Оттенки жизни

Ужасное место, где царит жестокость по отношению взрослых к детям, но ещё хуже, когда эта жестокость проявляется между воспитанниками детского дома. Их воспитывает жизнь и единственное желание, которое славно сладкая мечта, это убраться подальше из этого места. Подальше от издевательств, синяков и несправедливости. «За что?» — единственный вопрос, который крутится в голове, когда она снова получает удары. Слёз уже давно нет, а нежная детская кожа привыкла к грубым ударам, которые она получает ежедневно. — Сегодня ты остаёшься без обеда, мерзавка — складывая тонкие губы в злую усмешку, миссис Ульман, толкает девочку и уходит, стуча каблуками по деревянному полу, который противно скрипит с каждым тяжёлым шагам воспитательницы. А она так и сидит на сыром полу в мрачном коридоре, смотря на свои разбитые колени, и остаётся только сжимать маленькие кулачки, чтобы не натворит глупостей. Впалые щёки горели, словно всё ещё ощущали размашистые удары широкой, морщинистой ладони её личной надзирательницы. В очередной раз сломали, заставив упасть. Но девочка встаёт и направляется вдоль коридора, медленно шаркая ножками. Она не чувствует опоры, а деревянный пол кажется вот-вот рухнет. Бордовая дверь, которая больше походила на тонкий кусок картона ели, державшийся на ржавых петлях. В глаза бросается лист бумаги, что болтался на двери: «Комната 9. Проживают: Джессика Макбет, Оливия Брунс, Мэйс Веренс, Лисса Потер». Одни только имена своих соседок по комнате уже вызывают неприязнь. Лисса легонько толкает дверь в комнату и застаёт неприятную, но самую обычную для этого места картину. Её кровать, что стояла в самом дальнем углу комнаты, обычно всегда, пусть не аккуратно, но старательно заправлена постельным бельём, теперь была перевёрнута. Матрас небрежно лежал у самого входа в комнату, жёсткая сетка кровати, с большими усилиями соседок была порвана. Маленькая тумбочка, которая служила собственным шкафом для девочки, была сломана, а единственные вещи, в которые входили лишь старенькие джинсы и зелёный свитер, сразу были брошены в лицо Лиссы, как только она открыла дверь. — Ты здесь больше не живёшь рыжая! — самая высока девчонка из всей компании, толкнула Лиссу, которая сразу же встретилась с холодной стеной, и захлопнула дверь, оставляя рыжеволосую в холодном коридоре. Худощавое тело девочки, пробила крупная дрожь. Она поспешно одела свитер, который был слишком велик и весел на хрупких плечах, словно платье. Она не удивлялась и не плакала, что соседки так поступили, хотя доля обиды грызла изнутри, призывая отвечать обидчика тем же. Но она лишь поднялась на этаж выше, направляясь на своё излюбленное место, куда часто убегала, и плакала первые дни от обид и жестокости. Чем старше она становилась, тем меньше слёз наполняли глаза цвета свежих маленьких листочков берёзы. Садясь на холодных подоконник, что находился в самом конце коридора, Лисса задумчиво смотрела в пыльное окно, вырисовывая пальчиком замысловатые узоры. Это место она любила за особую дорогую тишину и отрешённость, а не маленький слой пыли, что лежал на полу, говорил о не популярности этого места, лишь следы детских ступней, освещённые утреннем солнцем, всегда были видны особенно хорошо. В этом жутком здании, не было места дружбе, лишь выгодное общение, но даже его у Лиссы не было. Девочку сразу невзлюбили за её необычную странность. — Поттер! — раздаётся яростный голос и поспешный стук каблуков, воспитательницы, которая приближалась к девочке. Лисса вздрагивает и спешит откликнуться, но губы замирают, как и всё тело. Сердце начинает учащённо биться в такт быстрым и уверенным шагам воспитательницы. Её дыхание останавливается, как и женщина, глаза которой горели злостью. — Ты меня плохо слышишь?! — прокричала женщина, хватая пряди рыжих волосы девочки и сжимая их в кулаке. Лисса зажмуривает глаза и взвизгивает. Одно резкое движение воспитательницы и вот она вновь оказывается на полу, который медленно намокает, образуя бордового цвета пятна. — Собирайся немедленно тебя переводят — буквально прорычала женщина, с ненавистью смотря на девочку, что сидела на грязном полу, опустив голову. *** Громкий смех раздавался по всей столовой, что было бы большой редкостью для детдома в самом криминальном районе, если бы он не был таким злорадным и радостным лишь от того что унижали очередную жертву. По чёрным как уголь волосам стекали остатки утреннего завтрака. — Что чернавка вкусно? — ехидно улыбаясь, крикнул кто-то из толпы, что с удовольствием смотрела на зрелище. Все снова разразились громким смехом, который так резал по её слуху, что захотелось крепко зажать уши лишь бы вновь не слышать столь противные звуки. Лиру охватила злость, она крепко сжала ладони в кулак. Все присутствующие в столовой замолчали, смотря с ужасом, как их завтрак исчезает с тарелок, которые вскоре с громким треском разбиваются поочерёдно. — Что здесь происходит? — спросила только, что зашедшая в столовую воспитательница с удивлением и злостью, смотря на осколки посуды, которые присутствовали везде. — Это всё она сделала! Ведьма! — выкрикнула, та самая девочка, что издевалась над черноволосой. — Лира Беллатриса Брукс немедленно за мной к директору! — взвизгнула воспитательница, заставляя девочку невольно поморщится. Она знала, если миссис Морис называет её полным имени, то сурового наказания не избежать. Лира послушно встала и не спеша поплелась след за воспитательницей. Мрачные, жуткие и грязные коридоры одним видом описывали всю жизнь воспитанников детского дома. Но зато кабинет директора этого неприятно заведения был сделан в лучшем стиле. Она уже множество раз здесь была, и признать это были самые лучшее моменты. Лира могла позволить себе вдоволь поиздеваться над воспитательницей и напыщенным лицемерным директором, который просто не выносил девчонку, и после каждого её визита красный от злости пил успокоительное. — Ну что опять? — вздохнул мужчина, как только увидел чёрную макушку. — Мистер Форс, вы представляете, что сделала эта оторва? — миссис Морис вскинула руками, она всегда, когда была возмущена, через-чур сильно жестикулировала и Лира подальше отошла от воспитательницы. Директор не воодушевлённо поджал губу: — Я ничего не хочу даже слушать. — Но нет, вы только представьте — возбуждённо продолжила жаловаться миссис Морис — она разбила все тарелки за завтраком! — Правда, все? — скептически спросил мистер Форс. — Все до единой! — подтвердила воспитательница. — И как ты можешь это объяснить Лира? — Никак — пожала плечами девочка — посудите сами, разве бы мне дали разбить все тарелки, если бы не хотели этого сами? Думаю, одна бы я просто не справилась. — Тебе кто-то помог? — вновь спросил директор, чувствую всю бессмысленность разговора. — Все сами разбили свои тарелки — Лира хитро прищурилась и с наигранным притворством продолжила — ведь скоро будет проверка, а вы так плохо моете посуду, это неприемлемые условия для детей. — Убирайся отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели! — резко закричал мужчина, возмущённо поражаясь хамству девочки. Лира довольно усмехнулась и так же не спеша вышла из кабинета, но вскоре ускоряет шаг, как только видит в конце мрачного коридора знакомую маленькую, сутулую фигуру. Она переходит на легкий бег, пытаясь быстрей сократить это большое расстояние, что разделяет её и пожилую старушку. Хватая маленькой ладошкой изношенную, ткань рукава, старенького платья, Лира обращает на себя внимание слегка испугавшейся старушки. — Ох, Лира, это ты — вздохнула бабушка, инстинктивно прижав ладонь к груди. — Тётя Линда — тихо позвала старушку Лира, опустив голову настолько низко, что волосы полностью закрывали осунувшееся лицо. Старушка мгновенно нахмурила брови, но даже сейчас её лицо выражало нежность. Она медленно подошла к Лире и приобняв за хрупкие плечи, сказала: — Я постряпала твои любимые блинчики, идём. Лира, не поднимая голову, крепко прижавшись к Линде, следовала в шаг с ней. Она не могла поднять взгляд и смотреть в эти чистые выцветшие глаза. Было безумно стыдно. Именно перед этой женщиной ей было стыдно за каждое грубое слово, за каждый ответ на жестокость, за малейшую провинность. Сердце буквально останавливается, когда на таком родном лице появляется печаль и разочарование, а нахмуренные брови образуют ещё больше морщин. — Что ты натворила хулиганка? — мягко улыбнувшись, спросила Линда, словно рассказывала шутку. Но на девочку эта тёплая атмосфера, что витала в маленьком закутке столовой, никак не влияла, наоборот становилось ещё неудобней. — Прости — тихо выдавила из себя остатки слов Лира, не собираясь ничего рассказывать. Старушка нахмурилась, прибывая в замешательстве и теряясь в догадках. Седые волосы Линды были накрыты белой косынкой, которую она, как только приходила в детдом ни разу ни снимала. Сама старушка занимала много должностей, начиная от посудомойщицы и заканчивая помощником повара. Несмотря на свой пожилой возраст, она не собиралась покидать работу. С начала только потому, что нуждалась в деньгах, но не какие деньги не стоили этого ужаса, который она видит каждый день. Смотреть, как жизнь в этом старом вятхом здании делает из детей жестоких, безжалостных и совершенно не знающих тепла и любви — ужасно. Она тогда была чуть моложе, и отработав несколько лет не выдержала написав заявление об уходе, но в последний день когда осталось всего несколько последних рабочих часов увидела в первый раз её. В первый день пребывание Лиры в этом бездушном месте. Она была ещё маленькой с слегка вьющимися чёрными волосами, которых родила как будто сама ночь. Ещё по-детски чистыми и невинными глазами, в которых не было боли и жестокости. Её сердце, душа ещё были не тронуты в отличие от тела, что было в ссадинах, синяках и в свежих ранах. Именно в этот день Линда пообещала, что сохранит в ней свет, добро, отдав свою любовь и тепло. Именно в этот день она забрала заявление об уходе, оставшись ради неё. Для Лиры Линда являлась родным человеком, единственным светом в этой тьме, ведь без неё она бы потухла, как и все остальные в этом здании. Девочка медленно шла по тёмному коридору, где пахло сыростью. Лира размышляла, задумчиво смотря себе под ноги, прибывая далека от мрачного коридора. Но возвращается в реальность, едва слух уловил смех, грубые голоса в пересмешку с отчаянным криком помощи. Лира замерла, что-то толкало девочку, идти совершено в другом направлении. Внутренний голос или любопытство заставило Лиру, завернуть в заброшенный коридор. Девочка увидела обычную сцену, которая происходила каждый день. Вновь кого-то избивали, окружив, не давая шанса на побег. Девочка всегда относилась к этому безразлично, не принимая ни какого участия. Но сейчас она не ушла, застыв, смотрела сквозь окружившие спины на маленький комочек, что беззвучно умолял прекратить это. Маленькая девочка лет пяти, по-детски надеялась, что её отпустят. Солёные слезы жгли свежие раны, которых с каждой секундой становилось всё больше. Лира вздрагивает, встретившись с зелёными глазами, из которых, не прекращаясь, лились слёзы. — Помоги — едва размыкая губы, шепчет девочка. В её глазах не умирает надежда на спасение. Лира делает шаг, осознавая, что за него поплатится. Девочка со всей силы толкает двух девчонок, размыкая образовавшийся вокруг Лиссы круг. — Ты что чернавка хочешь присоединиться к новенькой?! — прорычала светловолосая. — Заткнись Алекс! — сказала Лира, рывком поднимая с пола девочку, которая ели стояла на ногах. — Ребят, давайте-ка нашей храброй Брукс преподадим урок. Подростки начали окружать Лиру и Лиссу. Внутри девочки рос непреодолимый страх. Лира часто задышала, а зрачки расширились. Подростки замирают, насторожившись, как только пол под ногами задрожал, будто по нему бежит стая слонов. Лира воспользовалась моментом, крепко взяв рыжеволосую за ручку. Девочка понимала, что с новой приятельницей она далеко не убежит. Поэтому Лира быстро зашла в другой коридор и, открыв маленькую деревянную дверь, завела туда Лиссу, которая сразу обессилено, рухнула на пол, обнимая руками колени. Маленькая коморка с множеством вёдер и швабр, послужила девочкам временным укрытием. — Спасибо — тихо с хрипотцой от частого дыхание прошептала Лисса, закрывая глаза, из которых выступают крупные капли слёз. Она безмолвно благодарна, что в коморке было темно. Нет, эти раны несравнимы с пощёчинами мисс Ульман, которые ей теперь кажутся лишь безобидными прикосновениями. — Не надейся это первый и последний раз, когда я помогаю тебе — холодно отзывается девочка, игнорируя слова благодарности. Лира прислушавшись, убедилась, что путь чист и вышла из коморки, мимолётно освещая солнечным светом бледное лицо, что блестело от соленых слез. Вновь вспомнила, что произошло несколько минут назад, и мысленно вернула с большим трудом свои слова обратно. Она знала, что теперь точно в ответе за эту девчонку. Ведь обычно Лира никогда не за кого не заступалась, всегда оставаясь в стороне. Поэтому её поведение не останется без всеобщего внимания.