Переворот

Болеть Чарльз не любил, никогда не умел, а связанное с этим состояние беспомощности ненавидел всей душой, тем более теперь. И проводить этот день в постели не собирался, хотя горло неприятно саднило, а температура была явно выше нормальной. Конечно, от уроков пришлось отказаться – исключительно из-за учеников, не хватало еще спровоцировать локальную эпидемию. Но дел и без того было достаточно. Чарльз даже успел мысленно составить себе план работы на день, и начать с закрытой лаборатории, а вечером продолжить в своем кабинете – и не заразит никого, и время проведет с пользой – как вмешался Эрик. Была у него такая привычка – вмешиваться в планы Чарльза, причем делал он это совершенно непредсказуемо и неотвратимо. И за те дни, которые Эрик провел в особняке, Чарльз не раз успел убедиться, что привычка эта никуда не исчезла. Сначала Эрик встретился Чарльзу в коридоре, когда он, стараясь не кашлять, вежливо объяснял Алексу, что прекрасно себя чувствует и нисколько не нуждается в осмотре врача. Ему следовало заподозрить неладное, когда Эрик внимательно посмотрел на него, но никак не прокомментировал его состояние, и даже не предложил выпить чего-нибудь горячего – единственный из всех, кого Чарльз встретил за этот день. Вторым тревожным сигналом должно было стать то, что Эрик просто поздоровался, и даже не спросил, почему Чарльз утром не пришел пить кофе как обычно – Чарльз проспал из-за слабости и головной боли и встал только в восемь. Но Эрик только сказал «Привет» и прошел на кухню. А Чарльз, ничего не заподозрив, отправился к себе, чтобы собрать материалы и записи, которые хотел захватить для работы. Собирался он непривычно долго, потому что голова так и не прошла, и из-за этого никак не получалось сосредоточиться. А когда он наконец направился к выходу, дверь открылась сама, и в нее вплыл сначала поднос с кофейником, молочником и парой чашек, а вслед за ним вошел Эрик. Чарльз начал было возражать, что у него прямо сейчас другие планы, в которые перерыв на кофе не входит, но Эрик просто поднял коляску в воздух и перенес к кровати, а поднос опустил на прикроватный столик. — Чтоб тебя! – обреченно выругался Чарльз. Ему даже мысли Эрика не надо было читать, чтобы понять, что его планы поработать обречены. Эрик молча забрал у него книги и журналы, сказал лаконично: — Ложись, — и, померявшись взглядом с возмущенным Чарльзом, добавил уже мягче, — Пожалуйста. Чарльз еще с полминуты яростно смотрел на Эрика, потом выдохнул, поморгал и примирительно улыбнулся. — Ну я и сглупил, что оставил тебя на свободе! Теперь ты захватил власть, а я у тебя в заложниках. Как предсказуемо! — Должен же я хоть что-то захватить, раз уж с миром пока не вышло, — хмыкнул Эрик, занявшись сервировкой, пока Чарльз укладывался. Взяв поданную Эриком чашку, Чарльз удивленно поднял брови, даже принюхался для гарантии, но все-таки уточнил: — Это что? — Молоко, — Эрик смотрел на Чарльза с таким видом, словно не понимал вообще, зачем спрашивать столь очевидные вещи. В воздухе густо пахло отличным кофе, которым до краев была полна чашка Эрика, а в чашке у Чарльза было кипяченое молоко – и разве это не истинно верный мировой порядок? — Тиран, — вздохнул Чарльз. – Если ты захватишь мир, это будет самое худшее, что можно представить. Ты введешь запрет на кофе, и будешь единственным владельцем запасов кофейных зерен. Они станут цениться дороже золота, превратятся в единую денежную единицу... Продолжить описание мирового кофейного кризиса Эрик не дал – скомандовал: — Пей давай, остынет, – и добавил, пряча улыбку за краем чашки, — Обойдусь без твоих лекций по… альтернативной экономике. Хотя идею запомню. Чарльз отпил молоко, поморщился, но больше для порядка – горлу стало легче с первых же глотков. На всякий случай он все-таки поинтересовался: — А заложникам положено хотя бы печенье? Чарльз ожидал ответной насмешки и отказа, но Эрик вдруг спохватился, потянулся к подносу, пробормотал: — Прости, это ты меня отвлек... Спланировав по воздуху, рядом с рукой Чарльза на постель мягко опустилась пластинка аспирина.