За день до этого
Чжухон уже привычно садится напротив компьютера, выключая лампу и оставляя лишь мягкое освещение от экрана. Предвкушение от затянувшейся, но такой интересной игры вынуждает его возвращаться снова и снова. Он не уверен, когда стал настолько зависим, что после трудного рабочего дня он, не снимая костюм и откладывая кейс с документами, открывает skype в ожидании увидеть его. Он не уверен, когда стал настолько зависим, что тратит всё заработанное на него. Он не уверен, когда стал настолько зависим, что готов позволить доминировать над собой. — Здравствуй, Чжухон, — мягкий голос вызывает приятную дрожь, опустившуюся на спину. Он сидит на кровати, на его плечах лишь одеяло, позволяющее увидеть очертание худого торса и поджатые бледные ноги. Ли приходится принять более удобную позу, чтобы дёрнувшийся при виде объекта вожделения член не упирался так сильно в ширинку. — У Вас есть возможность разговаривать? — свой голос звучит привычно хрипло, а галстук постепенно начинает давить слишком сильно. Но Чжухон не расслабляет его, потому что галстук — единственный его стопер, не позволяющий зайти дальше сжимания твёрдого возбуждения через ткань брюк. Слышится положительный ответ, а дальше — бесчисленные разговоры обо всём. И ни одного разговора о деньгах и подарках. У них нет контракта, хотя Чангюн настаивает на том, что он должен быть. Но Чжухон плевал на то, что должно быть. Если говорить очевидное, то это он должен был, как это и было всегда, подчинять. Он не должен сейчас упоённо смотреть на угловатое тело парня на экране, пытаясь сдержать желания, он должен втрахивать его в свою постель, разбавляя свои фетиши на метки пошлыми фразами и клишированными словами. А потому он упивается лишь отдаленными разговорами, улавливая отдельную информацию о нём и лишь иногда получая поощрение в виде случайно оголённого плеча. Его дикий нрав был укрощён парнишкой с дёшево оформленного сайта для поиска партнёров по фетишам. Чжухон не может сказать, что его не интересует секс. Он бы отдал всё — хотя куда больше? — за то, чтобы увидеть его, стонущего под крепкими руками и натягивающего на тонкие ноги чёрные чулки. Он хочет его. Однако тот азарт, который витает между их долгими разговорами с обращениями на «Вы», вселяет надежду на что-то большее. Больше, чем просто парень или девушка по вызову, которые определённо обходились бы ему дешевле. Но он зарабатывает достаточно, чтобы иметь возможность удовлетворять свои желания, пусть и не самым классическим способом Чжухон хочет видеть блаженство на его лице, когда он будет кончать с его именем на устах. Они оба осознают, что если бы Ли выпустил своего внутреннего зверя, он бы подчинился. Но пока эта игра разжигала невиданные прежде чувства, Чжу не искал повода для встречи. Пока. Чжухон знает, что он живёт в Сеуле. Он знает, где он живёт и где работает. Более того — он знает, где он жил и работал до того, как его место жительства и работы стали его собственным подарком. Выполняя просьбу Чангюна об экшене на сцене, Чжухон мысленно думает о том, во сколько ему это обойдётся, учитывая то, что все предыдущие подарки были лишь за длительные разговоры и флирт. Хотя он готов поклясться, что отчётливо видел, как очаровательные соски его Доминанта твердели, когда Чжухон приближался к камере, смотря прямо в объектив и не скрывая своего желания. Но по-прежнему придерживаясь их игры в Доминанта и сабмиссива. Он пытается найти в себе хотя бы крупицу сожаления о необдуманных расходах, но чувствует лишь предвкушение. Он определённо плевал на всё то, что писано в любых правилах. — Приходи завтра в клуб — это будет твоей оплатой. И назови меня по имени, Чжухон, — он всегда просит это после разговоров, чем подтверждает то, что их отношения — лишь игра и что она должна прийти к какому-либо результату. И Чжухон каждый раз отказывается от первого, но с особым наслаждением выполняет второе, буквально пробуя на вкус каждую букву: — До завтра, Минхёк. Закутываясь ещё сильнее и падая на подушку, Минхёк осознает, что в этот раз Чжухон ничего не сказал по поводу его приглашения. А телефон оповещает о пополнении баланса карты.***
Минхёк редко присутствует на экшенах, хотя в первое время не пропускал ни одного мероприятия, всё больше погружаясь в этот мир и осознавая, что, даже являясь владельцем клуба, он не может чувствовать себя полноценным участником. Но сегодняшний экшен он не может пропустить как минимум по двум причинам. Во-первых, это не приевшаяся BDSM-сессия с поркой и латексом, а шибари с подвешиванием. Во-вторых, это его возможность встретить Чжухона. Сейчас, когда Минхёк — владелец одного из самых крупных BDSM-клубов Сеула, он осознаёт, что перестаёт наслаждаться доминированием, пусть и напускным. Когда он узнал о финансовом доминировании и опубликовал анкету с фотографией на сыром и непосещаемом сайте в надежде заработать хотя бы на нормальную еду, он не ожидал, что кто-то откликнется. Тем более не ожидал, что кто-то согласится стать его рабом, и ему не придётся играть роль содержанки. И пусть впоследствии Чжухон под давлением расскажет, что это было инициативой Чангюна, Минхёк действительно получал удовольствие от всего того, что происходило между ними. Чжухон не мог ничего требовать, а Минхёк хотел быстрых денег без обязательств. Но сейчас он хочет Чжухона. Кусая губы и нервно поправляя шёлковую рубашку, спадающую с плеча, Минхёк размышляет о том, что предложить Чжухону перейти на другую стадию было бы отличной идеей, если бы не сомнения в том, нужно ли это самому мужчине. Он смотрит на то, как умело обвязывает Чангюн двух парней, но будто не видит. Минхёк осознаёт, что этот навязчивый образ Доминанта никак не связан с тем, что он представляет из себя на самом деле. Приказывая обращаться к нему на «Вы», он за кадром заламывал пальцы, пытаясь побороть смущение. Заставляя Чжухона сидеть после работы в костюме, он кусал губы, думая о том, что мог бы умолять об этом. Видя ту харизму истинного Доминанта, он старался как можно более незаметно елозить задницей, проталкивая пробку под другим углом и сдерживая стоны. Он ищет глазами знакомую фигуру, но наталкивается лишь на заинтересованную в сцене публику, среди которой видит множество постоянных посетителей мероприятий. Минхёк уже ожидает, что Чжухон, как по классике, подойдёт сзади и прошепчет что-то, из-за чего колени будут трястись, а член наливаться кровью, но ощущает лишь оседающее на коже чувство разочарования. Разочарования из-за того, что тот, как и всегда, не внемлет его просьбе и не появится на пороге клуба. Представления Минхёка об этой встрече заходили дальше фантазий о первом впечатлении. На нём кроме рубашки и джинсов — анальная пробка с миостимуляцией и огромный груз волнения, подогреваемый несильными разрядами тока внутри. Они знали друг о друге достаточно, чтобы спустить тормоза при первой встрече. Этого хотел не только Минхёк. — Хей, Гюн, — удар по плечу и знакомый голос отвлекли Чангюна от рассматривания узоров на спине Ю. — Тебе идёт, Кихён. — Чжухон? — удивляется Им, когда друг буквально утаскивает их в расходящуюся по секциям толпу. — Ты же вроде сюда никогда не приходил. — Подумал, что уже пора. Домы, как ты знаешь, бывают несколько нетерпеливы, — усмехается Ли, но всё равно оглядывается, не смотря на пару. — И твоя очаровательная детка должна будет мне помочь. — Я? — отзывается Кихён, со скептицизмом смотря сначала на Чжухона, потом по направлению его взгляда. — Правильно мыслишь, Кихён-и, — разворачивая Ю на сто восемьдесят градусов, Ли указывает на светловолосого парня, разговаривающего о чём-то с охранником. Чангюн хмурится на привычную для его друга манеру общения и излишнюю активность, припоминая разговоры Чжухона о какой-то занимательной игре. — Можешь подойти к нему и отдать это? Кихён смотрит на свёрнутый классический галстук в своих руках и незаметно для самого себя уже идёт по направлению к объекту интереса Чжухона, который уже успел пропасть из поля зрения. — Прошу прощения, — окликает вздрогнувшего парня Ю, видя его чуть затуманенное, но при этом взволнованное состояние. — Возьмите это. Буквально впихивая ткань с выпавшей запиской в руки светловолосому, Кихён стремительно направляется к посмеивающемуся с ситуации Чангюну. Пусть разбираются в своих делах сами. Минхёк смотрит несколько секунд вслед красноволосому парнишке, недавно участвовавшему в экшене, а после так же непонимающе глядит на галстук в своих руках. В мозгу что-то щёлкает лишь тогда, когда взгляд цепляет записку. «В твоём кабинете». Три слова — даже не пресловутое признание в любви — и Минхёк чувствует, как загнанное сердце забилось быстрее, а разряд тока, пробежавший по телу, разогнал всё волнение, оставив лишь возбуждённое предвкушение. На втором этаже лишь отдалённо слышится спокойная музыка с первого, и чуть приоткрытая дверь заставляет коленки подрагивать, а губы поджиматься в ожидании. Чжухон, сидящий на его столе со скрещенными ногами в классических брюках, позади которого виднелся ночной Сеул, оказался зрелищем, к которому Минхёк был не готов. Руки предательски сильно сжимают ткань, чтобы не выдать его смущения перед этим взглядом. Смотря на расстёгнутую сверху пуговицу рубашки, старший понимает, какой выбор предлагает ему сделать Чжухон. И это бьёт сильнее разряда тока. — Здравствуй, Минхек, — у Чжухона глаза хищника и оценивающий взгляд, однако совершенно покорная фраза, не вяжущаяся с его позой и образом: — Не слишком ли дерзко я поступил, заставив Вас сделать выбор? Минхёк не отвечает, но вмиг ломает все преграды, которые пытается выстраивать перед ними. Преодолевая желание сильнее сжать ноги, он уверенно подходит вплотную к улыбающемуся совершенно нахально Чжухону и делает свой выбор. Эта игра не могла продолжаться вечно. Он хочет подчиняться Чжухону. Разворачивая мягкую ткань, Минхёк, не медля ни секунды, затягивает галстук на своей шее и отдаёт его основание в руки Чжухону, на чьем лице расцвела улыбка победителя. — А теперь поиграем, детка, — с удовлетворённым оскалом рычит прямо в губы Минхёку Чжухон и тянет за галстук, сталкиваясь в поцелуе. Воздух спирает от того бешеного напора, исходящего от младшего, и Минхеку остаётся задыхаться в его страсти и желании. — Отплатишь своему тонсену за заботу? Чжухон действует быстрее, чем Ли успевает осмысливать. Он необузданный и дикий — такой, каким хотел всегда его видеть Минхёк, пытаясь спровоцировать и вывести на эмоции. Но он явно проиграл, потому что единственный, кто отчасти верил в его доминирование — он сам. И лишь потому, что Чжухон позволил ему верить. Шёлк на спине липнет к коже из-за пота, когда худые бёдра Минхека сжимаются чужими крепкими. Он кусает, облизывает и толкается прямо в пах; надавливает на джинсы сзади, потому что прекрасно знает о пристрастии старшего к различного рода пробкам. Минхёк выдыхает горячий воздух прямо во взмокший висок, высоко стонет и не может пошевелить ни единой конечностью, сдавливаемый мощью чужого тела. Чжухон оказывается на удивление высоким и жилистым, он не терпит и не сдерживается, но при этом не причиняет боль, гранича с ней. И Минхёк ощущает себя в этом объятии чужих напряжённых мышц и терпкого возбуждения, трущегося о белый шёлк и оставляющего мокрые разводы, так уютно и так правильно, что все мысли путаются в одной, заставляя желать большего, чем даёт ему младший. — С-стой, Чжухон, — еле открывая глаза и отрывая лицо от приятно пахнущей шеи, Минхёк упирается руками в грудь, ещё скрытую расстёгнутой рубашкой, останавливая терзающего его младшего. Отрываясь от чужого плеча, Чжу пытается проморгаться и послушать старшего. — Ты ведь знал о том, что всё придёт к этому, с самого начала? — Могу сказать, что, — кусая за нижнюю губу Минхёка и оттягивая её, говорит Чжухон, а после продолжает с обольстительной ухмылкой: — я знал, что рано или поздно ты окажешься подо мной. И что это будет твоим желанием. — И у тебя не было волнений по поводу того, что я могу продать все твои подарки, взять деньги и просто пропасть? — осознавая, что для разговора не лучшее время, когда собственный член упирается куда-то в ногу Чжухону, а руки непроизвольно сжимают упругое бедро, Минхёк всё же задаёт интересовавший его всегда вопрос. — Меня может волновать многое, но не деньги. К тому же, — пробираясь за пояс джинсов, отвечает Чжухон и ощупывает пробку, сразу получая небольшой разряд и вздрагивая гораздо сильнее, чем Минхек, — у меня есть все твои данные, детка. И что это за хрень? Минхёк усмехается и толкается бёдрами навстречу замедлившейся руке, чувствуя, как из-за нарастающего возбуждения ток ощущается сильнее. Чжухон резко меняет положение, разворачивая старшего к столу, усаживая его прямо на лакированную поверхность и вынуждая изогнуться так, чтобы ему было удобно двигать пробкой. У Чжу чувствительность была развита сильнее, а потому каждое прикосновение к заряженному током предмету ощущалось так остро, что на бледных плечах Минхёка расцветали букеты укусов и синяков. — Чжухон, пожалуйста, позволь мне… — не выдерживая медленных движений, Минхёк резко обхватывает налитый кровью член младшего, проводя несколько раз вверх-вниз и раздвигая ноги. В голове обоих — вакуум и желание слиться в единое целое. Одежда с них свисает из-за невозможности оторваться друг от друга, а стоны отдаются эхом в полупустом кабинете. Минхёк дёргает ногой, сбрасывая с себя джинсы и обводя пальцами опухшее кольцо мышц, неплотно сжимающих среднего размера серебристую пробку. Чжухон сглатывает, смотря на развернувшееся самоуправство, и медленно надрачивает себе, пока Ли смотрит на чужую реакцию. Пробка выскальзывает из отверстия, чтобы снова затолкнуться и заставить Чжухона практически выть от желания. Полностью вытаскивая её из себя, Минхёк с вдохновенным выражением лица проталкивает длинные пальцы прямо внутрь, чтобы собрать смазку, удерживаемую пробкой. Сделав ещё несколько движений внутри, старший обхватил ладонью текущий член Чжухона и посмотрел на затуманенные ощущениями глаза, распределив смазку по головке. Не видя смысла ждать дольше, Чжухон усадил Минхёка глубже на стол и, проведя тёплыми пальцами по внутренней стороне бедра, толкнулся внутрь, не встретив сопротивления растянутых мышц. Откинутая голова Минхёка и дёргающийся кадык — самое эротичное, что видел в своей жизни Чжухон. Тяжело дышащий Чжухон в мокрой рубашке, пытающийся сдержаться и дать обоим перевести дыхание — самое эротичное, что видел в своей жизни Минхек. Плавное скольжение на всю длину оказалось не таким сложным, и Чжухон, чуть согнувшись, стал двигаться более рвано и быстро, не замечая, как царапины от ногтей Минхека отпечатываются полосами на спине. В ушах звон и стоны, а внутри — буря эмоций от удовлетворённого чувства предвкушения и желания. Минхёк пытался скрыть свои предпочтения во время разговоров, но сейчас, когда все карты вскрыты, он решает идти до конца. Рука на ощупь находит откинутую игрушку, а анус сжимается от ожидания. Минхёк любит абсолютное чувство наполненности и узости. Чжухон почти вскрикивает и сильно натягивает галстук на руке, несильно придушивая Минхёка, когда разряд тока проходит по чувствительной коже члена, и он останавливается в непонимании, смотря на лежащего перед ним Ли с закрытыми глазами и закусанной губой. Понимая, чего тот хочет, он надавливает сильнее на его пальцы, лежащие на пробке, позволяя ей войти и растянуть податливые стенки, деля место с Чжухоном. — Ох, хён, повтори, — замирает младший, а Минхёк снова стонет. Надрывно, высоко и с улыбкой на искусанных губах. Чжухону хочется отдать всё за этот звук, за этот вид, и он втрахивает его в стол так, что тот ощущает, что на выпирающих местах таза и спины определённо будут стёртости, но это именно то, чего они желали всё это время. Разряды тока уже не ощущаются болезненно, лишь распаляют и заставляют воздух между ними буквально искриться и оседать на коже влагой и терпкостью секса. — Не двигайся так, иначе я, — скулит прямо в истерзанные им самим губы Минхёк, и Чжухон чувствует, как парень под ним дрожит, и сжимает его член, проталкиваясь глубоко, снова натягивая на кулаке галстук, символизирующий подчинение, и чувствуя, как сперма попадает не только на лежащего Ли, но и на его подбородок. Последние удары током и сжатое из-за разрядки колечко мышц вокруг члена и игрушки подводит и самого Чжухона к оглушительному оргазму, после которого старший не позволяет ему отодвинуться и выйти. У младшего колени подгибаются, и он притягивает к себе обмягшего Минхёка, сваливаясь на пол. Чжухон смотрит на закрытые глаза, слышит тихое «подожди несколько минут» и думает, что он тот ещё сентиментальный придурок, потому что даже после этого готов отдать ему всё. Он не будет думать о правилах, о том, что надо, не будет думать о будущем и возможных сожалениях. Пока у него есть желания, стремления и возможности, он будет позволять себе жить без мыслей о чужих моральных устоях. — Поднимайся, принцесса, нас ждут великие дела, — выныривая из своих мыслей и выводя из дремоты Минхёка, Чжухон выходит из расслабленной дырочки, заталкивая выключенную пробку обратно, встречая недоуменный взгляд. — Постарайся, чтобы до дома ничего не вытекло.