проверялся, говоришь? — Лилиан прикусила губу от удивления и нервно хохотнула, пугаясь такого большого числа. Такими темпами одно неверное действие, и процент взлетит до шестидесяти или сразу рванет к стам. — Слишком высокая вероятность для тебя! — она с недоверием вглядывается в текст и читает полную сводку. — Последний сбой произошел... в 15:00, когда мы ехали в такси?.. Почему не сказал? Знал же прекрасно, чего умолчал? — В тот момент важно было стабилизировать ваше состояние, — Коннор подходит, застегивая пуговицы рубашки. — Вы сообщите Киберлайф? — Я должна... Это моя прямая обязанность, — она вглядывается в его непроницаемое лицо. Может просто проверяет ее верность делу? Или хочет не терять время в Киберлайф, а довести задание до конца, рискуя всем из-за вероятности девиации? Безумная мысль приходит к ней в голову и тут же утопает в волнении. Лишь за произнесение ее она может потерять работу, если Коннор донесет. — Ты не хочешь, не так ли? — Будет досадно, если мое существование прекратится. Часть воспоминаний утратится, а при таком проценте меня скорее всего деактивируют. Это удручающе скажется на расследовании. — Уверен? — черные глаза Лилиан не мигают, андроид не может проанализировать ее состояние, потому что что-то внутри бьется за то, чтобы остаться и закрыть дело, ведь это он его начал, это он почти нашел ответы, почти выполнил задание. — Тогда мы заключим сделку. Коннор опять не слушается программу. Система сбоит, требует перезагрузки, рычит алыми предупреждениями и бьется в нем, как змея, но вместо того, чтобы возразить, он как-то облегченно кивает и одергивает себя: это все ради задания. Разве могут быть еще причины? — Ты поможешь мне в поиске одной женщины, а я буду молчать о твоих сбоях, если они впредь не будут вредить расследованию, — быстро проговорила Лилиан, слегка краснея от волнения и легкого страха. Больше для галочки и упокоения совести она добавила: — Помни, что ты машина, обязанная служить людям. Выполняй свои задачи. — Я понял, мисс Морган. Приступлю к задаче прямо сейчас и вернусь в участок, если вы закончили проверку. — Иди. Если что, свяжись со мной, телефон должен быть в базе. Коннор резко развернулся и ушел. Лилиан выждала пару минут, переводя дыхание, затем встала и на ватных ногах прошла к себе в комнату — безликую и серую, как и все в новом доме. Ее гложили сомнения и липкий страх. Что, если она ошиблась, и RK800 всего то тестировал ее, и завтра она проснется от криков Томаса о бездарной нахлебнице, недостойной свободы; или все она сделала правильно, дав андроиду время? Может, и раскроет он дело через пару дней, если побережет себя и программы? А если в нем пробудится девиантность, захочет ли он убить ее из-за того, что она шантажировала, грозясь отключением так, как делали это многие девианты? От этой мысли все в ней похолодело. Лилиан, только почувствовав вину, толкает ее в глубину своей души, закрывает за печатями, закапывает и отрицает. Неважно, хорошо или плохо она поступает, когда в жизни есть лишь ее сторона, и от сделанного выбора ее интересы сохраняются. Да и направлены они в первую очередь на заботу о матери, а не на личные прихоти. Не так уж и эгоистично, ведь так?