Hisie Morne

      Когда я, утомленная бесконечными остановками и размеренным стуком колес о рельсы, открыла глаза, царила глубокая ночь. В абсолютнейшей темноте не было видно ничего, даже очертаний предметов, и вскоре я снова сомкнула веки. Сон никак не шёл, но и из наскоро организованной постели выбираться не хотелось: под пледом было тепло, а воздух в вагоне ощущался довольно прохладным.       Внизу посапывала Юля, то и дело ворочаясь на месте из-за жёсткого матраца, а из соседних купе слышался отчетливый храп и громкие разговоры людей, которые не собирались униматься даже после замечания проводницы и продолжали, кажется, играть в карты. Уснуть обратно я так и не смогла. Тихо спрыгнула с верхней полки, вытягивая телефон за провод от наушников, и вышла в коридор, тут же морщась от яркого света.       Ночь была холодной и непроглядной, гонимые ветром облака почти скрывали звёзды и блеклую дольку луны, которая то и дело скрывалась за пеленой туч. Звенящая тишина, которую нарушали лишь мирное посапывание и перестук рельс, заставляла отчего-то нервничать. Смутное, едва ощутимое чувство тревоги не давало уснуть. Оставалось всего полтора часа до конечной. — Юль?       Я приоткрыла дверь купе и тихо позвала в темноту, стараясь не разбудить попутчиков. Подруга ответила мне недовольным ворчанием, в полудреме отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи. — Ну что тебе надо? — Юль, мне неспокойно. — Сейчас я встану, и будет спокойно! — в ее голосе послышались нотки раздражения, — Ты хоть на часы смотрела? Спи давай!       Я послушно закрыла за собой дверь и забралась на полку, откидываясь на рюкзак. Руки то и дело путались в проводах наушников, нервно перебирая их. Но тревога никуда не ушла. Смутное предчувствие какой-то огромной неприятности висело над головой.       Я укуталась пледом, попробовала включить какую-нибудь легкую мелодию на повтор. Через несколько минут я и сама не поняла, как успела заснуть, но из легкой дремы меня вывел крик Юли. Я поморщилась и вытащила наушники. Признаться, орала Юля знатно, но не сказать, что красиво. Петь, да и просто тянуть ноты долго она не умела совсем.       «Не иначе, узрела Мелькора», — позавидовала я ей сквозь сон, но когда со всех сторон раздался скрежет и крики остальных, меня резко тряхнуло. Я тут же слетела на пол, преспокойно перелетев ограждение сбоку койки. А нет, вру, эта железная штуковина полетела вместе со мной. Китайцы недоделанные! — Черт, что б Балрог вас подрал! — взвыла я, потирая ушибленную ногу, — Что за фигня происходит?!       Орущая прямо передо мной Юля слегка дезориентировала меня, и я не сразу поняла, что вообще происходило. Вагон отчего-то завалился вбок, и я улетела прямо в стенку, едва не врезавшись головой в прикрученный столик у окна. От удара воздух резко выбило из лёгких, и я надрывно закашлялась. Посуда и дорожные сумки попадали на пол, тут же закатываясь в мою сторону, из-за чего пришлось сжаться в клубок. Всё резко закрутилось перед глазами в один сплошной серый водоворот. Что за чертовщина?!       Выползая из-под конструкции, я бегло кинула взгляд на окно, за которым чернел ночной пейзаж. Столик оказался уже напротив, когда вагон завалился на бок, и из окна не было видно ничего, кроме темной мглы.       Я уже хотела оторвать от него взгляд, как вдруг мимо проплыл пузырик воздуха, и я ошеломленно попятилась. Схватилась рукой за край нижней полки, не веря своим глазам: вокруг была лишь тёмная вода. — Настя! — Юля судорожно схватила меня за руку, — Что нам делать?!       Я тебе что, спасатель, что ли?! Нам на ОБЖ такого не рассказывали! Впрочем, нам на этом уроке вообще ничего полезного не рассказывали — разве что про универсальное средство — зеленку. Но она тут точно не смогла бы помочь.       Я начала судорожно думать. Вариантов не было. Глупые мысли о возможном спасении тут же путались, едва из коридора начинал кто-то вопить. Дикая какофония звуков усиливалась с каждой секундой и давила своей неизбежностью.       Юля испуганно осела, хватаясь за первую попавшуюся вещь, и истерично разрыдалась, пытаясь в порыве отчаяния ухватиться и за меня. Я отодвинулась ближе к окну, судорожно пытаясь придумать путь к отступлению. Время утекало стремительно и безвозвратно: ноги уже стояли по щиколотку в воде. Я подползла ближе к окну — рядом с ним должен был быть специальный молоток на случай аварии, но спасительный красный держатель отсутствовал. Черт, не тот вагон! — Юля. Хватит.       Подруга заходилась в истеричном плаче, не замечая никого и ничего вокруг, и весь поезд вторил ей криками и воплями. Я сжала челюсть, пытаясь глазами найти хоть что-то, что могло бы разбить толстое стекло. Взгляд мой упал на ту самую железную перегородку койки. Я замахнулась. Стекло слегка треснуло, а за окном с каждой секундой становилось все темнее и темнее. Через щели продолжала течь вода. — Юля, успокойся и помоги мне! — я схватила ее за руку, — Мы не сможем сейчас выбить окно, но когда вода дойдет до этого уровня, — я указала на верхнюю часть окна, — давление сравняется, и мы выберемся! Ты же, мать твою, будущий физик, соображай быстрее! Слышишь меня?!       Я не знаю почему, но в этот страшный момент я совершенно не боялась. Видимо, адреналин сильно ударил в голову, что я даже вспомнила правила поведения при нахождении в тонущем автомобиле. Здраво рассудив, что вагон мало чем от него отличается, я принялась закрывать дверь купе, чтобы вода побыстрее дошла до нужной отметки. Ползком, опираясь на бока полок и железную лестницу, я добралась до двери, но она упорно не поддавалась. — Ты что творишь! — заорала на меня подруга, и рука её резко дернулась вперёд в попытке схватить меня за ногу, — Если дверь закроешь, мы отсюда никогда не выберемся!       Не обращая внимания на слезы подруги и истерику, я мягко отпихнула её руку, сразу же оттягивая дверь в сторону. Та поддавалась с большим трудом, и пришлось сильно постараться, чтобы наглухо её закрыть. — Насть, — всхлипнула подруга, — я не смогу надолго дыхание задержать… — Значит, плыви быстрее, — раздраженно буркнула я. Вспотевшие руки скользили по лишней одежде, и я никак не могла ее стянуть. Черт, мы так не выберемся. Что, если все станет только хуже?       Я взобралась на стол (благо тот был прикручен к стене вагона), когда вода уже поднялась выше пояса. Оставалось подождать совсем немного, и можно уже будет разбираться с окном. Прежде, чем вода сомкнулась над головой, я схватила Юлю за руку и в последний раз глотнула побольше воздуха, а потом со всей силы ударила ногой по стеклу. А потом еще раз. И еще.       Медленно, словно удерживаемые невидимой пленкой, осколки стекла поплыли внутрь вагона, и буквально за секунду в купе хлынула вода. На секунду я растерялась: сильный поток толкал нас внутрь, давил на лёгкие и мешал обзору. Рука скользнула к краю рамы, и я дернулась от резкой боли: порезала руку, но все равно постаралась ухватиться за обшивку купе.       Сопротивляясь потоку, я вытянула подругу за собой. Юля, как только оказалась вне вагона, высвободила руку и поплыла сама, и я последовала за ней. Казалось, что сердце вот-вот остановится, ведь пловцом я не была и задерживать надолго дыхание не умела. Да и порезанная ладонь кровоточила, напоминая о себе ноющей болью — кажется, я отходила от адреналина. Секунд через десять, я поняла, что воздуха уже стало не хватать. Я выдохнула весь кислород, что был в легких, и поплыла вверх с большей силой, но видела перед собой только темную, холодную воду. И внезапный свет…       Я, как завороженная, смотрела на лучи света, пробирающиеся сквозь воду. Она казалась мне такой невероятной и волшебной, что я даже забыла про то, что находилась на грани. Я восхищалась непередаваемой игрой бликов на поверхности воды, её переливами и её чистой, неподдельной красотой. Мне всегда нравилась вода. До ужаса. До потери рассудка.       Я поняла, что начинала задыхаться. Дернувшись, я попыталась всплыть на поверхность, но до неё было невероятно далеко. Поняла лишь то, что падаю в этот тёмный и холодный омут, что меня утягивает на самое дно.       А перед глазами всё была вода. Чистая. Красивая.       И такая… страшная.

***

      На землю медленно опускался туман. Тягучий. Вязкий. В сырой мгле толстостволых вязов и стройных рядов кленов и осин бесшумно шныряли полевки. Изредка можно было услышать и глухое уханье сов: они цепко следили своими жёлтыми глазами и стремительно пикировали на очередную жертву.       Шумные, шелестящие шаги, срывающиеся на бег, тут же всколыхнули ночное безмолвие: встрепенулась полуночная птица, расшевелились травы, средь замшелых валунов мелькнула гладкая чешуйчатая спинка ужа. Лес проснулся.       Между высоких деревьев, постоянно озираясь и прислушиваясь, бежала фигура. Под ногами ее хрустели опавшие листья и сухие ветки. Спустя мгновение, стройный силуэт, принадлежавший девушке, покачиваясь и спотыкаясь, побрел по вытоптанной дорожке, сбавляя темп. И почти тотчас резко остановился. Лес снова замер, словно в раздумьях: схватить ли ночного гостя, заманить в самую глушь, вывести на пещеру тролля или же отпустить?       Троллистая пуща, некогда бывшая частью Рудаура была обманчиво спокойной и светлой днем, но и столь же опасной и тревожной после захода солнца: цветущие дикие травы с наступлением темноты становились дурманом для случайных путников, а высокие стволы буков успешно скрывали свет за своими пышными кронами и заставляли незваных гостей плутать до тех пор, пока те не выйдут прямиком к пещерам или не станут пищей для населявших эту местность троллей.       Фигура оглянулась: в ночной мгле были видны лишь тёмные силуэты деревьев и кустов, но воздух вокруг дышал напряжением. Где-то позади шуршали листья кустарника и отдаленно слышались возгласы и переругивания. Фигура резко дернулась, едва услышав шипение возле ног — желтые отметины ужика на секунду мелькнули меж травы.       Девушка не знала этот лес. Протоптанные следопытами дороги оказались для неё невидимыми — она плутала среди деревьев, все дальше отходя от ущелья на север. Не знала она и то, что лес этот следил за ней множеством хищных глаз.       Фигура вздрогнула, услышав приближающиеся шаги. Невольный ее спутник шёл тяжело и размашисто, грузно приминая влажную землю и втаптывая листья в грязь. Девушка осторожно присела, замерла, вглядываясь в тень. Из-за деревьев медленно появилось огромное и уродливое существо: серо-голубая, с множеством шрамов плоть делала существо похожим на утопленника; узкие глаза-щели и кривой рот с жёлтыми, сгнившими зубами нисколько не красили лицо. Существо остановилось. Обрубленный нос шумно втянул воздух, тут же примечая среди смеси запахов новый, но так хорошо известный аромат — запах жертвы, запах крови и мяса. Запах человека.       Девушка тут же дернулась, неловко взрыхлила стылую землю сапогом и быстрым рывком помчалась прочь. Лес стал заметно редеть. Ночные сумерки уже начинали отступать, но густой сероватый туман медленно расползался дальше, словно пряча выход за своей пеленой. Яркая луна, выплывшая из-за туч, серебристым лучом освещала тонкую дорожку среди густых кустарников и высокой травы. Однако для девушки, не знакомой с хитрым переплетением троп и путей, используемых эльфами, выйти из леса в одиночку было невозможно.       «Еще чуть-чуть, я почти оторвалась!» — пронеслось в ее голове, когда она в очередной раз скрылась за огромным валуном и тут же рухнула в грязь, больно ударившись локтем.       Существа нагоняли. Земля вибрировала от их тяжелых ног, и те, заходясь в каком-то предвкушающем смехе, неспешно вытаскивали длинные чёрные орудия. Девушка судорожно принялась перебирать конечностями, но они лишь скользили по вязкой грязи, делая спасение невозможным. Она не успела.       Девушка успела уловить лишь злобные ухмылки и почувствовала, как сильная рука рывком подняла её с земли — за шкирку, как нашкодившего котёнка. Раны на теле отозвались тупой, приглушенной болью. Кровь, тягучая и вязкая, как нефть, струилась по коже, медленно сползая по подбородку и рукам, давно уже перемешавшись с комками земли и липкой темной грязью. Рука, до этого поднимавшая ее над землёй, резко отбросила девушку в сторону, и та рухнула на землю — прямо под ноги остальным.       Существа гоготали, вовсе не спеша разделываться с добычей, словно желали посмотреть, как долго та продержится. Но девушка притихла, подтянула ноги к себе и лишь испуганно наблюдала за монстрами из-под дрожащих ресниц. Страх сковал тело и разум. Она не знала, что происходило и что ей следовало сделать.       Внезапно раздался мелодичный звон, едва слышимый человеческому уху, и в начавшейся неразберихе девушка успела разглядеть лишь наконечник стрелы, торчащий прямо из орочьего лба. Монстр нелепо покачнулся, в последний раз хлопнув глазами, и стремительно рухнул вниз.       Женская фигура резко попятилась, ударила в колено позади стоящего орка и, радуясь успешному попаданию, тут же рванула вперёд. Она не успела заметить ни мертвых тел, ни светловолосого мужчину — лишь смахнула слезы и понеслась дальше в лес. Ей было страшно, страшно до трясущихся рук и подгибающихся коленей, но она упорно продолжала бежать. Ей хотелось выжить любой ценой.       Когда позади послышался едва слышимый топот копыт, фигура юркнула за ближайшее дерево, взбираясь по могучим ветвям все выше к листве. Рука тут же засаднила, и девушка посетовала на плохо сделанную перевязку — кровь от всех движений снова начинала стекать по руке. Устроившись на ветке, она свесила голову вниз, пытаясь дышать тише. Но сердце отчаянно колотилось, как будто готово было выскочить из груди. Дышалось с трудом. Руки ныли от соприкосновения с корой, нос заложило засохшей кровью, а в глазах уже была, казалось, вся дорожная пыль. Но когда на кону стояла ее жизнь, девушка была готова на что угодно, лишь бы выбраться из этого жуткого кошмара.       Кусты лещины затрепетали, тихо зашептались листья, предупреждая о грядущей опасности, и под тусклым отблеском луны показались очертания лошади. Следом показался и всадник, который цепко высматривал что-то в ночной тени. Сидящая на дереве девушка смогла различить только огромную копну золотых волос и темно-зеленый плащ, почти не заметный в полумраке. Всадник повернул голову, и локоны его тут же сползли с плеча. На фоне темного леса они казались прекрасными и чистыми, но даже при всей своей красоте отталкивали и заставляли нерешительно застыть.       Девушка слегка высунулась из-за ствола: всадник действительно светился, источал почти невидимый свет, и она, открыв рот от удивления, резко подалась вперед, едва не приложившись головой об жёсткую кору. Она продолжала всматриваться в фигуру всадника, изучая его гордую осанку и приметные позолоченные доспехи, поблескивающие от луны, пока тот не повернул голову. Напряжённый взгляд жутких, почти фосфоресцирующих глаз остановился прямо на ней. Всадник спешился.       «Нет, нет, нет! Стой там!» — новая волна паники опустилась на девушку. Она судорожно стала цепляться за ветки, карабкалась выше, пытаясь хоть ненамного увеличить возникшее между ними расстояние. Однако мужчина не спешил. Он шёл размеренно и чётко, словно понимал, что неожиданная гостья никуда с дерева не денется — высота не позволяла ни перепрыгнуть на другое, ни слезть с него решительным прыжком. Всадник приблизился, поднял голову, и во взгляде его стремительно мелькнуло узнавание. — Á tulë sinomenna, — золотоволосый поманил девушку рукой, все еще не решаясь залезть вслед. — Не подходи! — дрожащий голос гулко отозвался откуда-то сверху, и из-за веток показалось испуганное лицо.       Пусть незнакомец и выглядел обычным человеком, после встречи с орками девушка вовсе расхотела иметь дело с кем бы то ни было еще. Мужчина опасений не вызывал, но и доверия тоже — все же человек, но, может, он был заодно с теми чудищами, а все это — ловушка для глупого зверька.       Девушка кратко оглядела его. Если от тех существ она и смогла бы убежать, то от мужчины — точно нет. Об этом говорил эфес меча, выглядывающий из-под складок его плаща. — Ithil… Mankoi naa lle sinome?  — спросил тот, все еще не двигаясь. — Хватит! Отойди! — Я не хочу причинить тебе вред. Я могу помочь.       Она опустила голову, цепляясь за кору поломанными ногтями, и попыталась сдержать подступающий к горлу плач. Мужчина говорил тихо, но вкрадчиво, и в тоне его голоса слышалось лишь беспокойство.       Девушка заторможено взглянула вниз: до земли было метра два-три. Спускаться ей расхотелось тут же, и она безмолвно покачала головой. Высоко. — Не могу, — наконец выдавила та, намекая на большую высоту и тонкие ветки. — Прыгай. Поймаю, — кратко отозвался тот, слегка отходя от ствола и вытягивая руки вперёд. Девушке показалось, что он не полез за ней именно из-за доспеха, который довешивал ему пару добрых кило.       Она сглотнула. Падать не хотелось ещё сильнее, чем продолжать сидеть на дереве: руки уже затекли, и было крайне неудобно вжиматься телом в кору. — Зачем тебе это?       Мужчина воззрился на неё с удивлением, но тут же отозвался: — Я не враг. Спускайся.       Видя её сомнения, тут же добавил: — Будь я враг, стал бы убивать тех орков?       Знакомое слово резануло слух, и девушка ошеломленно замерла. — Орков? — Поясню все, когда слезешь, — терпеливо продолжал тот.       Несколько крупных дождевых капель упали на голову, и девушка обреченно подняла взгляд вверх. Дождь начался стремительно, за секунду обрушив свои потоки на землю. Девушка тихо взвыла. Почему-то показалось, будто весь мир был настроен против неё. — Не хочу! — грязный лоб с прилипшими волосами тихо соприкоснулся с деревом, и предательски слезы все же хлынули из глаз, — Просто оставь меня уже!       Мужчина осторожно опустил руки, пытаясь сдержать себя от лишних движений. Пугать девушку ещё больше не хотелось, но доставать её с дерева было как-то нужно. Послышался тихий отзвук застежки, а следом — металлический шелест снимаемой брони. Всаднику пришлось изрядно изловчиться, чтобы расстегнуть металлические петли нагрудника самому, но, наконец отставив доспех в сторону, мужчина прыгнул. Девушка не успела понять, когда он оказался прямо возле неё, и вздрогнула от его бесшумных движений. Тот протянул к ней руку. — Иди сюда.       Окровавленная ладонь осторожно приблизилась к руке златовласого, и он тут же обхватил ее, притягивая незнакомку к себе. Она рухнула в его объятия, едва сдерживая крик страха: казалось, что он не успеет ее поймать, и та тут же рухнет вниз. Но он поймал. Крепко обхватил поперёк талии, прижимая к себе, и второй рукой постарался притянуть за плечи. — Тише, — мужчина успокаивающе погладил девушку по голове, но та дрожала, как осиновый лист на ветру, — тише. Теперь все будет хорошо. Ты не представляешь, как я счастлив, что нашел тебя, Исиль.