Twisted Tango

      Теплый осенний ветер дыхнул в лицо. Фриск прерывисто втянула в себя воздух через рот, открывая глаза. Все вокруг было желто-бордовым, только трава зелеными островками торчала из-под опавшей листвы. Она и забыла, что в мире живых уже середина сентября. Наслаждаясь живым пряным запахом осени, Фриск прикрыла глаза. Она сейчас могла бы ходить в новую школу… девушка оборвала сама себя на этой мысли, но тоска уже начала заливать изнутри.       Солнце медленно клонилось к закату, и деревья отбрасывали на склон длинные тени. В пятнадцати метрах от Фриск, окруженный пестрящим неухоженным садом, возвышался двухэтажный, слегка потрепанный временем дом. Девушка всхлипнула. Дом. Ее дом. Господи. Наконец-то.       Грубые пальцы сзади огладили девичьи ребра, и Санс отступил от своей жены на шаг назад. — Ну что, пойдем? — Фриск изумленно моргнула и обернулась на Санса. Он невозмутимо улыбался уже с сигаретой в зубах и шарил по карманам, очевидно, в поисках зажигалки. — Не терпится пообщаться со своей… кто она мне, золовка?       Он ухмыльнулся, глянул на девушку и поднял надбровную дугу, словно действительно ждал ответа. Фриск только еще раз тупо моргнула. Он пойдет… с ней? В ее дом? Зачем?! В смысле, что ему там нужно? Зачем ему идти с ней в дом?! — Да-а, я тоже во всех этих родственных связях не разбираюсь. Забей, девочка, — Санс снова абсолютно неверно истолковал ее поведение и, наконец прикурив свою сигарету, ухватил девушку под локоть. Фриск сморщилась, когда он выпустил кольцо дыма прямо ей в лицо. Санс незло хихикнул. — Пойдем. Я только хочу убедиться, что тебя там не поджидает пятеро негров и белый диван.       Он почти потащил ее за собой — Фриск еле передвигала ноги и все продолжала полуиспуганно коситься на своего мужа. Зачем? Зачем он идет вместе с ней? Чего он хочет добиться? Вся ее радость от долгожданной встречи с родными пропала, уступая место царапающему страху. Санс мог выкинуть все, что угодно.       Когда они зашли на веранду, Санс зажал сигарету между зубов, тронул кнопку звонка — за дверью раздалась громкая трель, — и развязно сунул свободную руку в карман. У Фриск сильно-сильно заколотилось сердце. А когда она услышала по ту сторону двери шаги, внутри словно сыграли на туго натянутой струне фальшивую ноту. Дверь широко распахнулась. Чара застыла на пороге. Повисла тишина.       У Фриск губы задрожали: ее старшая сестра выглядела отвратительно. У Чары были тусклые взъерошенные волосы, серый цвет лица, она осунулась и начала сутулиться. Только яркие карие глаза все так же колко смотрели ей прямо в душу — пусть даже и через пелену слез. — Фриски… малышка… — прохрипела Чара едва слышно, и Фриск не выдержала. С громким судорожным всхлипом она дернула у Санса свою руку и кинулась в объятья сестры. У Чары из груди вырвалось громкое рыдание, она прижала Фриск к себе так сильно, словно хотела в нее врасти. — Моя девочка… моя милая… Господи… — причитала Чара сквозь плач и гладила, гладила свою младшую сестру по голове. Фриск жалась к ней, прятала свои тихие слезы в ее рубашку и все не могла отделаться от мысли, что Санс видит все это. Ей было так некомфортно от этого, но она не знала, что нужно сделать, чтобы он ушел, и поэтому просто вцепилась в Чару, что было сил. Ей было почти плевать на его присутствие… — А ты здесь что делаешь? — а вот Чаре было не плевать. Фриск сморщилась от страха: эта фраза была пропитана таким ядом и такой ненавистью, что Санс не сможет не отреагировать на это. И действительно — он отреагировал.       Раздался нахальный смешок: — Пришел знакомиться с родственниками, — Фриск услышала, как Чара заскрипела зубами. — Подумал, может, ты меня хоть кофе угостишь. Ну, знаешь, так. В благодарность. За твою спасенную душонку. — В благодарность? — с надрывом прошипела Чара, и Фриск ощутила, как ее начинает трясти. Она вскинула голову и обняла старшую сестру крепче. — Нет-нет-нет, Чара, пожалуйста, успокойся. Это того не стоит, пожалуйста, поверь. Не надо. Пожалуйста, — тихо выговорила Фриск ей в лицо почти скороговоркой. Чара с трудом оторвала полный злобы взгляд от Санса и посмотрела на Фриск. Ее брови дрогнули. — Ладно, — тихо прошептала она и нежно-нежно поцеловала младшую сестру в кончик носа. — Пойдем в дом.       Не разрывая объятий, Чара повела ее внутрь, и Фриск нервно обернулась на заходящего следом за ними Санса. Одним взглядом она буквально умоляла не вести себя так, не конфликтовать с Чарой, но он опять совершенно не понял ее посыла — и поэтому только подмигнул ей в ответ, выкидывая на веранду потухший окурок. У Фриск все внутри упало.       В доме было темно и запыленно. Было видно, что Чара — такая чистоплотная и вечно требующая порядка, — не убиралась уже очень давно. На полу у журнального столика грудой валялись счета, книги и исписанные листы бумаги. Фриск проводила взглядом символ какой-то пентаграммы, изображенный на одной из обложек. Ей стало не по себе. Что Чара изучает? Пытается понять что-то о Междумирье? Пытается… спасти ее? Фриск задохнулась от накатившего чувства отчаяния. Наверное, Чаре стоит сказать, что спасти Фриск невозможно…       Они прошли на кухню. Чара буквально усадила свою младшую сестру на стул и включила чайник. Фриск обернулась назад: Санс вальяжно облокотился о дверной косяк, одну руку сунул в карман, а в другой вертел свою зажигалку. Почему-то, несмотря на свою расслабленную позу, он казался немного потерянным. О столешницу громко стукнула банка с кофе — Фриск вздрогнула и перевела взгляд на Чару. Она, громко стуча ложкой, как-то дергано размешала в широкой кружке разводной кофе и смело протянула его Сансу. — На, — с нескрываемым презрением выплюнула она. — Теперь ты наконец оставишь нас одних хоть на немного?       Фриск похолодела, когда увидела, как ожесточилось лицо Санса. — С чего бы это? — Ты хотел кофе? Получи. И вали отсюда к чертям. — Чара! — испуганно вскрикнула Фриск, но старшая сестра ее словно не услышала. Взгляд Санса стал едва видно светиться голубым — Фриск затряслась, с ужасом представляя, что он может сделать. Санс взял протягиваемую ему кружку, медленно отпил, секунду помолчал, разглядывая стоящую напротив него женщину, и демонстративно сплюнул кофе прямо на пол. Чара поперхнулась воздухом. — Дерьмовый кофе, — спокойно прокомментировал он. — О, да?! Как раз для тебя! — надломлено крикнула Чара — Санс резко подался вперед, с размаху швырнул кружку в пол, Фриск взвизгнула, подскакивая со своего стула. Это было так быстро, девушке показалось, что он сейчас просто ударит ее старшую сестру. Паника накрыла с головой.       Фриск бросилась между ними, почти повисая у Санса на шее в попытке сдержать его. — Не надо! Пожалуйста! Успокойтесь, только не надо! Не трогай ее! — Фриск не выдержала и громко всхлипнула. Она дергано оглянулась на Чару — та стояла чуть ли не в боевой стойке и сверкала глазами, но Фриск видела, сколько в Чаре сейчас было страха. Она была как зажатая в угол крыса, готовая атаковать. — Пожалуйста, — дрожа, прошептала Фриск уже ей.       Санс низко рыкнул. — Хрен бы с ним, — процедил он. — Ебанутая на всю голову. Иди, поебись наконец, может, не будешь на людей кидаться.       Чара взъерепенилась и затряслась: — Сам иди! Только найди сначала девку, что позволит тебе присунуть твой ссохшийся стручок!       Санс громко хохотнул без тени веселья. — Твоя сестричка отлично с этим справляется. — Что?! — завопила Чара. — ЕБУ Я ЕЕ, ГЛУХАЯ?! — взорвался Санс.       Повисла пауза. Фриск закрыла глаза, ощущая, как проваливается куда-то и падает, падает. Она закусила губу и тихо, жалко заплакала. Боже. За что?.. — Что ты сказал? — дрожащим угрожающим голосом почти прохрипела Чара. — Что слышала, тупая манда! — огрызнулся Санс. — Или тебе в подробностях рассказать, как я засовываю в твою сестренку свой «ссохшийся стручок»?!       Фриск откровенно зарыдала. Ей уже было даже плевать на то, что она все еще обхватывала Санса за шею. Стыд и горе затопили ее всю изнутри. Зачем. Зачем. Зачем он ей рассказал?.. Господи… — Фриск. Это правда? — бесцветно спросила Чара. Ответом ей стали громкие, судорожные всхлипы.       Фриск ничего не видела — ее слепили слезы, она прятала лицо в своем согнутом локте, и поэтому она не услышала, как сзади звякнула сталь. Санс резко оттолкнул Фриск в сторону — она упала прямо на пол, — и с силой схватил за запястья кинувшуюся на него с диким воем Чару. Фриск задохнулась от ужаса: в руках ее старшей сестры сверкнул кухонный нож. — ТВАРЬ! СВОЛОЧЬ! КАК ТЫ СМЕЛ?! Я ТЕБЯ УБЬЮ! Я УБЬЮ ТЕБЯ! — орала Чара не своим голосом и билась, билась в его хватке, чтобы вырваться и атаковать. — Чара! — Фриск подорвалась с пола и схватила сестру за талию, пытаясь оттянуть ее прочь от Санса. Он был страшен: в его глазницах сверкали голубые радужки, он скалился, из груди его доносился гневный рокот, и Фриск была уверена, что еще чуть-чуть — и у него кончится терпение. Чара рвалась из рук сестры, словно остервенелая бестия, рычала раненным зверем и все пыталась выдернуть из костлявых пальцев свои запястья, чтобы пырнуть Санса ножом — Фриск еще никогда не видела ее в таком бешенстве. Но она уже видела в бешенстве Санса. И от одного только воспоминания колени начинали дрожать. Что он мог сделать с Чарой, если она доведет его сейчас? Господи, как же страшно! — Прекрати! Ты его не убьешь! Чара! — женщина вырвала у Санса свою левую руку и вцепилась ему в галстук. Из черных глазниц брызнули голубые искры. Паника. Паника. — НЕТ! Чара! Мы проклятые, Чара! Прекрати! ПРЕКРАТИ! — Фриск вдруг дернула ее от Санса назад с такой силой, что Чара с вскриком рухнула на колени, увлекая сестру за собой.       Все умолкли. Чара пустым взглядом уставилась в пол, сжимая кухонный нож до побелевших костяшек. Слышно было только ее шумное дыхание. Фриск подняла взгляд на Санса: он тяжело смотрел на скрюченную фигуру ее сестры. Потом отвел взгляд и уставился куда-то в сторону коридора. Немного дергано поправил свои запонки. — Я заберу тебя в десять, — тихо промолвил он, и Фриск как-то на автомате кивнула. После этого Санс исчез в голубой вспышке.       И стало тихо.       Тишина была густой, словно хорошее желе. Она давила со всех сторон так сильно, что Фриск не могла найти в себе силы хоть немного пошевелиться. Она чувствовала себя опустошенной, выеденной изнутри. В изнеможении девушка закрыла глаза. — Скажи мне, — едва слышно прошептала Чара. Фриск посмотрела на нее. Чара медленно подняла голову. — Скажи мне, что это н-не правда. Пожалуйста. Скажи мне, что он тебя… не трогал.       По ее лицу градом катились злые, бессильные слезы. Фриск впервые видела, как плакала ее старшая сестра.       Всхлипнув, Чара заглянула Фриск в глаза и увидела в них ответ на свою просьбу. Отрицательный ответ.       Она выронила из рук злосчастный нож и горько, безутешно зарыдала, закрывая ладонями лицо, как испуганный ребенок. Фриск обняла ее за плечи. Чара взвыла. Этот страшный, пронизывающий звук, исходящий из ее груди, уже даже не был похож на звериный. И ни на что он не был похож. Фриск подумала, что так, наверное, кричат от горя баньши. Чара рычала, металась, судорожно сжимала свою младшую сестру в скрюченных руках, и рыдала, рыдала. — Что я наделала?! — кричала она навзрыд. — Что я сделала?! Господи! Что я.?! ЧТО Я С ТОБОЙ СДЕЛАЛА?! — и снова начинала утробно выть, покачиваясь из стороны в сторону и цепляясь за Фриск холодными пальцами.       А Фриск прижимаясь к ней и ласково гладила свою сестру по волосам. Не было сил даже на слезы — словно она выплакала их уже все-все. Ей так хотелось хоть как-то утешить, хоть чем-то помочь сходящей с ума от отчаяния Чаре, но она не могла. Как обычно Фриск не могла подобрать хороших, правильных слов. Которые бы остановили этот ужасный плач. Которые бы могли облегчить ее боль. Которые бы заставили Чару хоть немного улыбнуться. Фриск не знала таких слов. Не знала, и поэтому молча обнимала рыдающую сестру.       И придумать такие слова было трудно не только потому что Фриск была, ну… собой. Но еще и потому что внутри у нее сидел маленький мерзкий червяк, который снова и снова шептал ей о том, что она и так знала. Знала, но хотела забыть. Он шептал Фриск о том, что весь страх, что был ею пережит, эти боль и отчаяние, это ощущение опустошенности, это… изнасилование. Что все это она прочувствовала именно из-за Чары.       Фриск сидела с закрытыми глазами, слепо целовала сестру в плечи и всеми силами пыталась заткнуть этого червя внутри. От его склизкого шепота хотелось блевать. Фриск не хотела винить во всем Чару. Не хотела, правда… но винила. И Чара — всегда такая сильная, такая уверенная в себе — тоже винила во всем лишь себя одну.       Тут нельзя было помочь словами. Слова не исправят то, что уже произошло. Никак.       Так они и сидели — на полу, прижавшись друг к другу. Одна безмолвная и пустая, а другая — воющая и расколотая.