***
Тем же вечером Эммануэлю сообщили, что вампир и человек согласны посетить его, дабы узнать больше о своём положении и, вот уже неделю, Эммануэль не может дождаться встречи, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. Этой ночью они встретятся и он не мог дождаться этой встречи, и, конечно, информации, которую она принесет. — Прибыли, — мелодичный голос Джил вернул его в реальность, — мне пригласить их? — спросила вампирша, поправляя медный локон. — Да, спасибо, Джил, — спокойно ответил Эммануэль, улыбаясь. Эммануэль стоял в углу комнаты, ожидая их прибытия, старательно держа эмоции при себе, не желая напугать гостей. Это стало сложнее, когда они появились. Статный южанин, с виду спокойный и расслабленный, но, вне всяких сомнений, готовый атаковать в любую секунду, девушка была напряжена, но не напугана, её взгляд то и дело поднимался к мужчине, словно она искала в нём поддержку. Эммануэль нашёл это интересным. Он чувствовал заботу, любовь, внимание и, больше всего, желание, исходившее от этих двоих. Он сделал несколько медленных даже по человеческим меркам шагов по направлению к паре, всем видом выражая гостеприимство и доброжелательность, тем временем не переставая с любопытством разглядывать пришедших, задерживая взгляд на их переплетенных ладонях, где было проще всего увидеть узор их судьбы. Было ещё что-то. Но Эммануэль не смог понять сразу, что это. — Джаспер, Изабелла, — стараясь говорить тепло, произнёс вампир, представляясь: — Эммануэль. Рад с вами познакомиться, — продолжил вампир, изучая пару как внешне, так и внутренне. Он знал, что вампир — эмпат, но гораздо сильнее его удивил чёткий запах дара, исходивший от девушки, дар, делавший её кровь такой сладкой и притягательной, однако Эммануэль не обратил на её запах никакого внимания, кроме как научного. — Любопытно, — наконец не сдержался он, радостно улыбаясь, кажется, поняв, в чём заключается её особенность, — очень любопытно! — воскликнул он, очень стараясь пробиться сквозь на удивление толстый слой блока, окружавший девушку. Попросив никого не беспокоить, он с невероятным удовольствием наблюдал шок на лицах Изабеллы и Джаспера, осушив бокал шампанского. В действительности, мало кто из вампиров знает о действии алкоголя на мертвое тело, по большей части, наверное, это связанно с отсутствием необходимости бессмертным быть теплее, чем они есть на самом деле. Мало какие вампиры проводили время с людьми, не намереваясь их убить. Однако, перед ним сидело замечательное исключение из правил, которое, вне всяких сомнений, приводило его в восторг. — Алкоголь согревает. Или, во всяком случае, создаёт иллюзию тепла, — пояснил он, — видишь, — Эммануэль осторожно коснулся щеки девушки, по большей части преследуя две цели: узнать, сможет ли щит девушки работать при физическом контакте, и, конечно, жаждя узнать, как отреагирует сидевший рядом с ней вампир. — Прошу прощения, — он рассмеялся, получив желаемую реакцию и даже больше. — Эммануэль, — произнёс Джаспер, звуча холодно, но, стоит отдать ему должное, он пытался быть вежливым, Эммануэль же с трудом сдерживал свою радость, — мы хотели узнать… — Не будь таким нетерпеливым, — Эммануэль провел их, преимущественно девушку, ведь остальным не нужно было отдыха, к диванчику. — Сначала вопросы задам я, — Эммануэль звучал восторженно и заинтересованно, наконец делая то, о чём грезил всю ту неделю, что провёл в ожидании пары. — Ты сделал это осознанно? — Джаспер отрицательно покачал головой. — Какие отношения у вас были до возникновения этой связи? — Мы… — начал Джаспер, но Эммануэль поднял руку. — Нет, я хочу услышать девушку, — улыбнулся он, раззадорившись от реакции светловолосого. — Я встречалась с другим вампиром из его… клана, — начала девушка, фильтруя и обдумывая каждое слово. Эммануэль испытал недовольство. Ему нужна была правда, вся правда, а не аккуратная, тщательно взвешенная история. Он внимательно посмотрел на девушку, пытаясь воздействовать на неё мысленно, но испытал неудачу. Он поджал губы, попытавшись сделать небольшой круг и придя к физическому воздействию на девушку. Ощущение доверия, тепла. Должно сработать, иначе эмпат не смог бы создать эту связь. — Я любила его приёмного брата, с Джаспером нас ничего не связывало, а потом, на вечеринке в честь моего дня рождения, Джаспер напал на меня и Эдвард — так его зовут — решил, что мне не место в его мире… В этом мире… Джаспер вернулся в Форкс, не ко мне, а просто, отделившись от семьи, и мы вновь встретились. Я была абсолютно разбита и Джаспер, наверное, из жалости ко мне, да из чувства вины, остался и начал помогать мне своим даром, — Изабелла закончила, краснея, а Эммануэль кивнул, изучая реакцию девушки и парня на каждое её слово, каждое его действие. — Что ты только что сделал? — прошипел Джаспер, ничуть не разочаровав Эммануэля. — Я не собираюсь вредить вам, но для полноты картины мне нужна информация, — Эммануэль старался не показывать нетерпения, как и откровенного веселья. — Изабелла, ты любишь Эдварда? — доверительным тоном спросил Эммануэль, тут же выставляя руку в предупреждающем жесте. Ему не нужны разборки. Только правда. Краем сознания вампир заметил, что, несмотря на недовольство Джаспера, тот замер, в ожидании ответа. — Я всегда буду его любить… — Если бы Джаспер не вернулся, если бы вы не встретились и между вами не установилась эта… связь, — Эммануэль понизил голос, — как думаешь, ты была бы с Эдвардом? — Чего вы этим добиваетесь? — она выглядела так, словно пыталась сдержать слёзы. — Только лишь правды, Изабелла, — мягко ответил Эммануэль, всё же не собираясь прекращать допрос. — Да, — ответила она стыдливо, Джаспер же отвернулся, поморщившись, словно от боли. Впрочем, как знал Эммануэль, вампиру и вправду было очень больно это услышать. — А сейчас? Ты любишь Джаспера? — спросил Эммануэль по большей части для Джаспера, зная ответ. — Да, — казалось, она обрадовалась собственному ответу. — Если бы тебе удалось порвать эту связь, чтобы ты делала, Изабелла? — Не знаю, — ответила она, её вампир же замер, впитывая каждое её слово и эмоцию. Какое невероятное зрелище! — Чего вы пытаетесь добиться? — её голос сорвался. — Я даю Джасперу то, чего он так жаждет знать, — честно ответил Эммануэль. — Потому что его чувства предельно ясны, — и это было правдой, любовь вампира, ту истинную любовь, которая случается раз в вечности, навсегда меняя существо, можно было увидеть даже не обладая особым даром, — а вот твои напоминают старый дуб, чьи ветки так переплелись, что невозможно понять, где они начинаются, а где заканчиваются, — Эммануэль почему-то не захотел уточнять, что человеческая натура сама по себе всё путает и, будь она вампиром, её было бы гораздо проще прочитать. — А теперь скажи мне, чего ты боишься больше всего на свете? — тихо спросил он. — Потерять Джаспера, — моментальный ответ, едва не вызвавший улыбку у обоих присутствующих бессмертных. — Что чувствует Джаспер? — поинтересовалась девушка, её глаза сияли от любопытства. — Джаспер ничего не скрывает, если ты спросишь, он ответит и без моего вмешательства. Его чувства предельно ясны и чисты. Никаких скрытых мотивов. — У меня нет скрытых мотивов, — и вновь, именно та реакция, которую ожидал Эммануэль. Праведный гнев маленькой смертной в комнате с древним вампиром… Захватывающе! — Скажу иначе, — кивнул Эммануэль, пряча веселье, — его сердце было свободно, когда между вами начали заплетаться ниточки и, вместе со сверхъестественными чувствами, вызванными его даром, у Джаспера развивались и искренние, у тебя же чувства возникли лишь после возникновения связи, что делает всё таким… запутанным. — Мои чувства реальны? — в её голосе звучала надежда, а Эммануэль вновь еле сдержался, чтобы не усмехнуться. — На данный момент, полагаю, что большая их часть, — кивнул он. Милая, если бы они не были реальными, тебя это не волновало бы, мысленно добавил он. Продолжая диалог в том же ключе, Эммануэль делал мысленные пометки о каждом их взгляде, вздохе, жесте. Его немало удивила фальшивость той надежды, которую эти оба испытывали. Они не верили, но почему-то всё равно пришли. Это его заинтересовало, но вампир решил отложить этот вопрос до лучших времён. Или, возможно, самостоятельно найти ответ, не требовавший слов от этих двоих. Эммануэль показал Джасперу лишь слабую проекцию того, что видел сам, но ему этого хватило, чтобы понять всю сложность данной ситуации. Эммануэль же был невероятно воодушевлен вплетением золотых нитей в узор, это то, чего он никогда раньше не видел и, как бы это всё не закончилось, встреча с этими двоими и опыт, который они переживают — невероятно и, вероятно, неповторимо. — А кто сказал, что вампиры не любят красивые истории? — парировал Эммануэль вопрос Джаспера об обращении, возвращаясь в прошлое, где он лично видел Люциана. Видел, что с ним сделала эта связь, кем, или, точнее, чем он стал после смерти своей любимой, если можно так сказать, конечно. Он лично был там, когда Люциан слетел с катушек. Эммануэль вспомнил, как вампир с чёрными, несмотря на пятнадцать осушенных до последней капли крови тел, глазами безумно метался от одного к другому, яростно кричал, плевался кровью, молил небеса о смерти. Эммануэль был одним из тех, кто привлёк Вольтури, но к моменту, когда они прибыли, жертвы исчислялись сотнями, а Люциан встретил их с благодарностью. В какой-то степени Эммануэль до сих пор винит себя, что не сделал ничего сам, но не в его правилах пачкать руки. Он видел и, что самое ужасное, чувствовал, что с ним сделала эта связь и краем сознания он даже посочувствовал паре, сидящей перед ним, зная, что как минимум одному придётся через это пройти. Впрочем, вряд ли этот вампир допустит подобное, Джаспер найдёт способ умереть самостоятельно до того, как потерять голову. Эта мысль странно утешала Эммануэля. — Это то, что ждёт нас? — тихо спросил Джаспер, дослушав историю. Эммануэль почувствовал от него странную лёгкость, словно теперь, когда нет смысла бороться, ему стало легче. От девушки исходили те же эмоции. — В лучшем случае, — поджал губы Эммануэль. Он действительно считал, что смерть — лучший из исходов, вновь возвращаясь к надежде, что для них это кончится быстрее. — Ты говорил «все ситуации», — вспомнила Белла, Эммануэль мысленно похвалил её за внимательность, — это звучит так, словно Анна и Люциан — не единственный раз, когда ты сталкивался с этим. — Я сталкивался с этим трижды, если не считать вас, — кивнул Эммануэль, уже зная следующий вопрос и ответ на него. — Кто-нибудь выжил? — Маркус Вольтури, — кивнул Эммануэль, зная, что как минимум для одного из них всё встанет на свои места. Реакция Джаспера вновь ничуть его не разочаровала. Эммануэль неспешно объяснил это Белле, вспоминая то, что он сам слышал об этой истории. Маркуса и Дидиму он не застал, пока они были вместе. Но он знал Маркуса до их знакомства. Видел его после её смерти. Да, Эммануэль действительно считал, что смерть — лучший исход, чем то, что произошло с Маркусом. Был ещё и третий случай, о котором, к радости Эммануэля, пара узнать не захотела. Вампирская девушка и человеческий юноша. Это произошло даже до случая с Люцианом и Анной, а Эммануэль был тем, кто создал Амадель — вампиршу, ставшую центром этой истории. Он помнил, как встретил её в тот вечер, в Бразилии, точнее, на материке, ещё примерно тысячелетие после не имевшего этого названия. Эммануэль просто последовал на сладчайший запах крови, девушка истекала ею, держа в руках новорождённого ребёнка — причину её скорого умирания. Эммануэль уже был достаточно опытным вампиром, а ещё он всегда обладал особой интуицией, ему не захотелось убивать Амадель, что-то в её синих глазах цвета моря заставило его подумать дважды, когда он вонзил зубы в её кожу, и трижды, когда он остановился. Он хотел её, желал себе. Впрочем, только спустя какое-то время Эммануэль понял, что, на самом деле, едва ли он действительно этого желал. Её дар не был похож ни на дар Дидимы, ни на дар Джаспера, к тому же, к моменту смерти ей было всего пятнадцать лет с момента перерождения, поэтому Эммануэль так никогда и не узнает наверняка, какой силой девушка обладала на самом деле. Однако уже тогда, едва обратившись, она могла заставить любого хотеть её. Это не была чистая или невинная любовь, Амадель становилась для других центром желания. Таковым она и была для Эммануэля, готового бросить мир к её ногам ради обладания ею, он знал, что, что бы девушка не попросила, он сделает, лишь бы снова оказаться с ней, питаясь её страстными стонами, зная, что теперь это цель его существования. И его не волновало, что она любит развлекаться не только с ним, по правде говоря, ему полюбились страстные оргии, где его Амадель обладал каждый, а особенно ему нравилось в момент, когда эти мужчины достигли максимального наслаждения, впиваться зубами в шею, опустошая тело, откидывать его и собственноручно заканчивать с Амадель, размазывая остатки крови между хладными телами. Несмотря на откровенное наслаждение вампирской жизнью, Амадель не забывала и о том единственном в человеческой, что для неё казалось потерей — её ребёнок, тот, ради которого она умерла, тот, за чьим развитием всегда наблюдала со стороны. Она верила Эммануэлю, что будет безопаснее не подходить к человеку, но в один день не выдержала. Мальчику было уже четырнадцать, по тем временам взрослый мужчина, а вампирша умела быть с людьми достаточно долго для удовлетворения своих желаний, чтобы не убить сына при первой же встрече. Однако, всё обернулось не так, как она того желала, но даже лучше, во всяком случае, ей так казалось. Она появилась словно видение, бледная, с алыми глазами, в полупрозрачном платье и густыми чёрными волосами, спускающимися по спине. Она была прекрасна, желанна. Жозе не смог устоять, оказавшись в добровольном плену у прекрасного создания. Амадель была счастлива, она была со своим сыном — самым важным для неё существом, она была центром его существования. Только тогда Эммануэль увидел грань между правильным и неправильным, несмотря на то, что инцест был более чем приемлем в те времена, он испытывал отвращение, думая, что мальчик даже не знает во что ввязался. Веками позже Эммануэль понял, что это было не более, чем ревность. Мальчик был единственным увлечением вампирши, которое она не планировала уничтожить после. Эммануэль поделился с Жозе правдой и оказался прав, мальчик был в ужасе, он хотел сбежать, что абсолютно не устраивало Амадель. Вампирша, не желая отпускать его ни на минуту, воздействовала на Жозе, заставляя его желать её больше, чем сон, еду, чем жизнь. И в действительности, порой он был с ней больше, чем его человеческое тело способно было выдержать, он наслаждался ею, дышал ею, а она не позволяла контролю ослабнуть ни на секунду. Порой, Жозе терял сознание прямо под ней, хотя и это не останавливало вампиршу, которой всегда было мало. Эммануэль испытывал лишь отвращение. Совсем гадко ему стало, когда через несколько месяцев он стал замечать, что юноша не ест, даже когда делает передышку, а сны стали беспокойными. Амадель перестала воздействовать на юношу, но их желания ни на секунду не утихали. Дары самого Эммануэля тогда были очень слабыми, он не встречал достаточное количество одарённых вампиров, чтобы действительно научиться чему-то, но уже тогда он чувствовал что-то нездоровое в их связи. Вспышками, а на тот момент это были именно они, он видел, что их жизни связались в одну и почернели, что бывает, как правило, перед самой смертью. Вампирша же была вечно голодна и всё чаще уходила на охоту в ближайшее поселение, пока её возлюбленный спал, что случалось всё реже. Об обращении ни он, ни она не могли и помыслить, всё же она была не настолько сильна, чтобы выдержать вкус крови во рту и остановиться, а Эммануэль участвовать во всём этом категорически не желал. Ему было откровенно противно наблюдать за этой парой, которая всё реже делала перерывы, которая наслаждалась друг другом всё агрессивнее, без остатка. И даже сейчас Эммануэль очень жалеет, что поставил ярость во главу своего мышления и не обратил тогда Жозе. Ему было бы интересно узнать, что было бы с этой связью после и кончилось бы всё так же или, возможно, был какой-то другой путь. Одно он знал наверняка, если бы Жозе был бессмертным, та ночь не стала бы такой трагической для них. Если бы Жозе был бессмертным, Амадель не увлеклась бы настолько, чтобы сломать грудную клетку юноши, а осколок ребра не проткнул бы его сердце. И точно не воспылала бы безумной страстью и яростью, заставившей её всё жёстче и грубее двигаться на уже мёртвом юноше, посмертно дробя ему все кости. И она не была бы так безумна, остановившись лишь через несколько часов. Если бы в ту ночь Жозе был бессмертен, то вернувшись к ним, Эммануэль не обнаружил бы Амадель, собственноручно соорудившую себе погребальный костёр. Был бы Жозе бессмертен, Эммануэль не стоял бы там ещё час, беспомощно глядя на корчащуюся в огне вампиршу. — Я живу очень долго и очень многое видел, — ответил Эммануэль на вопрос Беллы, заставляя разум вернуться к телу, — настолько много, что в какой-то момент мне захотелось изучить всё, что происходит… Найти научную сторону в вампирском мире, — он печально улыбнулся. — Мне очень интересно собирать истории, вроде вашей и изучать уникальные дары… Разве есть лучший способ провести вечность, чем изучение бытия? — засмеялся Эммануэль. Джил тихо сообщила о прибытии Хайди. Эммануэль счёл что кому-то, столь приближённому к Вольтури, не стоит знать слишком много о его делах и встречах. — К сожалению, вам пора, — вздохнул Эммануэль. — Если вы найдёте способ выжить, сообщите мне, пожалуйста, — искренне попросил Эммануэль, галантно касаясь губами запястья девушки, всё ещё тщетно пытаясь пробиться сквозь толстую оболочку щита. — Я бы очень хотел познакомиться с тобой, когда ты обратишься, — мечтательно улыбнулся вампир, глядя на Беллу, — такой дар! — воскликнул он, исчезая, чтобы не позволить новым вопросам посыпаться.***
Чем бы не занимался Эммануэль, а занятий у него было более, чем достаточно, его мысли снова и снова возвращались к Джасперу и Изабелле. Его отчаянное желание помочь этим двоим уже выходило за все грани разумного, но он ничего не мог с собой поделать. Груз вины за произошедшее полтора тысячелетия назад был так же силён как и в первый день, в случае Джаспера и Изабеллы Эммануэль видел своеобразную попытку искупить грехи за прошлую ошибку. Только вот помочь он ничем не мог. Эммануэль тяжело вздохнул, открывая одну из тех тетрадей, в которые он записывал то, что необходимо сохранить для будущих вампиров. Возможно, когда-нибудь он издаст книгу. И вдруг его осенило. Рука с пером застыла над чистой страницей, а в винных глазах вампира вспыхнула радость. Абсолютная любовь, как же он раньше не догадался! Быстрыми шагами пройдя вдоль библиотечного ряда, он дошёл до задней стенки, где хранил личные записи. Третий дневник, он знал, что это там. Эммануэль не был уверен, что это именно то, что поможет, но из всего, что он мог придумать, это наиболее походило на решение. Написав записку, он приказал Джил доставить книгу мисс Изабелле, но так, чтобы её вампира не было рядом. Вампирша ушла, а Эммануэль остался ждать, всем сердцем надеясь услышать в ближайшее звонок.***
Тишину нарушила требовательная трель, Эммануэль подлетел к аппарату, зная, кто единственный может ему сейчас звонить. Хриплый взволнованный голос на том конце провода чуть не заставил его радостно рассмеяться: — Эммануэль, — поприветствовал голос, — это Белла. Я поняла, почему ты прислал мне эту книгу. Мы можем встретиться? — Разумеется, — воскликнул вампир, стараясь не показать своего истинного восторга. — Я приеду в Сиэттл, — он закусил губу, думая, когда это будет сделать максимально удобно, чтобы у девушки было время подготовиться, но чтобы не было слишком поздно, — в следующую пятницу. Идёт? — спросил вампир, удовлетворённо кивнув её согласию. — Встретимся наедине, хорошо? — его голос звучал строго, хотя это было лишь притворство, он очень надеялся увидеть там и Джаспера, ему нужно было посмотреть, как это уже отразилось на них, но почему-то чувствовал, что лучше поставить вопрос именно так. — Хорошо, спасибо, Эммануэль, — искренне поблагодарила девушка, — спасибо за всё! Следующая пятница. Сиэттл. Эммануэль возбужденно хлопнул в ладоши. Поможет это Изабелле и Джасперу или нет — он не знал, но нашёл лишний повод для радости, ведь это будет его первая личная встреча с девушкой, вынашивающей полукровку. Его радость не омрачило даже то, что, скорее всего, это дитя придётся уничтожить, стоит ему появиться на свет.