Hold it

«Кретин, кретин, кретин». Изнутри по черепной коробке, будто бы набатом, стучит одно единственное слово. Раз за разом. В ритм со стуком сердца. Чимину уже начинает казаться, что его отчаянные мысли звучат настолько громко в его голове, что все окружающие его мемберы могут слышать их. Но, к его удивлению и, пожалуй, счастью, никто не оборачивается на него с интересом, плескающимся на глубине зрачков, чтобы выяснить, почему это Пак вдруг решил, что он кретин. Значит, он может спокойно продолжать неожиданный сеанс самокопаний и самобичеваний, не рискуя при этом быть раскрытым. «Господи, не могу, не могу, не могу больше». Чимин довольно громко шуршит одеждой об обивку дивана, пытаясь сменить положение, и засовывает стопу под свой пышный зад, наконец удовлетворённо выдыхая. Хосок, сидящий рядом, косится на него, но молчит и только слегка отодвигается от Пака, уступая младшему чуть больше места. На пару минут Чимин действительно отвлекается. Ему даже думается, что он сможет спокойно досмотреть фильм до конца. Чонгук с Тэхёном, выбирая, что бы группе посмотреть вечером, остановились на какой-то не особо давящей на мозги полуторачасовой комедии, и вот они сидят в гостиной уже... Пак теряется. Он был так занят собой и своим вошканьем на диване с целью принятия наиболее комфортного положения, что не имеет ни малейшего понятия ни о сюжете фильма, ни о том, как много они уже успели посмотреть. На самом деле того пятиминутного кусочка фильма, что Чимин успел посмотреть, не особо хватило ему для того, чтобы хоть поверхностно вникнуть в происходящее, поэтому он не особо расстраивается, когда очередной позыв заставляет его вновь зашевелиться, пытаясь сесть как-нибудь по-другому. Он вновь ёрзает задом по дивану, закидывая ногу на ногу, и чуть съезжает вниз, откидываясь на спинку, но только прикусывает губу, когда давление на мочевой пузырь увеличивается. Хосок снова бросает на него заинтересованный взгляд, но Чимин только аккуратно переваливается на другой бок, придвигаясь чуть ближе к Сокджину. Юнги не выдерживает. Он проклял тот момент, когда уступил мелкому место на диване, а сам уселся на полу, около его ног. Около получаса он слушает шуршание, которое создаёт Пак, то и дело скользя своей неугомонной задницей по дивану. Это всё происходит прямо над его ухом, и это, блять, мешает Юнги сконцентрироваться хоть на чём-то. — Ты можешь уже прекратить дёргаться? — раздражённо шипит на Чимина старший. — Если зад отсидел, можешь встать и постоять, я с удовольствием займу твоё место. Юнги затихает так же быстро, как и взрывается. Но колкие и как всегда язвительные слова старшего — не главное, что волнует парня. Он косится на кресло, где, вальяжно развалившись, сейчас сидит их лидер, и встречается с его недовольным взглядом. Намджун смотрит прямо ему в глаза, и Чимин клянётся, что буквально слышит осуждающее «сядь ровно» стальным, уверенным голосом старшего прямо у себя в голове. Он растерянно и как-то почти жалостливо глядит на Намджуна и испуганно дёргается, когда Джин касается его плеча. — Эй, ты в порядке? — Чимин борется с желанием закатить глаза. Иногда хён бывает заботливым до тошноты, и Чимин вот сейчас вообще не в состоянии слушать его взволнованные охи и ахи. — Чего ты ёрзаешь? Живот болит? — шепчет Джин прямо ему в ухо. Чимин дышит глубоко и прикрывает глаза, стараясь хоть как-то расслабиться. «Чёрт-чёрт-чёрт». Пак сдерживает внутри отчаянный писк и пытается сжаться, аккуратно скручивая корпус. Выглядит так, будто у него и правда болит живот, и Сокджин всё-таки нервно соскакивает с дивана, сопровождаемый заинтересованным хосоковым взглядом, чтобы взять с кухни лекарство и стакан воды. Чимин клянётся, что готов заплакать, когда открывает глаза и видит Джина, который, перегородив собой телевизор, протягивает ему таблетку и воду. Он же сейчас описается, Господи. Чимин смотрит на хёна, выглядя при этом таким потерянным и разбитым, что Намджун почти испускает смешок, но вовремя сдерживает себя, возвращая взгляд на телевизор. — Пей, — Джин пихает руку, в которой лежит таблетка, почти в самый нос Чимина. Иногда его забота может быть действительно пугающей. Мемберы отвлекаются от фильма, рассматривая эту гораздо более интересную картину, и Пак сдаётся под этими цепкими взглядами, принимая из рук хёна лекарство. — До конца выпивай, так быстрее подействует. «Звучит, как проклятье». Сокджин успокаивается только тогда, когда получает обратно пустой стакан, и позволяет себе усесться обратно. Он жалостливо смотрит на мальчика, в то время, как Чимин уже почти скулит, испытывая дикий дискомфорт и противное давление на переполненный мочевой пузырь при любом малейшем движении. Благо, теперь Пак может изогнуться чуть на бок, поджав под себя колени и прильнув к заботливому Джину, ссылаясь на обыкновенную боль в животе, что он, собственно и делает, позволяя себе принимать мягкие поглаживания по хрупким плечам. На время Пак успокаивается. Он располагает голову на плече старшего, и прикрывает глаза, фокусируя всё своё внимание на аккуратных движениях сокджиновых пальцев. Но через некоторое время Джин собирается сесть поудобнее, и мальчику приходится приподняться, тут же почти испустив отчаянный вой. Он клянётся, что больше не может. Ему нужно в туалет. Ему очень срочно нужно в туалет. Каким же грёбаным кретином нужно быть, чтобы посчитать, что всё это отличный вариант для того, чтобы разнообразить их с Намджуном сексуальную жизнь? Ими давно было выяснено, что в Чимине есть определённые задатки мазохиста, и Паку, чёрт возьми, нравилось ощущать всю силу своего хёна на себе, он не может с этим спорить. Он с готовностью и трепетом принимал каждый хлёсткий удар по своим ягодицам, каждый раз растекаясь лужей в руках Намджуна. Но этого со временем стало казаться мало для жадного Чимина. Мало боли, мало удовольствия. Хотелось чего-то нового, необычного. Так, чтобы боль сильнее, а оргазм в разы ярче. Он сам пришёл, сам предложил, сам рассказал Намджуну о том, какие фантастические чувства он будет испытывать, удерживаясь некоторое время от похода в туалет, находясь в это время под надёжным присмотром и контролем хёна. А старший и не против совсем. Взяв с мальчика слово о том, что тот должен внимательно следить за своим состоянием и не доводить себя до того, что тянущее чувство перейдёт в боль, он объявил срок, когда они смогут исполнить их обоюдное желание. Сегодняшний день оказался идеальным вариантом. Один из выходных дней в их расписании, время, когда они могут расслабиться дома, заняв себя простыми дружескими беседами и совместным просмотром фильмов. Чимин впервые ненавидит выходной. Он больше не может устроиться так, чтобы давление на мочевой пузырь не занимало все его мысли, и Пак, выскользнув из объятий Джина и чуть не шибанув пяткой по голове Юнги, вскакивает с дивана. Чимин явно переоценил себя, когда думал, что такие резкие движения сейчас подвластны ему. Он пару секунд стоит чуть скрючившись, стараясь не ухватиться за пах, а потом неуверенными шагами направляется к Намджуну. Тот моментально расплывается в довольной улыбке, приглашающе разводя руки и принимая к себе в объятия Чимина. Мальчик рад хотя бы тому, что уже темнеет, и в комнате царит приятный полумрак, а так как кресло стоит поодаль от дивана, никто из мемберов даже не обращает на них внимания, продолжая наблюдать за развитием сюжета на экране. — Намджуни, — шепчет мальчик, касаясь губами уха старшего, — можно я схожу в туалет? Я очень сильно хочу. Можно? Взволнованное лепетание умиляет старшего, и он тихо смеётся, целуя чиминову шею и обдавая её потоками горячего воздуха. — Мы даже не досмотрели фильм, куда ты собрался? — ворчит Намджун, будто бы совсем не замечая плачевного состояния мальчика. — Давай досмотрим его, а потом поговорим, да, Чимин? Веди себя, как воспитанный и послушный мальчик. Чимин заламывает бровки, с непониманием смотря на старшего. Ему нужно в туалет. — Я больше не могу, хён, я правда не могу больше держать в себе. Я сейчас описаюсь, — ломающимся шёпотом сообщает он Намджуну. Поймав растерянный чиминов взгляд, старший изучающе смотрит на него и вскидывает бровь. — Цвет? — Зелёный, — не мешкая, шепчет Чимин. Намджун опускает большую ладонь на загривок мальчика и буквально вжимает его в себя, губами впечатываясь в его ухо. — Тогда что ты здесь устроил? Хочешь ссать — делай это прямо здесь. Или закрой рот и не ной. Чимина ломает от этих слов. Он буквально чувствует, как давление на мочевой пузырь увеличивается в разы, а вместе с этим его накрывает... возбуждение? Пак чувствует, как тянет в паху, и это ощущение он не спутает ни с чем. Как маленький болванчик, он кивает Намджуну, пытаясь уже отсидеть до конца фильма, чтобы потом выскочить из гостиной первым и понестись в туалет. Намджун же сжалится над ним к тому времени? Пожалуйста. Пак сидит спиной к экрану, обхватив коленями бёдра лидера, и только сейчас, изо всех сил борясь с позывами мочевого пузыря, он понимает, как глупо было усесться прямо так, с разведёнными ногами. Он отчаянно хватается за пах, когда чувствует, что готов вот-вот отпустить себя, и нервно ёрзает на бёдрах старшего, пытаясь свести ноги. Но рука лидера пресекает все попытки, ложась на его плечо, и придавливая обратно. Чимин почти стонет от разочарования. Намджун рассматривает его сморщенное лицо, проводит большим пальцем по нахмуренному лбу, чтобы разгладить морщинки. — Всё ещё зелёный? — всё, что он получает в ответ, это слабый кивок головы. В следующую секунду намджунова ладонь оказывается лежащей прямо на нижней части живота мальчика, и он совершает толчки слабыми поступательными движениями, фиксируя каждую эмоцию на лице мальчика. Тот скулит. В этот раз в самом деле скулит в голос, потому что, чёрт, он в шаге от того, чтобы описаться прямо здесь. Обмочиться в штаны, сидя в гостиной, на коленях своего парня, когда вокруг сидит вся их группа. Он уже буквально чувствует, каково будет ощущение, когда он наконец позволит тёплой жидкости хлынуть из него. — Хён, ну вы можете быть потише? — хихикает Чонгук, рассматривая в темноте спину Чимина. — У вас в распоряжении все комнаты в доме, ага? — Фу, кроме моей, ладно? — слышится ворчание Юнги. Чимин только старается вжаться в Намджуна ещё больше, чтобы стать маленьким и незаметным. Он просто надеется, что не прозвучал слишком разбитым и нуждающимся. Намджун руку не убирает, только давит сильнее, а у мальчика перед глазами уже всё плывёт, и он не особо ощущает себя в пространстве и времени, когда начинает потираться о пах лидера. Давление в мочевом пузыре создаёт невозможное возбуждение, и он надеется разобраться со вторым, чтобы хоть как-то отвлечься от первого. Намджун издаёт тихий смешок, соскальзывая рукой на пах мальчика и с силой сжимая его. — Блять, такой твёрдый. Возбудился только от того, что хочешь ссать? — комментирует он, на что Чимин подкидывает вверх бёдра, толкаясь в его ладонь. Его шёпот на ухо посылает миллионы мурашек, бегающих по коже, и это никак не способствует улучшению его состояния. — Такой маленький грязный мальчик, — в этот момент Хосок издаёт потрясённый звук откуда-то из-за спины мальчика, и Чимин мгновенно напрягается, но так же быстро успокаивается, понимая, что эти звуки связаны со сценой из фильма, что происходит сейчас на экране. Намджун снова приглушённо смеётся. — Думал, он меня услышал, да? Представь, что было бы, если бы Хосок сейчас слышал всё, что я говорю тебе. Никто даже не догадывается, каким нуждающимся ты можешь быть, когда так сильно хочешь помочиться, да? Ты так ёрзал по дивану, что я был уверен, кто-то поймёт, в чём дело, но наш добрый хён только принёс тебе водички. Как твой мочевой пузырь отреагировал на это? — Чимин только закатывает глаза от дикой смеси боли и удовольствия и хрипит слабое «не надо, хён». — Как много ты выпил после обеда? Кажется, стаканов пять, да? Я чувствую, как надулся твой живот вот здесь. Намджун снова давит на низ его живота, и Чимин пытается отодвинуться, ускользнуть от сильной руки, потому что его бёдра уже начинают подрагивать от напряжения, а сам он готов уже плюнуть на всё и позволить себе обмочиться прямо в гостиной. Он не особо хорош в контроле своих эмоций, поэтому изо рта начинают вырываться не особо пристойные звуки, и Намджун принимает решение занять его рот своими пальцами, толкнув между его пухлых губ сразу два. — Тебе нужно быть потише, Тэхён уже пялится на тебя, — шипит Намджун, вталкивая пальцы глубже в его рот. Чимин же отчаянно борется сам с собой. С одной стороны он дико хочет в туалет, очень, серьёзно, очень сильно. И по-хорошему ему бы сидеть ровно и не двигаться. Но ладонь хёна такая большая, такая тёплая, что толкаться в неё, позволяя члену, зажатому тканью трусов и брюк, проезжаться по ней, сейчас кажется чем-то божественным. Лицо Тэхёна вытягивается, и он вспыхивает и моментально отворачивается, когда замечает, что Чимин, сидящий на коленях Намджуна, начинает совершать толчки. Чимин сходит с ума, отчаянно обсасывая намджуновы пальцы и всё ёрзает, ёрзает, ёрзает, обеспокоенно смотря на старшего. Он хватает запястье лидера, в попытке вытащить обслюнявленные пальцы, чтобы проскулить, что он, блять, уже не может терпеть. — Господи, п-пожалуйста, — отчаянно шепчет он, — хён, пожалуйста, пожалуйста. Намджун сжимает рукой его пах. — В чём дело? Ты не в состоянии контролировать себя? — рычит он, прижимаясь лбом к лбу мальчика. Чимин чувствует, что его глаза щиплет. Он в самом деле не выдержит больше ни минуты. Он плюёт на запрет Намджуна и собирается слезть с кресла и направиться в туалет, потому что всё это выше его сил. Он держится рукой за пах и соскальзывает с коленей лидера, но тот хватает его за волосы, вставая следом. Намджун толкает его на выход из комнаты, улыбаясь остальным мемберам, когда те заинтересованно оборачиваются на непонятное копошение. — Мы ванну примем и пойдём спать. У него живот болит, пусть отдохнёт. Все понимающе кивают лидеру, а после переключаются на просмотр фильма. Чимин тем временем успевает добежать до ванной, пронесясь почти через весь их дом, и грохнуться на колени на кафель, сжимая руками пах. Намджун заходит уверенно, закрывает за собой дверь и подходит ближе, нависая над мальчиком. — Цвет, Чимин? Тот испуганно вздрагивает, скрючившись ещё больше. — З-зелёный, — тихонько пищит Чимин, мысленно проклиная самого себя. Он больше не может. Он знает это. Но так же знает, что может доверять Намджуну, и даже если сам Чимин больше не верит в себя и в то, что выдержит ещё хотя бы секунду, то старший абсолютно точно знает о его пределах, и сейчас, умело надавив на больное, потом позволит ощутить мощнейшее удовольствие. — Тогда быстро встал. Чимин цепляется одной рукой за бортик ванны, пока Намджун отходит от него на приличное расстояние (благо размеры их шикарной ванной комнаты это позволяют) и терпеливо ждёт, пока мальчик справится с собой и поднимется с пола. — Что это было? — Чимин подгибает одну ногу, сжимая колени между собой, чтобы, о Господи, случайно не описаться. — Что ты устроил? Ты, блять, встал и собирался уйти, хотя я не помню, чтобы говорил хоть слово о том, что ты можешь идти в уборную. Я говорил, Чимин? Посмотри на меня. Пак хнычет. Стыдно. Очень стыдно. Он спокойно терпит крики, но вот расстроить Намджуна он не хотел, даже если он сейчас борется со своими естественными потребностями. Даже это не давало ему право хотя бы думать о том, чтобы ослушаться старшего. До тех пор, пока он произносит «зелёный» все решения принимаются его хёном. — Нет. Хён, прости, прости, пожалуйста, — слабо мяукает он, переступая с ноги на ногу, в попытках извернуться и уменьшить давление на мочевой пузырь. — Я-я... — Ты-ты, — передразнивает его Намджун. — Ты можешь терпеть, так какого чёрта выкобениваешься? Чимин отчаянно мотает головой. — Я правда не могу больше. Я сейчас описаюсь, хён, посмотри на меня. — Твой цвет зелёный. Тогда почему я слышу твоё «не могу»? Ты пытаешься обмануть меня, Чимин? — Боже, — Чимин усаживается на корточки, утыкаясь лицом в крепкое намджуново бедро. — Пожалуйста. Я не вру, хён, пожалуйста, — он завывает, отчаянно жмурясь. — Скажи ещё слово и ты пожалеешь об этом, — рычит на него Намджун. — Не думал, что ты опустишься до того, чтобы лгать мне, — он двигает ногой, пытаясь стряхнуть с себя Чимина. — Встань, повернись ко мне задом, руки на бортик ванной. Живо. Чимин испуганно смотрит на хёна снизу вверх. Он не выдержит, если Намджун начнёт шлёпать его. Он не в том состоянии, чтобы быть способным нагнуться. Но Намджун ждёт, его вид вселяет страх, и Чимин, закусывая дрожащую губу, выполняет всё, что сказал старший. Намджун только хмыкает и гладит мягкие половинки через ткань его чёрных домашних штанов. Чимин перед ним такой беззащитный, такой, блять, нуждающийся. Нуждающийся в том, чтобы наконец справить естественную нужду, чтобы кончить, и это сводит старшего с ума, он чуть ли не рычит, когда наносит первый удар по чиминовой заднице. — Боже, — скулит Чимин. — Хён, это слишком, пожалуйста. Ноги подкашиваются, и всё его тело слабо потряхивает от напряжения и неконтролируемого желания. Он крючится, сгибая колени. Намджун снова отвешивает звонкий удар по заднице. И, чёрт, это действительно чувствуется ужасно. От каждого удара он сотрясается, а мочевой пузырь дичайше передавлен из-за того, что мальчик наклоняется вперёд. — Хё-ён, — неожиданно громко вскрикивает мальчик, звуча так охуенно разбито. Он уворачивается от очередного удара по попе, оседая на пол. Намджун не понимает, в чём дело, пока не убирает чиминовы руки от его паха, и блять... Если это не воплощение его самой горячей и извращённой фантазии, то Намджун не знает, что это. На мягкой чёрной ткани его домашних штанов виднеется небольшое тёмное пятно, а Чимин перед ним буквально пылает. Он сидит на полу, пытаясь прикрыться, но старший вздёргивает его вверх, заставляя встать на ноги. Он не хотел, Боже. Но удар был чересчур сильным, и он же предупреждал. Он почти кричал, что больше не в состоянии удержать всё в себе. — Что это, Чимин? — Намджун пытается звучать строго, но на самом деле так сильно кайфует от вида мальчика перед ним. Чимин качает головой и сжимается ещё больше, закрывая лицо ладонями. — Детка? Намджун наклоняется, чтобы оказаться с ним лицом к лицу и аккуратно целует его в лоб, когда слышит чиминов всхлип. — Н-не смотри на меня, — скулит Чимин, желая прямо сейчас провалиться под землю. Он размазывает по лицу горькие слёзы стыда, но Намджун только мягко смеётся, стараясь отдёрнуть его руки от лица. — Почему я не должен этого делать? Ты выглядишь так потрясающе горячо только для меня, — Намджун гладит его живот и с силой надавливает, вновь создавая чертовски сильное давление на мочевой пузырь. Чимин вздрагивает и заходится в новом приступе плача, когда чувствует, что он находится в паре секунд от того, чтобы наконец полностью отпустить себя. — Такой разбитый, такой прекрасный мальчик для меня. Ты не должен стесняться своих естественных потребностей. Чимин шмыгает, стараясь успокоить свои рыдания. Старший же мягко прижимается к его губам, рукой оглаживая его пах и ощущая влажность брюк в этом месте. Чимин доверчиво жмётся к нему, цепляя пальцами намджунову футболку, и старается углубить поцелуй. Намджун улыбается и позволяет мальчику взять всё в свои руки, приоткрывает рот, давая Чимину возможность скользнуть в него своим юрким язычком. Поцелуй мягкий, нежный и глубокий, наполненный каким-то особым трепетом, и мальчик восстанавливает своё дыхание, потихоньку успокаиваясь. Он больше не дрожит, а только цепляется маленькими пальчиками за Намджуна, и старший принимает это за сигнал к тому, что можно продолжить. Он скользит рукой в трусы Чимина и сжимает в руке его влажный член, на что мальчик протестующе мычит, пытаясь отстранить Намджуна. Но тот поглаживает его, и мальчик не может не признаться, что это дохуя приятно в данный момент. Давление мочевого пузыря всё ещё создаёт дичайшее возбуждение, и он раздвигает ножки, позволяя Намджуну дрочить ему. Член влажный от предэякулята, который он выделяет, и от мочи, что успела пропитать ткань трусов. Несмотря на это мальчик всё ещё чувствует, что его мочевой пузырь буквально переполнен. И смесь боли и этого тянущего чувства делает всё в разы острее и горячее, особенно, когда Намджун толкает Чимина, прижимая его к стене всем своим телом. — Такой охуенно горячий, — рычит старший прямо в шею, цепляя зубами нежную кожу. Его рука всё ещё шарит в трусах мальчика. — Джуни. — Да? — Намджун увлечённо мнёт его яички, при этом успевая вылизывать тонкую шею. — Мне всё ещё дико нужно в туалет. Ты и так видел достаточно позора. Могу я теперь сходить в туалет? — этот вопрос скорее риторический, просто, чтобы напомнить о том, что ему всё ещё нужно справить нужду. Типо «эй, Намджун, не мог бы ты вытащить руку из моих трусов и дать мне наконец нормально отлить?» — Нет, — хрипит Намджун и хитро смотрит на мальчика. Чимин в ужасе. Он ломается на этих словах и огромными глазами смотрит на старшего. — Боже, да я мог описаться, ты, чёрт возьми, видел это! — взвизгивает он своим тонким голосом. Намджун тысячу раз благодарит их действительно огромную квартиру и то, что ванная комната находится в самом деле далеко от гостиной. Мальчик переходит на совсем отчаянные визги, пытаясь что-то доказать старшему, но тот лишь сжимает его щёки свободной рукой, той, что сейчас не шарится в его трусах, и заставляет его замолчать. — Ты можешь отпустить себя и сделать это прямо так. Чимин непонимающе моргает. — Хён, ты шутишь? Это несмешно, мне нужно- — Хочу видеть, как ты обмочишься себе в штаны, — хрипит Намджун ему на ухо. Член в его руке дёргается на этих словах. — Ты ведь уже почти сделал это. Разве это не то, о чём ты просишь? Ты так сильно хочешь поссать, и я разрешаю тебе сделать это хоть сейчас. Чимин мотает головой, не в состоянии соображать, что происходит. Намджун правда хочет, чтобы он помочился прямо себе в штаны, пока старший будет наблюдать за ним? — Хён, ты не можешь, нет, — его губы вновь начинают мелко дрожать. — Просто расслабься, и организм сам сделает своё. Я разрешаю тебе справить нужду. Ты ведь хочешь этого. — Я не могу! — Цвет? — Намджун звереет. Если бы это не был первый раз, когда они пробуют подобный вид извращений, то старший бы никогда в жизни не спустил с рук такое откровенно отвратительное поведение младшего. Но он знает, что мальчик борется сам с собой, своими желаниями и своим стыдом, поэтому сегодня проявляет чудеса терпения, выслушивая все пререкания и истерики Чимина. Но также Намджун чувствует, что в данный момент мальчик не в силах переступить через себя и сделать наконец то, что было их конечной целью в этой игре. Он прогибается, но никак не может сломаться, поэтому то, что требуется от старшего, это надавить на него. Надавить, чтобы окончательно разрушить, а потом самолично собрать воедино. — Хён... — Цвет, Пак Чимин! — З-зелёный, зелёный, хён. Намджун тут же отвешивает мальчику пощёчину, и тот в ужасе жмётся к стене, с обидой смотря на старшего. — Заслужил, — чеканит старший. — Это, блять, не просьба, поэтому закрой нахуй свой рот и прекрати спорить со мной, — лидер зарывается в мягкие чиминовы волосы, больно оттянув их, и заставляет мальчика смотреть на себя. — Такой непослушный, неблагодарный мальчик. Ты так расстраиваешь меня. Я проявляю снисхождение, разрешаю тебе справить свою нужду, а ты воротишь нос. В таком случае ты можешь отправляться в свою комнату или возвращаться в гостиную, но больше ни одного ёбаного слова о том, что тебе нужно поссать. Просто лживый маленький мальчик, который даже не может решить, действительно ли ему нужно в туалет. — Но это не так, — обиженно сопит Чимин, часто моргая, чтобы непрошеные слёзы не покатились по щекам. — Мне просто стыдно, хён. Я не думал, что будет так. Как я могу сделать это при тебе? — Я просто нажму на твой живот вот таким образом, — отвечает ему Намджун и, чёрт возьми, безжалостно вдавливает колено в низ его живота, — а ты лишь расслабишься. — Хён, нет, — кричит Чимин, совершенно не заботясь о том, что их вообще-то могут услышать. Если он начнёт мочиться, то он сделает это прямо на ногу Намджуна, и это просто полнейший пиздец. Но старший, кажется, абсолютно удовлетворён таким положением дел, и лишь вжимает колено ещё сильнее, когда Чимин хватается за него в попытке оттолкнуть. — Хочу видеть, как твои штаны будут намокать, пока ты будешь ссать в них, — хрипит Намджун, и Чимин клянётся, что не хочет этого делать, но давление так велико, что он больше не может держать всё в себе, и тёплая жидкость наконец начинает вытекать из него. Чимин плачет, когда чувствует, как Намджун прижимает его к стене, не давая пошевелиться, пока мальчик медленно освобождает свой мочевой пузырь. Ему так чертовски стыдно. Колено старшего всё ещё там, и мокрое пятно расползается не только по штанам Чимина, но и по штанам Намджуна, который удовлетворённо наблюдает за процессом. Чимин писает в свои штаны прямо на глазах у Намджуна. Он никогда не сможет пасть ниже. — Такой чертовски драгоценный, — рычит Намджун, начиная поглаживать его пах, его мокрый, блять, пах. Только сейчас, освободившись наконец от мысли о том, что ему чертовски сильно нужно в туалет, Чимин может сфокусироваться на том, что он дико возбуждён. Член выплеснул из себя тёплую жидкость и сейчас твердеет лишь сильнее под уверенными движениями старшего. — Такой горячий, такой красивый. Только взгляни на себя. Такой разрушенный только для меня, да, Чимин? Готов сделать всё для меня, — шепчет Намджун, целуя его мокрые щёки. Чимин уже не в силах соображать. Этот вечер был невероятно тяжёлым для него во всех смыслах, и сейчас он не может здраво оценивать ситуацию. Всё, что он понимает, это то, что Намджун сейчас обхватывает своей большой, абсолютно невероятной ладонью его мокрый член и дрочит-дрочит-дрочит ему. Его вторая рука вжимает Чимина в стену, чтобы тот ненароком не соскользнул на пол, ведь мальчик явно еле стоит на ослабевших ногах. Он отчаянно цепляется за широкие намджуновы плечи и беспорядочно двигает бёдрами, скорее мешая, чем помогая старшему. Но от всего произошедшего и происходящего сейчас кроет так сильно, что Чимин дрыгается, как обезумевший, будто от этого оргазма сейчас зависит вся его жизнь. И не проходит много времени прежде чем его тело начинает трястись, а бёдра — мелко дрожать, и его аккуратный член наконец мощными толчками выстреливает сперму. Мальчик только раскрывает рот, тяжело дыша и не издавая больше ни звука. Чимин разве что не задыхается. Всё, что видит перед собой Намджун, это абсолютно разбитый мальчик с каким-то пустым, помутневшим взглядом, и старший буквально удерживает его в своих руках, не давая ослабшему телу осесть на пол. — Детка? — Намджун пытается поймать расфокусированный взгляд младшего, чтобы привести того в чувства. — Всё в порядке, малыш? — он гладит Чимина по щеке, терпеливо ожидая, пока до него дойдёт смысл сказанных им слов. Мальчик кивает, не чувствуя в себе достаточно сил для разговоров. Намджун облегчённо выдыхает, улыбаясь широко и мягко. — Ты даже не представляешь, какой ты восхитительный мальчик. Так потрясающе справился и был таким хорошим для меня, — его губы касаются лба мальчика, и тот расплывается в улыбке, утопая в похвале. — Ты такой горячий и прекрасный сейчас, ты знаешь об этом? Но, несмотря на это, нам нужно принять ванну. Нам ведь не нужно раздражение на твоей нежнейшей коже, да? Поэтому я наберу ванну, и мы сможем понежиться в ней. Это звучит достаточно хорошо? — Намджуни, спасибо, — тихонько мурлычет мальчик, потупив взгляд. — Эй, ты знаешь, что моя важнейшая обязанность – это забота о тебе. Почему ты благодаришь меня? Чимин краснеет. — Я не об этом. Т-ты просто соглашаешься на мои самые больные идеи, и как бы странно это не звучало, но я так благодарен за это. Он слабо тычется носом в намджунову грудь, пока тот позволяет себе целовать его в макушку. — Любая твоя просьба. Я просто хочу делать тебя счастливым, ты ведь знаешь, малыш. Если это то, что тебе было необходимо, то я рад, что смог доставить тебе удовольствие, — Чимин только благодарно кивает, пряча от Намджуна смущённую улыбку. — А теперь давай стянем с тебя вещи, и я начну набирать нам ванную. Чимин в самом деле не знает, что такого хорошего он сделал в прошлой жизни, но он уверен, что ему, чёрт возьми, достался лучший парень на свете.