Цепи, сковывающие нас

Только линия β. На линии α событие невозможно.

Я была в ловушке. Меня загнали в угол. В ловушку я угодила сама, собственноручно. В полуметре потрескивал камин. Полутьму разгонял свет от горящего пламени, облизывающего поленья. Шкура какого-то животного, лежащая подо мной, была жёсткой, и стоило провести по ней рукой, как к коже тут же приставал ворс. Я была на чужой территории, в логове хищника. Серые глаза впились в меня, разглядывая. Я повела плечом, пытаясь прогнать наваждение. — Раздевайся. Я поджала губы, поглядывая со шкуры на сидящего в кресле Хибари. Подперев рукой щёку, он с интересом разглядывал меня, упиваясь моментом. Как же наивно было полагать, что за ту невинную просьбу о поцелуе-утешении и предложении работать вместе он затребует двойную плату? Едва я оправилась после полученных травм и вернулась домой, как пришла расплата. И вот теперь я далеко за городом, в зимнем доме Хибари. — Мне второй раз повторить? — спросил он уже недовольно. Я выдохнула. Это — неизбежность. Можно отказаться, но за последствия я в таком случае не могу ручаться. Расстегнув куртку, я скинула её и принялась снимать через голову свитшот. На мне было чёрное бельё. Прямо под цвет настроению. Подцепив пальцем пуговицу на джинсах, я стащила их с ног. Короткие малиновые носки последовали за ними. На мне оставались только лифчик и трусики. Я завела руки назад, собираясь схватиться за крючки, но меня остановили. — Подойди. Вот уж доминант мысли выискался. Поднявшись со шкуры, я на нысочках добежала до кресла — пол был холодный — и вскарабкалась к Хибари на колени, чуть возвышаясь над ним. В серых глазах читался азарт. Хибари подхватил меня за волосы, сжимая их на затылке, из-за чего я зашипела, и впился в мои губы, проталкивая в рот язык. Меня окутал запах его одеколона — не приторный, с ноткой мускуса в аромате. Терзая мои губы, не отпуская волос, он подцепил пальцами свободной руки крючки на лифчике; тот тут же обвис, держась на готовых вот-вот слететь лямках. Пробыл он на мне в таком положении недолго. Мгновение спустя лифчик безжалостно полетел на пол. Холодные пальцы — почему же они у него такие холодные? — впились в левую грудь. Ногти задевали кожу, когда он сжимал её. — Больно, — пожаловалась я. Его глаза смотрели прямо в мои, и я могла видеть в них своё отражение. Разорвав поцелуй, Хибари облизнул губы; язык мелькнул между них. Сердце пропустило удар. Поцелуй-укус обжёг шею. Спускаясь ниже, кусая и кусая кожу, он добрался до ключиц. Горячий язык остро контрастировал с холодными пальцами, терзающими мои соски; поглаживая их большими пальцами, он потягивал их вверх, выкручивая. Когда язык коснулся ложбинки между грудей, Хибари перестал издеваться надо мной, но лишь на короткий период. Губы втянули в рот правый сосок, и я невольно охнула, хватаясь за плечи Хибари руками. Горячее после холодного — дурная смесь. Я чувствовала, как между ног становится влажно. Ткань намокла. Между нами не было даже и намёка на чувства. Я любила другого, а Хибари просто пользовался моментом. Заломив мне руки за спину, он опрокинул меня себе на колени кверху задом. Я дернулась, за что тут же получила удар по ягодице, со звоном отозвавшийся в ушах так, что у меня закружилась голова. Устроив меня у себя на коленях, Хибари огладил горящую кожу своей холодной ладонью и подцепил трусики пальцем, оттягивая их в сторону. Спустив их ниже, он тихо проговорил у меня над головой: — Не вздумай вырываться. Сопя в подлокотник, я кивнула. Сегодня мне не позволено вести себя так, как я вела себя обычно: нагло, беспечно. Хибари перестал удерживать мои руки, и я тут же убрала их, утыкаясь себе в локоть носом. Я мечтала, чтобы эта пытка закончилась поскорее. Холодный палец скользнул между ягодиц, спускаясь ниже, и огладил края. Я чувствовала, как он пальцами растирает естественную смазку. Когда Хибари схватил меня за клитор, больно сжимая его, то я, не сдержавшись, вскрикнула. Его холодные пальцы вызывали панический приступ мурашек. Потрескивающий камин совсем не грел. Меня обжигало холодом. Когда Кёя с чем-то завозился, то я сопела в сгиб локтя, терпя эти унижения. Мне даже в голову не пришло обернуться. И зря. Когда три горячие капли упали мне на спину и ягодицы, то я пронзительно закричала. Едва мне стоило рвануться, как сильная рука впечатала меня в подлокотник лицом. Стало нечем дышать. Всё перехватило. — Терпи, — скомандовал Хибари. Из глаз предательски выкатились слезинки. Рыдание комом встало в горле — мне удалось его сдержать. На меня вновь закапало что-то горячее. Краешком сознания я поняла: это течёт воск. На столе перед креслом недавно стояла огромная красная свеча. Похоже, это она. Мне не давали повести лопатками. Я была как птица, которой не позволяли расправить крылья. Воск, стекая по коже, начал стыть, вызывая странные ощущения. Я лежала у него на коленях и жевала губы, сдерживая вот-вот готовые потечь из глаз слёзы. Холодные пальцы вновь заскользили у меня между ног. Мурашки покрыли всё тело, делая кожу гусиной. Когда два холодных пальца очертили линию складок и толкнулись вглубь, то меня словно током прошибло. Вместе с тем нахлынула неизбежность: а ведь я хотела, чтобы мой первый раз был обязательно с тем, кого я люблю. Как же это было наивно с моей стороны. Вынимая, вновь толкая пальцы внутрь, Хибари мастурбировал мне. Смесь восторга и отвращения накрыли меня с головой. Пальцы щекотали складки, клитор. Внутрь проник средний палец. Меня била мелкая дрожь. И внезапно всё прекратилось. Я напряглась, уже успев уяснить: если Хибари прекращает что-то делать, то дальше последует что-то ещё хуже того, что было. Подняв лицо, я обернулась через плечо. Хибари с крайне серьёзным видом надевал на три пальца… презерватив. И это было бы забавно, если бы не сама ситуация. Я сглотнула. — Что ты… — хотела спросить я, но тут же заткнулась, когда он взял со стола небольшую бутыль с узким горлышком. И задала другой вопрос: — Это?.. — Лубрикант, — подсказал мне Хибари. Поджав губы, я отвернулась. Раздался хлюпающий звук. Такой, когда выдавливают из тюбика крем. Вновь спрятав лицо в локоть, я зажмурилась. Вязкая субстанция соприкоснулась с кожей сфинктера. Волосы у меня на загривке встали дыбом. Пальцы, обтянутые резинкой презерватива, вошли вглубь. Мерзкое, тягучее чувство охватило меня, тут же отозвавшись где-то внутри, в области живота. — Я не стану претендовать на твою девичью честь, — тихо проговорили мне на ухо. — Отдашься потом, кому пожелаешь. Но это место, — пальцы толкнулись глубже, я вскрикнула, и Кёя обхватил локтем моё горло, сдавливая его, — моё. Я зашипела от боли. Пальцы растягивали мой зад. Было такое ощущение, словно мне массируют органы изнутри. Это было отвратительно-непонятно. Поэтапно чувствуя, насколько меня растянули. Три пальца уже без всяких проблем скользили во мне короткими толчками, выворачивая меня наизнанку. Анус горел. Хибари вынул пальцы и, стягивая с них презерватив, усадил меня к себе на колени лицом к лицу. Я уткнулась ему в шею носом. Звякнула пряжка. Я мяла пальцами тонкую ткань его сизо-серого кардигана, отчитывая секунды до неизбежного. Хибари взял что-то со стола. Я услышала шелест фольги. Чуть отстранив меня, Хибари заглянул ко мне в лицо. — Надень, — он протянул мне квадратик из фольги с надорванным краем. Кивнув, я убито понурила голову, но взяла презерватив. Разорвав фольгу полностью, я вытащила сложенную резинку. Смутно понимая, как мне с ней быть, я посмотрела Хибари между ног. Его член стоял вполне себе бодро. Колом. Вздохнув, я нерешительно надела резинку на головку и принялась осторожными, массажными движениями раскатывать резинку по плоти. — У тебя неплохо получается, — усмехнулся Хибари. Я подняла на него глаза. Болотно-серый цвет просачивался в самую душу. Желудок совершил кульбит. Пришлось отвести взгляд. Хибари подхватил меня под руки, удобно усаживая у себя на коленях. Я упёрлась руками в его плечи, обвивая шею. Он потерся горячим, почти пылающим членом у меня между ног. Я плотно сжала зубы и зажмурилась. Головка ткнулась мне в анус. Хибари попытался толкнуться, но смазки оказалось слишком много, и член соскользнул в сторону и упёрся мне в бедро. Он недовольно цокнул. Я тяжело дышала через нос. Эти манипуляции сводили с ума в плохом смысле. Мне не нравилось происходящее. Заниматься такими вещами с тем, кого ты не любишь и кто не любит тебя — мерзко. У меня перехватило дыхание, когда меня неспешно натянули на член. Горячая твёрдая плоть разрывала меня изнутри, хоть он и вошёл неглубоко. Я зашипела, дыша от боли через рот, и коротко всхлипнула. Это было невыносимо. Меня разрывало на части, на куски. Так непонятно. Так странно. Стыдно. Усмехнувшись, Хибари обхватил меня за талию и медленно вошёл ещё глубже. Плавно задвигался. Каждое движение отдавалось сосущим чувством где-то внутри, не то терзая, не то лаская. Его ладонь коснулась моего лица, стирая слезы. Будто Хибари извинялся. Мне было плевать на его извинения. В этот момент я проклинала Хибари. Нужно было послать его с его платой. Я то поднималась, то опускалась на его члене по мере новых и новых проникновений. Хибари двигался как-то нежно, очень медленно. Не так, как начинал. Меня душила эта нежность. Движения внутри открывали новые впечатления. Редкие вспышки прорывали возникающие мысли, стирая их. Голова была пустая. Член скользил внутри. Хибари сопел через нос. Его одеколон будоражил сознание. Мускус ласкал ноздри. Я даже не поняла, в какой момент Хибари вытащил из меня член и принялся надрачивать себе быстрыми, рваными рывками. Я смотрела на его лицо с выступившей на лбу испариной, прикрытые веки со слишком густыми для парня ресницами. Было такое ощущение, будто член всё ещё во мне. Низ живота оттягивала приятная теплота. Внутри всё горело и дёргало где-то в области влагалища. Ресницы Хибари подрагивали. Его пальцы скользили по обтянутому розовой резинкой члену. Плотно сжав губы, он сцепил челюсти, из-за чего на его щеках образовались красивые ямочки. Дёрнувшись вперед, ударившись своими бёдрами об мои, он с шумом кончил и откинулся на спинку кресла. Когда он резко распахнул свои мутно-серые глаза с огромными чёрными зрачками, я чуть не отшатнулась, но мне не дала упасть сильная рука, удерживая в положении сидя. Одним коленом я упиралась Хибари в живот, и это было как-то… волнительно. Он притянул меня к себе и впился в губы властным поцелуем. Мы смотрели друг другу глаза в глаза. Его ладони легли мне на ягодицы. Холодные пальцы впились в кожу. — Всё же, ты слишком хороша для травоядного, — опалило мне лицо горячим дыханием. Я стыдливо зажмурилась, вслушиваясь в треск поленьев в камине. Впервые я не знала, как мне реагировать на слова этого человека.