Twisted Tango

      Это было невыносимо. Это было ужасно. Это было… просто кошмарно, и господи, осознавая то, что Сансу понравились бы эти эпитеты, Фриск чувствовала себя еще более жалкой.       Он преследовал ее постоянно. Она пыталась отвлечься, честно пыталась, она исследовала склеп, в котором была заперта, читала, даже пыталась прибраться. Но каждый раз, чем бы она ни занималась, Фриск ловила себя на мысли, что она просто… ждет. Ждет того, что Санс сейчас опять появится где-то и набросится на нее хотя бы из той же шкатулки, с которой она только что смахнула пыль. Это было как в фильмах ужасов: всегда пугает не сам монстр, а ожидание его появления, ведь чем дальше, тем больше человек может нафантазировать себе кошмаров. Разница была лишь в том, что все кошмары, которые представляла себе Фриск, могли исполнится. Точно могли. Потому что едва ли Санс остановится, пока не сломает ее.       Ей было плохо. Живя постоянным страхом, Фриск не могла сосредоточиться ни на чем и просто буквально не видела смысла в своем существовании. Она плохо спала, потому что каждый раз ожидала, что Санс появится прямо в ее… в их постели. И снова сделает это с ней.       Ей было стыдно, так стыдно. Фриск так хотела быть сильной бунтаркой, так стремилась выразить свое «я» — и вот, пожалуйста, теперь стала жалкой секс-игрушкой в руках омерзительного монстра. То, что Санс с ней делал… это было так отвратительно!.. и от того, что ей понравилось это тогда, становилась тошно.       Фриск была твердо убеждена, что если она сдастся ему, что если позволит Сансу доказать ей, что секс с ним может быть приятен — то она проиграет ему все, что у нее осталось. А осталось у нее не так уж и много: лишь гордость и воля. И, конечно, страх… господи, сколько в ней было страха…       У нее не было никакого выхода, их брак — вечен, и у Санса более чем достаточно времени, чтобы сломать ее, но она продолжала убеждать себя, что ей всего лишь надо немного потерпеть. Еще чуть-чуть. Продержаться. И потом все будет хорошо. Это было самообманом, таким наглым, что Фриск сама нервно смеялась от этих мыслей. Но только благодаря этому она все еще как-то держалась.       Санс мотался по своим делам и часто притаскивал ей какие-то дурацкие штуки, типа шапочки растамана или еще холодного мангового коктеля, и Фриск видела в этом его насмешку над ней. Он мог покидать склеп. Она — нет. И за эти его подачки она ненавидела его еще сильнее. Но Сансу было плевать на ее ненависть. И на ее гордость тоже. Ему было плевать на все, кроме себя самого. Он напивался вусмерть, дымил на нее косяками, лапал ее и гнусно ржал, когда она пыталась отбиться.       У Фриск голова шла кругом. От него, от его вездесущих рук, от запаха спирта и его мерзкого одеколона, которым, кажется, Санс обливался с головы до ног. Фриск казалось, что он намеренно выбирает моменты, когда она хоть немного отвлекалась и расслаблялась; он набрасывался на нее, хватал и прижимал к себе так, чтобы она опять почувствовала его вставший огрызок. И шипел ей прямо в ухо свои отвратительные фразочки. Или еще хуже — кусал Фриск за шею и начинал с причмокиванием вылизывать ее.       Фриск кричала, как раненая лань, пыталась отбиться, и да, Санс с хохотом отпускал ее и исчезал. Но — и в этом Фриск было тяжелее всего самой признаться, — ее ноги дрожали отнюдь не от испуга. И это было самым ужасным.       С тех пор, как Санс… трогал ее тогда, прошло всего около недели, а Фриск это казалось вечностью. Она словно находилась в одном сплошном кошмаре, из которого не было выхода. Фриск почти перестала спать, потому что в последние два дня Санс начал ночевать в склепе. Он ложился сзади нее, не то расчитывая, что она спит, не то специально заставляя ее дрожать от страха. Ложился, клал ей руку на бедро… и больше не шевелился. Фриск даже была уверена, что он действительно засыпал, но сама уснуть не могла: проснуться от его мерзкого члена внутри ей хотелось меньше всего. Поэтому она лежала в темноте, глядя в никуда, и ждала, пока Санс не исчезнет.       Она сходила с ума от страха и отчаяния. А Санс был только этому рад. Фриск позволяла себе немного поплакать, но делала это как можно реже: если бы Санс застал ее за этим, это было бы еще одной его маленькой победой.       Фриск была настолько вымотана эмоционально и физически, что в какой-то момент обнаружила себя уснувшей прямо за столом. Она подняла лицо со старой книги сказок, которую нашла на полке с пауками в пыльной библиотеке, и вытянула спину. Фриск чувствовала себя все так же отвратительно, но теперь она была хоть немного отдохнувшей.       Она встала из-за стола и потянулась: тонкий писк в ушах от зевоты заглушил все звуки. Схватившие ее сзади костлявые руки напугали Фриск так, что она поперхнулась вдыхаемым воздухом. — Ох, моя маленькая сладкая девочка, я так скучал, — захрипел Санс ей прямо в шею. Фриск вся покрылась мурашками от его жаркого дыхания и окоченела от ужаса. Опять, опять!.. стоит ей хоть немного расслабиться, и он делает это с ней опять!.. этому не будет конца!.. — Моя красивая милая крошка, — продолжал тем временем Санс, облапывая ее грудь и ягодицу.       Фриск дрожала, пока он терся лбом о ее плечо, а стояком — о ее задницу.       От Санса опять несло спиртным — он был пьян, как свинья. Фриск передернуло, и она резко рванулась в сторону, сшибая стул и больно ударяясь о его ножку. Санс, видимо, столько выпил, что даже не держал ее особо — только удивленно глянул на нее, отскочившую к другому углу стола. Фриск сжала губы: тупая боль от удара в лодыжке для ее ослабленного сознания была едва выносима. — Малышка, я тебя испугал? — тупо протянул Санс, глядя на нее расфокусированным взглядом. — …нет, — осторожно ответила Фриск. Кажется, Санс был в хорошем расположении духа, у нее был шанс спровадить его проспаться и отдохнуть самой. Хоть немного. — Я просто… неудобно спала… и ты неудачно… обнял меня, мне стало больно. — Ох, сладенькая, прости, — Санс прикрыл глазницы и расплылся в улыбке. — Твоя задница была такой аппетитной, я не смог удержаться…       Санс двинулся к ней, и Фриск тут же отскочила от него на два шага. Санс недоуменно на нее взглянул. Потом этот взгляд сменился на явно недовольный. — Я… Я думаю, ты очень устал… мне кажется, ты слишком много выпил. Тебе нужно поспать, — Фриск дышала так часто, что от кислорода у нее кружилась голова. Коленки дрожали, а она все смотрела Сансу прямо в его костлявое лицо, с тщательно скрываемым ужасом наблюдая за его реакцией. — Де-етка, — Санс ухмыльнулся. — Такое ничтожное количество алкоголя уже давно не действует на меня. Скажем так… мои кости просто немного гремят, — Санс фыркнул от своей абсолютно не смешной шутки, и снова начал подходить к Фриск. Она сдержалась, и сделала только один плавный шаг назад, соблюдая дистанцию, но не акцентируя на этом внимания. — И все же мне кажется, что тебе нужно поспать… — Только если с тобой, куколка, — Санс облизал верхний ряд зубов, и Фриск передернуло; она сделала ещё шаг назад. — Санс, пожалуйста. Если ты пойдешь спать, я приготовлю тебе завтра что-нибудь вкусное.       Санс удивленно вылупился на нее, да и сама Фриск была удивлена этой фразой. От отчаяния она выдала первый вариант, который крутился у нее в голове. С замиранием сердца она уставилась на Санса. — …приготовишь? — переспросил он, моргая. — Да. Что захочешь, — Фриск облизала пересохшие губы и порадовалась тому, что Санс был слишком озадачен, чтобы заметить этот жест. — Хм-м, — протянул Санс. — Хм, хм… ладно, малышка, я согласен. Только дай… мне обнять тебя…       У Фриск сердце упало в пятки. Она знала, что простым объятьем не ограничится. О, она была не настолько наивна. Санс двинулся к ней — а она рванулась от него. — Ты что же, играешь со мной? — лелейно протянул Санс, сужая глазницы.       Фриск в панике пискнула, развернулась и бросилась из комнаты. В голове истерически билась мысль, что она все испортила, что она была так близка, что все могло сложиться иначе… а сзади слышался задорный хохот ее мужа, который хотел ее изнасиловать. У Фриск кружилось перед глазами.       Она не пробежала и половины коридора, когда уже почувствовала схватившие ее руки: две, четыре, уже шесть!.. она издала перепуганный вопль, но Санса это только насмешило. Он прижал ее к себе, удерживая запястья Фриск за ее спиной, и начал жадно лапать ее всю. Из груди Фриск вырвалось глухое рыдание, она рванулась вперед из последних сил, но Санс лишь опять расхохотался и дыхнул ей перегаром прямо правую в щеку. — Моя сладенькая девочка… Твои игры заводят меня… — прохрипел Санс, и уткнулся носовым отверстием ей куда-то в загривок.       Фриск почувствовала, как одна из его пар рук заползает ей под футболку, и содрогнулась. Господи, нет! Нет, нет, нет, господи, пожалуйста, нет!.. В прошлый раз он обошелся без этого, зачем теперь, пусть он просто сделает с ней то же, что в тот раз, но только не это!..       Его пальцы проникли под бюстгальтер и замерли. Фриск охватил мандраж, она тряслась, как осиновый лист. Она была уже условно мертва, но сейчас больше всего на свете ей хотелось умереть снова. — Маленькая, — выдохнул Санс ей прямо в ухо. У Фриск от ужаса потемнело в глазах. — Что это?       Его пальцы еще раз прошлись по ее соскам, задевая вставленные в них штанги. Фриск проклинала все на свете, и его, и себя, и свое стремление хоть как-то выразить свой чертов подростковый протест! Она хотела исчезнуть, просто раствориться и никогда, никогда не существовать. — Дет-ка, — нараспев произнес Санс, продолжая пальцами играть с ее пирсингом. — Ответь мне, что это? М-м?       Санс задышал Фриск в шею она поняла, что ноги ее уже не держат: настолько она была перепугана. Тут язык Санса проник ей прямо в ухо, и Фриск заверещала так громко, словно он воткнул в нее нож.       Из горла Санса послышался грудной хохот: — Ах ты маленькая пошлая девочка… Я жил во времена, когда отсос считался извращением, ты знаешь?.. а ты… такая скромница, гляди-ка!.. — он продолжал посмеиваться, ощупывая кончиками пальцев ее соски. — Ты просто… полна сюрпризов, малая!.. я поражен… маленькая извращенка…       Санс вдруг сжал штанги между пальцев и выкрутил их: Фриск прошибло от боли и чего-то еще. Она прикусила себе язык и замычала, сдерживая плач. Четыре Сансовских руки продолжали удерживать ее за талию и руки, и она наклонилась вперед в какой-то безумной попытке освободиться. — Ха!.. ха-ха! Моя сладкая пошлая детка, — восторженно причитал Санс в каком-то полубезумном состоянии продолжая стискивать ее в своих объятьях. — Как же я хочу тебя, моя крошка!.. ты просто… — он ухватил Фриск за волосы новой рукой. — Сносишь… — Санс потянул ее за волосы на себя, и Фриск сжала зубы от боли. — Мне… — Она почувствовала его дыхание на своей шее. — ЕБАНУЮ КРЫШУ!       Санс вцепился ей в шею зубами, и Фриск закричала во все горло, в ужасе вырываясь из его рук. Санс рычал что-то ей в шею, продолжая кусать ее так больно, что Фриск не выдержала и разрыдалась. Она опять почувствовала, как Санс выкрутил штанги в ее сосках и снова содрогнулась всем телом, вдруг осознавая, что ее трусы мокрые почти насквозь. Фриск затошнило, у нее кружилась голова, а Санс уже начал вылизывать оставленные укусы с таким мерзостным причмокиванием, что Фриск вдруг на секунду поверила, что ее сейчас правда вырвет и Санс оставит ее в покое.       Но Санс резко прижал Фриск к стене коридора с такой силой, что выбил из нее все дыхание, и рвотный рефлекс исчез. Зато появилась его рука между ног у Фриск, и она настойчиво прокрадывалась ей в трусы. -…моя вкусная малышка… такая пошлая девочка… такая развратная… — Санс почти хрипел, пропихивая свои пальцы у нее между ног.       Фриск уставилась в никуда в молчаливой истерике. Она плакала, ее всю трясло, и ей было страшно, но она уже едва понимала, что происходит. Поэтому когда Санс опять проник в нее пальцами, как тогда, и когда опять с наслаждением застонал ей на ухо, чувствуя, как она намокла, ей было уже почти все равно.       Сломано. — Какая же ты сладкая, детка!.. — причитал Санс где-то на другом конце света. — Дай мне тебя… попробовать…       Кажется, он перенес их в спальню. Краем сознания Фриск удивилась, что он не трахнул ее прямо на полу в коридоре — это было бы вполне в его стиле. Она ничего перед собой не видела и едва ощущала, как Санс стягивает с нее одежду. Ей было почти плевать. Почти плевать…       Он выкрутил ее соски снова, и так больно, что Фриск выгнулась дугой. Мазнув ошалелым взглядом по пылающему похотью лицу Санса, она вновь уставилась куда-то в потолок, ощущая, как дрожит. — Ох, малышка… ты просто прекрасна… — Фриск опять почувствовала его пальцы там и.       «Сюрп».       Фриск застонала во все горло, даже не успевая себя в этом обвинить: Санс одновременно ласкал ее и засасывал ее сосок, языком играя со штангой. Фриск замычала, заметалась по кровати и снова не смогла сдержать стонов — в нее проникло уже два пальца, а Санс переключился уже на другой ее сосок.       Она содрогалась всем телом, закрывала руками лицо и рот, а это все продолжалось и продолжалось; она ничего не понимала — но господи, как ей было… «НЕТ, НИ ЗА ЧТО!».       Фриск из последних сил почти на грани безумия лягнула Санса в ногу. Он зашипел, все прекратилось. У Фриск была всего секунда, чтобы перевести дыхание, и ей этого было не достаточно. — Ах ты маленькая паршивка, — шепнул он ей прямо в лицо, и Фриск прошибло от ужаса: Санс смотрел на нее одними голубыми радужками и улыбался так пугающе нежно, что был похож на безумца. Он и был безумцем.       Санс поцеловал ее, насильно проталкивая свой язык Фриск в рот, и она задохнулась от запаха перегара и горечи табака. Санс замычал что-то сквозь поцелуй, а Фриск почувствовала, как трется о бедро его чертов член. Ей стало дурно от душащего ее мерзостного языка, она закашлялась. Санс разорвал поцелуй и еще раз лизнул ее проколотые соски — Фриск поперхнулась еще сильнее. А потом он нырнул вниз и… сделал это снова. Как тогда. Присосался к ней прямо там.       Фриск вжалась в кровать, перепуганная, умирающая от стыда, и закусила губу до крови. «Умереть, умереть, исчезнуть, просто пожалуйста», — носилось у нее в голове, пока Санс снова и снова вылизывал ее с приглушенными хриплым дыханием.       А потом Санс опять вошел в нее пальцами, и Фриск выгнулась… ему. Навстречу.       Это был провал.       Это был ужас.       Это… — Ну же, малышка, сделай это для меня, — проворковал Санс откуда-то издалека, и Фриск только сейчас поняла, что ерзает и мечется. Она даже уже не стонала — только тихо мычала, прижимая ко рту руки. — Давай, крошка, пожалуйста… Санс ускорил ритм, снова присосался к ней и… вывернул штангу в ее соске.       Фриск показалось, что у нее останавливается сердце. Она не кричала, это был звук, будто ее всю сжали изнутри и выдавливают голос. Она ничего не видела. Она ничего не понимала. Она почти не существовала. Это была не она.       Пожалуйста, пусть это была не она!.. — Ох, малышка!.. я думал, так только в порнухе бывает! — Санс расхохотался и Фриск почувствовала его язык у себя на внуренней стороне бедер. — Моя сладкая девочка, такая красивая, такая…       Фриск трясло. Она заметила, что Санс замолчал, только после того, как он выругался. — Блядь, сука. Ни раньше, ни после. Охуеть.       Она почувствовала, как он нагинается над ней: Санс заглядывал ей в лицо с сытым довольством. — Детка, мне нужно отскочить по делам. Я обязательно вернусь, хорошо? — он лизнул ее щеку, закрутился в вихре и тут же оказался в своем полосатом костюме.       Поправив запонки, он с наслаждением осмотрел Фриск с головы до ног — она вся съежилась под его взглядом, — и, улыбнувшись, исчез.       Фриск лежала на постели долго, просто глядя в никуда и чувствуя себя никем. Наконец ей стало мерзостно от странной мокроты, и она привстала на кровати, с отстранением оглядываясь на свои ноги. Ее затошнило от стыда: ее бедра и простыня под ней были сплошь мокрые. Вот чему так восхитился Санс… Фриск передернуло от отвращения. Она решительно встала с кровати и почти маршем двинулась в ванну.       Фриск соскребала с себя все: всю его слюну, всю его смазку, каждое его прикосновение. Она терла себя и ненавидела каждую клеточку своего тела. А потом свернулась калачиком и расплакалась прямо в ванне. Потому что скоро Санс выполнит контракт, на который его призвали. И вернется.       И что будет тогда — она боялась даже представить.