Легче перышка

Я никогда не верила в предсказания. Никогда до этого момента. Потому что дрейфовать посреди открытого океана после своей смерти не улыбалось никому. Сразу же после смерти Анны бабушка со стороны отца нагадала мне лучшую судьбу. Только не в этом мире. В другом, отличном от нашего. Кардинально отличном. Тогда я была слишком разбита, чтобы придать этому хоть какое-то значение. Хотя бы маломальское. Волны качали мое тело, солнце, стоявшее в зените, било прямо в лицо, а я думала о том, куда же меня занесло. Второго шанса я не хотела. Когда меня прибило к пляжу, мир казался до сих серым и бессмысленным. Зачем жить, если у тебя нет цели, к которой стоит идти? Если у тебя нет семьи? Если у тебя нет друзей? Зачем жить в таком случае? — Зачем мне жить, если тебя не будет рядом со мной? — Оу, жить тебе придется в любом случае, потому что мне будет, за кем присматривать с небес. Считай, у тебя будет свой личный ангел-хранитель! — Бьешь по больному. — Живи, сестрица, просто… просто потому что. Зачем искать причину, чтобы жить? Это глупо. Проживи столько, сколько тебе отпущено, Эйлин, и помни — я всегда буду рядом с тобой. Хм. Интересно, а это можно считать за стимул к жизни? Или как приказ? Хотя бы процентов на двадцать пять. Ну ладно, на пятьдесят. Ох, было бы неплохо узнать для начала, куда меня занесло. Одежда была на мне странная. Не моя. Скорее, похожая на тюремную робу. Полосато-черную. Я сбежала из тюрьмы? О, самая шикарная новость после пробуждения – узнать, что ты сбежала из тюрьмы и тебя разыскивают. Почесав затылок, отползла подальше от воды и встала. Чувствовала себя хотя бы не разбито, голова соображала на редкость замечательно, уже плюс. Отряхнувшись от прилипших песчинок, я сняла верх своего «наряда», осталась в коротком белом топе. Обе руки были изрисованы самыми разнообразными татуировками: на запястьях красовались два раскрытых птичьих крыла; на предплечьях – замкнутые кольца; чуть ниже правого кольца был щит с перекрестными мечами; на левом – такой же щит, только с распустившейся розой прямо посередине. На худом мощном животе со стороны розы запечатлен черный ворон. Так. Хорошо. Главное — сохранять спокойствие. Подвязав рубашку на талии, я прошлась вдоль пляжа. По пути нашла старую потрепанную сумку, внутри которой лежал провиант в виде краюхи черного хлеба, завернутого в пакет, бутылки воды и нечто, похожего на шоколад. Мне очень хотелось думать, что это был шоколад. Хорошая находка, главное, полезная. Пригодится, если остров окажется необитаемым. Пока я не замечала ничего кроме джунглей. Зелень была везде позади меня, впереди меня были лишь бескрайние воды. Что ж, в таком случае мне остается лишь идти вдоль пляжа дальше. Растрепав и без того растрепанные короткие волосы, хорошенько вдохнув воздуха в грудь, я легкой медленной походкой отправилась на поиски цивилизации. Поиски заметно затянулись. Предзакатное солнце переливалось множеством красок, а я так и не нашла ничего похожего на признаки жизни человека разумного. Надо было задуматься о месте для ночевки. Самым оптимальным вариантом являлось дерево, с которого я могла топориком слететь вниз. У меня не было веревки, чтобы себя зафиксировать на ветке. Активно в мозгу перебирались нужные крохи о передаче «Выжить любой ценой». Так. Что у нас главное? Безопасность, вода, укрытие, еда. Питье есть, надолго его не хватит, еда – то же самое. Безопасен ли этот остров? Пока я не замечала никого из животных, вода тоже оставалась спокойной, но это не значит, что в глубине джунглей не водится живность, желающая закусить вкусной человечинкой. Первую ночь можно вполне переночевать на пляже, соорудив из листьев нечто на подобие матраса. Набрать хвороста и разжечь огонь не составит труда. Хорошо, не будем тратить времени, за дело! Насобирав опавших пальмовых листьев, притащила все это на пляж, после точно такую же манипуляцию провела с сухими веточками. Не рискнула углубляться дальше чем требуется, ибо меня пугала тишина, поселившаяся внутри джунглей. Там не было слышно абсолютно ничего и никого. Ни кузнечиков, ни мошек, ни бабочек, ни-ко-го. Это было отстойно, господа. Огонь я добывала как заправский бойскаут из двух палочек, трущихся друг об друга. Терла их с остервенением, до мозолей на ладонях, пока наконец не разожгла чертов огонь. Как раз кстати, потому что солнце уже почти село, оставив меня наедине с самой собой, да потрескиванием костра. Не сказать, чтобы я была совсем уж недовольна, просто закидывать меня в тело преступницы было настоящим кощунством! За какие такие грехи, плюс на необитаемый остров?! Видимо, я не додала мелочи нищим или нагрубила старушке в автобусе. Перекусив скудным ужином, подкинула дровишек в костер и легла на импровизированную кровать, положив под голову сумку. Шум прибоя убаюкивал напряженное сознание; потихоньку, сама не заметив того, я задремала и проснулась только под утро. Живая. Костер уже потух, догорали мелкие раскаленные угольки, которые я поспешила вновь разжечь. Завтрак ограничила одним отщипом от буханки, запила глотком воды. Оставаться на пляже дольше было нельзя. Надо было искать источник пресной воды. Собственно, идти в джунгли, вызывавшие у меня животный страх, как будто там было что-то очень опасное. Интуиции привыкла доверять. Жопой чую, там живет чудовище-мутант, давным-давно сожравшее все население острова, животных, насекомых, всех-всех, а теперь голодает. Лакомый кусочек сам идет в пасть, надо ли рыпаться? Плюнув на все и всех, взяла в руки длинную горящую палку на подобие факела – отогнать хищных животных на всякий случай. Пошла в самую гущу зеленой растительности. Пройдя половину пути, поняла: мои сомнения касательно дерьмовых джунглей подтвердились. Меня не волновали кусты, трава, лианы, нет. Меня волновала паутина, свисающая с этих самых деревьев. Огромная паутина. Темно тут именно поэтому: сюда не пробивались солнечные лучи, крона перекрывала доступ света в купе с тесно сплетенными нитями, создавался полумрак. Идеальное место обитания для полчища хищных тварей. Я не против насекомых. Но не в таких размерах, как из "Гарри Поттера"! Надо было следовать за бабочками! Ну вот почему тут не бабочки? Именно членистоногие, мохнатые, восьмилапо-глазые чудовища. Ядовитые, чуть не забыла. Из "Властелина колец" знакомые имелись. Жуткие создания. Аж мурашки по всему телу побежали. Хватит, насмотрелась, пора обратно! Одумалась я слишком поздно только. Я заблудилась. Меня охватил ужас. Как так? Куда идти? Везде все было слишком одинаковое. Где моя дорога из желтого кирпича? Куда бы я ни тыркалась, путь преграждало белое липкое покрывало – везде, всюду: паутина покрыла собой буквально каждый сантиметр поверхности. Внутри нарастала настоящая паника, вырываясь наружу с помощью участившегося дыхания, сердце отбивало бешенный ритм чечетки, ноги не знали, в какую сторону бежать. Не придумав ничего получше, я сунула горящую ветку в самую гущу паутины. Вспыхнув, та моментально исчезла, оставляя едкий запах паленой гари и пепла. Началась цепная реакция. Горящая паутина захватывала другие клочки, поднималась все выше, под самую крону, оттуда на другие деревья. Озлобленное шипение со всех сторон не предвещало мне ничего хорошего. По мою душу пришли хозяева разоренного жилища. Первая мохнатая морда выскочила на расстоянии вытянутой руки, за что машинально схлопотала огнем по глазам. Дико запищав, паук высотой примерно с меня отскочил в сторону. Он был слишком мелкий по сравнению с другими вылезавшими исчадиями ада. Черными, словно сама смерть. В кровь ударил адреналин. Перед глазами высветилось огромными красными буквами слово «ОПАСНО», заставив меня взять руки в ноги и махнуть подальше от тварей по открывшейся дороге. Бежала на первой космической скорости, все равно не успевая. Пауки решили не отпускать обед-разорителя-домов-труп, следуя за мной по пятам. Жертва — я, неслась как ненормальная от пауков — хищников. Принимаю ставки на победителя! Стоял дикий гвалт, рев, пищание, треск деревьев, факел несся позади; в лицо, туловище, ноги били ветки и листья, пару раз прилетало по глазам. Это приносило ощутимый дискомфорт, падать мне было категорически нельзя, иначе от меня не осталось бы в конечном итоге даже костей. Выбежав на пляж, слегка свернула направо, ожидая, что пауки, испугавшись солнечного света, не рискнут высовываться наружу из логова. Тут меня ждал крупный облом. Неправильные пауки не только продолжили преследование, но и ускорились в двукратном размере. Мысленно сплюнув от досады, кинула горящую деревяшку куда-то в эпицентр скопления, что, собственно, не принесло никакой пользы. Я сильнее их разозлила. От паучков меня отвлекли голоса, раздававшиеся впереди. Такого счастья не испытывала уже давно. Люди. Корабль. Лодки. Да! Мое спасение прибыло! Ура-а-а! Вот только они высаживались на остров. Нет-нет-нет, только не это. — Назад! Назад! — заорала я, размахивая руками. — Назад сказала, идиоты! — кажется, мне удалось обратить на себя внимание. С лодок закричали люди, начиная отдалятся от острова. Началась пальба в воздух из пистолетов, мимо меня свистели пули, пауки начали падать как подкошенные на песок. Каждый раз мое сердце уходило в пятки, новый выстрел – новый труп – новый седой волос на голове. Не выдержав бешеного темпа бега, я упала, споткнувшись о камень, прямо в мелководье. Наглотавшись соленой воды от неожиданности, погребла в глубь моря, ближе к лодкам, надеясь на помощь. На борт лодки с людьми меня заволокли резво, ничего не требуя и не спрашивая. Стрелять перестали, от этого было ни жарко, ни холодно. Я пыталась отдышаться от бега с последующим заплывом, чувствуя, как теряю сознание. Мир постепенно тух, голоса смешались в один единый гвалт, кто-то кричал о докторе, кто-то, что меня надо на корабль, вскоре все окончательно померкло. Сознание уплыло в мир иной… В себя я пришла от шума склянок рядом со мной. Я лежала на кровати, огороженной белыми ширмами со всех сторон. Возле изголовья стояла капельница, мирно подающая раствор в вену; пиликал прибор, отовсюду пахло лекарствами. — О, пришла в себя? Доброе утро, соня, — ко мне обратилась мед. сестра, по виду белого халата. И… леопардовых чулок?! Что?! Куда я попала? Видно, вид у меня был очень ошарашенным, раз меня поспешили успокоить. — Все нормально. Успокойся. Дыши, ты в безопасности, эка как пульс подскочил! — девушка лучезарно улыбнулась, поглаживая по руке. — Меня Лисса зовут, ты на корабле капитана пиратов Эдварда Ньюгейта. Была без сознания целых пять дней! Еле-еле с того света вытащили. Ребята рассказывали, ты от полчища громадных пауков убегала и наших предупредила на остров не сходить, — Лисса говорила, по ходу дела меняя капельницу, а я вновь стала отключаться, — ты спи-спи, времени теперь будет много поговорить, спи… Аппарат пиликал, лекарство действовало на организм усыпляюще, сон сморил меня очень быстро. Следующее мое пробуждение сопровождалось разговором девушек, среди них я узнала голос Лиссы и еще один, не известный мне. Обстановка была прежней, только теперь в дело пошли обе вены на обеих руках. Во рту буйствовали пески Сахары, голова раскалывалась на две половинки, словно по ней долго долбили молотком. "А-а-а, — мысленно застонала я, — сколько можно меня мучить?.. Дайте помереть уже спокойно…" — Смотри, она очнулась! — Лисса подошла к кровати вместе с еще одной девушкой, блондинкой, Лисса была ярко-рыжей, оправдывая свое имя. Обе были стройными и худыми. Обе в странных чулках. Даже знать не хочу, что происходит на этом корабле. — Вижу, — брезгливо произнесла блондинка, — живучая, редкость выжить после такого количества яда. — Твоими молитвами, — прочистив горло ответила я, на что девушка лишь так же едко хмыкнула. Да, мы с тобой сдружимся, стерва. — Прекрати, Эми, она только в себя пришла! Нельзя так себя вести! — яро встала на мою сторону, защищая, Лисса, — Вот иди лучше, я сама тут все сделаю. Не хватало вам тут подраться! Я хрипло рассмеялась, отчего перед глазами все взорвалось фейерверком. Мне тут голову повернуть лишний раз не под силу, она про драку втирает. Словесно бить буду, ха-ха. Потом эта Эми меня ночью придушит проводом от капельницы. Ах, какая смерть! Пальчики оближешь. — Ты ее прости, она не специально так, просто у нее характер такой, — Лисса поднесла к моему рту кружку с зеленой мутной болотной жижей, помогая напиться. Проглотив все это, я закашлялась, костеря все, на чем свет стоит. Язык свернулся трубочкой от горечи «нектара богов». Тут хотят окончательно меня добить?! — Прости-и-и-и! Это лекарство! На вот, запей.  Следующая кружка была с обычной водой, за что я была девушке искренне благодарна, а то вырвала бы всю эту муть. — Господи, это отрава, а не лекарство! Уф, спасибо за воду, — я приподнялась повыше на кровати, — о каком яде она говорила? Я не помню, чтобы меня кусали или жалили. — Жалят эти пауки безболезненно, ты ничего не поймешь, пока не проявятся симптомы от яда. Мы нашли место поражения, вовремя ввели антидот. Не переживай, скоро ты окончательно встанешь на ноги! — жизнерадостно ответила Лисса, — Тут тобой уже народ интересуется, — она подмигнула мне, — мол, где она, как она, все в таком духе. Я устало выдохнула. Вот только популярности мне не хватало на корабле у пиратов. — Кстати! — воскликнула рыжик, рыская по карманам халата, — Тут твоя листовка пришла, гляди. Левианна Лайт. Живой или мертвой. Награда сто пятьдесят миллионов белли! Вот это да! — желтоватая листовка перекочевала ко мне в руки. На ней была изображена я крупным планом до половины туловища с двумя окровавленными кинжалами. Серебристые короткие волосы растрепались во все стороны, на правой щеке была кровавая царапина, из одежды грудь прикрывал лишь тот самый белый топ, глаза насыщенно-коричневого цвета горели огнем. На обратной стороне была пропечатана краткая информация. «Бывшая дозорная, предавшая светлую сторону закона. Будьте осторожны, двадцатилетняя преступница сбежала из-под надзора, возможно, вооружена и крайне опасна». Мне вдруг резко поплохело. Листовка выпала из моих рук, я шарахнулась в обморок повторно. — Как ты любишь меня пугать! Кошмар! — Лисса водила перед носом ваточкой с нашатырем, тогда как я более-менее приходила в себя. — Там тебя видеть хотят, я им говорила, что тебя нельзя переносить, в общем, к тебе через два дня наши командиры дивизионов зайдут поговорить. Не переживай сильно! Ты опять побледнела! Никак поправиться не можешь, — горестно вздохнула медсестричка, расплавляя невидимые складки на покрывале, — у каждого свой путь, Левианна. Мы можем совершать ошибки. — она замолчала, заметив, как я отрешенно уставилась в одну точку. Ошибки. Какие ошибки, если я даже не помню, совершала ли я их? Я до крови закусила губу, предательские слезы брызнули из глаз. — Хэй…   Я подняла руку, прерывая: — Оставь меня, прошу. Мне надо побыть одной. Как только мед. сестра вышла, я дала волю отчаянной истерике, давно искавшей выхода за эти гребаные дни. Меня трясло, слезы текли ручьем, превращаясь в полу-вздохи, полу-всхлипы. Меня преследуют как предателя правосудия, хотят убить за сто лямов с копейками. Чертова слабачка-калека, никому при этом ненужная, без друзей, семьи, денег, мечты. Да обычной одежды – и то не было! Я плакала от боли и одиночества, я плакала от никчемности и тоски по дому, по прошлому, по семье. Лицо уже опухло от слез, горло саднило, нос заложило от сопель. Весь пододеяльник промок от влаги вместе с моей белой рубашкой. Выдохнувшись, я заснула беспокойным сном. Мне снилась сестра. Анна сидела на качелях, ее раскачивал отец, мама сидела на покрывале, расставляя еду. Она окликнула меня, просила присоединиться, сесть рядом, широко улыбаясь. — Еще не время, ма! — раздался голос подбежавшей ко мне Анны. — Тебе еще рано сюда! Я кивнула, соглашаясь. Внутри бушевало пламя дикой безысходности. Я не могла быть с ними. Не могла точно так же сесть на плед рядом с ними, не могла… — Я с тобой, Эйлин, вот тут, — она тыкнула меня в область сердца, — и тут, — в голову, — мы все. Рано ты отчаялась, Лин. Держись, скоро и ты будешь биться за свою новую семью. Тебе не кажется, что ты в мире мертвых задержалась? А? — Анна рассмеялась, беззаботно, как в детстве. Я стиснула сестру в объятьях, крепко-накрепко на прощанье. Прежде чем все рассыпалось в сотню мелких осколков, оставляя за собой лишь звучание ее смеха. И мелодию, что была легче перышка, которую она играла перед сном. — Живи, Эйлин…