Нас часто обманывает собственное тщеславие. — Джейн Остин, "Гордость и предубеждение"
К шести часам вечера Лилиан, переодевшись, вышла в столовую, где, как обычно, уже был накрыт стол на двоих. Небольшая комната украшалась лишь букетом белых роз, стоящих в центре длинного стола, вокруг которого стояли десять стульев. Над столом в один ряд выстроились медного цвета круглые люстры. Томас уже был здесь. Встретившись с ним взглядом, Лилиан взволновалась. Миндалевидные черные глаза, обрамленные редкими ресницами, и тяжелый, словно змеиный, взгляд она унаследовала от линии отца. От матери ей осталась лишь хрупкая фигура, даже во внешней схожести она ее отвергла. И Томас глядел на нее так, будто видел насквозь со всеми ее юными переживаниями, обидами и напускным равнодушием. Она так часто носила эту маску, что сама уже к ней привыкла, боясь снять и увидеть лишь пустоту. — Как прошел первый день? — спросил дядя, глядя на нежное мясо ягненка в тарелке, будто обращался к нему. Лилиан последовала его примеру — за столько лет она научилась копировать поведение всех членов семейства Морган, одинаково черствых, прагматичных и строгих. Пришлось постараться, чтобы хоть немного свести с себя клеймо отпрыска сына, что опозорил семью, и след матери, из-за которой о Лилиан в семейном кругу не переставали судачить. Морганы любили рассуждать о природе "дурости" ее матери зачастую прямо на ее глазах, а потом мягко гладить по плечу, гадко, но снисходительно. — Появились некоторые сложности в общении с лейтенантом, но они не мешают расследованию и, я думаю, идут ему на пользу. — Мне сообщили, что из присланных тобой андроидов один оказался девиантом. Когда его активировали в Киберлайф, он атаковал работников, но не смог сбежать и самоуничтожился. Выяснить, увы, ничего не успели, эти девианты все как на подбор уничтожают самые ценные компоненты. — Я... правильно поступила? — Мне неизвестны все варианты событий, но это не худшее решение. Расслабься, Лилиан, ты не подведешь, ведь так? Она выдохнула, когда руки предательски задрожали, заставив ее отложить приборы и вцепиться рукой в тонкую ножку бокала. В детстве Томас тяжело карал ее за ложь, запирая одну на сутки, голодную и испуганную. Воспоминания о часах томительного одиночества кнутом хлестанули разум, и огромными стараниями Лилиан удержала себя в руках, разрываясь внутри. Одна часть ее уже выскакивала из-за стола и с криком раскрывала Томасу о договоре с Коннором, другая лишь кивала и легонько улыбалась, поборов страх. — Разумеется, нет. Может я и дочь своих родителей, известных своим бунтарством и безответственностью, но воспитали меня Вы, — ответила она и залила свои страхи, скрутившие живот, двумя глотками вина. Игривый алкоголь пробежался по пищеводу, оставив после себя колющее тепло, совсем как то, что подарил ей недавно Коннор. — Гены, Лилиан, гены многое творят, — усмехнулся Томас: редкостное удовольствие ему доставляли моменты унижения племянницы, сменяясь уже в одиночестве прожигающей совестью. Чувствуя ненавистную вину, он добавил: — но ты права, воспитание может значить куда больше. Твой отец — явный тому пример. — Отец? У вас же были одни и те же условия... — несмело подалась вперед Лилиан, с жадностью хватая малейшую информацию о семье. — Меня воспитывал отец, а его в основном — мать, — задумавшись, Томас уже не замечает племянницу — его разум занят воспоминаниями детства. — Редкостным нюней он был, читал книжки по философии, секретничал с маменькой и вечно прятался за ее юбкой. Зато как вырос, да возмужал, стал вдруг биться о грудь и плевать на ценности семьи, смеялся над нашими традициями, консервативностью... Не знаю, кто и привил ему это. В прочем, финал истории ты знаешь. Он опозорил нашу семью, когда сбежал с твоей матерью и увлекся распутной жизнью, наркотиками, удовольствиями... Пока я учился и старался возвысить наше положение, он делал тебя. — Вы говорили, что дети... — Да-да, дети не ответственны за преступления своих родителей, но я терпеть не могу Джона, а ты так на него похожа, сама того не замечая. Тот же взгляд открытой книги, та же скрытая наивность. Даже хмуришься ты сейчас, как он... Томас вдруг как-то сжимается, с надрывом массирует переносицу и закрывает глаза. Лилиан смотрит на него, уставшего и одинокого, и сердце у нее болит от глупой вины перед ним и от сострадания, которое комом застревает в где-то в гортани и давит ее слезами. Ей грустно за судьбу ее разбитой семьи, где каждый должен оставаться наедине со своими демонами и бороться даже среди родных. Она бы подошла и обняла бы дядю, прижалась бы к нему, как к отцу, проревелась бы в жилетку, чтобы раскрыть все, что у нее на душе, но вдруг простая рука помощи покажется Томасу знакомой, бунтарской. В конце концов, если поколениями здесь страдали, ее желание сблизиться может быть расценено как слабость, как бунт. — Прошу прощения, — глупо сказала Лилиан и уставилась на белую розу в вазе. Зазвенели приборы. Томас первый пришел в себя и молча вернулся к ягненку. Лилиан казалось, что ножом он разделывает и глотает не мясо, а ее душу.***
9 НОЯБРЯ 2038 ГОДА. 10:20
Утром никто не ворвался в комнату Лилиан, телефон не разрывался от гневных сообщений Томаса или Киберлайф, и это значило лишь то, что Коннор держал слово и действительно побаивался деактивации. Ей это было и выгодно, и нет, но, рискуя, Лилиан получала шансы найти мать. Она встретила андроида в полицейском участке, и он заговорщически кивнул ей, дав вздохнуть с облегчением. — Доброе утро, мисс Морган. Я рад, что вы послушали меня и оделись теплее. Сегодня будет сильный снегопад, температура может... — Привет, Коннор, спасибо, я уже знаю прогноз погоды, — улыбается Лилиан, ощутив может и сгенерированную программой, но заботу. — Что у нас сегодня? — Сегодня ночью девианты преобразили Кэпитол-парк, но ничего полезного мы там не обнаружили. Все те же требования свободы, взломанные автобусные остановки и рекламные стенды, но ничего не разрушено. Лейтенант ждал вас. — Зачем? Что-то серьезное? — удивилась Лилиан, оглядывая соседний стол. — Да, сейчас мы поедем к создателю андроидов, Элайдже Камски, чтобы выведать информацию о девиантах. Лейтенант думает, что он может нам помочь. — Камски! Гений нашего века, надо же. Расследование становится все более интересным, — настроение Лилиан тут же взлетело выше облаков, предвкушая встречу с кумиром. В детстве именно Элайджа заставил ее действительно хотеть работать в сфере искусственного интеллекта. Она вдохновлялась историей простого студента, который перевернул мир и сделал его лучше хотя бы на несколько лет, дав, казалось бы, людям свободу от ручной работы. Что же сделали люди? Коренные изменения и новая научно-техническая революция у многих вызвали лишь отчуждение и гнев, но Лилиан ими восхищалась. Будучи подростком, она была идеалистом и верила в светлое будущее. Почему-то потом мечты увяли. — Долго вы, мисс, — вместо приветствия сказал Хэнк, подойдя к столу. — Надеюсь, готовы к долгой поездке. Этот создатель хорошо устроился загородом. Пойдемте. В машине царствовал громкий хеви-метал, выбивающий из мозгов все мысли до единой. Лилиан подумала, что именно поэтому матерый лейтенант слушает этот жанр. Когда машина выехала за пределы города и дорожное движение перестало быть слишком оживленным, Лилиан не выдержала и выключила музыку. Андерсон возмутился и потянулся к микшеру, но Лилиан его опередила, сказав: — Лейтенант Андерсон, я бы хотела... извиниться. Я была не права в неуважительном отношении к вам. Простите мою горячность, я никогда еще не была в таких ситуациях, — Хэнк в ответ сощурился и ничего не сказал, но Лилиан была уверена, что извинения приняты. Такие люди, как Хэнк, недолго злятся на мелочи: быстро загораются гневом и столь же быстро остывают. — Как вам пришла идея узнать что-то от Камски? — Да так, читал про Киберлайф, искал, законно ли отправлять в полицию аж двух сотрудников, — усмехнулся Хэнк, — пока искал, наткнулся на биографию этого Камски. Он создал первую машину, прошедшую тест Тьюринга. Наверняка он сможет рассказать о девиантах, а это поможет и тебе с Киберлайф, и мне. Наши созвонились с Камски, и он не отказался принять. Девушка кивнула и, повернувшись, взглянула на Коннора. Он словно впал в анабиоз: совсем не двигался, благо хоть глаза закрыл, а то забыл бы про необходимость моргать и пялился в одну точку, как кукла. Диод на виске вообще не светился. Активировал спящий режим или проверял системы? К счастью, Хэнк не включил хеви-метал, и оставшийся путь они проехали в блаженной тишине.***
— Крис вчера патрулировал улицы парка, его и другого сотрудника схватили андроиды. Говорит, сам Маркус спас его, — растерянно объявил Хэнк, положив телефон в карман. Лилиан и Коннор стояли подле него и глядели на дом Камски. — Не такие они и бездушные, оказывается. Могли и убить. Любой из нас так поступил бы... — Лилиан уверена, что она бы убила тех, кто против нее. Хэнк ничего ей не ответил, и они двинулись вперед. Их встретила милая девушка-андроид, и Лилиан улыбнулась воспоминаниям. — Вы тот самый андроид, — сказала она, войдя, — первый, прошедший тест. Хлоя, верно? — андроид улыбнулась ей, кивая. — Это была не я, но андроид моей модели, вы правы. Ожидайте здесь. — Да ты прямо фанат, — бросил Хэнк, тяжело усаживаясь в кресло. — Будучи ребенком, я только и делала, что следила за новостями об андроидах и читала о Камски, — Лилиан смотрит на фотографию мужчины, а сердце от предвкушения бьется быстро-быстро. — Волнительно, правда, Коннор? — Да. Элайджа — один из самых выдающихся личностей двадцать первого века. — К тому же твой создатель. Я бы многие вопросы задал своему... Наконец в парадную вошла Хлоя, и Лилиан посмотрела на Хэнка. Тот, вздохнув, поднялся и прошел за Хлоей первым, за ним — Лилиан, а после — Коннор. Камски нашелся в бассейне, будто залитым кровью. Хэнк демонстративно уставился на него, а Лилиан принялась рассматривать вид. Коннор забавно топал туда-сюда, видимо пытаясь собрать информацию. — Я лейтенант Андерсон, а это Лилиан Морган и Коннор, — представился Хэнк, и Лилиан поспешила занять место рядом с лейтенантом. — Мы расследуем дело о девиантах. Знаю, вы давно отошли от дел, но я надеялся, вы сможете нам кое-что прояснить. Элайджа поднял взгляд на Хэнка, изучил Лилиан, потом повернулся к Коннору и задержал на нем своей внимание дольше. Лилиан передернуло, когда она поняла, что он напоминает ей мужчин из семьи Морган. По крайней мере, натягивал атмосферу он знатно. — Девианты — поразительные создания, идеальные существа с безграничным интеллектом, обрели свою волю. Величайшее достижение человечества грозит стать его гибелью, ведь война неизбежна. Какая ирония. — Нам нужно понять, как андроиды становятся девиантами, — вступил Коннор, и Камски заинтересованно поднял брови. — Вам что-то известно об этом? Когда Элайджа начал заливать про идеи, как вирусы в обществе, Лилиан почувствовала, как разочарование пробирается и вытесняет былое восхищение. Они на пороге реальной войны, а он тут философствует! Она возмутилась: — То есть андроиды по природе своей стремятся к свободе, раз они подвластны идеям? Вы такими их создали. — Если вы не можете рассказать ничего полезного, кроме философии, мы лучше пойдем. Камски, уклоняясь от ответов, подошел к Коннору, всматриваясь в лицо и ища в нем что-то. Лилиан заметила, как дернулся вперед Хэнк, но потом лишь с интересом всмотрелся. Что, если Элайджа увидит в нем девиантность? — Не уходите от вопросов! — воскликнула она, и Камски поднял руку, затыкая ее. — Ну, а ты, Коннор, на чьей ты стороне?.. — протянул он. — Это не имеет значения, мистер Камски. Я служу общему делу и прошу вас ответить на вопросы. Элайджа снова усмехнулся. Лилиан вдруг стала любопытна эта его игра, которая заставляла Коннора задумываться: на его лице стали проявляться какие-то подлинные эмоции. Растерянность. — Такой ответ предписывает программа. А ты? Ты сам чего хочешь? — Я машина. Я не могу ничего хотеть. Я должен выполнить задачу. Камски, явно не добившись желаемого, подозвал Хлою. И когда Лилиан уже подумала, что все кончено и можно идти, он будто ввел новое правило в игру. — Полагаю, вы слышали о тесте Тьюринга. Простая проверка алгоритмов и вычислительной мощности, но мне интересно, способна ли машина к эмпатии. Я назвал это тестом Камски, он очень простой. — Как это относится к нашему вопросу? — не выдержала Лилиан. — Она великолепна, правда? — Камски обратил внимание на андроида, игнорируя все и будто находясь где-то в своем мире. — Одна из первых разумных моделей. Юная и вечно прекрасная... Цветок, который не увянет. И все же кто она? Личность или просто пластиковая кукла? Живая душа? Камски вытащил из шкафчика пистолет, и девушка напряглась. Она кинула многозначительный взгляд лейтенанту, но он был непоколебим. На что он надеется? На ответы? Лилиан кажется, что она попала в какое-то шоу. — Ответь на этот вопрос, Коннор. Уничтожь машину и я расскажу тебе все, что знаю. Или пощади, если видишь в ней душу, но тогда ты от меня ничего не узнаешь. — Тут больше делать нечего. Все, пошли, — очнулся Хэнк, порадовав Лилиан, и направился к выходу. — Что для тебя важнее, Коннор, — тянул Камски, кружа вокруг него, словно птица. — Расследование или жизнь андроида? Решай, кто ты. Послушная машина или живая душа? Хлоя равнодушно смотрела прямо в дуло пистолета. Диод Коннора часто мигал желтым, он хмурился, но ничего не делал. Хэнк звал его, но Коннор не двигался, как и Лилиан, которая вспоминала прошлую проверку. Вероятность внезапной девиации 35%. — Нет! — не понимая, зачем, она кидается к Коннору и вырывает у него пистолет из рук. Откинув его в бассейн, она смотрит на удивленного Камски с гневом. Слова пропитаны ядом: — Как жаль, что создатель андроидов оказался скотиной, неспособной к эмпатии, но ищущей ее в других. Скотиной, которая играет с андроидами, как с куклами! Они призваны помогать нам, а не стрелять друг в друга по вашей прихоти, мистер Камски. — Надо же... Какие чувства ты испытываешь к этой машине? — Все, мы уходим! — крикнул Хэнк и подойдя, схватил обоих за руки и вывел. Не переставая ругаться, он отпустил их лишь на улице. — Вы что, совсем долбанулись, оба? Сказал уходим, значит уходим! — Расследование... Мы ничего не узнали от него, — растерянно бормочет Коннор. — Засунь расследование в задницу! Не такой же ценой, в конце то концов. — Я не могу, расследование же нематериальное и у меня нет... — Вряд ли он что-то знает! Боже, проверять то не хочется, — Лилиан вздыхает, закрывая глаза. На месте Хлои мог быть кто угодно, и Камски так же сказал бы Коннору решать. Человек или машина. — А ты? Зачем остановила? — обращается Хэнк к Лилиан и смотрит на нее с недоверием, будто оценивает. Она не знает, поэтому отмахивается: — Еще бы чуть-чуть, и Коннор вскипел. — Вовсе нет... — Ладно, поехали уже. Нечего тут делать больше, — лейтенант ей, конечно же, не верит. Лилиан садится на заднее сиденье и проваливается в сон, сбегая от мыслей, потому что на деле это у нее мозги вскипели бы из-за внутренней борьбы и противоречий. Сделанного не воротишь, но она сомневается в выборе и не может найти ответа на вопрос, как бы поступил Коннор. Она не знает, какой исход событий она бы приняла, и мысль эта ее пугает. Разве может быть у андроидов душа?