Мятная новелла

Стало как-то не по себе от тишины. Я потряс кистями рук, чтобы привести себя в более-менее адекватное состояние. Быстро снял очки и протёр стёкла краем рубашки, снова надевая. Надеть получилось только с третьего раза, а два предыдущих я просто тыкал дужкой себе в глаз. Почему так шатает? Когда это пройдёт? Как от этого избавиться? Ощущение, будто вместо нервных окончаний — вата. А сам я — это бледное такое желе. — Мать твою, Чимин, — шепчу, отряхивая рубашку сам не знаю, от чего. — Сейчас осталось только подраться и можно галочку поставить, что ты нормальный, мать его, подросток. Откинув всё это к чёрту, я резко двинулся к двери и вошёл в дом, где царила глухая тишина. Стоял только невесомый шёпот, который оседал по углам, а на смену приходил новый. Народ перешёптывается, происходит какая-то возня. Я ринулся из прихожей в гостиную. Взгляды абсолютно всех ребят были устремлены в центр комнаты. Шуга стоял, опустив руки в карманы тёмно-синих рваных, потрёпанных джинсов. На его лице красовалась едва уловимая ухмылка, а светлые карие глаза были переполнены презрением ко всем. Абсолютно ко всем малолеткам, что находились в этом доме. Они рассказывали окружающим абсолютно всё о том, что их хозяин из себя представляет. Мы сталкивались пару раз. Конечно, моего имени он не знает, но, уверен, лицо помнит. Сколько раз пытался заглянуть ему в глаза, но такое впечатление, что он смотрит сквозь тебя. Конечно, такой взгляд бывает у людей с косоглазием или у наркоманов. Но. Скажу без всяких преувеличений, скажу так, как думаю: он бывает у ещё одной категории людей. Ну, например, у профессиональных убийц. От него возникает такое ощущение, что он может с лёгкостью убивать, глядя прямо в глаза своей жертве и при этом дружески улыбаясь. Я бы мог сказать, что они пустые, что в них нет ничего. Но я бы соврал. Потому что в них есть ненависть. Иногда одного взгляда достаточно, чтобы всё о человеке понять. Я прислонился плечом к дверному проёму, чтобы не грохнуться на пол, и уловил тот дрожащий момент, когда вокруг рассыпались девчачьи вдохи и выдохи. Это Шуга перекатил зубочистку, что зажимал между зубами, на другую сторону рта. Он прищурился, и губы его самоуверенно дрогнули, растягиваясь в лёгкой улыбке и выставляя на всеобщее обозрение ровные зубы. Он будто шипел, словно бездомный чёрный кот. Как меня раздражает этот ленивый взгляд. Нет, он вовсе не загадочный и закрытый парень с угрюмым печальным взглядом, как описывают большинство плохих парней слащавые дорамы для маленьких девочек. Да и вообще, для меня он не «плохой парень», а просто клоун, который скрывает свою отвратительную личность за пирсингом и пофигизмом. И бандит, для которого, я уверен, не существует каких-либо рамок. Этот человек просто никто, а смотрит так, будто имеет право владеть всем сраным миром. И так думает добрая половина нашей школы. Этот парень бросил среднюю школу, сейчас ему, вроде, плюс-минус двадцать один год, но он не учится и уж тем более не работает. О колледже даже заикаться не стоит. Не знаю, на что он живёт… Или, по крайней мере, я догадываюсь. Он и его отморозки имеют много криминальных делишек, но это вовсе не отталкивает местных школьниц, а наоборот. Притягивает, словно магнитом. Шуга, кажется, отсидел пару месяцев в полицейском изоляторе за потасовку в местном наркопритонском баре. Пострадало много людей. Но, думаю, от этого трусы местных школьниц намокают ещё больше. Шуга мог бы переспать с каждой второй из них, что находились здесь. Да, полнейшая беспросветная деградация. И это идиотское прозвище. «Шуга». Ну как можно терпеть, когда тебя называют в честь сахара? Ещё поговаривают, что он за свой мотоцикл готов просто убить. Транспорт, вроде как, достался ему от его покойного отца или что-то такое. Ходили слухи, но я особо никогда не интересовался, потому что мне нет до этого никакого дела. А как по-настоящему зовут Шугу, я и вовсе не помню. Лиэн, кажется, говорила мне, но я не помню. Ему ничего не надо от этой жизни. Он ничего из себя не представляет. Даже по внешнему виду. Светлые волосы цвета ванильного молока торчат в разные стороны, видимо, из-за постоянной езды на мотоцикле. На бледном лице практически всегда какие-то размытые чёрные пятна мазута или ещё чёрт знает чего. За ухом постоянно либо сигарета, либо аккуратно свёрнутый косяк. В нижней губе справа поблёскивает металлическое колечко, а на ушах, кажется, даже живого места нет. Говорят, что он прокалывал хрящ сам, и для того, чтобы сигарета держалась за ухом. Подобного рода долбоебизм можно редко наблюдать в реальной жизни, но, увы, можно. А посмотрев на его пальцы, можно предположить, что руки он моет раз в неделю. Ещё мочка уха проколота в нескольких местах. И я не удивлюсь, если он тоже делал это сам. Или его дружки-отморозки. К слову о дружках-отморозках. Я повёл головой и сфокусировал взгляд, оглядевшись. Да, они тоже здесь. Бледный подкачанный брюнет в растянутой чёрной футболке с эмблемой нирваны и в светлых джинсах. Он широко скалится и зажимает в зубах неподкуренную сигарету, поглядывая мимолётно на Шугу, будто получая какое-то разрешение на свои действия. Брюнет лениво вышагивает вдоль барной стойки, невесомо проводя по ней кончиками пальцев левой руки. Будто оценивает материал, из которого она сделана. Он походит на сумасшедшего зверя, безумие от его взгляда вибрирующими волнами распространяется по помещению. Как его зовут? Чон Чонгук, если не ошибаюсь. Лиэн говорила, что его прозвали «ДжейКей». В его больших глазах можно увидеть неописуемую тягу к жизни, которая заполняется жаждой бесконечного веселья и сумасшествием. Но эта самая тяга просто граничит с безумием. Не знаю, как выразиться покультурнее, но, говорят, что его недавно выперли из колледжа за то, что он… Кхм. «Отложил сюрприз» на стол декана. Ну, если проще выразиться, он насрал на стол преподавателя. Я даже говорить ничего не хочу по этому поводу. В общем, о нём ходит много невообразимых слухов, но я не углублялся в подробности. Да и не хочу, боюсь, что моя психика такого не выдержит. Напряжение в помещении увеличивалось сперва в квадрате, а сейчас плавно перетекает в куб. Я взглянул на третьего отморозка из этой шайки. Он смотрел спокойно и не пытался из себя корчить плохого. У этого хоть взгляд человеческий, он пронзительный, и, глядя на него, я сразу могу выявить такие черты характера, как закрытость, вечная меланхолия, злость, гнев, безразличие и, возможно, развратность. Светловолосый красивый парень стоял, оперевшись спиной о стенку, сложив руки на груди и выжидая, а чего конкретно, я понятия не имею. Этого зовут, кажется, Ким Тэхён. Большие голубые глаза привлекают внимание в самую первую очередь. Одет светловолосый в белую майку-борцовку, на краю которой виднелись неотстиранные пятна крови и грязи. Поверх накинута тяжёлая джинсовая куртка. Такие носили в восьмидесятых-девяностых годах. Он в этой троице всегда был более тихим и спокойным. И самым мрачным. Я ничего о нём не знаю, потому что никто не знает. Слухи людям пускать просто не из чего. Единственное, что я могу сказать: Тэхёна побаиваются чуть больше, чем ДжейКея и Шугу. — А куда делась музыка, ребятишки? — сощурился Чонгук, а край его губы дрогнул, образовывая чеширскую улыбку. Никто не решался заводить с ними разговор. Зачем они вообще заявились сюда? Я не успел сообразить, как меня кто-то грубо толкнул, задев плечом. Это была разозлённая Лиэн. Она вошла в гостиную, уверенно надвигаясь на Шугу. Такая злая, что чуть с ног меня не сбила. Ну всё, поехали. Сейчас что-то явно начнётся. — Забирай своих дружков и проваливай отсюда, — прошипела девушка, словно озверевшая кошка. — Она не будет с тобой разговаривать. Ах, точно! Совсем из головы вылетело. Шуга и Джуонг встречаются. Или встречались. Я не знаю, что там происходит, слышал лишь краем уха, когда мы обедали с Лиэн в кафе, и она бесконечно об этом трындела, а я думал лишь о том, что не сдал реферат по истории. Джуонг вроде как его бросила, объяснив всё это тем, что была с ним только ради «авторитета». И сейчас я не знаю, чего хочет этот Шуга. Но поступать так с этим парнем действительно не стоило. Он не малолетний пацан, который пойдёт на всё, чтобы залезть девушке в трусы. Скорее, это девушка пойдёт на всё, чтобы он залез к ней в трусы. Я ведь упоминал, что Джуонг до абсурда тупа? — Где она? — хриплым, прокуренным голосом прошипел Шуга. — Ты слышал, что я тебе сказала? — пуще прежнего разозлилась брюнетка, переводя взгляд на ДжейКея, а следом на Тэхёна. — Уёбывайте из моего дома. — Да брось, малышка ЛиЛи, — пролепетал Чонгук, подплывая к девушке сзади. — Просто позови Джуонг-и. Они поговорят, и мы свалим из этой дыры. — Заткни фонтан, — шикнула Лиэн, обращаясь к брюнету. Да, эта девушка не из тех, кто обделается от одного взгляда Шуги. Она вообще ничего не боится в этой жизни. С ней либо так, как она сказала, либо вообще никак. — Полегче со словами, солнце, — кинул Шуга, а я заметил, что его глаза стали более выразительными, потому что он злится. Очень злится. Он был похож на бомбу, что готова взорваться в любую секунду. — А то что? Не забывайте, что вы вломились в мой дом. Я в любую секунду возьму телефон и вызову копов, если через минуту вы не свалите отсюда на свою помойку, — с неподдельной яростью, скрипя от гнева зубами, прошипела Лиэн. У всех присутствующих перехватило дыхание. Прошла секунда перед тем, как Шуга, сверкая разъярённым взглядом, встрепенулся, словно бык из корриды, и двинулся на Лиэн, как на красную тряпку. Ещё секунда. Я, преодолевая своё опьянение и слабость в ногах, двинулся к подруге. Слава Господу, Чонгук ухватил Шугу сзади за плечи и придержал, иначе бы этот урод точно врезал Лиэн. Началась какая-то возня. — Отпусти, я ебану этой ахуевшей суке, — прошипел Шуга, дёргаясь. Ещё через секунду за второе плечо его ухватил Тэхён. — Может, хоть тогда она научится уважать старших. Я, паникуя, отгородил девушку от парней, хватая её за плечи, потому что видел, что ещё секунда — и она сама на него кинется. Не знал, что в ней столько ненависти к этому парню. — Уважать? Ты сам себя слышишь, урод? — чуть ли не срываясь на крик, рычала разгневанная Лиэн, выглядывая из-за моего плеча. — Да я бы всё отдала, чтобы тебе на голову нассать. — Лиэн, угомонись! — слегка прикрикнул я, встряхнув девушку за плечи, чтобы привести в чувства. Её ноздри раздувались от гнева, а лоб покрылся испариной. Она сверлила Шугу таким взглядом, будто он только что придушил младенца. Она ненавидела его. И я, кажется, начинаю догадываться, в чём тут дело. Виновница всего этого наблюдает за этим цирком с кухни, потягивая из банки пиво. Я на всё энное количество процентов уверен, что это Джуонг. Она нажаловалась Лиэн, чтобы это всё устроить. Тупая сука. — Ещё раз ты, ничтожество, поднимешь на Джуонг-и руку, то я ночью. Сожгу. Тебя. Нахуй, — голос Лиэн совсем охрип от гнева. Она каждое слово произносила так, будто выплёскивала серную кислоту на лицо парня. Медленно и с дрожью. Я взглянул через плечо на то, как Тэхён и Чонгук отпустили Шугу, как он встрепенулся, резко одёргивая свою кожаную куртку, а его лицо исказилось в гримасе истинного непонимания. — Что? — сощурился он, потупив взгляд. — Ты что несёшь, двинутая? — Ты всё прекрасно слышал. Проваливай отсюда, Шуга. Нахуй и в пизду, — вновь прошипела она, скидывая мои ладони со своих плеч и делая шаг в сторону магнитофона, чтобы включить музыку и продолжить вечеринку. — Постой-постой, мы не договорили, сука, — Шуга двинулся вперёд, пытаясь перехватить плечо Лиэн, но тут, конечно, о себе дало знать шило в моей жопе. Нет, мне просто необходимо было сделать что-то подобное. Я ведь хотел насыщенный вечер? Кушать, блять, подано. На тебе, Пак, жри. Я, как истинный друг, защитник, представитель сильного пола, самоубийца и дебил, преградил путь парню, выставив руки вперёд и врезаясь ими в холодную кожаную куртку. В ноздри, словно разрядом тока, ударил прохладный запах бензина, кожи, сигарет и чего-то сладкого, отдалённо напоминающего дыню. Шуга сначала не сразу понял, что произошло. Нахмурился и уставился на меня, как на жвачку, прилипшую к джинсам в районе задницы. — С дороги, сопляк, — кинул он, пытаясь обойти меня, но я не дал, сделав шаг в сторону и вновь преградив путь. Да, я знаю, что пожалею. Но выхода нет. — Я думаю, что вам и правда лучше уйти, — тихо произнёс я, отводя взгляд в сторону и едва удерживаясь, чтобы не заикнуться. Господи, как я ненавижу себя в такие моменты. Терпеть просто не могу. Я сглотнул, чувствуя, как его глаза, что горят синим пламенем гнева, сверлят дыру в моём лице. У меня тряслись кончики пальцев. Прошло пять секунд. Тишина. А потом о мою «смелость» разбивается издевательский смешок ДжейКея. Затем издевательская улыбка затрагивает проколотую губу Шуги. Всё происходило слишком быстро. Я считал удары своего сердца, которое вот-вот остановится. Или же я просто обделаюсь. Боже, Чимин. Соберись, блять! Чёртов трус. — Ты часом не навалил в штаны? — усмехается Шуга, приподнимая густые брови и просто смеясь надо мной. Вот так вот просто. Они просто смеются. Надо мной. Краем глаза замечаю, что Чонгук тоже тихо смеётся, а Тэхён обеспокоенно хмурится. Это что-то значит. Вдох. Выдох. Вдох. Говори, мать твою! — Правда, парни. Мы не хотим проблем. Просто уходите, — уже чуть громче говорю я, а сам чувствую, как подкашиваются мои ноги. Я испытывал такой адреналин. Знаете то чувство, когда ты едешь за рулём автомобиля, выезжаешь на встречную полосу, чтобы обогнать впереди идущую машину, а по встречной полосе совсем близко едет другая? И ты думаешь: обогнать? Или подождать? И оглушительно решаешь обогнать. Сердце грохочет, ты вдавливаешь педаль до предела, чтобы успеть. Ничего в этот момент не важно. Важно только одно: успеть, чтобы избежать столкновения лоб в лоб. Успеешь обогнать? Успеешь ли? А? Вот именно это я испытывал в данную секунду. Эта раздирающая изнутри неизвестность перемешивается со страхом перед болью, которую я могу испытать, когда получу по лицу. И всё это перетекает в пугающий, сладкий и чистый адреналин, от которого под кожей всё трясётся. — Шуга-хён, правда. Валим отсюда, — едва приблизившись к парню сзади, тихо проговорил Тэхён. Я сощурился, и, кажется, что-то тяжёлое немного отступило. Это от огромного булыжника страха откололся небольшой кусочек, растворяясь где-то внутри меня. Но Шуга не собирался кого-то слушать. Шуга не собирался никуда уходить. Шуга вообще никогда никого не слушал. — Ты кто такой вообще? — прорычал он через сжатую челюсть. И мне уже нечего было терять. — Сторонний наблюдатель, — заверил я, а затем, как истинный, сука, ботаник, важно подправил очки и поджал губы. — Как минутой ранее заверила Лиэн-а: вы здесь нежеланные гости. Пожалуйста, уходите. Идиот. Просто и-ди-от. Наконец, сквозь замершее сердце и дрожание коленей я поднял глаза, уставившись на парня так, будто я не боюсь. Будто я вообще не знаю, что такое страх перед болью, которая меня ожидала. Будто они здесь — никто и ничто. Пусть я и правда так считал, но… Чёртов придурок. — Ах, сторонний наблюдатель, значит, — парень сощурился и прыснул в меня ядом, когда едва улыбнулся. Снова издевательски. Да, я выглядел полным задротом, так что этого стоило ожидать. Благодаря такой его улыбке можно было понять, во что тебя ставит этот человек. Да ни во что, блять. Лиэн щёлкнула по кнопке магнитофона, полностью уверенная в том, что сейчас они свалят. Боже, обрати на меня внимание и спаси! Комната наполнилась музыкой. — Ну, раз он просто сторонний наблюдатель, — парень спокойно, в какой-то степени по-дружески (да ну?) накрывает моё плечо ладонью, обращаясь с этими словами к своим друзьям. На его лице понимающее выражение. Но даже идиоту будет понятно, что это всё — дико пафосная ирония. Мне пиздец в любом случае. — То ладно, чё. Он выгибает губы так, что края опускаются вниз, и понимающе качает головой, всё так же треплет моё плечо. Пожимает своими плечами, переводит внимание светло-карих выразительных глаз на меня, угрожающе передвигая зубочистку на другую сторону рта. Я смотрел ему прямо в глаза. И никогда в жизни я не видел, чтобы у человека в глазах было столько безнадёжности. Вот, кому действительно нечего терять в этой жизни. На секунду я впал в ступор. — Серьёзно? — хмурюсь, искрясь неподдельным недоумением, потому что ничего не происходит. И ответ последовал практически сразу. Только не вслух. Я всё понял за одно чёртово мгновение. То самое мгновение, когда его грязные пальцы с силой сжали моё плечо. — Нет, — резко, будто завершающе качнул он головой и широко улыбнулся, приподняв густые брови. Одно мгновение. Вторая его рука дрогнула. Удар. Оглушительная боль. Девчонки начинают вопить. Все рецепторы накрывает болью, словно морской волной, а шлифуется металлическим привкусом крови. Лиэн срывается с места и что-то орёт, в основном это маты. А я… А я — чёртов «счастливчик». Как обычно. Оказался не в том месте, не в нужное время. Второй удар, но уже не такой сильный. В голове так гудит, что я слышу возню, музыку и вопли Лиэн в замедленном темпе, как когда был пьян. Но нет, это немного другое. Перед глазами всё пульсирует. Я бы получил третий удар и отключился, но разъярённого Шугу за руки хватают его отморозки-друзья, оттаскивая в сторону. Я не могу удержаться на ногах, не чувствую своего носа. Чувствую лишь то, как падаю на колени и как из расквашенного носа начинает струиться кровь. Первое, что я делаю, — хватаюсь одной рукой за лицо, чтобы проверить, в порядке ли очки. Они стоят пятнадцать тысяч вон. Хрипло выдыхаю, чувствую привкус крови на кончике языка и с облегчением осознаю, что очки в порядке. Голова кружится. Лишь через несколько секунд начинаю понимать, что надо мной все столпились. Происходит какая-то возня, какие-то выкрики. «Лёд! Принесите ёбаный лёд и салфетки!» Это был голос Лиэн, кажется. Я не могу сосредоточиться, всё ещё стоя на коленях и одной рукой удерживаясь за пол, потому что всё кружилось вокруг. Боль меня оглушала и не давала соображать. Я не мог включиться. Меня будто вывели из строя, словно старые настенные часы. Вторую руку я прижимал к разбитому носу, чтобы остановить кровь и минимально испачкать одежду. Кто-то придерживает меня, помогая подняться. Снова прислушиваюсь. «Ну ты даёшь, чувак! Ты ваще сумасшедший!» Это был голос какого-то впечатлительного парня. Он смешивался со всем этим гулом, вливаясь в мою голову через уши и выливаясь струёй крови через нос. «Нам надо проваливать, Шуга! Успокойся!» Я не мог сказать, чей это голос. ДжейКея или Тэхёна. Слишком много народу столпилось около меня. «Они сейчас вызовут копов! Оставь ты этого пацана, Юнги. Валим!» Юнги. Вот, как его зовут. Юнги. Точно.

***

— Да хватит, блять. Я уже не чувствую лица своего. Лиэн упорно пыталась прислонить к моему расквашенному носу третий (или четвёртый?) кусок замороженного мяса. Вечеринка продолжалась, несмотря на этот небольшой конфуз. Теперь об этом вся школа будет гудеть. Есть лишь один плюс: может, теперь моё имя будут знать больше, чем несколько человек. Но эта боль того не стоила. Ноги до сих пор подкашиваются. Мы с Лиэн находились на кухне, лёгкая музыка доносилась с «места происшествия». Народу было меньше, остались только самые трезвые, чтобы как раз-таки избавиться от этого статуса. — Да каким же ебланом надо быть, чтобы преградить дорогу Шуге? Шуге, Чимин-а, — гудела брюнетка, вытаскивая из коробочки очередную бумажную салфетку и прислоняя её к моему носу. — Помнится, ты отдала бы всё, чтобы ему на голову нассать, — потупил я взгляд, переводя стрелки на неё. — И на тебе ни царапины. А я всего лишь вежливо попросил его уйти, блять. — Он бы меня не тронул, — с полной уверенностью заверила девушка, отстраняя окровавленную салфетку от моего носа, а затем слегка неуверенно добавляя: — наверное. — Вот именно, что «наверное», — нахмурился я, а Лиэн достала ещё одну салфетку, помогая мне остановить кровь, которая никак не переставала литься, словно вода из крана. — Я не мог позволить ему тебя тронуть. Эти трое вообще сумасшедшие. Нахрен вы с ними связались, скажи мне? Брюнетка не ответила, лишь поджала искусанные губы, с которых уже сошёл розовый блеск. Она сама не знала ответа на этот вопрос. Я слегка шикнул от боли, когда Лиэн случайно надавила салфеткой на больное место. Лишь бы перелома не было. Нос онемел, а больно было только в голове. Такая неприятная ноющая боль пускает корни прямо между левым и правым полушариями. — Это всё Джуонг твоя. Вот куда эта дура волшебным образом делась? — Она поехала домой. И не называй её так. Она здесь ни при чём. — Ну, конечно. Наплела тебе бреда какого-то про то, что он её тронул. Как обычно насочиняла сказок. А ты потом разбираешься и заступаешься за эту лгунью. Самой проблем мало, да? — Я тебе тот же вопрос могу задать, голубчик. Но мне ведь есть, в кого быть такой спонтанной идиоткой. А твоё оправдание где, Чимин-и? Тёплая, дрожащая ладонь накрывает мою щёку. Я сижу на кухонном столе, а Лиэн стоит рядом, одной рукой придерживая салфетку у моего носа, а второй — поглаживая моё лицо. Я заметно вздрагиваю, когда брюнетка чуть приближается и широко улыбается, начиная шептать: — Не надо больше этих бессмысленных приступов смелости, хорошо? — она смотрит мне прямо в глаза, а я хмурюсь. Она что, пьяная? Да нет. Вроде. Взгляд ровный, глаза не косые. Что это тогда за… — Хорошо, — так же шёпотом отвечаю я, но не двигаюсь. Боюсь. Но чего? Я не знаю. Секунда. Она не отстраняется. Что происходит? Что она, блять, делает? Эй, Лиэн, это же я! Это, блять, я! Чимин! Очнись, мать твою! Но нет, она всё так же смотрит мне в глаза, слегка поглаживая мою горящую щёку и явно не собираясь отстраняться. Глубоко дышит, а я не дышу вообще. Так, это розыгрыш? Или что за херня сейчас происходит? Хватит! — Кхм, ладно, это… — первым очухался я, отводя взгляд, отворачиваясь и доставая ещё одну салфетку из коробки. — Извини, — шепчет, отводя взгляд, и её откидывает от меня на шаг, будто током ударяет. — Я, кажется, перебрала немного. Потирает лоб и не смотрит на меня. Ей стыдно. Щёки краснеют. А мои уже давно горят. — Ты это… Иди, веселись, а я остановлю кровь и пойду домой, — не знаю, куда деть свой взгляд. Да и самого себя. Хочу провалиться сквозь землю. Спрыгиваю со стола и подхожу к раковине, склоняясь перед ней. Уделал свои любимые рубашку с футболкой. Прекрасно. — Точно? До дома доберёшься? — чувствую, как Лиэн сверлящим взглядом смотрит на мой затылок и неловко топчется на месте, опуская руки в карманы джинсовых шортов. В воздухе душной дымкой повисли неловкость и смущение. — Да, всё хорошо. Иди, — кидаю мимолётный взгляд через плечо, замечая, что она сама не своя. Да что же это такое? — Ладно. Напишешь, как будешь дома, — тихо бросает она напоследок, покидая кухню и растворяясь в сияющей разными цветами темноте гостиной. — Да, напишу, — едва слышно шепчу, опираясь ладонями на бортики медной раковины. Что это, блять, было? Я не могу отойти. И понять тоже не могу. Да и поверить… Тянусь к смесителю и включаю прохладную воду. Подставляю сперва руки, смывая с них засохшие бордовые разводы. Затем снимаю очки, кладу их рядом и набираю в ладони воды. Опускаю в них горящее огнём лицо, пытаясь привести себя в чувства. Полощу рот, пытаюсь избавиться от неприятного привкуса крови и перегара. Так что это было? Никогда ничего подобного между нами не происходило. Мы с Лиэн ещё в четырнадцать заключили пакт о том, что между нами вечная дружба и ничего больше. И сколько раз она напивалась в жуткое дерьмище — никогда ничего такого, как только что, не происходило. А сейчас… Любой нормальный парень на моём месте всё бы сразу понял. Чуть подался вперёд и накрыл бы её искусанные от нервов губы своими. Потому что я видел в её глазах это. Эту жажду поцелуя. Могу поклясться всем, что у меня есть — она на какую-то долю секунды взглянула на мои губы. Я видел. Я вовсе не выдумываю это себе, потому что ни разу не целовался или потому что я восемнадцатилетний девственник. Нет. Это было на самом деле. И будь я простым, нормальным парнем, то я бы ответил. Но я даже не позволил себе подумать об этом. Потому что Лиэн — мой единственный друг. И если бы я поцеловал её, то лишился бы своего единственного друга. Да, об этом нужно просто забыть. И мы забудем. Завтра она придёт ко мне вечером. Мы будем делать домашние задания на понедельник, закажем мексиканскую еду, которую любит она, но ненавижу я. И будем смеяться над очередной комедией, подшучивая над друг другом. Всё будет как обычно. Отмыв лицо и руки от крови, я ещё пару минут подержал у носа салфетки, чтобы окончательно остановить кровь. Протёр очки, поправил волосы, проверил, на месте ли телефон с зубной нитью. Позвонил тёте Нэн и сказал, что буду через полчаса. Она оповестила меня, что уже уложила Юонг, но всё равно сегодня останется на ночь, и я могу не торопиться. Это хорошо. Мне хочется прогуляться. Вышел в гостиную, чтобы сказать Лиэн о своём уходе, но обнаружил её в кресле. Верхом на каком-то парне. Они целовались. Ну вот, я же говорил, что всё в порядке. Она просто перебрала. Слегка улыбнувшись, покинул дом через переднюю дверь. Улица. Как хорошо. Глубоко вдыхаю и быстро семеню по ступенькам крыльца, выруливая с дворика на тротуар. Когда звонил Нэн, то заметил, что сейчас только первый час ночи. На улице темно и свежо. Ночная прохлада вибрирующими потоками касается кожи лица и шеи. Я опускаю руки в карманы штанов и ещё раз вдыхаю. Нос слегка ноет, голова побаливает. Лишь бы у Нэн не случился сердечный приступ, когда она увидит мою опухшую морду. Представив выражение её лица, я слегка усмехнулся и покачал головой, улавливая движение своей тени, что была прямо передо мной. Я прошёл фонарь, что освещал дорогу бледным жёлтым светом. Потом ещё один. И ещё. Ещё пара кварталов — и я был бы дома. Но эта ночь явно хотела позабавиться со мной. Я всё вышагивал, наслаждаясь свежим воздухом улицы и тишиной. А ещё через секунду по моей коже вибрирующей волной промчались мурашки, потому что я услышал рёв мотоцикла за своей спиной. Он будто острым ножом входил в мою спину. Ахуительно просто. Сердце заколотилось с удвоенной силой, когда скорость мотоцикла, судя по рёву, увеличилась. Я, не оглядываясь, прибавил ходу. По ногам прошёл холод, когда рёв мотора начал стихать, так как транспорт снижал скорость по мере приближения ко мне. Я всё ещё шёл, не замедлял скорости шага. До дома совсем немного, возможно, если я сорвусь и побегу, то успею до того, как меня подловят и добьют. Тут раздался резкий раздражающий звук сигнала, что перемешивался со звуком тормозов. И я не знаю, какая ебаная сила заставила мои кеды врасти в холодную бетонную поверхность тротуара. Я остановился и стоял спиной к подъехавшему мотоциклу. Дневной и яркий свет фары пронизывал меня, и я чувствовал себя так, словно нахожусь под рентгеном. Вздохнул, собирая себя по осколкам. Повернулся. Прищурился, когда свет обжёг глаза. Мотоцикл уже остановился в паре метров от меня и просто тарахтел. Шуга привстал, толкнул тяжёлым ботинком подножку и снова опустился, ослабляя хватку. По мере того, как он переставал сжимать перемотанные синей изолентой ручки мотоцикла, транспорт в таком же темпе переставал тарахтеть. И, когда мотоцикл окончательно заглох, я понял, что здесь стало блядски тихо. — Что, хочешь меня добить? — Угадал. Сегодня слишком длинная ночь.