Равнение на флагмана!

К вечеру четвертого дня энтузиазма, который царил на второй день, поубавилось. Немцы, отошедшие от шока неожиданной потери девяти своих мортир, сделали правильные выводы. Уже на третий день четвертая, уцелевшая, батарея заговорила вновь. Причем ее тактика изменилась, не только сама позиция была хорошо замаскирована, но она еще постоянно менялась. И вот уже сегодня еще один эсминец был поражен двадцати одно сантиметровыми снарядами, причем, почти сразу после загрузки у пляжа. Корабль затонул, но из-за мелководья его фок-мачта, часть мостика и торпедные трубы показывались из-под воды во время отлива. Однажды немецкие артиллеристы обстреляли и саму гавань, где стояла «Конго», правда, без точной корректировки, и выпустили всего несколько снарядов, видимо, берегли ресурс стволов, если не уверены в точном поражении цели. Правда и тут, противник добился одного попадания, по счастью, ударившего в мощный бронепояс и не нанесшего большого ущерба. Если на берегу появится еще пара-тройка таких же батарей, даже всего трехорудийных, все равно, гавань превратится в смертельную ловушку, а это – дело лишь времени. Ну и еще досаждала «Рама», или проще – немецкий аэрофоторазведчик, постоянно крутившийся на недосягаемой для зениток высоте. Огромный линкор пока удавалось спрятать от нее либо за клубами пожаров или дыма, регулярно выпускаемого при появлении незваного летающего гостя эсминцами. Но момент, когда немец сможет заметить стоящий на бочке корабль, неумолимо приближался. Боевая рубка, где сидели ментальная модель и командующий, была наполнена тревожной тишиной и неприятными мыслями, витавшими невысказанными в воздухе. Девушка разорвала тишину первой: - Сколько сегодня удалось вывезти? Задумавшийся мужчина вернулся в реальность: - Около двадцати тысяч. - А всего? - Около восьмидесяти. - И осталось?... - Четверть миллиона. - И, как я понимаю, пока мы всех не вывезем, тех призов, ради которых мы сюда пришли, нам не видать? - Именно так. Блондинка в вечернем платье поднялась, и принялась ходить кругами по небольшому пространству рубки. Человек последил за этими метаниями, уже открыл было рот, чтобы пробурчать недовольство, но вовремя остановился. Не хватало еще поругаться со своим флагманом, которая, к тому же, тоже на взводе. Вместо этого он поинтересовался: - Что у тебя со снарядами для главного калибра? - Сейчас боекомплект полон. Расход – шестьсот одиннадцать, на транспорте осталось триста сорок девять – ментальная модель точно воспроизвела все данные, за которым бережно присматривало вычислительное ядро. - На эсминцах так же. Огромный расход всего, от снарядов к зениткам до дымовых шашек. Как не крути, на то время, которое нам еще понадобится, чтобы вывезти всех, не хватит. - Не могу не согласится – мрачно подтвердило женское воплощение боевого корабля. - Переоценил я наши силы… Или недооценил разработчиков. - А они тут при чем? - Как при чем?! Это же надо, так сформулировали задачу, возьмите эсминец, и катайте людей по морю, с южного берега на северный. Ну по Вам будут немного постреливать, ну там самолеты атаковать, ну еще торпедные катера. И приз-морковку показали. А у меня мозгов не хватило просчитать, что такой бесплатный сыр, как новый линкор, бывает только в мышеловке. Которой для нас с тобой Дюнкерк и является. - И что ты думаешь делать? Отступаем? - Нет. И даже не из-за приза уже, и даже не потому, что поражение будет весьма обидным. А из-за того, что твое появление в гавани вселило тем, кто сейчас торчит на пляжах, и тем, кто еще держит фронт на передовой, надежду. Надежду предавать нельзя. - Ты меня еще в символы обороны запиши! - А почему бы и нет? Кстати, весьма симпатичный символ получится – впервые за весь вечер усталый командующий улыбнулся, но тут же вернулся к серьезному тону – Сама посуди, ты видишь здесь корабли Флота Метрополии Англии? Или может Марине Национале? Один – на севере Шотландии по базам прячется, другой, как и положено, спасает самое ценное – золотишко для банкиров. А на людей, пусть и одетых в военную форму, всем, как всегда было, и, к сожалению, будет, плевать. Конго склонила свою светлую голову набок. Забавная привычка, она всегда так делает, когда над чем-то размышляет, и ответ ее не устраивает. - Алексей, ты не обидишься? - На что? - На то что я сейчас скажу. - Да говори, поди удержу себя в руках. - Ты вот неоднократно говорил о том, что мы, туманницы, жили в не очень хорошем мире. Согласна. Да, наши аватары – только внешне люди, а на самом деле – мы боевые машины. Но вот сейчас, я могу ответить: наш мир, в чем-то честнее. Был. А то, что я вижу в мире людей… Помнишь, ты меня спрашивал, а с какой целью нас создали и зачем поставили задачу очистить от человечества моря? - Конечно. - И тогда, и сейчас, я ответа не знаю. Но могу предположить, что именно для того, чтобы загнать людей в что-то типа карантина. Как опасный вирус. Отделить друг от друга. И этот вирус или сожрет сам себя, или научится беречь то, что ему дано, и что он не понимая – не может оценить. Чтобы одолеть людей на суше – нужно много техники, много бойцов, будут неизбежные потери, я все это видела своими глазами. А вот если занять моря – гораздо проще, и берег станет естественной границей миров. - Логично. А на что я должен был обидеться? - Вообще, не думаю, что тебе приятно слышать нелицеприятное о своей расе или сравнение с болезнью. - А думаешь я этого не понимаю? Кстати, вот тебе и разгадка, почему я из своего реального мира часто по вечерам прихожу в Мир Кораблей. У меня самого была другая аналогия, но тоже с болезнью. С раком, который разъедает общество, государство, человечество… Впрочем, мы с тобой можем поговорить об этом чуть позже, тем более, у меня еще вопрос есть по временам Туманного Флота – чего это «Муссаши» переклинило, и она с помощью макетов людей решила захватить власть над сушей в Японии? Потом ответишь, давай лучше решать, что делать здесь и сейчас. - Хорошо, я готова выслушать приказ. - Приказ? Ну-ну… Тогда слушай. Вызывай всех своих сестер. - Всех? Только линкоры или крейсера – тоже? - И крейсера. - Смело. Что еще? - Крейсера «Фиджи» и «Белфаст». -А они зачем? «Миоко» и «Такао» - гораздо сильнее. Что они могут такого, что не могут сделать мои сестры? - Они оснащены системой гидроакустического поиска. И пусть поставят разработку Макие, она что-то там с этой установкой сделала, говорят эффективное, правда проверить времени не было. Вот заодно в боевой обстановке и испытаем. - Кого ты намерен искать этим ГАПом? - Как кого? Подводные лодки, конечно! Вроде бы, печальный опыт встречи I-401 c «Такао» в Туманном флоте тебе известен даже лучше, чем мне. Конго залилась краской и коротко кивнула. Человек, не обращая внимания, продолжал развивать свою мысль: - У нас во флоте два авианосца. Вызывай оба. И все эсминцы, которые есть. - Даже «Тачибану»? - И ее тоже. А с ней – «Юбари» не забудь. - Ладно. К утру все будут здесь. У тебя есть план? - Вчерне, по наитию… Пусть они прибудут на расстояние миль двадцать к северо-западу, ближе к английскому берегу, за западной границей минного поля. Там мы проведем рандеву с ними. И прихватят с собой универсальных транспортов снабжения, сделаем временную плавбазу. Наш, раз боекомплект кораблей полон, а его трюмы почти пусты, отошли с «Гневным» на место будущего рандеву немедленно. Ты и «Эгль» должны выйти из гавани затемно так, чтобы оказаться с ними и прибывающими на точке одновременно. Там обсудим план в конечном варианте. И будь, что будет. Ментальная модель заулыбалась: - Знаешь, когда Туманный Флот снова одолеет человечество, я позволю тебе плавать. - Опа… Вот не ожидал. И за что мне будет оказана такая честь? - За то, что мне повезло встретить тебя, и у меня есть надежда, что человечество будет когда-то в чем-то похожим на тебя, на твоих друзей, и командиров твоего флота. А не вирусом. - Остаешься туманницей? - Конечно. Как Вы там говорите, «натуру не переделать»? - Осталось дело за малым, снова победить человечество! - Не думаю, что тебе стоит в этом сомневаться. Просто время еще не пришло. Человек посмотрел на девушку в фиолетовом платье недобрым взглядом с прищуром. Ответная улыбка Конго скорее напоминала оскал. - Не делай вид, что удивлен. Ты всегда знал, кто я, и что из себя представляю. И от тебя я этого никогда не скрывала. И в новой войне людей и Тумана, которая неизбежна, я бы хотела, чтобы ты был со мной. Подумай о будущем выборе, время еще есть. - Обязательно подумаю. А сейчас – спать. Завтра будет много работы, и когда снова удастся отдохнуть – никому не известно… Решим насущное – подумаем о будущем! Оберст-лейтенант Пауль Кнопфер заканчивал инструктаж. - Взлет в четыре тридцать утра, с рассветом, который будет около пяти двадцати, мы должны быть над целью. Пикируем парами. Фотография места, где стоит на якоре линкор, есть у всех. Кто заблудится и не найдет цель – тот навечно будет переведен с неба в наземный персонал. Хоть подполковник был и молод, но его крутой нрав знали все. В угрозе сомневаться не приходилось, но, по сути, она была не нужна. Германские летчики прекрасно понимали, что линкор – это бесценная добыча, о которой можно только мечтать. И тот, кто его потопит, получит свой Железный крест. - Герр оберст-лейтенант, фотография нечеткая, только слабый контур, видимо «Рама» сделала снимок через дымзавесу. - А ты что думал, линкор вот тебе на блюдечке преподнесут? Может, предложишь еще денек полетать, пофотографировать, как он нашу пехоту с землей смешивает? А, сынок? - Никак нет! - Место примерно ясно, цель заметим, уточнимся визуально на заходе. И прикончим его! - Хох-хох, хайль!!! Перед самым рассветом все систершипы типа «Конго» построились в строй пеленга, и на самом малом двинулись на юг. Мористее, в пяти милях, маневрировали оба авианосца, «Лексингтон» и «Секаку», готовясь поймать ветер для подъема самолетов. Крейсера и эсминцы построились на траверзах, охраняя главные силы. На палубе «Конго» заканчивалось короткое совещание: - Итак, первыми взлетают истребители и торпедоносцы. Так как у нас своих фоторазведчиков нет – используем торпедников. Перед вылетом проверьте работоспособность фотокамер, мне нужны четкие ортофотпланы всей протяженности фронта и километров на пять в глубину. Японец и американец кивнули. Мда, неисповедимы пути господни – враги в реальной войне стали союзниками в виртуальной. - Как вернетесь – сразу передавайте информацию на «Конго». Не тратьте время – проявили, фото готово, сразу ей. Она обработает и сообщит целеуказание для бомбардировщиков и кораблей. Командиры авианосцев, оба в звании контр-адмиралов, с любопытством посмотрели на блондинку в фиолетовом платье, но ничего не сказали. - Крейсера – Ваша основная задача – это ПВО соединения. У всех Вас есть и палубные истребители, и усиленное зенитное вооружение. Ни при каких условиях ни один пикировщик или торпедоносец не должен добраться до линкоров. Такао и все остальные девушки – ментальные модели тяжелых крейсеров утратили свою дурашливость, и были предельно серьезны. - Может быть, задействуем Вас и в обстреле берега, но тут – как пойдет, если найдутся достойные цели для Ваших орудий. Эсминцы, кроме «Вампира», «Тачибаны» и «Кэмпбелтона», строем фронта на восток, дистанция от главных сил – пять миль. Задача – не подпустить торпедные катера к главным силам. Снарядов не жалеть. Никто снарядов жалеть в принципе и не собирался, благо целый конвой транспортов был недалеко, а если понадобится – подвезут еще. - Ну и последнее… Тральщиков у нас нет. А вот мины – есть. И они нам катастрофически мешают, места для маневра линкоров – едва-едва, и то, если поворачивать «всем вдруг». Нужно расширить акваторию. Из Вас троих, самых слабых эсминцев, создается тральный караван, начинаете с южной кромки минных полей. Прикрытие от атак шнельботов – крейсер «Юбари». Диспозиция ясна? Вопросы есть? Первые алые лучи достигли гавани Дюнкерка вместе с эскадрой пикирующих бомбардировщиков Ю-87. И вместе с солнцем немецкие пилоты увидели, что порт пуст, лакомая цель успела ночью ускользнуть. Пауль Кнопфер со всей силы стукнул затянутым в черную кожаную перчатку кулаком по фонарю своей «Штуки». - Ищите! Разбиться парами, искать на север, северо-восток, северо-запад! Линкор не мог далеко уйти! Командиры и ментальные модели вернулись на свои корабли. Импровизированный флот двинулся вперед, развертываясь из походного положения в боевое, развивая скорость в двадцать узлов. Всего через час они будут у берега Дюнкерка. - Герр оберст-лейтенант, линкора нигде нет! Видимо, он ушел куда-то в сторону Англии, а там уже их истребители. Рисковать не стоит. Это было невероятно обидно. Такая цель, которая могла превратить Кнопфера из оберст-лейтенанта в полного оберста, ускользнула. Но делать было нечего, горючее заканчивалось, и волей-неволей, но надо было идти на базу. - Всем, возвращаемся! - Герр оберст-лейтенант, а что с бомбами делать? Не хотелось бы с загрузкой садиться… - Скиньте на этих придурков, что у воды своих эвакуаторов ждут! - Яволь! Бомбы, предназначавшиеся для линкора, посыпались градом на головы тех, кто на пляжах «Дюнкерка» ждал спасения. Укрытий от пикировщиков почти не было, и разрывы косили людей десятками. - Закончено! - Все, на базу! «Лапотник» сделал широкий круг над береговой линии, распугивая маленькие фигурки внизу. - С запада – неизвестные самолеты! - Это кто еще?! Силуэты стремительно приближавшихся машин были незнакомы. Они не походили ни на родные «Мессершмиты», ни на уже ставшие привычными «Спитфайры» или «Харрикейны». Самолетов с воздушным охлаждением двигателя, на что четко указывал тупой нос, ранее в этой кампании не встречалось. И шли они очень быстро. Пауль Кнопфер попытался уйти маневром к земле, но небольшой истребитель противника висел на хвосте как привязанный, сокращая дистанцию. В кабине преследователя пилот с азиатским разрезом глаз под повязкой с восходящим солнцем злорадно улыбнулся, и с криком «Банзай!» нажал на гашетку пулеметов. Свинцовый град забарабанил по оперению, крыльям и фюзеляжу обреченной «Штуки». Уже срываясь в штопор, оберст-лейтенант Пауль Кнопфер услышал донесение от группы, отправленной в разведку на северо-запад: - Я вижу его! Я вижу линкор! Я вижу линкоры, их много, они идут к Дюнкерку!!! Стальные громады с неведомыми узорами на бортах вырастали на фоне серого моря и такого же серого неба. «Конго» шла головной. В четком равнении на флагмана шли за ней «Харуна», «Киришима» и «Хией». На мостике стояла высокая девушка в вечернем платье и в туфлях на высоком каблуке. Ветер играл ее длинными светлыми волосами, но она этого не замечала. Ядро заканчивало обработку полученной от аэрофоторазведчиков информации и сбрасывала на другие корабли последние данные для целеуказания. Чуть позади нее, облокотившись на ограждение, стоял мужчина, одетый в армейский камуфляж. Он уже знал, что будет дальше, и сейчас просто любовался работой линкора, и его женским воплощением. Зажужжали электромоторы, начали свой поворот в сторону берега башни. Качнулись, нащупывая невидимые с мостика корабля цели, орудия. Последняя минута перед залпом была самой долгой. Она стучала в ушах биением сердца, она разрывала душу отчаянным «Скорее! Ну что же она медлит?!». Не дрогнув холодным аристократическим лицом, женское воплощение боевой машины невидимой командой послала в полет гудящую смерть в алых вспышках выстрелов. Через доли секунды вслед за флагманом открыла огонь вся колонна. Воздух завыл от пронизывающей его стали, несущей в себя взрывчатку. И тот, кто стал ее целью – был обречен. - Снова внезапность нам помогла выиграть день-два – командующий был явно доволен – сегодня вывезли почти тридцать тысяч. Еще бы неделю в том же темпе, и эвакуация закончится. Конго отхлебнула чаю и, улыбаясь, ответила: - Кому что. Ты все о своей задаче, а я… - Что ты? - Наслаждаюсь. Жаль, что ты человек, и не поймешь, что сегодня пережила я. - И что? - Мы снова вместе. Снова идем строем. Снова никто не может остановить нас. Мы – единый организм, мы – Туманный Флот. Человек прищурился: - Как тогда, когда надавали по рогам объединенному флоту человечества? - Да. Может и не все, но ты понял правильно. - Забавно… В тебе очень много японского. - Почему ты так решил? - Японцы верят, что у оружия есть своя душа, свой характер, оно даже капризничать умеет. Мечи – не только имеют свою неповторимую историю. Про них слагают стихи, знают, что конкретный меч любит, а чего нет. Меч даже может уйти от недостойного, и найти себе нового хозяина. Конго наклонила голову, и улыбнулась: - Да, так оно и есть. Такого комплимента я даже не ожидала, что когда-нибудь услышу. Спасибо, мне приятны и твои слова, и то, что ты начинаешь понимать нас хоть чуточку лучше. - Может быть и начинаю понимать… Но это все лирика, вернемся к насущному. Сегодня полный успех, но завтра противник очухается, и будет готовить какую-нибудь ответную каверзу. Вот ты бы что на его месте сделала? - Тестируешь меня? - Нет, просто изучаю тактику Туманного Флота на натурном образце. - Я бы собрала ударную эскадру и попробовала выбить нас отсюда. - Героическая ты моя – засмеялся командующий, но вновь посерьезнел – Нет, в логику Туманного Флота вполне даже укладывается, подавить противника защитой и огневой мощью. Конго кивнула: - А ты ожидал другого ответа? - От тебя – почему то нет. Но наш противник пойдет на такое решение проблемы только в крайнем случае. - Почему? - Давай посмотрим, что у них есть, после потерь начала войны и недавней Норвежской операции, которая стоила им чуть не трети флота. Два линейных крейсера, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» - не бог весть что, по защите – лучше тебя, по артиллерии – слабее. Два карманных линкора, точнее – тяжелых крейсера типа «Дойчланд». Вы вчетвером с ними расправитесь. Один нормальный тяжелый крейсер – «Адмирал Хиппер», ну как раз для «Такао». Четыре легких крейсера – закуска для нашей «Миоко». Авианосцев нет, правда их с успехом заменит береговая авиация. Ментальная модель быстро провела расчеты и кивнула, правда с гримасой неудовольствия: - А разве все решает только соотношение сил? - Ты как всегда права! Добавь к этому, что германские адмиралы трясутся со своими немногочисленными крупными кораблями как квочка с цыплятами. Вон «Шарнхорст» и «Гнейзенау» встретились как-то с твоим младшим братишкой, «Ринауном», постреляли с предела дальности, получили пару гостинцев из главного калибра, и убрались восвояси. Нет, на столкновение главных сил немцы пойдут только в критической ситуации, а она пока не наступила. Хотя… С завтрашнего дня заменяйте расход боезапаса по фугасам бронебойными до штатного. Береженого бог бережет. - Хорошо. А что бы сделал на их месте ты? - А я бы попробовал повторить успех японцев в уничтожении адмирала Макарова. Ну или наш, с «Хатцусе» и «Ясима» в тех же водах, в то же время. - Мины? Ты имеешь в виду – поставить у нас на пути минную банку и спокойно дождаться, когда мы на нее влезем? - Именно! Смотри сама на карту, проход между французским берегом и минными полями в Ла-Манше, по которому мы сегодня ходили на обстрел – предельно узок. Завтра мы пойдем на обстрел сухопутных войск тем же фарватером, строго так же, как прошли сегодня. - У тебя есть идея? Какая? - Как какая? Поохотится на охотников! И еще, не забудь подтвердить на Главной Базе мой заказ. - Да, я вот, кстати по нему тебя хотела спросить, это что за корабли такие: «Орлан», «Черный лебедь», «Бугенвиль»? Посмотрела характеристики – это же… Какие-то лодчонки с пушечками, любой эсминец с ними расправится играючи. Зачем они тебе? - О-о-о!!! Это шлюпы, сторожевики, авизо… Когда-то, задолго до твоего прибытия, с них начинался наш флот. Потом я их заменил на более мощные крейсера, и надолго забыл про них. Но в том деле, в которое мы ввязались, эти чернорабочие войны будут даже ценнее линкоров! Конго фыркнула и скорчила высокомерную гримасу: - Вот уж в это я не поверю никогда! Лейтенант цур зее Курт Хойзингер с помощью великолепной цейсовской оптики отлично видел строй линкоров, вошедших в пролив с запада, и направлявшихся к Дюнкерку. Его родной учебно-артиллерийский корабль «Бремзе» был тяжело поврежден английской авиацией в Бергене, и сейчас находился в ремонте. Команду, чтоб не болталась без дела, откомандировали на другие корабли, а его, как офицера командно-дальномерного поста отправили на береговой пост наблюдения за кораблями противника, пытавшимися вытащить из Дюнкерка остатки разгромленных войск. Поначалу эта работа была пустой и неинтересной. Он даже получил неудовольствие руководства за то, что не заметил прорыва в гавань линкора противника, который потом принес множество неприятностей береговой артиллерии. Но вот сейчас эта волокитная служба морского офицера на суше, окупалась сполна. Линкоры шли в том же строю и в том же порядке, как и позавчера, когда они впервые неожиданно появились, и также как и вчера, когда продолжили свои обстрелы, смешавшие пехоту, артиллерию, штабы, прифронтовую инфраструктуру с землей. Видимо, противник и сегодня хотел собрать свою кровавую дань, но по самонадеянности повторился, за что и будет наказан. Хойзингер знал, что ночью подводные заградители поставили мины поперек прохода, и враг, допустивший ошибку своими повторами и шаблонными действиями, неизбежно на них угодит, а значит, заплатит за все сполна. Вот головной черный линкор с фиолетовыми полосами начал разворот башен, явно готовясь начать обстрел. Кровь застучала с бешеной силой в висках лейтенанта цур зее. Он не заметил, как его губы шептали: «Ну же… Еще немного… Иди, ну иди же вперед…» Огромный султан воды, а за ними – язык оранжевого пламени поднялся на левой раковине вражеского линкора. Грохот, мощнее, чем даже залп тяжелых орудий, прокатился по проливу, достиг берега и отозвался радостным воплем на наблюдательном посту. Когда вода и дым перестали скрывать противника, было четко видно, что головной линкор сильно осел, приобретя заметный крен на правый борт, и потерял ход. Курт Хойзингер схватил трубку «Телефункена»: - Штаб! Головной линкор подорвался на мине! Имеет сильные повреждения! Фрегаттен-капитан Рихард фон Вайсленроде, принявший это сообщение, оглядел, потирая руки, стоявших вокруг него командиров дивизионов быстроходных торпедных катеров – шнельботов: - Попалась птичка! Приступить ко второй фазе операции! Добейте этого аршлох!!! Надеюсь, что Вы, мои мальчики, а не соколы толстопузого Геринга добудете этот трофей! Отлично смазанная германская военная машина набирала обороты. Все шло строго по плану. «Фиджи» и «Белфаст», оснащенные системой гидроакустического поиска, вовремя заметили, как подводные минные заградители вошли в узкий проход, чтобы оставить свои гостинцы. Был строгий приказ – «Не атаковать!», и потому все, что они сделали, было сообщение о том, что враг прибыл сразу после заката, а ушел к полуночи. И вот, под покровом ночи, на заминированный фарватер, а также – на основное минное поле, вышли шлюпы, оснащенные тралами, пыхтевшие до утра, но сумевшие в тяжелых условиях по два раза не только протралить проход у берега, но и еще на пять кабельтовых расширить его к северу. В проливе, осталась одна связка мин, к которым приделали дистанционный взрыватель. Саму связку подняли к поверхности деревянным плотиком, чтобы избежать реального гидроудара, а вот их подрыв получился очень эффектным. Огня, дыма, воды и грохота было очень много, даже слепой увидит. Пришлось долго уговаривать «Конго» сделать искусственное затопление, чтобы с берега был виден крен. Линкор справедливо считала, что это безумие. Но опять подействовала русская поговорка: «Снявши голову – по волосам не плачут», ментальная модель махнула рукой, и заявив: «Ну я надеюсь что ты знаешь, что делаешь», скрепя сердце, согласилась. Сзади к «поврежденному» линкору осторожно подходила «Харуна», делая вид, что сейчас будет заводить буксирный конец, а «Киришима» и «Хией» застопорили ход, чтобы не налететь на остановившиеся передние мателоты. Флот остановился в проливе и представлял собой идеальную цель. И немцы просто не могли не атаковать. Операция вступала в завершающую фазу. Шнельботы Хойзингер заметил сразу, как только они появились с востока. Он завидовал этим лихим парням, носящим, как и он, черную морскую форму. Сейчас они развернутся и ударят торпедами по этой куче, что образовалась всего в нескольких милях от берега. Им достанется вся слава и почет, железные кресты и любовь самых красивых девушек Германии, но все это стало возможно только благодаря тому, что он, лейтенант цур зее Курт Хойзингер вовремя подал сигнал. И этот маленький вклад в общую победу, грел его душу. Низко, под тучами, загруженные до отказа бомбами и торпедами, натужно ревя двигателями, появились эскадрильи Хе-111, Ю-88 и Ю-87. Эти охотнички тоже спешили подстрелить хромую утку. У врага не оставалось ни единого шанса. - А вот и гости! Немецкая педантичность, уважаю, точно, как по расписанию! – последние слова командующего утонули в хлопках катапульт тяжелых крейсеров, поднимавших в воздух свои поплавковые истребители. Их задачей было врезаться в надвигающийся строй бомбардировщиков и торпедоносцев и сломать его, после чего за работу возьмутся истребители с «Лексингтона» и «Секаку», прятавшиеся выше туч западнее, чтобы не быть обнаруженными раньше времени. Тот, кто чудом прорвется, будет встречен многочисленной зенитной артиллерией тяжелых крейсеров и самих линкоров. Но самое веселое было приготовлено для шнельботов. На левом, противоположном к берегу, траверзе каждого из линкоров по дополнительно расширенному проходу, шло по паре эсминцев. И сейчас они, изрыгая из труб густые клубы черного дыма, форсируя турбины, выходили из-под прикрытия громадных корпусов линкоров, чтобы начать свою охоту. - Добро пожаловать! Именно Вас мы и ждали! Притворяться больше не было смысла, «Конго» дала ход, одновременно выправляя крен. Во взгляде ее ментальной модели, которым она окинула своего командующего, читалось неприкрытое восхищение. А может, и нечто большее… Оптика фирмы «Цейс» была не только прекрасной, но и абсолютно бесстрастной. В образцово отполированных линзах отражалась и гибель шнельботов, на которых, как лисы на цыплят накинулись эсминцы, и разгром воздушной армады. А вот сейчас можно было наблюдать, как не получившие никаких повреждений линкоры снова выстраиваются в кильватер, чтобы начать обстрел берега. Значит сегодня снова финальный удар, который должен сбросить остатки англо-французов в море, не состоится. И лейтенант цур зее Курт Хойзингер прекрасно понимал, кого сделают козлом отпущения за этот сегодняшний разгром. Кто, как не он, должен был предупредить, что это ловушка. И оправдания типа – враг замаскировал, не было видно – в расчет никто принимать не будет. Должен был и точка. Особо, когда виновного необходимо найти и примерно наказать. Холодная рукоять табельного «Вальтера П38» легла в руку. Осталось только снять с предохранителя, и всего один раз нажать на спуск. Командующий наслаждался вечерним кофе и сигаретой. Сегодня вывезли еще тридцать тысяч, да и завтра, скорее всего, удастся вывезти столько же. Было и еще одно хорошее обстоятельство, все те утлые гражданские суденышки, которые перевозили солдат, действовали гораздо смелее, не опасаясь противника. Капитаны буксиров, речных пароходиков, и всего остального, что держалось на воде, еще вчера преодолевавшие страх каждый раз, когда отходили от родного берега, сегодня уже просто делали свою работу, будто не на войне, а просто каботажный переход с грузом угля или селедки совершают. Ментальная модель линкора, залезшая с ногами на кресло, больше всего напоминала кошку, посетившую молокозавод. Только не урчала от удовольствия. - А не пора ли нам навестить наших сухопутных коллег? – докурив, спросил командующий. - Давай – девушка поставила пустую чашку на столик, потянулась и встала на ноги – Только можно я пойду не в камуфляже? Переодеваться лень. Командующий подмигнул: - Скажи уж прямо, любишь быть красивой. Ничуть не смутившись аватара ответила: - Да, и не вижу в этом ничего плохого. - Можно. Вызывай «Эгль». На этот раз им не пришлось ни трястись в грузовике, не топать пешком. Из штаба за командующим и ментальной моделью прислали черный легковой автомобиль, водитель которого быстро домчал до места, ловко уворачиваясь от руин и воронок. С момента первого и последнего посещения штаб сильно изменился. Конго и Алексея сразу узнавали, часовые брали «на караул», а офицеры отдавали «честь», ничуть не смущаясь, что девушка была единственной в здании, кто не был одет в форму. Изменилась и начинка, не стало «английской» и «французской» стороны. Командовал всем уже знакомый французский генерал Клод Фабвьер, который немедленно принял прибывших, и вызвал своих старших офицеров. Пока ждали их прихода, Фабвьер, впервые увидевший Конго в ее «парадном» варианте, рассыпался в комплиментах: - Мадмуазель – вот ведь наблюдательный гад! Обратил внимание, что кольца на тонких пальцах ментальной модели нет. Да что с него взять, французы вообще очень внимательны ко всему, что касается женщин – Вы просто очаровательны! А Ваша стрельба… Знаете, грохот Ваших орудий слышится мне нежнейшей музыкой!... Конго прервала этот поток слов отменно вежливой фразой: - Ну что Вы! Это Вы еще моих сестер с других линкоров не видели! Правда вот ее улыбка могла бы заморозить весь Ла-Манш, превратив его в гигантский айсберг. Генерал осекся, но ему на помощь пришли подошедшие помощники. Командующий с удовлетворением отметил, что пьяницу-артиллериста куда-то дели, вместо него был французский полковник, внешне больше напоминающий университетского профессора, чем офицера, но явно понимающий в своем деле. Вместе с ним появился и молодой баронет Роксборо. - Перешли в штаб? - Да – редкий для пехоты английский дворянин улыбнулся – меня перевели, чтобы я собирал со всех постов и групп информацию, где и что у противника находится, и передавал на «Конго». Кстати – он запнулся, не зная, какую форму обращения избрать, но все-таки вывернулся – леди, как так получилось, что Вы ушли, а связь по проводам продолжает работать? Конго была вполне даже любезна: - Все просто, на конце провода, который на бочке в гавани, я поставила передатчик, который ретранслирует с проводов напрямую мне и обратно. Англичанин выпучил глаза. Совещание прошло быстро, по-деловому. - Немцы уже начали окапываться, их артиллерия почти приведена к молчанию, не хотят засвечиваться и попадать под огонь кораблей. Но постоянно беспокоят налеты пикировщиков. У них теперь новая тактика: ударят и удирают. Ваши истребители не могут все время висеть в воздухе, а наши с английского берега не успевают. Плюс у наших зениток кончаются снаряды. - Помочь боеприпасами? Поможем, у вас ведь орудия те же, что на «Фиджи» «Белфасте» стоят? Зенитчик кивнул. - Хорошо, к утру будет. Помог бы и с артиллерийскими боеприпасами, но у нас даже если калибры совпадают – сами снаряды не подходят. Уже после завершения, когда все вышли из кабинета, генерал Фабвьер подошел командующему, и, мельком глянув на стоявшую позади мужчины Конго, тихим голосом спросил: - Адмирал, скажите, а что будет с нами? Сейчас мы держим фронт, пока остальные грузятся и уходят, но после? Мы же, как арьергард, задачу выполним, а потом – кто нас вытащит отсюда? Или нужно готовиться сдаваться в плен? Командующий пристально посмотрел в глаза генералу: - Нет, к плену готовиться не надо, мы Вас вытащим отсюда – и протянул французу руку, которую тот с благодарностью принял – Даю Вам слово. Только не называйте меня адмиралом, лучше по имени, Алексей. - Я Вам верю, Алексей. На обратном пути командующий дал поручение «Конго»: - Отправь завтра с утра наших тралить проход от гавани Дюнкерка на север до самого английского берега. Сейчас там только эсминец пройдет, а ты – нет. Нужно расширить. Красные глаза Конго округлились: - Ты хочешь вывозить их на нас? - А как еще я могу сдержать свое слово? Вот вроде бы все было хорошо. Немецкие солдаты окопались, и в атаку уже не поднимались, ограничиваясь только винтовочными или пулеметными перестрелками. Шнельботы атаковать корабли, вывозившие солдат, даже не пытались. Беспокоящие удары пикировщиков были булавочными уколами, да и сами немецкие летчики порастеряли пыл, а может – опытные агрессивные кадры, и, завидев на горизонте истребители, швыряли бомбы как попало и стремительно удирали. Линкоры, в связи с нехваткой целей, достойных их главного калибра, начали работать «по вызову», а так, для подавления малейшего серьезного движения вдоль фронта – вполне хватало восьмидюймовок крейсеров. А командующий все равно из последнего похода на эвакуацию вернулся мрачнее тучи. Ментальная модель понаблюдала с помощью сенсоров за человеком, в одиночестве меряющего шагами свой адмиральский салон, и решилась зайти лично, даже, предварительно, постучавшись в свою же дверь. - А… Заходи – ну хоть метаться из угла в угол перестал. Девушка устроилась в кресле, закинув ногу на ногу. - Что случилось? - Да ничего не случилось. - Алексей – Конго редко обращалась по имени, но сейчас решила, что именно так начать разговор лучше всего – я знаю тебя не первый день. И вижу, что что-то тебя гложет. Вот и хочу узнать, что? Глаза человека и ментальной модели встретились. Девушка вопросительно подняла бровь. - Боюсь, ты не поймешь… - А я попробую. Все-таки, среди людей я тоже уже немало прожила. Командующий сел и закурил. Аватара терпеливо ждала. - Понимаешь, сегодня, вывалив на берег очередную партию спасенных, я решил сойти с корабля и посмотреть, что они будут делать. - И что они делают? - Сначала идут в первый попавшийся бар. Это я понять могу. Вырвавшись из ада, сам бы наверное выпил… - человек ухмыльнулся, и подражая манере самой Конго добавил – жидкого нервнопаралитического яда. Блондинка высунула язык и добавила: - Твою шпильку я не заметила. Что дальше? - А дальше… Начинают лапать девушек, благо доступных по невысокой цене – в любом крупном порту пруд-пруди. Это тоже нормально. Инстинкт размножения, в критической ситуации стресса – любой ценой оставить потомство, тоже все понятно. Но вот что непонятно мне, это желание показать себя героичнее, чем есть на самом деле. Ты сама помнишь, каких мы, хм-м-м, бойцов, встречали? Тех самых, что побросав оружие толпами валили в порт и на пляжи, ждать, пока их спасут? - Конечно, помню. - Ну вот. Размякнув от дешевого пива они начинают вещать этим шаварешкам про свои героические подвиги… Дембеля хреновы. В то время настоящие парни на самом деле вон там, за проливом, реально дерутся и умирают, фронт держат, чтобы эти… Могли жить и пить пиво. Ответ ментальной модели был неожиданным: - Ты меня недооцениваешь. - Почему?! - Как раз вот твое отношение к тому, что ты видел, я хорошо понимаю. И именно эта дикость, когда достойные платят жизнью за недостойных, дает мне право говорить, что я – туманница, и никогда не стану человеком. А вот ты… Ты все больше становишься туманником. Человек горько усмехнулся: - Ты очеловечиваешься, я – отуманиваюсь. Так сказать, взаимопроникновение культур. Или, как говорят на Руси, «с кем поведешься – от того и наберешься». - Не только. Знаешь, почему я уверена в окончательной победе Тумана? - Почему? - То, что ты сейчас описал, я думаю, лишь малая толика, просто ставшая яркой и выпуклой в экстремальных военных условиях. А в целом, то, что происходит с человечеством, называется: «отрицательная селекция». Мужчина закатил глаза к потолку: - О господи! Линкор-филолог у меня уже есть, теперь вот и линкор-социопсихолог появился… - Не вздыхай патетично, вроде бы, прятаться в самообмане – не в твоей манере. Ты понимаешь все происходящее в людском обществе лучше меня, ты его часть. И то, что происходит «отрицательная селекция» - ты тоже видишь. Приведу пример из мира Тумана, который ты знаешь. Мы разгромили флот человечества, даже не напрягаясь. Тысячи моряков, сотни офицеров и адмиралов с золотыми погонами, облеченные властью. И никто, повторяю, никто из них даже не подумал, что есть что-то иное, чем бой с нами лоб в лоб. А эти правительства, для которых важна только власть, до которой они могут дотянуться своими ручонками, пусть она и ограничена береговой линией? Попытка убить своего же человеческого ребенка, чтобы только не дать нам секрет торпеды, неприятной, конечно, но самой по себе исход противостояния изменить не способный. И кто спас Асакабэ Макиэ от людей же? Туманницы Харуна, Киришима и Иона. Еще доказательства нужны? - Нет. Не устану повторять, что мне повезло с флагманом. - Спасибо. И потому, я снова говорю тебе, когда противостояние людей и Тумана произойдет снова, я бы хотела, чтобы ты был на нашей стороне. - Почему? - Мы допустили ошибку с Гунзо. Этот молодой парень оказался единственным, кто смог подойти нестандартно. Кто стал искать, что-то выдумывать, не боясь бросить вызов. В тебе есть что-то от него, масштаб правда другой. И я не хочу повторять ошибок прошлого. - А если я откажусь? - Даже не хочу об этом думать. Ты мой командующий, я твой флагман, так есть, и так должно быть. А главное – ради чего? Ради абстрактного человечества? Вот представь, ты отказался, выступил против меня. Даже победил, может даже убил. Может – победа останется за мной и ты погибнешь. А оно, это самое человечество, пока мы будем убивать друг-друга, будет спокойно жрать, пить пиво, и рассказывать байки о своем героизме. Так что – не торопись отказываться. - Хорошо, я подумаю. - Подумай. А еще, отказавшись, ты сделаешь мне очень, очень больно… «Юбари» шел на «самом малом» в пяти кабельтовых позади второй, контрольной линии трального каравана. В первой линии шли шлюпы, медленно утюжившие море, за ними – устаревшие эсминцы, также переделанные в тральщики. Кругом все было серым. Серое море, серое небо, серые далекие берега, серые корпуса медленно ползущих кораблей. Только крейсер, которым командовал Чихайа Гунзо со своей зелено-шаровой раскраской, да «Тачибана» в пестрой красно-полосатой, выделялись из всей этой серой мути. - На востоке дымы! Четыре вымпела… Нет, пять! Молодой человек вскинул бинокль, и увидел идущие полным ходом мощный эсминец «Эрнст Геде» и несколько миноносцев. - Боевая тревога! Передайте на «Конго» - «Атакован флотилией миноносцев класса «Т», лидирует «Геде». Принимаю бой. Отступаю, прошу помощи». И на «Тачибану» - «Уводи людей, я прикрою». Самый полный вперед! Командир германского эсминца тоже был не робкого десятка, и, увидев рванувший ему наперерез легкий крейсер, сразу выбрал его как свою основную цель. Носовые орудия бешено сближающихся кораблей обменялись первыми залпами. Немецкий эсминец стал выпускать дымзавесу, закрывая подопечных, чтобы невидимые, они могли расстрелять противника по его наводке. Гунзо мельком оглянулся на смешавший строй, спешно уходящий на юго-запад караван шлюпов, в конце которого плелся пестрый миноносец. Убедившись, что «Иона» в безопасности, дал команду переложить руль влево, чтобы разойтись с «Геде» на контргалсах. Немец клюнул на наживку, и несся навстречу, готовясь запустить торпеды в «Юбари». Молодой парень в черном костюме ухмыльнулся: «Ну-ну…» и тоже дал команду готовить торпедные аппараты, только смотрели они не в ту сторону. Расстояние стремительно сокращалось. Девять миль, восемь, семь… Снаряд с «Геде» вырвал правый клюз, якорь, вытравив цепь, пропал где-то в глубине моря. Мелочь. Не стоит внимания. Шесть, пять… Орудия «Юбари» прошлись смертоносным дождем по «Геде», вильнувший, на несколько секунд потеряв управление, на курсе. Четыре, три… Нервы немца не выдержали, он сбросил свои веера. Верткий японский крейсер стремительно развернулся носом к приближающимся торпедам. Сейчас его аппараты не могли достать торчащего строго по носу «Геде», но зато отлично смотрели в сторону дымзавесы, где прятались миноносцы. Две мили! А вот и видны силуэты их корпусов, мачты, трубы, направленные в «Юбари» орудия… Попались голубчики! Сбросили ход, решили поиграть в невидимок? Ну что же, придется за это заплатить! Позади громыхнули два взрыва, возвестившие о попаданиях. А на «Геде» вырос огромный алый цветок от прямого попадания бомбы. Гунзо поднял глаза к небу чтобы увидеть удаляющуюся эскадрилью самолетов с «Лексингтона». Но за ней на немецкий эсминец пикировала еще одна… - Радируй: «Два миноносца типа «Т» потоплены, «Геде» тяжело поврежден, отступает с двумя уцелевшими миноносцами на восток. Не преследую». - Готово! С «Конго» спрашивают: «Что у Вас с повреждениями?» Гунзо огляделся. Абсолютно целый еще четверть часа назад боевой корабль был весь искурочен. Вообще непонятно, как он держался на воде. - Передай: «Требуется капитальный ремонт. Прошу сопровождения до базы». - С «Конго» от командующего: «Поздравляю с победой! Молодец, парень! Так держать! Высылаем сопровождение». В темноте основные силы арьергарда, оставленного прикрывать эвакуацию, снялись с позиций. Стараясь соблюдать тишину, солдаты и офицеры шли по улицам Дюнкерка, направляясь к пляжам, откуда вечером закончили эвакуацию. Шли, сжимая до боли в руках оружие, ежеминутно опасаясь внезапной атаки, нервно вслушивались в ночь. Но все было тихо. Рота за ротой французы и англичане обходили груды брошенного оружия, машин, пушек, различной техники, которую начал жадно засасывать прибрежный песок. Все это достанется немцам, но не люди, сражавшиеся до конца. Людей ожидали катера и шлюпки, присланные с кораблей, чьи силуэты можно было рассмотреть в трех милях от берега. Ближе тяжелые громады подойти не могли. Именно это расстояние и затянуло посадку до самого утра, и то, еще несколько тысяч человек оставались на берегу, нервно глядя на начинающий заливаться алым горизонт. И как назло, именно сегодня на небе не было туч, Солнце медленно выползало, предвещая яркий, солнечный день. Башни боевых кораблей, всю ночь стоявшие развернутыми к берегу, чуть-чуть зашевелились, получив уточняющие координаты для открытия огня. Те, кто в этот момент был на палубах, бросился вниз, кто оказался в шлюпках на воде – просто открыли рты и зажали уши. «Конго», как опытный дирижер, открыла симфонию огня и стали. За ней вступил оркестр «Харуны», «Киришимы», «Хией». К басам прибавились альты «Такао», «Миоко», «Начи», «Ашигары» и «Хагуро». Стреляло все, создавая «огненный вал», прикрывающий эвакуацию последних бойцов, не дающий не то что в атаку перейти, а даже рассмотреть, что происходит в городе и на пляжах вдоль него. - А знаешь, этот француз в чем-то был прав. Сейчас грохот орудий – лучшая музыка для тех, кто в шлюпках и на берегу. Немцы просто не успеют ничего серьезного предпринять – улыбнулся командующий, с удовлетворением разглядывая стену из султанов земли, дыма и пламени, окружившую город. - Да-да, пусть заодно и на моих сестренок посмотрит. Вблизи и во всей красе! – весело улыбнулась рядом стоящая девушка в вечернем платье, не забывшая разговор в штабе. - Думаю, он будет ими очарован! – человек и ментальная модель дружно захохотали. Шлюпки и катера старались изо всех сил, и вот уже последние, среди которых были генерал Клод Фабвьер со своим смешанным штабом, оказались на борту «Конго». Новоприбывшие направились на боевой мостик, где их уже ждали командующий и хозяйка. Французский генерал смотрел на девушку совершенно изменившимся взглядом: - Знаете, издалека Ваши залпы, конечно впечатляющи, но вблизи… Это просто что-то ужасное! - Кстати, Вы, кажется, хотели с моими сестрами познакомиться? Я готова Вам их представить! - Упаси Господь! Лучше уж я познакомлюсь с девушками не обладающими таким… Тяжелым характером! Командующий и ментальная модель переглянулись, с усилием давя новый приступ хохота. - А Вам, месье Алексей, я могу сказать, что Вы – настоящий рыцарь. Признаться, я до конца не верил, что мы выберемся оттуда живыми. Спасибо Вам! - Да что Вы. Не стоит благодарности… Беседу прервала мгновенно посерьезневшая Конго. - Замечены боевые корабли противника! Головные – «Шарнхорст» и «Гнейзенау», за ними – «Дойчланд» и «Адмирал Шеер», крейсера идут мористее. Курс на перехват. - Опа… Увеличиваем скорость. Курс – прежний. - А ты говорил, что немцы не решатся использовать свой флот против нас. - Скажем так, я считал эту возможность – маловероятной. Но все-таки они на это пошли. Подними с сестрами корректировщики, и пощупайте с предельной дистанции, насколько серьезно они настроены. - Как скажешь… Позади хлопнула катапульта, и уже через полминуты прогремел залп главного калибра. Все четыре линкора сосредоточили огонь на головном «Шарнхорсте», и почти сразу добились попаданий. В носовой части и на рострах линейного крейсера запылали пожары, правда, быстро погашенные опытным экипажем. Дав ответный залп с огромным недолетом, «Шарнхорст» изменил свой курс с норд-веста на строгий норд, и вышел из-под обстрела. Следовавшие за ними корабли, выполнив поворот «последовательно», получив свою порцию снарядов, и дав свой бортовой, пошли вслед за флагманом. Курсы эскадр шли параллельно. Противники наблюдали друг-друга, но бой из-за огромной дистанции не начинался. - Что происходит? – Конго была в явном недоумении. - Все как я и предполагал. - Я тебя не раз просила не говорить загадками. - Да все просто. Эвакуация закончилась успешно? Успешно. Арьергард покинул город без потерь? Без. Да, кучу техники и оружия побросали, но это дело наживное. Трофеев много, а вот пленных – почти нет. И в этой ситуации в верховном командовании, на раздаче персональных слонов возникнет неизбежный вопрос: «А что сделал наш доблестный Кригсмарине?». Если сказать, что ничего, то можно поста, а то и погон лишиться. Но и умирать никто не собирается. А вот если выйти в море, пострелять малек, получить несмертельные повреждения, чтобы были живые наглядные доказательства, можно смело писать в рапорте: «Противник подавляюще превосходил нас в огневой мощи, мы вели с ним жестокий бой, и чтобы избежать потери особо ценных кораблей…» - Что?!!! Ты хочешь сказать, что это бой – ради отчета?!!! - Да, а точнее – ради спасения чьей-то руководящей задницы, чтобы она по-прежнему сидела в том кресле, в котором и сейчас уютно пребывает. Все еще не веря в то, что ей сказали, ментальная модель потрясла головой. Светлые волосы рассыпались в беспорядке по плечам. Ответить она смогла не сразу: - Надо будет взять у «Харуны» урок по русскому мату. - Зачем? - Читала, что он наиболее точно выражает суть всякой происходящей вокруг гадости. Командующий от души рассмеялся: - Не мучь девочку, у нее ядро перегреется. А русскому мату я сам тебя научу. Флот возвращался в базу, выполнив задание. Командование, в лице разработчиков, выставило за полный успех пять звезд, и надавало еще кучу вкусных плюшек. Командующий задумчиво курил на мостике, облокотясь на ограждение. Конго неслышно подошла к нему, и осторожно положила свою ладонь на руку мужчины. Он встрепенулся, но руку стряхивать не стал. - Что-то случилось? - Нет. Просто хотела тебя спросить. А стоили ли эти призы – она махнула свободной рукой в сторону идущих следом, сверкающих свежей краской линкора «Уорспайт», эсминцев «Джервис» и «Лайтнинг» - всего того, что нам пришлось пережить? - Ты про это… А о призе я как-то и подзабыл. Человек и ментальная модель еще долго стояли на мостике, держась за руки, смотря вместе в бесконечное, вечное, мудрое море.