Гарнизон

Когда все расселись в кузове просторного ГАЗика, Лена вжалась в стену — двери захлопнули со скрежетом, эхо разлетелось, отдавшись от железных стен. Лена сглотнула, обхватив колени руками — уперла взгляд в пол, переводя дух: дороги назад не было… Все активно что-то обсуждали, совсем не обращая на нее внимания — похоже, у каждого были личные планы на эту войну, и Лена не собиралась в них вмешиваться со своим мнением: она сглотнула негромко, зажмурилась, вздрогнула, когда машина дала ход. — Э, булка, — к ней подсел серьезный Миха, приобняв ее за плечи. Лена по-детски наивно не раскрывала глаз, немного раскачиваясь из стороны в сторону. Сердце выедало мыслями о скорой гибели, о том, что она так и не защитила брата, о том, что сбежала из дома и оставила семью на волю случая. Лена моргнула, сжато выдохнув. — Ты в порядке? — учтиво поинтересовался Миха, сдернув с нее кепку и взъерошив ее волосы. — В полном, — выдохнула Лена сквозь зубы. — Не трогай волосы, не трогай… — она мягко перехватила свою кепку и вернула ее на прежнее место, пригладив непослушные черные пряди волос. Миха крепче прижал ее к себе, сильнее обхватив ее плечи своей широкой сильной рукой. Лена смотрела на металлический перепачканный в грязи пол машины — следы от сапог, пустые погнутые гильзы, какие-то клочки сена — Лена поджала губу. — Ты такая разговорчивая сегодня, прям капец: наслушаться не могу! — с притворной волной недовольства воскликнул Миха, и все ненадолго отвлеклись от разговоров и глянули в их сторону — почуяв на себе лишние взгляды, Лена постаралась отвернуться в сторону. — Прекрати, не смешно, успокойся, — почти шептала она, пока руки ее тряслись в какой-то панической атаке. В глубоком чувстве апатии забившись в угол, Лена обхватила себя руками и снова уставилась на пол, на грязные разводы следов на нем, стараясь не слушать и не смотреть ни на кого вокруг. — Да булка! — недовольно воскликнул Миха. — Хорош! Я из-за тебя прямо чувствую, как мне смерть в затылок дышит! — фыркнул он, вставая и отряхиваясь. Машину подкинуло на какой-то кочке — Миха лихо удержался на ногах, Лену вжало в железную холодную стену еще сильнее. — Да отстань ты от нее, — сказал кто-то дружелюбно: Лена юрко глянула в сторону источника шума — строгий взгляд сержанта Лески ударил по лицу. Лена быстро отвернулась. — Че ты к ней пристал? Думаешь, легко осознавать, что на фактическую смерть и едешь, пес? — выдал он, выпрямившись и глянув на Миху с какой-то долей раздражения. — А че? — осклабился Миха. — Прямо сейчас белые тапки искать и гроб колотить из подручных средств? — после его резких слов воздух в кузове заметно загустел — Лена не говорила ни слова, все еще боясь смотреть по сторонам. — Парни, — встряла Леся. — Хотите подраться за мусор — делайте это на улице… — едко прокомментировала она. — Прекрати! — оборвал ее резкий голос Юры, прозвучавший, как выстрел — Лена согнулась пополам, улеглась головой к стене на неширокой подвесной скамье и постаралась представить, что это не она сейчас находится в тачке с людьми, готовыми убить друг друга до прибытия на поле боя. Лена сжала зубы до неприятного скрежета, руки похолодели. — А ты прекрати ее защищать! — Леся ткнула его кулаком в грудь, Юра смотрел на Лену: похоже, давление оказалось куда более сильным, чем она себе представляла — все-таки всегда будет стрессом, если точно знаешь, что скоро сдохнешь, как последняя собака, под дождем из свинцовых пуль. — Нашел, кого считать хорошей — она ж нихрена не умеет! Какого черта ее вообще взяли с нами? Чтобы она нас вместо врагов била, да?! — бесновалась Леся, и рыжие локоны ее кудрями тряслись на узких острых плечах. Лена молчала — кажется, ей не было дела до того, что спор продолжался из-за нее: напуганная перспективами (точнее, их отсутствием) своего будущего, Лена была не в состоянии вымолвить и слово — молча лежала, зажмурившись, как ребенок, и дышала через раз. — Ты хоть слово скажи, тварина! — Леся вскинулась и захотела пнуть Лену: уже подлетела, уже занесла ногу — ее ловко перехватил Миха, закатив глаза. — Почему бабские скандалы всегда настигают на пороге гибели?! — мудро рассудил он, крепко удерживая Лесю за сапог — та фыркнула, пытаясь вырвать ногу и устойчивее встать на полу движущейся машины. — Нам нужно выдохнуть, — предложил Юра, доставая из кармана пачку сигарет. — Нам нужно перекурить. Кому стрельнуть сигу? — А кому по морде… — прогнусавил Миха, наконец отпустив сапог. Леся отказалась курить, Миха с непривычки чуть не подкурил фильтр, Юра и сержант Леска закурили механично — все резко заткнулись и уставились на Лену. Ее трясло — натурально трясло: это было, может, от тряски самой машины, может, от подскочившего в крови адреналина, может, поднялось давление, а может, Лена беззвучно содрогалась от истеричного хохота — у каждого были разные догадки, но близок к истине был только Юра — она боялась. Лена боялась того, что могло с ней случиться на фронте, боялась, что больше никогда бы не увидела брата и семью, боялась проиграть и умереть под пулями, боялась… Машину снова тряхнуло, сержант Леска нервно посмотрел на железные двери и массивный засов, затем перевел успокоившийся взгляд на Лесю и Миху. — Давайте не будем сраться, пока не доберемся до места назначения — когда ступим на землю, хоть палками друг друга собачьте, но до тех пор! — он потряс указательным пальцем в воздухе. — Старайтесь вести себя адекватно — с нами новички… — он кивнул на дрожащую Лену. Порядка трех часов они ехали молча — Лена уснула, сжавшись в комок, Миха и сержант Леска разговорились о суровых реалиях русской жизни, Леся и Юра расселись по разным углам скамей, не желая больше разговаривать и собачиться. В тишине было слышно только, как связист-водитель плавно двигал машину по кочкам и канавам — всплески воды в встречных лужах успокаивали, приятно шумел мотор, глушитель громко попердывал на прыжках и передачах, все было спокойно. Ближе к отметке шести вечера на часах все в конец обленились, даже перестав разговаривать — проснулась Лена: потирая сильно покрасневшие глаза, на одном из которых от нервов лопнул капилляр, она села, свесив ноги, и огляделась — у дверей ютилась уснувшая Леся, закутавшаяса в китель Юры, сержант Леска и Миха тоже спали, по-братски обнявшись за плечи на полу, вытянув ноги вперед. Юра сидел напротив — безэмоцинальным взглядом сверлил Лену, даже не думая смотреть куда-то в сторону. Лена сглотнула. — Че ты пялишься? Посмотреть больше некуда? — ядом прыснула она. — Да вот думаю, — вздохнул с тяжестью Юра глубоким тихим голосом. — Как долго ты продержишься на фронте: час или пару часов? — Лена фыркнула, обхватив плечи руками, стараясь не смотреть в сторону Юры — хорош, черт, сидит в одной майке, виден бинт на свежей культе. Лена прикусила нижнюю губу. — Не твое дело. Прикинься змеей и ползи отсюда, — она кивнула на двери. — Че ТЫ можешь сделать? Почесать нос противника целой рукой? Дернуть чеку гранаты, лежащей на земле? — она издевательски заржала больше от собственной истерии, нежели от реального желания принизить Юру. Он скептично улыбнулся. — Ты такая злая потому, что я отверг тебя хрен знает сколько времени назад, или потому, что боишься сдохнуть, как собака? — да, он определенно тоже умел издеваться над людьми — потемневшей синью глаз Лена практически просверлила его череп тяжелым взглядом, Юра с усмешкой продолжил. — Куда ты вообще дернулась, че тебе на месте не сиделось? Реально возомнила себя героем? — он цокнул, тихо рассмеявшись. Уголки его губ расползлись в стороны, на щеках вырисовались глубокие ямочки. Лена держала лицо «кирпичом», не говоря ни слова. — В курсах, что братишка был не рад тебя здесь видеть? Че приперлась? — он снова издевательски улыбнулся, потерев переносицу пальцами целой руки. Мышцы свободной руки напряглись, блеснули капли холодного пота после кошмаров на лбу Лены, она выдохнула. — Ты закончил, Фрейд херов? Давай помолчим — у тебя это хорошо получается, — она постаралась выдать максимально отвлеченную улыбку, Юра скептично вскинул светлые брови. — Твоя большая проблема в том, что даже такие «херовые» психологи, как я, видят все сразу, с первого взгляда, — он окинул Лену свободным жестом руки. — Перестань вести себя, как главный страдалец мира, может, тогда жизнь будет к тебе благосклонна? — он наклонил свою безумно красивую голову в бок: Лена стиснула зубы, отвернувшись, чтобы не смотреть в эти изумрудные, травяные глубокие глаза. — Закрой рот, сотрясаешь воздух пустыми нотациями, я к тебе не прислушаюсь даже тогда, когда у моего виска будет пушка, — Лена смотрела на двери сосредоточенно. — Думаете все, что лучше знаете, что мне нужно, а на деле всего лишь пытаетесь мне рот заткнуть. Так, да? — она покачала головой, тихо смеясь. — Лучше заткнись — ты последний человек, мнение которого я хочу знать по поводу своего пребывания здесь. Юра осклабился. — Я смотрю, у тебя в голове и в самом деле «и лампа не горит», — фыркнул он, Лена не повела и бровью. — Вытащишь серебряную ложку из задницы — поймешь, что людей нужно слушать. — Отвалишь от меня — поймешь, как прекрасна жизнь. Чего ждешь? Флаг в руки, барабан на шею — вперед! — она дала твердую отмашку руки и тут же заткнула уши, снова разлегшись на скамье и свесив одну ногу. Юра выдохнул разочарованно — нет, она не изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз — такая же, словно не прошло несколько лет. Юра опустил голову, дорога продолжалась. Когда, держа ноги буквой «Х», Миха в очередной раз протарабанил в дверь кулаком с криками «Хочу ссать!», машина остановилась — железные двери открылись, напахнуло ночным тихим запахом, напахнуло свободой и предстоящей войной — Лена, пихнув Юру плечом, проходя мимо, тут же спрыгнула на землю — черную, жирную, мокрую и перекопанную. Разведя руки в стороны, слушая краем уха, как потягиваются со сна Леся и сержант Леска, Лена взглянула в ночное небо, где горели огни холодных звезд. — Дарова, — к ней подвалил водитель. — Ворон, — он протянул ей руку. — Ваш связист и по совместительству лучший водила, — он коротко улыбнулся, в свете ночных звезд блеснули его карие глаза, оттененные смольными кудрями волос. Лена пожала его руку. — Сержант Яцковцева, — она коротко кивнула. — Мы уже прибыли? — пока из кузова спускались все остальные, Лена решила разведать ситуацию — беглым взглядом она окинула ровную асфальтированную площадку, которая виднелась вдалеке. — Да, — Ворон кивнул за плечо, Лена обернулась — позади стояло несколько подъехавших ГАЗиков. — Дальше самолетом в Минск — воевать с западной базой НАТО, — Ворон вздохнул, закуривая. — Почитай, сразу в горячую точку кинут… Лена моргнула, глянув на огни аэропорта, силуэт которого явственно проступил на мареве мрака впереди — когда подтянулись остальные отряды, все направились вперед — Лена старалась идти, ни к кому особенно не прижимаясь руками, просто делала вид, что она сама по себе, ступая отцовскими берцами по асфальтированной взлетной площадке. — Булка! — шепнул Миха, поймав ее за шею рукой. — А ну стоять! — шикнул он со смехом. Поравнявшись с Леной, он почти повис на ее плечах, крепко захватив их рукой, и стал глядеть вперед, перебирая ногами. — Летать боишься? — Нет, — ответственно соврала Лена, сглотнув за доли секунд. — А зря-я-я… — протянул Миха заговорщически. — По статистике!.. — только начал вещать он, как Лена, выпутавшись с твердостью из его объятий, прибавила ходу. — Давай потом, Миха, и без тебя тошно, — на ходу бросила она, в толпе стараясь разглядеть лицо сержанта Соленова. — Товарищ сержант! — к ней обернулись почти все, но, заметив одного-единственного сержанта Соленова, Лена с радостной улыбкой припустила к нему. — Привет, салага, — улыбнулся сержант Соленов, коротко хлопнув ее широкой ладонью по больному плечу. — Как твои дела? — Хреново! — без лишней лжи выдохнула Лена с глупой улыбкой: — Хочу удавиться и сдохнуть в ближайшей канаве, — она приложила руку к виску, честно отрапортовав, сержант Соленов негромко рассмеялся своим приятным тягучим смехом, который постепенно успокаивал исстрадавшийся ум. — Чего же так, салага? — улыбнулся сержант Соленов, глянув не Лену одним глазом: покрасневшие глаза, лопнувший капилляр, опухшие мешки, впалые щеки, усталый и изможденный вид — похоже, Лена сильно волновалась. — Боишься? — догадливо предположил он. Лена отмахнулась с ворохом картинной смелости. — Волнуюсь? Я? Пф-ф-ф, да бросьте, товарищ сержант! — тараторила она, стараясь быть храброй: сержант Соленов сдержанно улыбнулся. Впереди виднелся уже готовый к полету самолет — горящий в иллюминаторах свет, тени кресел и кислородных масок, снующие по борту стюардессы — сержат Соленов кивнул на самолет. — Птичка большая, будет твой страх чувствовать — не взлетит, — посмеялся он, Лена нервно хихикнула. — Товарищ сержант, — позвала она, пока слышался лишь топот тяжелых кирзовых сапог по асфальту. Лена смотрела в чью-то широкую спину и вздыхала уже в какой раз, стараясь сильно не жмуриться. — Умирать — это больно? — Почем же мне знать? — искренне удивился сержант Соленов. — Я ж не умирал ни разу, ты чего, салага? — он непонимающие глянул на Лену — на глазах ее, больших и голубых, лежали всполохами прозрачные крупные слезы. Она попыталась успокоиться, с резкостью занюхнув ночной тяжелый аромат — запах ударил в нос, Лена закашлялась. — Просто… Понимаете… — залепетала она, держась за нос, пока по щекам капали горячие горючие слезы. — Все я понимаю, — сержант Соленов приобнял ее за плечи, притягивая к себе — Лена засеменила ногами, птыаясь подстроиться под ритм шагов товарища сержанта. — Боишься ты, салага, — он вздохнул. — Я и сам боюсь — не понимаю, какого хера тебя взяли в такое «приключение»? Может, Горохов думает, что ты быстро учишься? Или что у тебя в запасе есть еще парочка непростреленных черепов? — он посмеялся, Лена быстро-быстро перебирала ногами, не поспевая за его шагом, но вырваться из приятной теплой хватки не торопилась. — Если я умру… — успокоив дыхание, удалось вымолвить ей. Сержант Соленов фыркнул. — Я вижу, ты искренне веришь в победу русской армии! — со скепсисом заявил он. — Но я — не русская армия, я — простой человек, — возразила Лена, и серые глаза сержанта Соленова блеснули в темноте ночи. — Из таких, как ты, и состоит русская армия. Думаешь, парни позади и впереди тебя могут больше, чем о них говорят? Да нет, конечно — им тоже страшно, тоже хочется домой, никто дохнуть не собирается, а ты тоски нагоняешь, — пробурчал он недовольным голосом, сдернув с Лены кепку и взъерошив ей волосы. — Давай, не дрейфь! Запрыгивай! — он подставил ей широкую спину, и Лена, подумав с секунду, со стеклянным взглядом и счастливыми слезами (какой странный резонанс), запрыгнула к нему на спину, ухватившись за плечи — сержант Соленов тут же поймал ее ноги и стал плотно держать их. Лена возвысилась на несколько голов — впереди еще яснее стал виден готовый к полету самолет, еще яснее представилась будущая судьба — Лена потерла глаза кулаками, горячие слезы все еще сыпались по щекам, как мука из порванного мешка — сержант Соленов нес ее вперед без устали, пока Лена рвано дышала полной грудью, стараясь думать, будто жизнь еще способна наладиться… Юра смотрел на нее, смотрел на ее спину, вдруг выросшую из толпы — Лена не вертела головой по сторонам, как повзрослевший и поумневший ребенок, все поняв, она смотрела только на самолет у железного ангара — Юра улыбнулся уголком губ, опустив голову. Хор топота кирзовых сапог остановился через пару минут, Лена сглотнула, поправив на плече лямку рюкзака — сержант Соленов не торопился спускать ее на землю. — Хьюстон, как слышите, прием, — приложив ко рту ладонь, свободной рукой сильнее зажав Ленины ноги, чтобы не упала, прошипел он, словно по рации. Лена вскинула брови, рассмеявшись звонко в ночной тишине. — Слышу вас, мэйдэй, — она тоже приложила ладонь ко рту. Юра улыбался, смотря на ее придурковатость со стороны. — Идем на спуск, Хьюстон, будьте готовы, — серьезно проговорил сержант Соленов и, без предупреждения войны, схватив Лену за ноги, опрокинул ее назад. — Мэйдэй, мэйдэй! — завопила в панике Лена, боясь упасть на асфальт — Юра метнулся в последний момент: подхватил ее подмышки, вздернул вверх, и сержант Соленов, почуяв облегчение, отпустил ее ноги. Отцовские кирзовые сапоги ударились об асфальт, перевернутым голубым взглядом, проникающим прямо в душу и цепляющим за самое живое, Лена смотрела в зеленые глаза Юры, который не смеялся, крепко держа ее под руку. — Так себе посадка, — выдавил он с улыбкой. Лена вырвалась, ничего не ответив — тут же юркнула к сержанту Соленову, спрятавшись за его фигурой. — Чуть не навернулась, ага? — усмехнулся сержант Соленов, дернув ее поближе к себе, словно отец. Лена растерянно смотрела перед собой пустыми глазами, сердце ее бешено колотилось — и будто не было тех гадостей никогда, что они наговорили друг другу в ГАЗике… — Ага… — на автомате выпалила Лена, еле дыша. В самолет все садились с какой-то ленцой — поднимались по трапу, держась за поручни, поправляли лямки и ремешки сумок и рюкзаков, в последний раз смотрели в черное русское покрывало неба, покрытое вспышками холодных звезд — Лена заходила почти самой последней. Она остановилась на третьей или четвертой ступени, чтобы глянуть в небо с растерянностью — собрала волю в кулак, выдохнула свободнее и уверенным шагом направилась дальше — виднелась впереди рассеянного желтого света дверь. Дверь в войну. Когда Лена оказалась в салоне самолета, ей показалось, что она не знает тут никого — все лица казались незнакомыми и чужими, боязнь толпы накатила с новыми силами — вспотевшими ладонями Лена перебирала край кителя, осматриваясь так судорожно и стремительно, не чувствуя ход времени — пара секунд переглядок с салоном показались ей настоящей вечностью — Лена сглотнула. — Сержант! — ей махнули рукой — сержант Соленов любезно придержал место рядом с собой — Лена без раздумий припустила туда, выдыхая свободнее. — Слава Иисусу, — выдохнула она, подползши поближе: только она закинула рюкзак на полку и собралась пролезти на свободное место, как заметила путника на занятом кресле у окна — кажется, глаза у Юры блеснули ностальгией и травой с полей в родной Елани. — Че за презент? — сощурилась Лена, хищно оскалив острые клыки. — А, этот, — махнул рукой серажнт Соленов. — Он тут первый сел, а потом уж я подтянулся, — он извиняющимся взглядом кивнул на место посередине и улыбнулся, заискивающе глянув Лене в глаза. Чернее тучи, она плюхнулась на сидение и, сложив руки на груди, стала смотреть в пол. — Зацени, какой вид, — на окно кивнул сержант Соленов, стараясь держаться бодро. Лена не повела и ухом. — Я и так знаю — змеиный какой-то… — со злобой проскрежетала она, Юра закатил глаза, сержант Соленов снисходительно покачал головой. — Знакомы с ним? — улыбнулся сержант Соленов: в один миг догадливость сержанта Соленова начала бесить Лену с такой силой, будто рядом с ней сидела Леся. Вспомнив о Лесе и ее попытке пнуть Лену прямо в бочину, она усмехнулась, сложив руки на груди еще тверже — запрокинув голову на мягкое сидение, Лена стала пялиться в потолок самолета, где горели рассеянным светом желтые и оранжевые лампочки. — Знякоми с нимь? — передразнила она, и сержант Соленов с тяжестью вздохнул. — Полет будет долгим… — Юра, — он протянул сержанту Соленову руку через Лену — она показательно вжалась в кресло, ни коим образом стараясь его не касаться. — Сержант Соленов, — он пожал его руку с усталой улыбкой. — Сочувствую, — и кивнул на Лену. — А, — улыбнулся Юра, коротко глянув на Лену. — Да пустяки, — он отмахнулся. — Перебесится — веселее станет… Отчаянное желание орать во все горло песни «Сплин» Лену настигло буквально через пару минут полета — самолет еще набирал высоту, а Лене уже хотелось выхватить ближайший штык-нож из ближайших ножен и всадить его себе прямо в глотку — перерезать сонную артерию, пустить эффектный фонтан крови и сдохнуть, ни слова не говоря, только булькая перерезанным, залитым кровью горлом. Сержант Соленов вырубился почти сразу, как самолет оторвался от земли — сказал, что боится летать, поэтому лучше будет спать. Лена и Юра остались почти наедине — не смотря друг на друга, они молчали, слушая, о чем говорили сержанты впереди и позади них. Лена почерпнула для себя, что позади нее сидели ее еланские друзья — Макс, Миха и Антон — стало спокойнее и теплее, что ли… Лена встряхнула волосами, сдернув кепку — искоса поглядывая на Юру, она понимала, что должна перед ним извиниться за все, что наговорила с депрессивного похмелья — но слова никак не подбирались и не выстраивались в складные предложения. Лена прикусила губу. Юра видел все, читал ее, как раскрытую книгу — поражался, однако, такой внешней открытости, и уверенно полагал, что Лена себя недооценивает и в самом деле. Он приложил ладонь к тонким губам: — Хьюстон, Хьюстон… — на манер радио-связи заговорил он, смотря на Лену широко распахнутыми глазами. Лена не поверила своим ушам — потерла глаза кулаками, нерешительно проморгалась и со скрипом суставов повернулась к Юре: в ее голубых глазах так и плескалась смесь негодования, страха, отчаяния, обиды и вины. Лена негромко сглотнула, смотря на Юру с улыбкой — тоже приложила ладонь к губам, даже не пытаясь скрыть грустную улыбку — брови ее сползлись домиком на переносице: — Мэйдэй, мэйдэй… — Хьюстон, как слышишь? Я был идиотом, прием, — Юра смотрел на нее со всей серьезностью, вытряхнув ее из закромов собственного сознания: нельзя сейчас было шутить. Только не сейчас. — Мэйдэй, мэйдэй, вас понял, вы — идиот, — улыбнулась Лена, но грызущее изнутри чувство вины никуда не отступило, скрытое за улыбкой. Юра наклонил голову в бок, что-то еще решившись сказать при взгляде в эти бездонные голубые глаза. Лена крепче прижала к губам ладонь: — Мэйдэй, мэйдэй, я даже знаю идиота похлеще вас… — Хьюстон, Хьюстон, вы меня удивляете, — вскинул брови Юра, а ямочки на его щеках уже вовсю смеялись вместе с красивыми тонкими губами. Лена прикрыла глаза со вздохом. — Что ж это за уникум? — Я, — убрав руку ото рта, Лена честно глянула в глаза Юры, поджав губу. Глаза стремительно наливались крупными стеклянными слезами, стекловата растекалась по вискам — Лена смотрела на Юру и понимала, как легкие забивает камнями, как дышать становится тяжело. Юра смотрел на нее честно и прямолинейно, ни слова не говоря. — Прости, Змей, — она не почесывала ни затылок, ни нос, ничего остального. — Мне стыдно за то, что я такая паскуда, — она наконец сдалась и опустила голову. Юра рассмеялся. — Ну какая же Вы паскуда, Хьюстон? — улыбнулся он, смотря на дрожащие опущенные ресницы и покрасневшие щеки бледного лица. — Вы самая настоящая «сволочь обыкновенная»! — Лена вскинула голову, не допоняв его, но, столкнувшись глазами с его смеющимся зеленоглазым взглядом, всхлипнула со смехом — Юра рассмеялся, вытянув целую руку ладонью вперед. — Перемирие? Лена с чувством ударила по его ладони и замерла, держась за его пальцы, почти не дыша и чувствуя, как ураган старых чувст залезает под ребра с иглами, вшивается под кожу и ползет по стекловате в венах прямо к серду. — Перемирие, — на силу выдохнула Лена, стушевавшись.