Цепи, сковывающие нас

Линия α. На линии β событие невозможно.

В предвкушении покусывая губы, я сидела на футоне. Меня охватывал нервный азарт. До сих пор не верилось, что Цуна согласился. Когда я ему предложила это как подарок на мой День рождения, то думала, что он откажется, да и подавала это больше как шутку, раз уж он спросил. Кто же знал, что мой парень настолько осмелеет за последнее время? Посреди моих дум шум воды в ванной стих. Я аж вся подобралась, в изнеможении готовая выкручивать себе руки. Сердце билось как бешеное, грозя пробить грудную клетку и вырваться на свободу. В ванной послышались шаги. Дёрнулась ручка, и в дверном проёме появился до крайности смущённый Цуна, прижимающий к щекам ладони. Когда мы встретились взглядами, то он неловко улыбнулся. — Я или дурак, или бессмертный, раз согласился, — выключая в ванной свет, сказал Цуна. Разглядывать его без одежды было моим любимым занятием. Белое полотенце, повязанное на бёдрах, лишь раззадоривало фантазию. — Ни то, ни другое, — улыбнулась я. — Иди сюда ко мне. Вздохнув, он зашлёпал по полу в мою сторону, прямо в мои распахнутые объятия. За эти месяцы его тело не стало гипер накачанным, но обильные тренировки оставили свой след. Из худощавого подростка Цуна превратился в меру подтянутого, местами жилистого. Особых мускул у него не было, как и кубиков пресса, но если начать ощупывать его тело, то пальцы упирались в приятную твёрдость. Я обняла Цуну, сцепляя руки у него за спиной. От него пахло моим гелем для душа. Позвонки для меня были как клавиши пианино, и я «пробежалась» по ним подушечками пальцев просто потому, что могла. Потому что хотела. Цуна обнимал меня за талию. Румянец на его щеках выдавал его: он сделал то самое. — Ты же знаешь, что я очень сильно тебя люблю? — целуя его в нос, прошептала я. — Да, — пробурчал в ответ он, задыхаясь от смущения. Цуна почти никогда не говорил мне, что любит меня, кроме того случая на похоронах. Но мне это было и не нужно. Я судила по поступкам и знала: кто ещё кого больше любит. Мы поцеловались. Нежно покусывая губы, точно пытаясь друг друга съесть. Ероша волосы. Выдыхая воздух. Цуна научился целоваться, и с тех пор сводил меня с ума своими умениями. Только вот сегодня, только сегодня, балом правила я. И я решила напомнить ему об этом, просовывая руки под полотенце. Поглаживая его ягодицы, ведя ладонями, касаясь внутренних сторон бёдер. Цуна рвано выдохнул мне в ухо. — Не передумал? — шепнула я, проверяя его решимость. Обычно это он изводил меня ласками. Мне лишь изредка доводилось начинать. Цуна мотнул головой. Я ткнулась носом ему в шею, выцеловывая её, и у самого уха я остановилась. Нежно прихватив губами мочку уха, я втянула её в рот и принялась посасывать. Полотенце было безжалостно сдёрнуто с его бёдер и выкинуто в сторону. Цуна покорно принялся ожидать свою участь. — Тогда вытяни руки, — велела я. Немного отведя взгляд, стараясь избегать смотреть мне в глаза, он послушно вытянул руки. Я взяла с футона подшитые наручники чёрного цвета и обернула сначала один наручник вокруг левого запястья Цуны, застёгивая ремешок, а затем проделала то же самое и с правым. Тёмный цвет резко контрастировал с оттенком его подзагоревшей за лето кожи. — Странные ощущения, — пожаловался Цуна, потирая запястья. Я показала ему такие же чёрные наножники, и он, тяжко выдохнув, встал с колен и присел за зад, вытягивая ноги. Ласково проведя руками по его бёдрам, жадно в очередной раз разглядывая всё ниже пояса, что дико смущало Цуну, я огладила икру правой ноги и надела ему наножник. Чёрный цвет, ремешки и гармонично смотрящаяся форма. Я не пожалела потраченных на сегодняшнее событие денег. И чёрт с ним, что Цуна потом мне отомстит и использует весь сегодняшний инвентарь на мне. Я упивалась моментом. Застегнув ремешок левой ноге, я осмотрела результат. — А тебе идёт, — хихикнула я. Цепочки, стягивающие наручники, еле слышно бряцнули. — Так неловко. Жуть просто, — смотря в пол, выдохнул Цуна. — Поздно сожалеть, — я погладила его по щеке. Он прикрыл веки. — У тебя привстал. Цуна распахнул веки, обиженно посмотрев себе между ног, после чего рассерженно зыркнул на меня. «А обязательно говорить это вслух?» — так и читалось в его взгляде. — Обязательно, — прошептала я ему в губы, запечатляя на них почти невесомый поцелуй. — Мне даже жутко представить, что ты там придумала, — обиженно просопел Цуна, глядя мне прямо в глаза. Я невольно облизнулась. У меня мутнел рассудок. Схватив с подушки чёрную повязку, не пропускающую свет, я скомандовала: — Закрой глаза. — Это ещё зачем? — нахмурился Цуна, но, посмотрев на меня, снова вздохнул и закрыл глаза. — Так лучше? — Да… Я надела ему на глаза повязку, завязывая её у него на затылке, и проверила, хорошо ли она держится. Он сидел на моём футоне. Такой милый, такой послушный. У меня давно намокли трусики под гнётом впечатлений. Один его вид будоражил моё сознание. И я сделала то, чего Цуна ожидал от меня меньше всего: схватив за цепочку, крепящуюся к наручникам, я потянула его на себя. Охнув от неожиданности, он чуть не упал. Встав, я потянула Цуну вверх. — Зачем так резко-то? Я… Договорить я ему не дала, потянув Цуну к шведской стенке, которую я установила две недели назад. Она была очень эргономичной и компактной. Целуя Цуну в висок, я усадила его на пол рядом с шведской стенкой, подложив ему под зад наше многострадальное белое полотенце. Он заёрзал. — Что ты хоть удумала? — Ничего такого, правда, — честно ответила я, немного подтянув его руки за цепочку выше, и пристегнула ещё одной цепью-фиксатором между второй и третьей перекладиной шведской стенки снизу. С завязанными глазами, такой беспомощный. Так и хотелось заставить его повизгивать от кайфа и стонать. Как обычно делала я, только сегодня — он. — Постараюсь поверить. Мы оба знали, что Цуне под силу выбраться из этих пут. Я сама его учила пользоваться пламенем без пилюль и пуль упрёка. У меня немного дрожали руки. Я собиралась пересечь все пороги его чувствительности, зная, что он обидится, но потом простит меня. Договаривались мы на кое-что другое, но это — десерт. Всё было под рукой. Заготовлено заранее, пока Цуна мучился в ванной. Я достала небольшую упаковку, вытряхивая из неё гибкую уретральную струну с маленьким колечком сверху. Тоненькая, выполненная в виде узкой металлической палочки-шариков. О да, Цуне определённо понравится. Я взяла бутыль со смазкой, капнула себе на пальцы и принялась натирать уретральную струну, после чего коснулась пальцами в смазке головки члена Цуны. Он вздрогнул. — Что ты делаешь? — он приподнял голову, ошибочно смотря левее меня. Цуна действительно ничего не видел. Вместо ответа я принялась смазывать головку смазкой, нежно лаская её, поглаживая. Цуна всхлипнул. Цепь жалобно бряцнула. Губы Цуны приоткрылись. Похоже, ему было приятно. — Будет немного больно, — всё же сказала я. Цуна ничего не ответил, шумно сопя через рот и нос. Посчитав, что смазала струну я как следует, я приставила её к головке, прямо к выемке уретры. Прежде чем Цуна успел что-то сообразить, я пихнула её вглубь, вводя по чуть-чуть. Он задёргался, рвано вдыхая и выдыхая. Пальцы на его ногах сжались. Цуна весь скукожился, едва не прижимая колени к животу. Я ввела уретральную струну полностью, осталось видно только одно колечко. Он шумно дышал, выдыхая воздух. — З-зачем?.. — прошептал Цуна. Усмехаясь, я чуть потянула за колечко, немного вынимая струну. Шарики заскользили между смазанной смазкой плотью. Цуна тут же захлебнулся воздухом и задёргался. Цепь зазвенела. Не очень крупный член Цуны всегда вызывал во мне восхищение. Я находила его даже красивым. Когда ковыряешься в Интернете в наш век, то невольно начинаешь ценить прекрасное. Не слишком крупные яички правильной формы, небольшой, но и не маленький член, которым Цуна научился творить волшебство. Я даже невольно залюбовалась этим великолепием, потягивая колечко уретральной струны. — Хватит… Серьёзно… хватит… — шумно дыша, взмолился Цуна. Почему бы и нет? У меня в припасе были вещички и повеселее. Я дёрнула кольцо, одним рывком вынимая струну. Цуна закричал, выгибаясь в спине, подбирая под себя ноги. Он шумно дышал. Его грудная клетка работала как заведённая. Но сегодня я была безжалостна. Взяв в руку вибромассажер, я выкрутила кнопку пока на минимум и прижала вибрирующую часть к головке члена. Цуна задёргался, распахнув рот. — Т-ты… убить меня хочешь?.. — выгибаясь, простонал он. — От таких невинных стимуляций ещё никто не умирал, Цуна, — приблизившись к самому его уху, прошептала я. — Йя-я… потом… ещё тебе… припомню! Он давился всхлипами. Мне даже стало понятно, почему обычно Цуна не слушал мои мольбы во время секса. Когда твой партнёр делает такое лицо — остановиться невозможно. Щёки Цуны пылали. Он давился стонами. Выгибался как заведённый. Хорошо в моём доме толстые стены, и происходящего в квартире никто не слышит. Я выкрутила мощность на максимум, и в ответ на это Цуна захрипел, срывая голос. Я схватила его за волосы, притягивая к себе и вовлекая в поцелуй. Он жадно ответил. У меня в висках стучала кровь. Было невероятно жарко. Я вся пылала. Когда мы разорвали наш поцелуй, то напоминанием о нём была лишь тонкая слюнка, но и она оборвалась, упав на татами каплей. Выгнувшись, Цуна надрывно застонал, и из его члена брызнула сперма. Весь трясясь после оргазма, он безвольно повис на цепях. — Выключи… Пожалуйста, выключи… — попросил он. Я отжала кнопку, и вибромассажёр затих. Отложив его в сторону, я подползла к Цуне, касаясь костяшками пальцев его щеки. — Ты как? — спустя некоторое время, когда он стал дышать несколько спокойнее, спросила я. — Нормально, — прохрипел Цуна. — Да-а-а? — пропела я, и, схватив его за цепь, вынудила перевернуться и встать на колени ко мне задом. — Ещё?.. Я хлопнула его по ягодице. Цуна подобрался, поджав зад. — Больно, вообще-то… Я хлопнула его по заднице: ещё и ещё, пока аппетитные полушария не стали красными. Мне открывался вид на блестящее от смазки колечко мышц, ягодицы, розовую мошонку и свисающий член правильной формы. Огладив его задницу, я дотронулась до плотно сжатого входа. Стоило его коснуться, как тот тут же сжался ещё плотнее. Я ласково провела рукой по спине Цуны, очерчивая линию скелета, касаясь выступающих позвонков. Нагнувшись к его лицу, я потерлась своей щекой об его щёку. — Позволишь? Ты ведь специально подготовился. Он кивнул. Всё ещё касаясь своей щекой его щеки, чувствуя, как чужое дыхание щекочет мне шею, я надавила на мышцы сфинктера, просовывая вглубь средний палец. Внутри было узко, стенки ануса тут же обхватили мой палец, сжимая его. Цуна больше не дёргался, терпеливо ожидая дальнейшего. Я провела по внутренним стенкам и добавила ещё палец. Моей целью было одно тайное мужское место, я думала о нём с тех пор, как мы обговорили сегодняшнее событие. Водя пальцами, я внимательно вглядывалась в лицо Цуны, желая узнать о точном нахождении тотчас же. — О-о… — вздрогнул Цуна, когда я нащупала лёгкий выступ. Он часто задышал. «Вот оно!» — победная мысль была словно вспышка. Поглаживая простату, то надавливая на неё, то отпуская и водя рядом с ней, я зашарила по полу в поисках минивибратора. Когда я нащупала гладкую поверхность этого розового «помощника», то подхватила его, зажимая между пальцами. — Цуна, — позвала я. — Что?.. — прохрипел он. Похоже, Цуна сорвал себе голос. — Я не буду пихать в тебя ничего большого. — Ну хоть… на этом спасибо, — усмехнулся он. Продолжая ласкать простату пальцами левой руки, я протолкнула и третий палец, расширяя порядком растянутое отверстие, и протолкнула внутрь минивибратор, удерживая его за резиновую нитку. Цуна поморщился от этих манипуляций, упрямо сжав губы. Сменив пальцы минивибратором, ткнув его кончик в простату, я вытащила пальцы, вытирая смазку об полотенце. Хихикнув, я взяла в руки крошечный пульт и нажала кнопку слабого режима. Цуна вздрогнул, поджав ягодицы. Доносилась тихая вибрация, почти на грани слышимости. Я помогла Цуне сесть на задницу и принялась отстёгивать цепь, правда, сами наручники я не тронула. Он сдёрнул повязку с глаз. Я встретилась с карими глазами, ставшими почти чёрными из-за расширившихся зрачков. — Долго мне сидеть с… — он замялся. — С этой хренью в заднице? Смешок вырвался из моего рта. Я коснулась пальцами щеки Цуны. — Потерпи немного. Он прищурился. Я стянула через голову свою свободную футболку, а затем и трусики, оставаясь перед ним обнажённой, стоящей на коленях. Цуна повалил меня на пол. Цепочка, соединяющая его наручники, позвякивала. Не церемонясь, он приставил головку члена и толкнулся вперёд размеренным, единым движением. Горячая плоть сжигала меня изнутри, стоило только её почувствовать. Он отвёл мои руки назад, сдавливая запястья. Кто-то разозлился. Движения из плавных, дразнящих, превратились в резкие. Жадные. Цуна принялся вбиваться в меня сильными, мощными толчками. Я выгнулась под ним, жалобно поскуливая. Так и хотелось вцепиться ему в спину, расцарапав её в кровь, но Цуна благоразумно завёл мне руки за голову. — Ах!.. Перед глазами кружился потолок. Сбивчивое дыхание стало надрывным. Я перевозбудилась со всеми этими манипуляциями с Цуной, и была готова вот-вот взорваться. Думаю, с ним было так же. Зашипев, Цуна особенно сильно впечатал меня в пол. Член вошёл так глубоко, болезненно задевая что-то. Широко распахнув глаза, я с криком приняла в себя всё, что выплеснул Цуна. Рывками меня наполняла горячая сперма. Низ живота дёргался. Рот наполнился слюной, сил сглотнуть которую у меня не было. Цуна убрал руки с моих запястий и завёл их себе за спину. Когда он вытащил из меня член, то я почувствовала, как между ног вырывается мелкими сгустками сперма. Расслабленно лёжа на спине, я наблюдала за тем, как Цуна за резиновую нитку подцепил минивибратор, выудил его у себя из задницы и брезгливо откинул в сторону. Меня непроизвольно согнуло со смеху. — И ничего смешного, между прочим! — обиделся Цуна, а я не могла не смеяться и не думать, что мне безумно нравится его сорванный голос и потрёпанный вид.