Оттенки жизни

Поместье Лестрейндж В комнате усеянной мраком, где лишь луна была неугасаемым источником света, раздавался женский крик, который стал символом боли. На большой резной кровати с тяжёлым балдахином лежала женщина, рыдая. Её чёрные как ночное небо волосы мокрыми от слёз прядями прилипли к лицу, полному боли. — Белла, упокойся — сказал мужчина, нерешительно направляясь в сторону супруги. Ему было в новинку видеть её слёзы. Обычно грациозная, словно хищница, жестокая и коварная. За всё время брака Родольфус, впервые видел её слёзы. Он был уверен, что на подобное эта жестокая женщина не способна. Лишь гневом она была способна выразить расстройство, печаль. Но он ошибся и смог увидеть её уязвимое место — семья. Самая ярая, верная слуга Воландеморта одним своим видно показывала, что не способна на теплые чувства. Но слёзы, что непрекращающимся потоком лились из её глаза говорили об обратном. — Пошёл вон! — воскликнула Беллатриса осипшим голосом. Непривычно тихо звучали её слова, но настолько эмоционально, что Родольф подчинился и так же тихо вышел из комнаты, оставляя женщину одну в отчаяние. В поместье было необычно тихо. Эту ночь мистер Лестрейндж запомнит надолго. Налив бокал огневиски, что бы забыться в этом ужасном дне, Родольф спускается в гостиную с раздражение, смотря в камин, где языки зелёного пламеня оповестили хозяина о гостье. — Родольфус, что случилось, где Белла? — стараясь как можно сдержанней, спросила Нарцисса. — Ты как всегда во время — устало усмехнулся мужчина — думаю, ей сейчас нужна твоя поддержка. — Что произошло? — идя по коридорам в комнату сестры, спросила миссис Малфой. — Ребёнок был слишком слаб и несколько часов назад скончался — стараясь как можно тише сделать голос, лишь бы Беллатриса не услышала эти слова снова, сказал Родольф. Нарцисса всё же не сдержала эмоций и громко ахнула. Было трудно поверить, что её новорождённая племянница скончалась, но ещё трудней было видеть состояние старшей сестры. Ведь единственным человеком, который знал, как Беллатриса сильно хотела этого ребёнка, была Нарцисса. Всю ночь Малфой провела в комнате мадам Лестрейндж, и лишь к утру, когда солнце первыми лучами озарило поместье, Беллатриса успокоилась. Смотря опустошённым взглядом на рассвет, что озарял её тёмные глаза, в которых застыли слёзы, Беллатриса сказала: — Я назвала её Лира. — Решила продолжить семейную традицию — вставая рядом с сестрой, Нарцисса опёрлась хрупкими ладонями об перила балкона. Безумно непривычно видеть эту женщину в подавленном состоянии. — Мне даже не дали на неё взглянуть — хрипло продолжила Беллатриса. *** Подол чёрного плаща, вихрем развевался с каждым шагом мужчины. Первые лучи солнце уже озарили дождливый Лондон. Он ускорил шаг, в надежде вернуться в поместье как можно быстрее. — Ты уверен, что поступаешь правильно? — спросил статный мужчина с необыкновенно белыми как снег волосами. — Я уже ни в чём не уверен Люциус. Её реакция была не предсказуема — устало вздохнул Родольф, смотря на маленький свёрток, что лежал у него на руках. Он слишком рисковал, забирая у супруги их ребёнка. Но этого требовали обстоятельства. В магическом мире творился хаос. Между волшебниками шла ожесточённая борьба за добро или же зло. Столкновение тёмной и светлой стороны, вызывали ужасные последствия. Родольф принял решение, что маленькой новорождённой Лире, совершенно не место в этом мире, где идёт война. Солгать жене, было необходимо, иначе бы она не отдала малышку. Дойдя, наконец, до маггловской улицы, мужчины остановились. Родольфус последний раз посмотрел на младенца, стараясь запомнить каждую чёрточку её ещё детского личика. Мужчина на крыльцо детдома положил свёрток с запиской, где было выведены неаккуратным подчерком, лишь два слова «Лира Беллатриса». *** Год спустя. Годрикова впадина. Уютная гостиная, где вечером у семьи Поттеров была традиция пить чай за весёлыми рассказами перед камином. Но сейчас в этом доме каждое движение было сделано с особой осторожностью, а слух напрягался настолько сильно, чтобы слышать каждый шорох, и позже вздрагивать от одной мысли, что в их уютный домик, где совсем недавно на свет появились два ребёнка, может ворваться самый тёмный волшебник и разлучить их. Джеймс сидел напротив свой молодой жены, и с улыбкой наблюдал как их ещё маленький сын с нескрываемым любопытством, смотрит на свою младшую сестру, которой был всего лишь месяц. — Гарри, мой мальчик, пожалуйста, не буди сестрёнку, она только уснула — Лили нежно взяла на руки малыша, который смешно надул щёчки явно недовольный, что его оторвали от столь увлекательного дела. — Лили мы не можем бездействовать, сидя на месте! — тихо воскликнул Джеймс, чтобы не разбудить дочь и не напугать сына. — Джеймс мы уже это обсуждали множество раз — тяжело вздохнула Лили. Мягко улыбнувшись, женщина опустила ладонь на плечо мужа — просто нужно немного подождать и всё закончится. Наши дети поступят в Хогвартс, потом мы станем дедушкой и бабушкой и вместе встретим старость. — Не думаю, что в старости ты будешь такой же красивой и оптимистичной — Поттер, весело усмехнулся, поражаясь, как эта женщина одним своим словом, видом, улыбкой, может заставить забыть его обо всём. — А ты будешь беззубым дедом — рассмеялась Лили, наполняя гостиную мелодичным смехом, который в последнее время звучал довольно редко. — Но вы же мисси Поттер будете продолжать меня любить и без зубов. — Я буду любить тебя даже без зубов — зелёные как летняя трава глаза, наполнились слезами. — Это самое лучше признание в любви — Джеймс не сдержал смешка, но как только он посмотрел на жену, улыбка пропала — Лили, милая не плачь. Сохатый подошёл к Лили, поспешно вытирая дорожки слёз. Гарри почувствовав, что с мамой что-то не так тоже заплакал. Миссис Поттер поспешила успокоить сына, но слёзы продолжали наполнять изумрудные глаза. — Мы так и не придумали наше малышке имя — сказал Джеймс, стараясь отвлечься от жутких мыслей — она так на тебя похожа. — Гарри похож на тебя, это справедливо что бы дочь была похожа на мать — сказала Лили, качая на руках засыпающего Гарри. Она взяла себя в руки, она должна это сделать. — Как насчёт Аманды? — смотря на спящего младенца, предложил Джеймс. — Может быть Лисса? — предложила Лили давно запланированный вариант имени для их дочки. — Мне нравится — кивнул Джеймс, соглашаясь с выбором жены. Так у маленькой девочки появилось имя. Жаль, что это первый и последний, когда она услышит свое имя из уст родных. Именно в этот день, когда у малютки родилось имя, погибло нечто большее и значительное. Но опять же у её брата появился легендарный шрам, а его имя прославилось. Потеряв одно, ты приобретаешь другое. Но равноценны ли потери с приобретённым?