Невкусный город

      Кисть встречается с холстом, окрашивая в ярко-алый цвет уже влажный участок бумаги. Новый штрих, и краска вновь плывёт по холсту. Тёмно-фиалковый смешивается с бордовым, создавая невероятную тень на почти завершённом рисунке. Лишь пару деталей, и можно откинуть кисть в грязный стакан и наконец размять уставшие пальцы. Тихий хруст суставов разлетается по пустой комнате.       Девушка встаёт, чтобы размять остальные части тела, затёкшие от долгого нахождения в одной позе. Рисунок — процесс, завораживающий девушку с самого детства. В пять лет она рисовала на стенах в старой квартире, за что нередко получала от родителей. В десять она изрисовала всё, что попадалось под руку, маслом. В пятнадцать жертвами стали заброшки, которые блондинка нещадно разукрасила граффити. И вот сейчас, в свои двадцать, она наконец-то пришла к своему материалу — акварель. Она рисует днями и ночами, в перерывах между дикими тусовками, на которые её тащат глупые одногруппницы, хотя сама Дарья уже давно не посещает своё учебное заведение, но на вечеринки её всё ещё зовут, да и в журнале группы она по какой-то причине всё ещё числится.       — Дашка, приготовь пожрать, — донёсся крик через дверь.       — А по ебалу тебе не дать? — крикнула в ответ Каплан.       Послышался грохот, и через несколько секунд дверь распахнулась и ударилась об стену. В проёме стоял высокий русоволосый парень с такими же ореховыми глазами, как у Даши.       — Слышь, сестрёнка, а ты, случаем, не попутала, с кем ты разговариваешь? — грубо спросил парень, сокращая расстояние между ними. — Сидишь тут, блять, картиночки свои ебучие рисуешь, пары проёбываешь. Ты хоть ещё числишься в своей шараге или смело можно на трассу место забивать?       Даша отошла на пару шагов назад. Она, в принципе, ненавидела находиться в одном помещение с Антоном. Брат постоянно злой и под кайфом, совершенно не может себя контролировать, за что девушка часто получает. На её теле постоянно красуются огромные фиолетовые синяки и ссадины от «любимого» брата.       Переезд из Сосногорска в Петербург был самым её тупым решением, какое она смогла принять. И она не уставала напоминать себе об этом. Вот какой чёрт её дёрнул уехать в северную столицу к сводному брату, которого она видела пару раз в жизни? Но ведь он был такой добрый и заботливый. Ага, как же, первую неделю, а потом начался террор. Незапланированный террор, главным в котором является брат.       Плюс в университете всем на тебя насрать, какая новость. Если в Коми преподавателям было до тебя дело, и они максимально разжёвывали материал, чтобы до твоей тупенькой головушки дошла вся нужная информация, то в Питере всем было все равно на тебя и на то, что ты, дебил, не понял чего-то из программы. И это вовсе не потому, что преподаватель читал с листка и знал свой предмет хуже, чем ты сам.       — Подняла свою задницу и пошла приготовила что-нибудь пожрать, — с ледяным взглядом сказал Антон. — Быстрее! — И захлопал в ладоши, поторапливая.       Когда брат подсел на наркоту, она не знала: было ли это после её приезда или до. Из-за неё это или у него своего дерьма в жизни хватает — ей, честно, даже было и неинтересно.       Сигареты — вот что спасало девушку в трудный момент. Дым, проходящий через горло в лёгкие, туманящий голову из-за больших промежутков в приёме никотина. Даша любила так делать. День-два не курить, а потом пропустить сигаретку или две. Почувствовать, как ноги становятся ватными, а голова тяжелеет. Но в тоже время на душе так легко. Все проблемы отходят на задний план на эти несчастные пять минут. Хорошие пять минут её жизни.       — Вечером придут парни, сваргань еды на вечер, — приказным тоном сказал парень. — И будь дома сегодня.       — Зачем? — Вздёрнула брови Каплан. — Чтобы убирать блевоту за твоими тупорылыми дружками?       — Губа давно зажила? — спросил Антон и, услышав нервное сглатывание, продолжил. — Так что ебало на ноль и дома чтоб сидела.       Затем русый ушёл куда-то на несколько часов, оставляя девушку один на один со своими мыслями. Как докатилась до жизни такой? Она ведь даже обратно уехать не может. Бюджет не позволяет. Нахуй эту страну с её тупорылым развитием. Легче съебаться в грёбаную Турцию, чем доехать до Сосногорска. Иногда Даша думала над вариантом с Турцией. Но её, такую дуру, там разведут на раз-два. Она ведь даже языка не знает, и речь идёт вовсе не о турецком. Вместо того, чтобы ходить на уроки английского, она курила в соседнем подъезде с пацанами дешевые сигареты, купленные на карманные деньги у какого-то старшеклассника.       Дёрнулась ручка, и во входную дверь завалилась толпа обдолбанных парней. И куда только правоохранительные органы смотрят? Ах да, никуда. Им же, как и всем в этом городе, насрать.       — Дашка, какая ты красотка, — сказал Билл, по крайней мере, так его звал и её брат, и остальные ребята. Она не знала ни его настоящего имени, ни откуда такое прозвище. — Антоша, нельзя прятать от друзей такую красавицу.       — Да кто ж прячет? — улыбаясь, спросил русый. — Вот специально попросил её составить нам сегодня компанию. Так ведь, сестрёнка?       В ответ тишина. Она стояла как вкопанная, смотря на толпу пьяных и обдолбанных парней.       — Что ты молчишь, дура? — крикнул парень.       — Тоха, полегче, — сказал кто-то из-за спины. — Кто же так с дамами разговаривает?       — Да похуй, — сказал Антон и поплёлся на кухню. Остальные поплелись за ним, все, но не Билл.       Этот парень остался в коридоре и смотрел на Дашу пристальным взглядом. От этого ей стало неуютно, и она направилась в свою комнату, планируя немного порисовать закат. Единственное, что ей нравилось в Питере.       Она плюхнулась на стул и достала лист. За спиной послышались шаги. Она обернулась и увидела Билла.       Этот парень всегда её напрягал. У него жуткая улыбка, хотя это и улыбкой сложно назвать, скорее, оскал гиены. Он положил руки ей на плечи и нагнулся к уху.       — Так ты ещё и рисуешь, — прошептал он, будто боялся, что кто-то ещё услышит. — Не девушка, а мечта.       Он резко повернул стул на себя, уставившись глаза в глаза. Даша попыталась отвернуться, но чужая рука быстро вернула лицо на место. Он обхватил её талию и поднял девушку на уровень своего роста, что около двух метров. Каплан не доставала до пола. Билл вцепился ей в губы, кусая их в кровь, пытаясь заставить её отвечать. Она старалась оттолкнуть парня, но он был намного сильнее её.       Билл пихнул блондинку на кровать и тут же придавил её своим телом, чтобы она не смогла дёрнуться. Его руки держали её, наверняка оставляя багровые синяки на запястьях. Парень долго не церемонился, припал губами к белоснежной коже, оставляя засосы в цвет меткам на руках.       Даша вновь попыталась дёрнуться. Он на мгновение остановился, чтобы достать что-то из кармана. В глазах девушки что-то блеснуло, и она увидела складной нож с гравировкой.       — Дёрнешься ещё раз и до утра не доживёшь, — сказал брюнет.       — Куда делись манеры? — спросила Даша.       — Язвительность вернулась? Это хорошо, — ответил он.       И тут Каплан удалось вырваться из лап чудовища и она побежала со всех ног из этой квартиры, куда глаза глядят. Но удалось ей убежать не далеко. В голове стало туманить, а ноги будто в вату превращались. Словно она выкурила пачку сигарет за раз.       Сквозь туманную пелену она видела свои руки окрашенные в багровую жидкость, так же было, если бы она измазала их в своей любимой акварели. А потом темнота и громкий хлопок.       — Дань, подгони машину! — кричал кто-то сквозь оглушающий звон в ушах. — Быстрее, она сейчас кровью истечёт!       — Да вижу я, не слепой! — крикнули в ответ.       — И Свете позвони, пусть подготовит всё! — снова крикнули. — Ты, главное, держись, булка. На моих руках ещё никто не умирал.