Старинная загадка про то, то за штука такая - если встанет, до неба достанет - это про дорогу. Как-то мне припоминается, что от Архангельска до Москвы порядка тысячи километров, что по укатанному зимнику и на санях займёт не меньше десяти дней, хотя как-то не верится, что лошадь способна за сутки преодолеть дистанцию в сотню вёрст.
Выяснилось, что не может - по подорожной грамотке, выданной воеводой нам их меняли на постоялых дворах, каждый раз меняя и возниц - у нас кроме саней для пассажиров ещё и возок с собой - две упряжки. Нынешняя трасса Москва- Архангельск это ведь нынче путь от столицы до единственного морского порта, а не просёлок какой-нибудь районного значения. Встречные обозы попадались каждый день, да и обгонять попутные вереницы саней иногда приходилось. Трафик здесь, конечно, не самый напряжённый, но движение, определённо, наблюдается. А вокруг одни сплошные леса, прорезанные речками и речушками - через большинство из них мы переезжали по уже окрепшему льду.
Меня, как нетрудно догадаться, интересовало наличие мостов. Так через совсем малюсенькие ручьи бревенчатые настилы встречаются, а, скажем, через серьёзную реку Онегу - нет. Видимо, летом тут действует перевоз. Скользили сани хорошо, лошадки трусили бодро, а мои прикидки покрытого расстояния давали оптимистические прогнозы.
Укутанные в снежные шубы деревья, белизна, хорошо. Даже какие-то песенки стали намурлыкиваться из тех, которыми услаждало наши уши Всесоюзное Радио и Центральное телевидение. Только вот из-за краткости зимнего дня, усугублённого высокими широтами, большая часть пути проходила в сумерках или даже в потёмках.
Как-то невольно возникало опасение, не нападут ли на нас волки, или люди лихие. Про лихих людей возница велел не беспокоиться - сказал, что здесь не озоруют. А про волков... так кто же их знает? Перегоны между постоялыми дворами длинные, человеческого жилья почти не встречается, а лесное зверьё зимами завсегда голодное. Ну и услышали мы вой неподалёку как раз когда от одного обжитого места изрядно отъехали, а до другого было ещё неблизко.
- Стой! - распорядилась Софи, высунувшись из дверцы. - Нужно развернуть сани, чтобы лошади оказались рядом друг с другом - так проще будет их защитить.
Возница, собравшийся было подхлестнуть упряжку, послушался. Сошёл на дорогу и взяв лошадей под уздцы, развернул наш экипаж. Отец и мама уже выбрались наружу, каждый держа в правой руке обнажённую шпагу, а в левой - револьвер. Консуэлла и Мэри, как и зачем-то взятая "ко двору" Рисовальщица поступили аналогично, заняв позиции вокруг наших драгоценных упряжных. Лошадки стали беспокойны, отчего возницам приходилось их удерживать и прикрикивать. Малышку Кэти грозными обещаниями неминуемой расправы загнали в возок под защиту его стенок. А на дороге нарисовались вытянувшиеся в беге силуэты лесных хищников - где-то с десяток серых голодающих. Мчатся, не ведая страха, ведомые не вовремя разыгравшимся аппетитом.
Когда до ближнего оставалось метров пятьдесят, отчётливо тренькнула спущенная тетива - вожак сразу покатился кубарем. Но волков это не остановило, как и повторный выстрел из арбалета, сваливший того, кто вырвался вперёд. Третьего, а он уже добежал до нас, принял на шпагу отец, четвёртому раскроила череп мама. Остальные зверюги как-то притормозили, видя, что никто из намеченных к съедению жертв не бросился наутёк. Наоборот - их ждут и убивают. Стая заметно поредела. Снова тренькнула тетива - остановившийся в нерешительности волчара рухнул, где стоял. Потом ещё выстрел буквально через десяток секунд, и ещё один уже вслед убегающему зверю. Последний треньк уложил и последнего из волков - из прорезанной ножиком крыши поставленной на полозья кареты, как из люка танковой башни, по пояс торчала малышка Кэти с арбалетом в руках.
- Ты как всегда права, мамочка, - обратилась она к мамуле. - Отличную позицию подсказала.
- Эм, Кэти! - папа вытянул клинок из поверженного им зверя. - Я думал, что это просто забавная механическая игрушка, - он явно имел в виду самострел.
- Против порохового ружья, арбалету, конечно, не тягаться, - согласилась наша самая маленькая. - Но его быстрее заряжать. Да и зачем нужно что-то более сильное, если дальше шестидесяти метров я всё равно не попадаю?
- Двести футов, - пояснила Рисовальщица. Только тут я увидел, что и до неё добежал один из серых разбойников - Лиза нанизала его на шпагу через распахнутую пасть, вонзив клинок так, что зубы сомкнулись на чашке. Зверь ещё не сдох, но уже явно отдавал концы. Эта девушка крупнее, чем даже довольно долговязая Софи. И рука у неё, действительно, твёрдая. А нам с Мэри в дело вступить не пришлось, как и готовой к схватке Консуэлле. Дети капитана Корна поступили по-самурайски - сделали шаг навстречу опасности и собрались дать бой.
- Вы это, господа немцы! Вот истинно немцы - всё-то у вас не по-нашему. Прикажете шкуры снять, пока не окоченели? - вышел из состояния ожидания неприятностей один из возниц, запихивая за спину приготовленный для встречи с нападающими топор.
- Поступайте, как считаете нужным, - без сомнений в голосе ответила Софочка. - Мы местных обычаев не знаем. По своим же, немецким, пожалуем каждого за прилежание чаркой для успокоения души, - рому у нас с собой достаточно, так что не жалко плеснуть мужикам по паре глотков.
Вечером уже за трапезой на постоялом дворе Сонька и сама не отказала себе в паре глотков, после чего заметно раскисла, потребовала гитару, и выдала:
У леса на опушке жила Зима в избушке.
Она снежки солила в березовой кадушке,
Она сучила пряжу, она ткала холсты
Ковала ледяные да над реками мосты.
Потолок ледяной, дверь скрипучая,
За шершавой стеной тьма колючая.
Как шагнешь за порог - всюду иней,
А из окон парок синий-синий.
Ходила на охоту, ковала серебро,
Сажала тонкий месяц в хрустальное ведро.
Деревьям шубы шила, торила санный путь,
А после в лес спешила, чтоб в избушке отдохнуть, - к гадалке не ходи - из моих мурлыканий уловила.
"Эта, внутренний голос, - обратилась она ко мне мысленно. - Не серчай, что я тут вдруг вот так на людях..." - и отключилась. Меня, признаться, хмель тоже пробрал, потому что физиология-то у нас одна на двоих. Так что стойкости к выпивке супротив Сонькиной во мне лишь самая капелька. Встав, я добрёл до лестницы, ведущей на полати, где спали все без разбору вперемешку. И устроил нашу обмякающую тушку на отдых.
***
По пути всё чаще попадались деревушки. Мы явно достигли пределов земель слегка уже населённых. Равнодушно встретила нас деревянная, в основном, Вологда с её каменным кремлём и роскошным собором - город показался просто мегаполисом по нынешним временам. Каменные постройки тут были, в основном, религиозного назначения. Мы проехали её, остановившись только для смены упряжек. Следующим по пути случился Ярославль, где каменных построек было значительно больше, чем в Вологде. В обоих этих городах проживало множество торговцев, с которыми было бы очень полезно свести знакомство. Одна беда - пока мы никто и звать нас никак. Нам даже предложить-то нечего. Я о планируемых транспортных услугах.
Пересекли по льду Волгу, а дальше кончились для меня знакомые названия, кроме разве что Троице-Сергиевой лавры, неподалеку от которой мы переночевали. Из всей нашей компании одна только Мэри и посетила храм, несмотря на поздний час. Именно она и самая верующая, и лучше остальных постигла русскую речь. Мамина крестница ещё в Архангельске заглядывала с Иваном в тамошнюю церковь, но впечатлениями не поделилась. Мы с Сонькой к ней насчёт религии не вяжемся, отдавая себе отчёт в том, что имеем дело с образованнейшей женщиной эпохи. Которой всего тринадцать лет.
***
В Москве мы прямо от заставы направились на Кукуй, где и поселились в гостинице, устроенной на знакомый нам по Амстердаму манер. Наутро отыскали Владимирский приказ и подали челобитные. Почему именно во Владимирский. Ну, искали-то мы "Челобитный", но нас надоумили, что приказы эти недавно свели в один и название за ним - "Владимирский". Одна челобитная от капитана Джонатана Корна, вторая от капитана Софи Корн. Так вот, дьячок которого мы поймали за рукав, объяснил, что обратились мы не по адресу, потому что здесь рассматривают обращения служилых людей, а мы просто приезжие. И сами бумаги подаём неправильно - должны обратиться к государыне, когда та выйдет к народу. Ну а, приняв в благодарность за ответ пару золотых монет чисто по-человечески посоветовал обратиться в мастерскую палату царицы Натальи Кирилловны. Даже подсказал, как пройти.
До этой палаты мы добрались быстро, но наши челобитные здесь не приняли. Вот, если бы мы ткань богатую принесли, украшение знатное или диковину заморскую... И вообще мы должны явиться в Иноземский приказ.
Явились. Тут наши прошения даже прочитал один из дьяков, а потом заявил, что, если мы не на службу просимся, значит пришли не туда. Потому что не служащие попадают в податное сословие - нас запишут куда положено прямо на том месте, где осядем. И обложат всем положенным тяглом. Хороший нам человек попался, разговорчивый. Даже присоветовал обратиться в пушкарский приказ, если собираемся не службой зарабатывать на жизнь, а трудами.
Делать пушки я не собирался, да и Софочка тоже, но заинтересовать пушкарей у нас было чем. Хотя не очень-то хотелось подаваться в оружейники. Поэтому мы не стали продолжать хождений по инстанциям, а вернулись в гостиницу, рассуждая о том, что папеньке ведь никто не станет препятствовать возить грузы в сопровождении их владельцев из Архангельска и в Архангельск. Потому что вопрос этот находится в сфере компетенции воеводы тамошнего, который и изволение изволил изволить, и грамотку о строении корабельного двора выписать приказал. Так что испрашивать на это высочайшего позволения особого смысла нет. Что же касается разрешения беспрепятственно ходить по рекам всей страны - вот в этом месте ясности не прибавилось. А мы уже успели утомиться от общения с российской бюрократией. Я то знавал её лет на триста позднее, но разницу с нынешней обнаружил только в антураже.
Вернувшись в гостиницу, мы приказали подать обед, за которым и поведали о своих хождениях. Признаться, я серьёзно рассчитывал на подключение коллективного разума. Однако, мама сообщила, что здесь, на Кукуе, уже работает мануфактура. И, поскольку её хозяин не находится на службе, так не стоит ли нам свести с ним знакомство и посоветоваться? Имя этого человека Альберт Паульсен.
Еще сам отец вспомнил, что плавает под голландским флагом и вполне обоснованно может представиться в посольстве "своей" державы. Однако, на дружественный приём там не рассчитывает - его намерение возить русских купцов в Европу не вполне соответствует политике страны, корабли которой обслуживают интересы собственных торговцев.
Я сообразил, что должен же быть кто-то, занимающийся администрированием прямо здесь, в Немецкой Слободе. А то мы сразу бросились исполнять предписание Архангельского воеводы - прибыть на Москву и подать челобитную. Это ему, местному уроженцу и человеку со статусом, понятно, куда идти. Тем более, что он на службе, а для таких созданы наилучшие условия.
И тут в дверь тактично, по-европейски, постучали. Слуга гостиничный доложил, что рынды царские требуют капитанов Корнов к самодержице Софье Алексеевне. Я несколько озадачился, потому что попасть непосредственно к правящей царевне никак не рассчитывал. По собранным мною данным архангельский воевода - двоюродный брат вдовствующей царицы Натальи Кирилловны - матери Петра Первого. Она родом из Нарышкиных, в то время как ныне правящая страной Софья дочь первой, давненько уже покойной, жены царя Алексея Михайловича, которую поддерживает род Милославских. По-родственному воевода мог информировать о нас с отцом именно матушку Петра. Но по долгу службы был обязан доложить действующей правительнице. Кажется, он проделал и то, и другое.
А интерес к нам объясняется результатами боя в гирле Белого Моря. Ведь свидетелями его были наши сопровождающие. Другой причины высочайшего внимания к двум капитанам просто не могу себе представить.
***
Устеленные коврами санки, меховая полость, лихая езда в сопровождении богато одетых конных - нас мигом домчали до Кремля и провели в помещение, угадать назначение которого сразу не получилось. Точно не тронный зал и не приёмная. Но и не жилая комната. Дорога сюда проходила через множество смежных помещений, имеющих более одного входа - то есть система не коридорная, а проходная. Невольно вспомнился наш дом под Ипсвичем, где всё так удобно устроено.
