***
— Милые, спускайтесь, — ласковым голосом зовет Соын своих мужчин. — Завтрак готов. По дому распространяется вкусный запах свежих тостов и только что сваренного кофе. Соын присаживается за стол на кухне, ждет мужа и сына, которые должны минут через двадцать спуститься. Парень лениво потягивается и встает с кровати, одергивая свою растянутую бордовую футболку и домашние шорты, идет в душ, по пути скидывая с себя всю ненужную одежду. Под прохладной водой молодой человек пытается собраться с мыслями, так как вчера он пришел домой где-то за полночь и не выспался, чистит зубы и, накинув полотенце на бедра, идет к шкафу, достает оттуда белую футболку с карманом на груди и черные полуобтягивающие джинсы с дырками на коленках, встает к зеркалу, слегка взъерошив свои блондинистые волосы. Мин Юнги — 17 летний молодой альфа, будущий глава клана Мин. Худощавый парень с очень тонкими ногами и бледной кожей. Его внешности завидуют многие омеги, но даже с таким телом многие хотят лечь под него. С самого детства его воспитывали для того, чтобы парень вырос сильным и волевым мужчиной, которого будут бояться и уважать все в обществе. Но у парня есть одна очень сильная слабость, которую отец не одобряет — это его папа — Соын. У них очень теплые отношения, Юнги всегда знает, что дома его ждет человек, который сможет защитить от отца Джисока, которого он терпеть не может. С самого детства отец его унижал и презирал за то, что он хоть и альфа, но какой-то щупленький, слабенький, не способный постоять за себя. Джисок считал, что так воспитает в нем мужчину, которому не страшно передать власть. И сейчас в свои полные семнадцать лет парня уважают и боятся только из-за его отца. Джисок — глава одного из самых могущественных кланов в Сеуле. Его клан занимается поставкой и распространением наркотиков из-за границы. Считается, что его волшебная пыль является самого лучшего качества, поэтому у него очень большая клиентская база. Также у данного клана есть собственная сеть престижных клубов по всей Азии. Все Главу уважают и боятся, поэтому совершенно ничего не говорят про никчемного сына, над которым смеются и совершенно не понимают, как он продолжит дело своего отца. Мин спускается на первый этаж и идет на кухню, где уже сидят его родители. Легонько поклонившись в знак приветствия сначала Джисоку, а потом Соын, идет к барной стойке за кофе, берет тост и, развернувшись, хочет вернуться в свою комнату, но голос папы его останавливает: — Малыш, садись с нами. Позавтракаем вместе, а потом ты отправишься на учебу, — сказал Соын, ласково улыбнувшись. — Я лучше сразу пойду в школу, — подняв уголки губ, пробормотал Юнги, не обращая внимания на изменившееся выражение лица отца. — Спасибо, Соын…. Но его прервал серьезный голос отца и стук кулака по столу, из-за чего парень даже вздрогнул, а омега взволнованно положил свои руки на плечо Джисока, чтобы тот успокоился. — Ну-ка сел, гаденыш! Мы будем есть за общим столом, нравится тебе это или нет! — после этих слов парень опустил голову и, повинуясь, присел, не поднимая взгляд на отца. Дальше никто даже словом не обмолвился, а отец все время сверлил своим пронзающим взглядом сына. Юнги этот прожигающий в нем дыру взгляд чувствует и боится поднять глаза, чтобы не рассыпаться перед ним на тысячи кусочков. Наконец-то этот отвратительный завтрак закончился. Джисок встал из-за стола и отправился в свой кабинет, кинув рассерженный взгляд на мужа и сына. Мин поднял голову на Соына и, натянув улыбку на лицо, пошел к выходу. Все внутри парня сжималось то ли от ненависти, то ли от собственной жалости к себе. Настроение испорчено с самого утра. Но Юнги даже не знал, что этот день он запомнит как самый худший в его жизни.***
На удивление в школе было всё хорошо, первые два урока Мин просто проспал, а все остальное время болтал со свей компанией. Трое парней учились в одном классе и являлись лучшими друзьями, хотя родители детей против того, чтобы Мин Юнги, Чон Чонгук и Ким Тэхен дружили, так как клан Мин и клан Чон являлись самыми большими конкурентами, а в будущем Юнги и Чонгук будут соперничать за власть. Но парням все равно на то, что говорили их отцы, они продолжали общаться и забивать на их наставления и нравоучения. Юноши совершенно не думали об их последнем годе вместе, потому что школа скоро закончится, и они пойдут по разным дорогам жизни. Они верили в то, что и дальше будут дружить. Друзья как раз спускались по школьной лестнице, чтобы покинуть это заведение, и болтали о том, какой урок сегодня им понравился меньше всего, и сколько омег к ним подкатило, пока всю эту идиллию не прерывает звонок одного из охраны Джисока: — Господин Мин, Вам нужно срочно приехать домой, с Соын произошла беда, — монотонно говорит мужчина ледяным голосом, как будто ничего серьезного не произошло. А вот Юнги моментально бледнеет, руки нервно трясутся, а мозг вообще отказывается переваривать какую-либо информацию, просто отключившись, и только одно слово — беги горит яркой красной лампочкой в глазах альфы. Мин не стал отвечать на вопросы друзей, просто развернулся и побежал к машине, которая уже ждала его во дворе школы, оставляя друзей в недоумении. В это время парень думает только об одном: главное, чтобы ничего серьёзного не произошло. Наверное, папа просто упал, может, сломал что-то, но ничего более страшного не произошло. Все внутри сжимается, сердце бешено бьется и грозится переломать грудную клетку, лишь бы вырваться на свободу. Путь до дома занял минут двадцать. Все это время Мин сидел как брошенный и забитый котенок, вжавшись в сидение и подтянув ноги к себе. Его глаза были наполнены страхом и ужасом, будто он знал, что это не просто перелом. Альфе чертовски не хватало воздуха. Он задыхался от волнения, он трясся от грызущего его чувства страха. Время тянулось очень долго, и, казалось, что перед тем, как они приедут в особняк, пройдет целая вечность. За окном лил сильный дождь, от которого парню становилось все холоднее и холоднее, словно с каждой секундой он терял что-то родное, что-то очень ценное для его сердца. Юнги бесило то, что водитель настолько спокоен, будто ничего не произошло, будто все в порядке. А этот вопрос « Господин, вам плохо, может, мы сначала в больницу заедем?» взбесил Мина окончательно. Глаза парня налились гневом, а ноготки впились в кожаную обивку, уродуя дорогой материал. — Заткнись и дави сильнее на газ, а то сам работы лишишься! И я сделаю все, чтобы тебя больше никуда не взяли! — это первый раз, когда парень на кого-то рявкнул с такой злостью, что водитель, который в три раза больше Юнги и старше на 10 лет, застыл от страха и быстрее помчался домой. Подъехав к месту назначения, парень вылетает из машины настолько быстро, что даже забывает на заднем сидение все свои вещи. Сбивая с ног охрану, которая стоит на входе в поместье, он заходит в гостиную и с трясущимися руками смотрит на отца. Джисок сидит с бокалом с насыщенной янтарной жидкостью в руках и спокойно разговаривает по телефону. Замечая парня, мужчина откладывает телефон и, показывая жестом, чтобы охрана и служанки ушли, приглашает Юнги присесть на кожаное кресло, которое стоит напротив главы семейства. Если раньше Мин боялся своего отца и не смотрел в его черные и бездонные глаза, от которых всегда становилось холодно и мерзко, будто вся эта тьма окутывала его с головой и пыталась затянуть с собой туда, откуда уже не вернуться, то сейчас, наоборот, он ищет в них ответы на вопросы, которых в голове так много, что, кажется, она вот-вот лопнет от напряжения. На удивление, Джисок расслаблен. Он крутит в руке бокал с дорогим коньяком и даже немного улыбается. Ни тревоги, ни волнения — ничего в этих настолько бесящих и когда-то устрашающих глазах не видно. Мин присел на кресло и, не выдержав напряжения нависшего в воздухе, задал вопрос, который так тревожит парня все это время: — Может, ты мне объяснишь, что, твою мать, произошло с Соын? — грубее, чем хотелось, произнес парень и наткнулся на рассерженный взгляд отца, от которого вся смелость Мина испарилась. Мужчина выпрямляет спину и с грохотом разбивает бокал с недопитым коньяком об стену, от чего напуганный юноша вжимается в спинку кресла и вздрагивает от удивления и неожиданности. Облокотившегося локтями на колени отца одновременно забавляет и раздражает реакция Юнги, ведь… какого черта его сын —альфа — ведет себя как какой-то долбаный зашуганный омега? — Во-первых, а ты не мал ли так со взрослыми разговаривать, маленький мой? — с усмешкой произносит мужчина. — Не смей на меня голос повышать! — уже в более грубой форме произнес отец. — Во-вторых, Соын больше нет! — это все, что услышал парень перед тем, как застыть в немом шоке. Он прогоняет эту ужасную фразу «Соын больше нет» в голове сотни раз, ведь Мин никак не может поверить в то, что его любимого папы больше нет в живых. Его глаза тускнеют, как будто в них больше нет жизни. Не только глаза, но и тело опустошается; душа потихоньку решает покинуть этот сосуд, который медленно расползается по полу маленькой лужей. Парень уже ничего не чувствует, ничего не слышит. Он уже давно заперся где-то там, внутри. Слезы сами потекли из глаз. Это — остатки души, которые Юнги так не хотел отпускать. Но звонкая пощечина возвращает парня из транса и заставляет посмотреть в черные глаза напротив. — Да, Соын умер, но это не значит, что мой сын, заметь — альфа — должен распускать нюни! — сердитым голосом возражает Джисок. — Хочешь узнать, кто убил твоего папочку? — с ухмылкой на лице произносит отец, вглядываясь в лицо напротив. Мин мотнул головой в знак согласия и ладонью стер последнюю слезинку, которая скатывалась по онемевшей щеке. — Это был заговор клана Чон, чтобы подкосить нашу семью. Они думают, что таким образом смогут разрушить все то, что мы с твоим папой так долго строили, и забрать себе. Но нет, я им это не позволю. Мы не позволим! С каждым словом Джисока в глазах Мина разгорается страшный пожар, пылающий все ярче и ярче. Такое чувство, что всё в этой комнате сейчас вспыхнет и взлетит на воздух. И тот добрый парень, в глазах которого всегда были радость и веселье, вмиг ощущает злость и ярость, которые никогда больше его не покинут. Юнги уже смотрит не на отца, он смотрит сквозь него, туда, где он стирает с земли клан Чон. Он убьёт всех, заставит на коленях молить о пощаде, заставит вылизывать его обувь до блеска, чтобы больше никто не то, чтобы коснуться пальцем, но даже плохо подумать о клане Мин не смел. Но это в будущем, когда парень станет главой клана, а не сейчас, и этот факт бесит еще больше. Юнги, не отрывая взгляда от отца, в глазах которого появился легкий отблеск радости, поднимается с кресла и, поклонившись, идет к себе. Парень зашел в комнату и, с грохотом захлопнув дверь, после закрыв ее на ключ, отправляется в душ. Он в одежде заходит в кабинку, сбивая на пути все, что ему мешает, включает холодную воду, и слезы сами по себе катятся из глаз. Его заполняют чувство злости вмести с грустью, обида и разочарование в сопровождении ярости и гнева. Все внутри бушует и разлетается по всей ванной комнате окровавленными кусками плоти, которые Мин вряд ли уже соберет: что-то он уж точно забудет, потеряет в эту ночь. Парень избивает стены, рвет на себе одежду и пытается заглушить боль от потери самого близкого человека в мире. Вода с каждым ударом становится более красной, а костяшки на руках все больше раздираются до мяса. Юнги не чувствует физической боли, только душевную, которая так его и не отпускает. В этот вечер, именно в этой душевой кабинке, Мин Юнги дает себе самое главное обещание, что, когда его время придет, он уничтожит все, что связано с кланом Чон, он заставит всех его бояться и уважать.***
В это время Джисок все так же сидит на диване в гостиной и гордится проделанной работой. Попивая коньяк из нового бокала, мужчина берет свой телефон и набирает номер, откидываясь на спинку, а на его лице появляется зловещая довольная улыбка. — Все прошло именно так, как мы и хотели! Большое спасибо за сотрудничество, я в долгу не останусь это уж точно! — говорит Глава клана и, сбрасывая вызов, так пугающе смеётся, что даже вошедшую охрану этот смех прошибает до мурашек.***
На следующий день парень игнорирует все попытки друзей с ним заговорить, он даже выкрикнул что-то типа «с такими отбросами как вы я не намерен общаться, прощайте». Это были последние слова, которыми обменялись уже бывшие друзья, общавшиеся на протяжение многих лет. Ни Чонгук ни Тэхен не могут понять, почему Мин начал вести себя так; как за один вечер он мог настолько сильно измениться не в лучшую сторону? Вместо доброго и общительного парня появился крушащий все на своем пути мудак. Вместо посиделок на переменах он стал избивать всех тех, которые шли против него. Мин собрал банду, состоящую их пятерых парней-альф, державших в страхе школу и избивающих все, что движется. Парень мог одним взглядом, наполненным злостью и яростью, заставить вжаться в стену любого. Юнги ведь дал себе обещание, что все будут его бояться, и он выполняет его — маленькими неспешными шажками идет к намеченной цели.***
За окном уже какой день без остановки льет сильный дождь, от которого настроение падает все ниже и ниже. Небо, затянутое тучами, навевает тоску, а дующий ветер пронзает до самых костей. Юнги с детства ненавидит дождь, так как в один из таких проклятых дней погиб его любимый папа, а обещание, которое он дал себе в том несчастном душе еще не выполнено, и это раздражает парня все больше и больше. На часах 9:00, а это значит, что пора вставать и отправляться к отцу в тот глубоко не любимый особняк, в котором живет новый омега Джисока. У отца сегодня важная встреча с главой клана Ким Намджуном по поводу продажи земли в Токио, и Юнги обязан там присутствовать, так как через один год, когда ему исполнится 20, он должен будет занять место главы клана Мин.***
Все ясные и добрые дни в жизни Мин Юнги закончились в 17 лет, когда он потерял того, кем дорожило и кого любило его сердце, в груди вместо трепетного и легкого чувства появилась нескончаемая пустыня. Парень больше не видел света — только тьму, которая затягивала все глубже и глубже — туда, где парень с каждым днём тонул и задыхался. Тягучее разочарование, от которого Юнги ни где не мог укрыться, и злость, которую он не прятал и вымещал на всех, преследовали его ежесекундно. Последний год школы пролетел очень быстро. Его все сторонились и уважали, а отец начал гордиться своим «никчемным», по его словам, сыном. И вроде бы все должно было быть хорошо, но Джисок смог испортить жизнь парня окончательно. Отец недолго переживал после смерти своего мужа и в скором времени нашел нового омегу, у которого отношения с Юнги не строились от слова «совсем». Парня бесило не то, что он так быстро забыл Соын, а то, что он подцепил этого безродного омегу в каком-то из клубов города и притащил домой. Мин пытался как можно меньше проводить времени дома: парень гулял по улицам города, тусовался в клубах и проводил время со своей бандой, и, стоило только приехать в особняк, как он сразу сталкивался с Либоном, и дом наполнялся криками, визгами и истериками Ли. Юнги не мог долго терпеть этого надоедливого и бесящего прихвостня отца, от вида которого зверь внутри него был готов сорваться с цепи и порвать на сотни маленьких кусочков эту насквозь прогнившую тушку, забрызгать кровью весь особняк и наслаждаться своей работой, поэтому, стоило Юнги исполниться 19 лет, как он сразу переехал жить в одну из квартир в центре Сеула, которая принадлежала его клану. Сначала Джисок был против такого поведения своего сына, но один раз он заметил такую картину, от которой его мнение изменилось окончательно и бесповоротно. Тогда Юнги приехал в особняк для разговора с мужчиной по поводу его переезда, к слову, он был не в лучшем своем настроении. Как только Либон услышал шаги в прихожей, он с широкой от радости улыбкой вылетел из кухни, чтобы поприветствовать «сына», но его встретили презрительным и таким холодным взглядом, от которого по телу мужчины пробежал табун мурашек, а конечности предательски затряслись. Одного взгляда парня хватило, чтобы у взрослого омеги все внутри наполнилось холодом и отвращением к самому себе. Ему хотелось сбежать и, закрыв на ключ дверь в ванной, рыдать без остановки. Таким сыном Джисок возгордился, а эта картина, будто медом по сердцу, заставила его улыбаться и поменять мнение о сыне кардинально.***
Юнги нехотя открывает сонные от раннего пробуждения глаза, поднимается с кровати, по пути скидывая с себя тонкие ноги и руки какого-то омеги, с помощью которого сегодня ночью он пытался заполнить пожирающую пустоту внутри себя. Слегка взъерошив свои волосы, отливающие цветом серебра, альфа направляется прямиком в ванную комнату. Но его спокойный поход в душ тревожит недоразумение, которое, присев на кровати и оголив все свое тело выше пояса, тихо бормочет: — Юнги-я, — тянет омега, недовольно смотря на спину Мина. Альфа не желает поворачиваться лицом к тому, кто ему уже противен, и продолжает идти в выбранном направлении. — Можно твой малыш пойдет с тобой? — потягивается он и, хлопая своими ресничками, смотрит на парня, который резко остановился. Юнги нервно потирает свою шею, не поворачиваясь лицом к развалившемуся на большой кровати парню, говорит охрипшим ото сна голосом: — Во-первых, нет. Во-вторых, ты всего лишь подстилка на один раз, и я не желаю больше тебя видеть. В-третьих, поднял свою растраханную жопу и свалил из моей квартиры до того, как я выйду из ванной, понял меня?! — мальчик, пока Мин говорил, всё это время отчаянно вжимался в кровать и не мог выдавить из себя ни слова. — Я не слышу, ты меня понял? — сердито переспрашивает Юнги, с силой ударяя кулаком по стоящей рядом с ним ни в чем не повинной тумбочке. — Д-да, я понял, — опуская голову, сказал омега, еле сдерживая слезы обиды, которые так и норовили побежать по его щекам. Он начал спускаться с большой кровати, чтобы отыскать свои вещи, разбросанные по комнате после жаркой ночи. Мин, услышав босые шажки по паркету, немного расслабился и зашел в ванную комнату, с грохотом захлопывая за собой дверь, от чего сердце мальчишки падает куда-то вниз и не думает возвращаться. Омега, быстро подбирая свои вещи, выбегает из квартиры Юнги, наспех накидывая курточку. С самого утра альфе уже испортили настроение, а это значит, что дома омеге отца не жить.