Изумруды

Не хотелось бы опоздать на ужин! В маленьком заведении, куда Айзава пригласил Всемогущего, играла тихая и совсем безмятежная музыка. Тёмные шторы, закрывающие давно остывшее небо за окном, придавали окружению мрачную дымку, однако, в этом кафе был предусмотрен такой сюрприз: ароматизирующие свечи с маленькими и робкими огоньками и редкие лампы. Да, это было похоже на какое-то свидание, но только похоже! Выбирать не приходится: остальные места для встречи слишком приметны. На столе, где белая распростёртая скатерть расположила на себе пока пустые тарелки, поставили бутылки с вином. Не то чтобы Шота был романтиком, только вот он вовсе не знал вкусы Яги, а спросить об его предпочтениях казалось слишком… странно. Лучше один раз ошибиться, чем показаться каким-то малолеткой-школьником, который так сильно печётся по вкусам предмета воздыхания… По крайней мере, Айзава надеялся, что ошибается насчёт своей симпатии. Ведь они же никогда особо не дружили. Помнится, даже в начале года напряжение и молнии, которые они пускали взаимно друг другу, могли зарядить автомобильных аккумуляторов пять. Даже почти не верится, что Шота сам (первый!) пошёл навстречу. «Место довольно тихое, надеюсь, нам не помешают просто выпить и расслабиться», — спокойно размышлял Шота, немного вздёрнув штору, чтобы поглядеть на чернеющую улицу. — Уже время-то… — сверился с часами Айзава, немного хмурясь. — Где носит этого болвана? — Хах, милое место, — раздаётся сразу и слишком близко — за спиной! Поэтому-то Шота и резко обернулся, чуть было не бросив в Тошинори многострадальную бутылку с вином. А Яги — глупый Яги! — только и рассмеялся звонким смехом. — Я уже так плохо выгляжу, да? — без задней мысли спросил Тошинори, машинально огладив свою забинтованную руку и улыбаясь. — Нет. Садись, — довольно резковато ответил Айзава, стараясь принять самое безразличное выражение лица. Довольно он сегодня поддался смущению! Нельзя было повторять ту неловкость, которую он выразил в машине! — Тут и вправду мило, — опять сказал Яги, присаживаясь на стул напротив Шота, что не лишил себя удовольствия и тоже присел. — И свечи, и музыка… Часто зовёшь сюда подружек, да? И опять этот звонкий смех. Однако шутка оказалась не очень удачной. — Смешно. Нет, ты первый, — хмуро ответил Айзава, вручая Тошинори меню и порцию «доброжелательного настроя». — Прости, не подумал! — добродушно сказал Яги, одной рукой орудуя с поданным меню. — Мы же хотели просто выпить, так? Хм… Пожалуй, салат не испортит вечер. «Сегодня он слишком много улыбается, — с подозрением подумал Шота, прикрывшийся корочкой меню. — Что он старается доказать?.. Пожалуй, и так ясно: это не веселье, а страх. Именно так. Его эра прошла. Что ж, думаю, нужно поддержать его хотя бы этим». — Что сказала Мидория? — намного позже, но почти без интереса спросил Шота, желая быть сдержаннее. Палочки в руках Тошинори неловко выронили лист салата, пока Айзава безразлично наблюдал за этим. — Она отпустила юного Мидорию… — уже без особого веселья сказал Яги, взяв бокал. — Но мне пришлось рассказать ей многое... Она боится. Но я думаю, надеюсь, что в общежитии студентам будет гораздо лучше и безопаснее… — А также это неплохой повод для социализации. А некоторым ученикам это необходимо, — подтвердил Шота, кивая самому себе. Дальше они пили довольно молчаливо, не находя тем для разговора. А между тем вина в бутылке становилось всё меньше и меньше, а время текло всё быстрее и быстрее… — Ах, как прекрасна жизнь! — уже позже кричал Яги, опираясь на плечо Шота, который пожалел, что вообще дал этому ребёнку алкоголь. Орал тот громко и знатно, правда, ересь сущую. Хорошо, что на улицах уже почти никого не было, а за ними согласился подъехать Мик. — Профессиональный герой! Встречаем! Со-о-отриго-о-олова!~ — совсем бездумно говорил Тошинори, сжимая непоколебимого Шота в объятьях, чтобы не упасть. — Это был великолепный вечер! Расслабляет, конечно, ух! Вино было очень… Я давно уже так не расслаблялся… И сегодня звёзды красивые… У тебя пучок Наны... — Тошинори, ты пьян. Успокойся и не привлекай внимание, — холодно твердил ему Айзава, хмуро глядя на мужчину. Но тот не унимался. И вот, как и все пьяные люди, чувствующие себя чрезмерно хорошо, могут с максимальной скоростью света почувствовать себя пробитым корытом. — Юный Мидория так взрослый… — уткнувшись в пучок волос Шота, Яги сжал его в объятьях сильнее, пока Айзава пытался удержать того на ногах. Ох, сколько раз твердить, что Айзаве нужно ставить памятник терпения? — Тошинори, прекрати. На нас и так пялятся… — сурово просил Шота. — Здесь нет никого… Совсем… Айзава-сан, спасибо, что присматриваешь за юным Мидорией… Нужен уход… Нужен… Нужно учить его, пока не поздно! — Ох, боги, дайте мне сил! — Айзава и сам не заметил, как стал подушкой Яги. Приходилось успокаивать бедного Всемогущего, который что-то твердил про Символ Мира и его отставку, причём твердил в самой непонятной форме. — Тошинори, возьми себя в руки… Хоть ты и слаб сейчас, это не меняет того факта, что я тебя могу ударить, — опять холодно говорил Шота, будучи стиснутый в объятьях. Он устало закатил глаза к небу. — Ты очень хороший учитель, Айзава! — не унимался Тошинори, утыкаясь в чёрные волосы. — Я теперь рад, что юный Мидория попал к тебе! И это хорошо, что ты его не выгнал… Потенциал… Боги мои… — Да когда же ты успокоишься? — не удержался Айзава, резковато повернув голову к лицу Яги, которое… Оказалось слишком близко. Пыл Тошинори сразу куда-то подевался, как и пыл замученного учителя. И не успел последний опомниться, как почувствовал на своих губах чужие губы, а его всего стиснули гораздо сильнее, прижимая теперича крепко-накрепко к себе... — Яги, твою мать… — запыхтел Шота, оскалив зубы и отворачивая от Тошинори лицо. — Прекрати, больной! Мик сейчас приедет! Слухи!.. Гм! Несмотря на раны… А силы у Тошинори было вправду много! Раз уж он смог удержать Айзаву и так странно, без мысли, по какой-то причине, стал искать поцелуя, чего и добился, громко исследуя губы ещё сопротивляющегося Шота. Нет, ну это было сверх наглости! — Яги, если ты не прекратишь, я!.. — не успел опять. Пучок уже давно распустился, в спутанные волосы окунулись пальцы, сейчас помогающие Яги держать голову вырывающегося… Ох уж этот Всемогущий, кой не прекращал, не слушал, а только упорнее целовал Шота, который клялся убить его за такое безобразие, однако… «Твою мать!» — он ответил! Он спокойно спихнул этот порыв на то, что в данной ситуации лучше поддаться, совсем забыв про свои невинные фантазии, иногда посещающие его... Кто знает, может, это странное безумие, когда Шота смог обхватить исхудалое лицо руками и прижать поближе к себе, самостоятельно и глубоко, довольно жарко целуя, чему явно обрадовался Яги, не закончилось бы так быстро, если бы не… — Ей-ей! Трепещите, девчонки! А вот и!.. Чёрт! Я опять не вовремя, Стёрка, да? Ну я поеду... — не успел Хизаши высунуть голову из машины, как почти сразу он поприветствовал им сумку Айзавы. Очень горячо поприветствовал… — Идиот! Ты почему так долго?! — покрасневший не на шутку (к удивлению друга) мужчина запихнул на заднее сиденье Яги и закричал: — Тошинори, скотина! Сел быстро! А ты, придурок, живо его домой отвези! Я пройдусь пешком! Ух! Что за жизнь такая?! И после этого сильно захлопнул дверь бедной новенькой машины, развернулся и пошёл прочь. Мик потёр покрасневшее от удара сумки лицо и взглянул на довольного Всемогущего на заднем сидении. «Вот это характер!» — с восторгом подумалось обоим… Шота же оставшийся вечер посвятил тому, чтобы погладить всех котов и выпить литра два кофе, успокоиться, а также тому, чтобы эта дурацкая краска с лица, наконец, сошла на нет. Больше он, пожалуй, никогда не пригласит Тошинори пить.

Наверное…