Twisted Tango

      Прошло почти два дня. Фриск чувствовала себя попавшей в штиль перед штормом. Если ей раньше казалось, что она живет ожиданием кошмара, то сейчас…       Сансу, видимо, попался какой-то очень серьёзный контракт, потому что теперь он возвращался в склеп невероятно уставший и даже трезвый. Обычно он брал несколько хот-догов, ел их, запихивая один за другим прямо в глотку, а потом хватал в охапку Фриск, чем бы она ни занималась, и тащил в постель. Санс клал ее рядом с собой, тыкался носовым отверстием ей загривок, бормотал ей что-то из своих мерзких фразочек и отключался почти сразу. Он использовал ее, как предмет, как мягкую игрушку, но Фриск просто молилась, чтобы Санс был действительно настолько уставшим, каким выглядел, и не пытался снова трахнуть ее.       Она старалась не думать, что это лишь ее временное везение, что скоро Санс напьется и опять захочет ее изнасиловать. У Фриск не было никакого выбора, но она продолжала отчаянно цепляться за надежду, за абсолютно идиотскую надежду на то, что что-то изменится. Ей было страшно до ломоты в ступнях. Господи, как же ей было страшно…       Но, пока Санс разбирался со своими проблемами и не лез к ней, Фриск наконец смогла нормально отдохнуть. Со свежей головой жить стало немного легче, и Фриск даже устроила небольшую уборку в склепе: она ничего не имела против мрачности, царящей здесь, но окурки на полу — отнюдь не самая удачная интерьерная составляющая. Убираясь, Фриск чувствовала себя почти ожившей. Постоянно сидящий в ней страх отступил на задний план, и она просто наслаждалась тем, что у нее было хоть какое-то дело, ведь несмотря на то, что она находилась в мистическом склепе, полном загадок, Фриск было чудовищно скучно. Лишенная возможности пообщаться хоть с кем-то, она уже начинала подумывать о том, чтобы нарисовать на волейбольном мяче рожицу и поговорить хоть с ней.       Этим вечером Санс не пришел, и Фриск внутренне содрогнулась: что, если он закончил контракт и сейчас напивается в честь этого? Что, если он опять придет к ней, мерзкий, дышащий перегаром, скрутит ее и снова будет делать все, чтобы ей было больно и стыдно? Фриск пыталась успокоиться, но не могла, ее всю мелко трясло, пока она ходила по комнатам, а стоило ей лечь под одеяло — ее охватил настоящий нервоз. Задыхаясь от приступа паники, она вертелась на кровати, постоянно ожидая, что Санс вот-вот появится. Появится и набросится на нее. Схватит. Выкрутит. Сломает. Фриск лежала и вслушивалась в свое судорожное дыхание, пытаясь унять бьющую ее дрожь.       Она так и не уснула в ту ночь, а Санс — так и не явился.       Его не было еще целый день, а потом, под вечер, Фриск вдруг обнаружила его, спящего прямо за столом на кухне. Фриск подошла к нему очень осторожно, в своей паранойе опасаясь, что это очередная его уловка. Но нет, Санс действительно спал. Он был весь помятый, в рубашке с закатанными рукавами, запыленный пиджак валялся рядом на полу. Фриск чуть наклонилась, заглядывая ему в лицо: Санс выглядел уставшим настолько, насколько мог выглядеть уставшим череп.       Фриск замялась. Сейчас он казался не страшным, а каким-то… жалким. Совершенно не представляющим угрозы. Фриск впервые видела его в этом свете, и ей это одновременно и нравилось, и нет. Нравилось, потому что, оказывается, Санс не был только лишь монстром. А не нравилось… в принципе, по той же причине. Ненавидеть всегда легче, если не понимаешь, а понимать Санса Фриск была не намерена. Он делал с ней отвратительные вещи, вертел ее, как хотел, и едва ли он заслужил хоть каплю ее сострадания.       Подумав так, Фриск вся подобралась, и, чувствуя небывалый подъем духа, ушла из кухни. Потом, правда, ее начала немного грызть совесть. Она ненавидела Санса, это так, но… Фриск всегда была слишком доброй. Слишком глупой. Она любила людей и любила помогать людям, даже если они не очень-то этого заслуживали. Ей так не нравилось это в себе, но оно было ее частью. Ее сутью. И она не могла выкорчевать это из себя, как бы сильно этого не желала.       И поэтому, еще немного помучавшись от сомнений, она все же вернулась на кухню и накинула на Санса плед. Это ее действие почему-то подействовало на Фриск ободряюще, и, возвращаясь в спальню, она позволила себе чуть расслабиться, наслаждаясь своей маленькой моральной победой над страхом. Она бы не разбудила Санса ни в жизнь — только в постели с ней его не хватало, — но то, что она сделала, уже было… храбрым.       На следующий день она уже не встретила Санса — только скомканный плед лежал на стуле.       Фриск подумала, что было бы неплохо что-то приготовить, потому что питаться одними хот-догами и разводной лапшой она уже не могла. Подходя к холодильнику, она размышляла о том, что при жизни бы уже давно растолстела от такой «диеты», но у Проклятых метаболизм работал как-то совершенно иначе. К ее удивлению на заваленных обычно исключительно фастфудом полках обнаружилась еще и ванночка с куриным филе. И пакет молока. Фриск хмыкнула про себя: на что Санс надеялся, что она приготовит что-то из этого? Она повертела молоко в руках и поставила на место. Быть может, если бы здесь был интернет, она бы могла найти рецепт, ну, а так…       Она еще раз посмотрела на свертки с хот-догами и почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Вообще-то Фриск хорошо относилась к подобной еде, но питаться этим двадцатый день к ряду — было выше ее сил.       В одном из запыленных ящиков на кухне обнаружилась бог-знает-сколько-летняя мука, в которой — и это было удивительно при количестве насекомых в доме, — даже не завелись жучки. Фриск потушила курицу в молоке с мукой и кетчупом из пакетиков к хот-догам — получилось что-то вроде бефстроганов, только из курицы. На вкус было немного странно, но вполне сносно.       Готовка взбодрила Фриск, и она с новым энтузиазмом начала наводить в склепе порядок, но на долго ее не хватило: выскочившие из открытого ею платяного шкафа скелеты, громко верещащие о нарушении своих прав и требующие адвоката, напугали ее до рези в сердце. После того, как скелеты покинули их склеп, ругая Санса на чем свет стоит, Фриск решила, что копаться в его вещах — себе дороже, и просто присела на диван с книгой в руках. Высокая утомляемость преследовала ее — она не заметила, как задремала.       А проснулась уже в кровати от ощущения боли. Фриск сначала в темноте спальни даже не поняла, что происходит, но потом Санс снова болезненно выкрутил штанги в ее сосках, и она содрогнулась всем телом. — Знаешь, маленькая, о чем я подумал? — почти напевая произнес Санс ей на ухо. Фриск почувствовала запах перегара и все внутри нее упало. Паника начала стремительно накрывать ее сознание. — Я подумал о том, малышка, — продолжил тем временем Санс, и Фриск с ужасом осознала, что он говорит с угрозой. — Что чтобы сделать такие интересные проколы, нужно было немного оголиться, верно?       Фриск трясло уже так сильно, что она едва могла нормально дышать. Санс почти ласково огладил пальцами ее соски. — Поэтому я хочу спросить, моя милая женушка… — Санс чуть привстал позади нее и почти уткнулся носовой впадиной ей в висок; Фриск слышала его шумное пьяное дыхание. — Кому ты себя показывала, а?       До Фриск не сразу дошло, что он действительно ожидает ответа, мысли скакали в ее голове, как перепуганные кузнечики. Ей было страшно, так страшно. Она не знала, что сказать Сансу, чтобы он отстал от нее, она хотела телепортироваться, оказаться где угодно, только не здесь!.. господи, что ему нужно было ответить?!.. — Я… я… — Фриск запнулась, пытаясь совладать со своим дрожащим голосом. Санс слегка повернул штанги в ее сосках, и это было почти приятно. — Я проколола их… в… специальном салоне… у… у мастера- Фриск вскрикнула от боли — Санс резко выкрутил ее пирсинг. — У мастера, а? То есть, ты показывала себя какому-то парню, я правильно понял? — он продолжал крутить штанги в стороны, и Фриск захныкала от рези, хватаясь за его руки и пытаясь оторвать их от себя. — Я ПРАВИЛЬНО ПОНЯЛ? — он рявкнул ей прямо в ухо, и Фриск замерла от ужаса, всем телом содрогаясь от рыданий и боли. — Это… был просто… просто мастер… это… — Санс укусил ее в шею — Фриск заскулила и замолкла. — Ты ведь запомнила этого парня, верно? Как его зовут, маленькая?       Фриск оторопела. Это был обычный человек, просто делающий свою работу, что Санс выдумал в своем больном мозгу?! Она дышала часто-часто, в ужасе пытаясь придумать, что сказать лежащему сзади чудовищу. — Я не… я не помню… — зашептала она еле слушающимися губами. — Зачем ты врешь мне, детка? — хрипло перебил Санс, продолжая ласкать ее соски пальцами. — Ты все прекрасно помнишь. Скажи мне имя, хорошо? Ты ведь умная девочка?       У Фриск рябило в глазах от страха. — Это… был просто человек… он делал свою работу… он ничего… ничего не сделал мне, ты не- Фриск закричала в голос, когда Санс вытянул штанги вперед. Она забила его по рукам, рыдая от боли. Казалось, ее соски сейчас просто порвутся. — Зачем ты выгораживаешь этого мудака, крошка? — злобно рычал Санс ей прямо в ухо. — Я не выгораживаю! Не выгораживаю! Пусти! Больно! БОЛЬНО! — кричала Фриск в истерике, извиваясь всем телом и хватаясь за его пальцы в попытке оторвать их от себя. — Тогда имя, детка. Просто скажи мне имя, — Санс шипел и Фриск с отвращением чувствовала его брызгавшую ей на кожу слюну. В безумной попытке вырваться, она с криком саданула локтем Санса по плечу — он коротко шикнул. — НЕ СКАЖУ! Я НИЧЕГО ТЕБЕ НЕ СКАЖУ! ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ! ОТСТАНЬ, ОТСТАНЬ! — Фриск захлебнулась своим криком. Ее охваченному паникой разуму потребовалось время, чтобы понять, что Санс уже не выкручивает ей соски — хотя они горели так сильно, что казалось, он действительно все еще делает это. Фриск осознала, что не может нормально вдохнуть, а потом руки Санса на ее шее сжались еще сильнее, и она просто. … — Значит, ты все же знаешь, но не говоришь мне, так малышка? И почему же, интересно? Он для тебя что-то значит? Он трогал тебя не только за грудь, ха? — Фриск казалось, что это не она. Она словно смотрела на все через экран, просто наблюдала со стороны. Не-своими руками она схватилась за запястья Санса, пытаясь вырвать возможность нормально вдохнуть. От ужаса сводило внутренности. Это не она. Не она. Не она. Не она. — Что, маленькая шлюшка? Неужели я прав, а? — Санс разъяренно хрипел ей прямо в ухо, но из-за писка в голове Фриск едва его слышала. Втянуть в себя спасительный воздух борясь с истерикой и сжавшими горло пальцами было невыносимо трудно.       Она забыла, что была Проклятой, что уже не может умереть никаким способом. Она не могла думать об этом сейчас. Она считала, что Санс хочет ее убить. — Ты должна сказать мне, крошка, — озлобленно шипел сзади Санс, и от запаха перегара Фриск тошнило. В голове звенело и кружило. В мыслях она кричала о помощи, но губы ее не слушались. Страшно. Как же страшно.       Она почувствовала, что Санс ослабляет свою хватку — и шумно втянула воздух ртом. Захлебываясь своим дыханием, она зарыдала. Фриск рыдала в голос, рыдала так, что не видела ничего перед собой, не ощущала ничего вокруг. Это был кошмар. Кошмар.       Летели секунды, а она плакала и плакала, царапая все еще держащие ее шею ладони. Она не могла остановиться, паника была настолько сильной, что Фриск казалось, еще немного — и у нее выскочит сердце.       Вдруг пальцы с ее горла исчезли — Санс ухватил ее за талию и прижал ближе к себе. Фриск забилась от ужаса, но он держал крепко. — Ну все. Ну все. Ну тихо, — заворчал он, но Фриск только еще сильнее испугалась.       Она закричала, вырываясь из его объятий, и — господи, господи! — ей удалось освободиться! Она вскочила с кровати, ринулась в сторону и ухватилась руками за неожиданно появившуюся стену. Слепая от слез, Фриск нащупала дверь, дернула ее на себя и выбежала в коридор. Она ворвалась в ванну и с оглушительным хлопком закрыла за собой дверь, дрожащими руками защелкивая замок.       Ее так трясло, что сил стоять просто больше не было — она осела на пол и, прикрыв рот рукой, затихла. Всхлипывая, Фриск смотрела в никуда и пыталась представить себя где-то не здесь. Где-то не сейчас. Где-то не с ним.       Фриск вдруг подумала, что Санс может войти к ней в любой момент — и плевать на замки, он же в конце концов призрак! Эта мысль вызвала новую волну паники, и она забилась в самый угол ванной комнаты, с суеверным ужасом глядя на дверь.       За что? За что ей это?! Что она сделала такого в этой жизни, что теперь должна терпеть все это?!       Фриск зарыдала снова и сквозь слезы разглядела в тусклом свете сверкание ее обручального кольца. Она схватила его и попыталась сдернуть с пальца — но проклятое украшение сидело плотно. Слишком плотно. Настоящие кольца так не сидят.       У Фриск перед глазами стояло, как на их кошмарной свадьбе Санс вытаскивал из своей пасти двух червей, как с безумной ухмылкой обматывал их вокруг своего и ее безымянного пальца. И как во время его прокалывающего душу поцелуя черви истлевали и рассыпались за считанные секунды, оставляя вместо своих склизких тел драгоценное золото.       Фриск закрыла глаза руками и тихо бессильно заплакала. Все было бесполезно. Просто бесполезно.       Она здесь навсегда.