***
— Нет, Чангюн, — с громким звоном опрокидывая от неожиданности ложку, говорит Кихён и чувствует, как покрывается краснеющими пятнами. А у Чангюна, попивающего кофе, решительный взгляд. — Я установлю ограничения по твоим запросам, хён, соглашайся, — голос — медовая патока, а нога под столом поглаживает оголенную под укороченными джинсами щиколотку. Чангюн понимает сам, что, возможно, зря уговаривает старшего, но не отступает. Его выбор, павший на Сона, должен быть идеальным, а мотивы знать Кихёну не обязательно. Пока что. — Отличный способ разнообразить сексуальную жизнь. — Ты таким образом называешь еженедельные эксперименты с разного рода атрибутами скучными? Может, в следующий раз предложишь секс с конем? — слишком громко, и Чангюн прыскает, когда семья за соседним столиком пересаживается подальше. — И я его почти не знаю. — Хочешь, позову Чжухона? — младший откровенно смеется, но чувствует волнение, потому что мысль крутится на периферии сознания несколько недель и не дает спокойно спать без регулярной дрочки и глупых домыслов. Еще немного, и он будет просить это на коленях с кольцом в руках и торжественной речью. Не руку и сердце, конечно, но групповой секс. Новый эксперимент со своеобразной проверкой чувств. Своих и Кихёна. Проходят долгие минуты, за которые Чангюн успел достать сигареты, чертыхнуться от осознания, что это детское кафе, задуматься о том, зачем они здесь сидят и вспомнить о большой любви старшего к пирожным в виде щеночка с шоколадным кремом. А после мнущийся и пережевывающий хрустящее безе Кихён еле слышно, но очень уверенно говорит: — Хорошо. — Что, прости? — Чангюн переспрашивает, потому что не верит своим ушам, и улыбается так умилительно, что слаще этого лица не может быть даже наполовину съеденный десерт. — Я согласен, но… — младший согласен заочно на всё, но немного напрягается и успокаивается, вслушиваясь в дрожащий голос опустившего взгляд Кихёна: — я не буду устанавливать ограничения. Сделай это сам так, чтобы мы оба не чувствовали себя некомфортно. Чангюн в мгновение перегибается через стол, заглядывая в глаза и шепча в губы «хорошо, детка», а после с улыбкой уходит, оставляя замешкавшегося Кихёна смотреть на лежащие на столе деньги и прятать лицо от осуждения за столиком, стоящим неподалеку. И всё-таки, это не самая лучшая идея.***
Чангюн встречает Кихена у входа в отель, заранее подготовив комнату и предъявив свои условия Хёну. Старший улыбается сконфуженно и выглядит даже напряжённее, чем во время первой сессии. Он закрывает половину лица в объёмный шарф и на секунду цепляется пальцами за пальто младшего, когда тот приобнимает его мягко за талию и шепчет что-то ободряющее. Коридор их номера встречает теплом, но Кихён становится ещё более нервным, потому что видит лишнюю пару обуви и одежду. Хёну ждёт в спальне, и Ю хочет сбежать. Но за спиной родные руки настойчиво и мягко снимают верхнюю одежду с сомневающегося Кихёна, и он не может отказать, когда Чангюн одними губами спрашивает: «Уверен?» Кихён неосознанно запахивает подаренную младшим красную рубашку, застегивающуюся лишь на последние три пуговицы, тем самым скрывая портупею, стягивающую все тело. Штаны из грубой кожи уже не натирают, но Кихён ни разу не представал в таком виде перед кем-либо, кроме Чангюна, а потому лишь поджимает пальцы на ногах и кидает взгляд назад. И замирает с полуоткрытым ртом, забывая все слова. Потому что Чангюн, стоящий в черной рубашке, одной рукой зачесывает отросшую челку в небольшой хвост и тем самым открывает вид на проколотую бровь. Кихён всем своим видом показывает восхищение и недоумение, а Им, довольный такой реакцией, молча с полуулыбкой подталкивает старшего к спальне. — Здравствуй, Кихён, — смакуя имя на языке, тянет Хёну. Сейчас, стоя в одних брюках, он не скрывает смуглое накачанное тело с кубиками пресса и широкими плечами. Ю сглатывает, кивая и опуская взгляд после пяти секунд оценивания. — Твой Папочка позволит сегодня мне тебя распробовать, а после ты всегда знаешь, как меня найти, детка. Зови меня Мастером. — Да, Мастер, — глухо говорит Кихён, пропуская последние слова, потому что игра уже началась. Но, тем не менее, его задевает брошенная старшим фраза и откашлявшийся Им. Чангюн, стоящий до этого сзади, почти невесомо проводит по чужой шее, приказывая поднять взгляд, и чуть давит, опуская на колени, а после становится рядом с Хёну. Им расстёгивает свою рубашку, показывая проколы в сосках и подтянутое тело, и даёт полностью рассмотреть разницу. Загорелый и мощный Хёну ярко отличается от невысокого бледного Чангюна. Но сейчас, смотря снизу вверх, Кихен, как это и происходит каждый раз, спотыкается о взгляд младшего, сквозящий превосходством и скрывающий намерения. Помыслы Хёну же видны были уже в университете, а сейчас они ощущаются в самой атмосфере, воздухе, которым можно подавиться. Между парнями горит огонь соперничества, и Кихён хочет ощутить его жар. — Малыш, взгляни направо, — с гордостью в голосе говорит Сон, указывая на стоящую сбоку конструкцию с петлями, наручниками и автоматическим фаллоимитатором посередине. Кихён сглатывает, чувствуя одновременно интерес и небольшую долю испуга, потому что Чангюн специализировался в первую очередь на бондаже и психологическом воздействии, тогда как Хёну предпочитал крупные машины и конструкции, которые Ю на себе ни разу не пробовал. Приходит осознание, почему Чангюн остановился на Хену, когда Кихён сталкивается взглядами с младшим, высматривающим реакцию. — Садись. Кихён, смущённо стянув штаны, послушно подходит и присаживается на поверхность перед внушительным искусственным членом, пока Им, нежно взяв за запястье, привязывает его руки над головой, а Хёну защёлкивает ставни на щиколотках. Кихён смотрит в основном на Чангюна и вздрагивает, ощущая лишние и непривычно жёсткие прикосновения горячих рук, которые не идут в сравнение с ледяными ладонями Има. Младший, расстегнув пуговицы на рубашке Кихёна и огладив высоко взмывающую грудь, уходит куда-то вне поле зрения Ю, а Хёну натягивает на черный фаллос презерватив, смазывая, и пару раз, наблюдая за заинтересованным страхом в чужих глазах, дразняще проводит пальцами по крупной резиновой головке. — Ты ведь подготовился? — вырывая из своих мыслей Кихёна, спрашивает Хёну. — Да, Мастер, — хрипло, и Ю прокашливается, нервно ерзая на жёсткой поверхности. Хёну кивает удовлетворенно и хватает раскрытого парня за кожаную портупею на груди, приподнимая, и от резкой неожиданности Ю вскрикивает и неосознанно дёргает руками, когда не чувствует поверхности под собой. Чувствовать себя таким беззащитным и открытым не перед Чангюном непривычно, неприятно и очень боязно. Им каждый раз доказывал свою надежность, а чужая жёсткая рука ассоциируется не с удовольствием, а болью, хотя, Кихён уверен, Чангюн предупредил о том, как Ю не переносит её. Хёну, одной рукой удерживая парня за впивающиеся в кожу ремни, а другой оттягивая ягодицу, осторожно насаживает Кихёна на резиновый член, который оказывается слишком широким и соскальзывает, вызывая разочарованное шипение Сона. Ю с каждой секундой все больше охватывает страх, а потому он ищет глазами Чангюна и едва сдерживает себя, чтобы не сказать стоп-слово. — П-папочка… — тихо и на свой риск шепчет Кихён, и через долю секунды ощущает руку на своем плече. Выдох расслабления вырывается из груди, и Хёну громко хмыкает, когда ладонь младшего с плеча скользит вниз и давит мягко на тазовую кость, и фаллоимитатор без прежнего сопротивления проскальзывает в подающееся тело. — Котёнок, слушайся Мастера, — шепчет Чангюн прямо в ухо и убирает руку, чтобы в следующую секунду вручить свечу в руку Хёну. Кихён зажмуривается и выдавливает из себя «хорошо, Папочка», стараясь протолкнуть глубже в себя слишком непривычного размера член. Хёну смотрит с жадностью за тем, как чёрная резина с каждым сантиметром всё глубже проникает в бледное тело, как напрягаются мышцы на ногах и прессе, и слышит сбитое дыхание Ю, когда получается сесть до основания. Расслабиться не получается: Сон опускает немного рычаг снизу, и фаллос, мелко вибрируя, начинает опускаться и подниматься, и от этого Кихёна подбрасывает, а руки и ноги в очередной раз стираются о железо. Ю теряется в ощущениях и пропускает момент, когда на напряжённый живот капает тёплый, почти горячий воск, и он невольно втягивается. Распахнутые глаза практически искрятся, когда ухмыляющийся Хёну продолжает идти каплями выше, по грудной клетке, и возвращаться к солнечному сплетению. Необычные ощущения, мешающиеся с ускоряющимися движениями резинового члена, вырывают первый выразительный стон, после которого Хёну на секунду останавливается, резко вылавливая эмоции на лице Кихёна. Чангюн, до этого наблюдавший со стороны, увидев реакцию Кихёна и разглядев усилившееся вожделение в глазах Сона, ловит ревностный укол и хватает ведёрко со льдом. Красный воск на бледной коже, как и волосы Ю, слишком идёт Кихёну. Всё ещё теплеющая часть свечи на соске, заставляющая извиваться парня, накрывается льдом, и Кихён практически кричит. Тая, он ползет дорожками воды по животу, резко контрастирует с воском, и теперь Чангюн чувствует болезненное возбуждение. Хёну восхищается такой бурной реакцией, и теперь думает о том, как мог сомневаться в согласии на это предложение. Но всегда хочется большего. Скорость на максимум, и Кихён почти хрипит, когда вместе с тем Чангюн проталкивает почти растаявший кусочек льда в растянутую дырочку, в которой ещё двигается искусственный член. — Папочка, папочка, я не могу, пожалуйста, — задыхаясь и постанывая мелодично, обессиленно просит Кихён, умоляюще смотря на Чангюна. — Попроси Мастера, детка, — прерывая слова младшего, говорит Хёну, а Кихён на это заламывает брови, продолжая смотреть на нечитаемого Чангюна. — М-мастер, пожалуйста… — «Пожалуйста» что? — продолжая вылавливать полную беспомощность в чужом голосе и взгляде, выпытывает Хёну и капает на этот раз воском прямо на напряженную головку стоящего члена, и Кихён вскрикивает болезненно. — Хватит, — резко отрезает Чангюн, выразительно смотря на Хёну, и тот выключает машину. — Ещё одно нарушение правил, и будем действовать по контракту, хён. — Если это, по-твоему, перебор, то что для вас Тема? — задаёт риторический вопрос Сон, но дружелюбно выставляет руки и показывает, что не собирается перебарщивать, когда Чангюн с недоброй улыбкой готовится что-то сказать. Пламя между ними захватывает, обжигает. Остановиться нет сил, воли и желания. Кихён не помнит себя и пропускает мимо разговор, когда его более мягко приподнимают за портупею, при этом придерживая за талию. Ю немного улыбается, узнавая знакомые холодные ладони и прикосновения. Пока Хёну перестраивает конструкцию к тому, о чём Кихён думает только с трепетом и волнением, Чангюн нагибается к лицу Ю и, оглаживая мягко шею, покрытую частично воском, говорит: — Мы можем остановиться, котёнок, — в голосе сталь, но в глубине глаз слышится волнение. — Я пока не забыл стоп-слово, — открывая глаза и полуулыбаясь, говорит Кихён и нежится к руке. Чангюн пару секунд продолжает смотреть с сомнением, но кивает, отстёгивая ноющие тонкие запястья. Чангюн подхватывает Ю, заставляя взять себя за шею, опираясь. Пока Хёну ложится, устраиваясь, сзади, Кихён горячо дышит в шею младшему, держа за плечи, а Им крепко держит взмокшее и обессиленное тело. Ю практически засыпает, когда его опускают на чужое крепкое тело, и дискомфорт растекается мурашками, но он застывает напряжённо, когда чувствует, как в растянутое отверстие погружается горячий член Хёну. Паника постепенно подступает к горлу, потому что непривычные ощущения не дают того удовольствия, потому что Чангюн не дарит тепло своего тела, а смотрит прямо в глаза, будучи в одежде на расстоянии. У Кихёна комок в горле от обиды, но Хёну начинает сразу мощно и глубоко двигаться, дышать горячо в шею и сжимать напряженные бедра большими руками, пытаясь урвать стоны, и Ю не может сопротивляться нахлынувшему возбуждению. Чангюн продолжает ловить эмоции в родном взгляде, чернея глазами и облизывая тонкие бледные пальцы, а Кихен не смеет закрыть глаза, подчиняясь безмолвным приказам только одного Хозяина. Хёну видит связь между этими двумя и невольно вскипает, вбиваясь в тонкое тело ещё сильнее и просовывая сквозь сжатые зубы парня свои пальцы, заставляя сосать и лизать на манер минета. Чангюн усмехается коротко и наконец подходит, снимая рубашку и добавляя к члену два своих пальца. Движения резкие, но недолгие, а Кихён, ощущая своё, позволяет себе закрыть глаза, когда Чангюн убирает руку с хлюпом, добавляет смазку для большего скольжения и пропадает на несколько секунд. — Котёнок, не терпи, если будет слишком, — появляется бархатный голос откуда-то сбоку, и Кихён вздрагивает, кивая. Вмиг Хёну приостанавливается, и слышится только два сбитых дыхания и лязг металла, ударившегося о пол. Ю сглатывает, узнавая в звуке полюбившийся кожаный ремень с широкой пряжкой, понимает, что дальше будет то, чего он хотел и боялся всё это время. Крик застревает в горле, когда другой рельефный член с трудом проскальзывает в растраханную дырочку, останавливается, растягивая гладкие стенки ещё сильнее. Кихён жмурится сильно и откидывает голову на плечо Хёну, поджимает пальцы на ногах и царапает свои ладони от переизбытка ощущений. И распахивает глаза, когда на напряжённую руку ложится другая холодная, а оба члена проталкиваются до основания, вырывая стоны облегчения и легкой болезненности у всех троих. Контрастность грубых быстрых и жестких глубоких движений внутри практически обессиленного тела сказываются на всех, и Кихён чувствует пот, смешивающийся на его теле, пульсацию двух членов внутри горячей узости и тихие стоны парней, которые еле сдерживают оргазм, чтобы продлить ощущения. Сон одной рукой сжимает бедро Кихёна слишком сильно, оставляет зацветающие фиолетовым следы, а другой натягивает портупею на груди, перекрывая кислород, и Чангюн рычит низко, позволяет вырваться всей той ревности, которая захлестывала вместе с возбуждением, когда Ю стонал не под ним, слушался не его. Хёну с трудом уступает, улыбаясь маниакально, и Кихён между этими двумя огнями сгорает полностью, извивается и упивается. Первым выходит Хёну, бурно кончая на бледные ягодицы и смешивая свою сперму со смазкой. Чангюн, нависая в паре сантиметров от лица Кихёна, продолжает двигаться в нём, лежащем на затихнувшем Хёну, отстегивает ладонь от металлической ставни, крепко сжимая, а другой надрачивает напряжённый член Ю, позволяя тем самым кончить на свой живот. Младший изливается глубоко внутрь, когда Кихён, потрясенный оргазмом, сокращает мышцы и последний раз выразительно стонет, бросая взгляд на Чангюна. Кихён в полубессознательном состоянии почти не ощущает, как его освобождают от оков и снимают жмущую портупею; не слышит, как хлопает входная дверь за удовлетворенным, но одновременно морально разочарованным слишком крепкой связью этих двоих Хёну. Осознает себя лишь тогда, когда его глубоко и настойчиво целуют, пока он сам лежит в теплой ванне с душистой пеной, которая пахнет его любимым жасмином. Тяжёлые глаза открываются не сразу, но перед ними возникает неизменно Чангюн со взволнованным выражением лица, которое он пытается скрыть, как и любые другие свои эмоции. Но Кихён давно научился чувствовать его, не пытаясь прибегать к логике; научился читать этот темный взгляд в любой его эмоции. И сейчас, когда залипающий старший понял, в чём состоят изначальные и совершенно глупые переживания Чангюна, он лишь улыбается по-доброму устало. — Знаешь, мне понравилось… — говорит задумчиво Кихён и смотрит на реакцию: младший сглотнул, но сделал удовлетворенный вид, а потому Ю продолжает свое небольшое представление, чтобы разбить эту маску: — Может, в следующий раз и правда Чжухона позовем? Чангюн бубнит что-то, поднимается с блеснувшей грустью в глазах, почти соглашаясь, и Кихён не узнает в этом взлохмаченном парне того Доминанта, что со вкусом втрахивает его в постель, заставляет млеть от любого взгляда, подчиняет без слов и внушает страх потери. Но эта вечная загадка и контраст отличают Чангюна ото всех. — Я пошутил, Гюн-и, — хватает за футболку встающего Има Кихён, говорит в самые губы и опрокидывает на себя в ванну, расплескивая воду. — Что ты там рассказывал про вибратор с телефонным управлением? Тысячи вариантов слов вместо признаний в любви, и ни одного сожаления о побеге со свадьбы.