К чему такие необузданные желания? Женщину украшает скромность.
(Остап Бендер «12 стульев» 1976)
Мне снится странный сон По небу в нем лечу Стремлюсь к твоим ногам, К губам припасть хочу, Ведь наяву я не смогу…
Вестерос. Долина Аррен. Орлиное Гнездо. Аромат чистого снега и горных вершин наполняет лёгкие. От разреженного воздуха слегка кружится голова. Софи растерянно озирается по сторонам. Всё кажется каким-то нереальным. Или слишком реальным? Непохожим на обычные декорации. Нет камер и съёмочной группы. Есть только он. Есть только Эйдан. Он уже в образе манипулятора Мизинца. Ничто не выдаёт в нём сдержанного и даже застенчивого (что так не свойственно людям его профессии) мужчину. Актёр смотрит девушке в глаза с насмешкой. Словно он знает какую-то тайну и, если она хорошо попросит, готов прошептать этот секрет ей на ушко. Только ей одной. Рыжеволосой Сансе Старк. Софи, не войдя в роль, робко задаёт вопрос: — Куда все делись? Почему здесь только мы? — и на последних словах отчаянно краснеет, слишком остро осознав, что это первый раз, когда они остались наедине. Только он и она. Мужчина и женщина. И от этого откровения сердце пропускает удар. Петир с бесстыдством блуждает взглядом по изгибам юного тела, не спеша с ответом. Молчание затягивается, но Бейлиша (от Эйдана не осталось и следа) это, кажется, совсем не волнует. Внутри Софи словно кто-то закручивает пружину. С каждой минутой тишины — всё сильнее. Девушка одета в меха, но чувствует себя полностью обнаженной под его наглыми грозовыми глазами. Нервничает всё больше. Теребит в руках вышивку на платье, не в силах посмотреть в его красивое, такое хитрое сейчас лицо. Смотреть не может, но это и не нужно. Его образ всегда перед глазами. Он выжжен на сетчатке её небесных глаз. Втоптан в её сердце ногами злой судьбы. Вбит в голову навязчивой идеей. Его острый, как росчерк пера, профиль. Изящные крылья носа. Его тонкие, но такие притягательные губы. Платина седины в волосах, в которые так и хочется зарыться руками, ласково перебирать пальцами. Его удивительные глаза… Глаза, способные менять цвет так же часто, как сменяет маски его персонаж: от чистого серебра до чернеющего антрацита; от безмятежного южного неба до свинцовых туч самых грозных бурь северных морей; от полного равнодушия до душащей гневной страсти. У каждой его эмоции всегда был свой цвет радужки. Жаль только, что за эти годы Софи так и не научилась их определять. Могла лишь заметить, но не понять. Всматриваться до боли, до закипающих в уголках глаз слёз, пытаясь разгадать его мысли. Софи резко вздрагивает от его прикосновения. Когда он успел оказаться так близко? Она не слышала, не заметила, как мужчина подошел. Шаги Петира всегда мягкие, тягучие, наводящие на мысли о грации семейства кошачьих. Внушающие трепет. Сейчас он крепко держал её подбородок своими идеально ухоженными тонкими пальцами, приподнимая к себе. Пытаясь заглянуть в лицо. В глаза. В самую душу. Софи смотрит куда угодно, но только не на него: В сторону, краем сознания отмечая отсутствие зеленых полотен для хромакея вокруг. Пытается думать об этом, но мысли разбегаются. Дышать всё труднее. Вниз, на свои руки. Они так сильно дрожат, что становится страшно. От чего дрожь передаётся всему телу. В голове, как птица в клетке, бьётся паническая мысль: «Сейчас он заметит!» Нужно успокоиться. Отвлечься на что-то. В поисках ориентира Софи натыкается на серебряную брошь-пересмешника. Она на мгновение залюбовалась этой маленькой застывшей во времени птичкой. И это помогает. К сожалению — ненадолго. В поле зрения попадает голая мужская шея и островок адамова яблока. И это конец. Девушка чувствует себя этим пересмешником на его груди — такая же крошечная, неподвижная и безвольная, навеки приколотая к нему. Задыхаясь, Софи поднимает глаза. Ей больше не страшно. Мизинец подавляет, и это так приятно. Ни с чем несравнимое запретное удовольствие, испытанное в её жизни, кажется, впервые. Просто перестать сопротивляться. Плыть по течению. Отпустить все сомнения. Отбросить свой мятежный дух юности. Полностью отдаться его воле и с упоением ждать его действий… Петир довольно ухмыляется, заглядывая, кажется, в самую её суть. Он, как всегда, добился своего. Она подчиняется. Она — безвольная кукла в его руках. В руках гениального манипулятора, лучшего кукловода всех Семи Королевств. Во взгляде читается чистое наслаждение от той всеобъемлющей власти, которую он имеет над девушкой. Вседозволенность разгоняет горячую кровь по венам и толкает на следующий шаг. — Вы так прекрасны сегодня, леди Старк. — наклоняясь хрипло шепчет в её аккуратное ушко Мизинец, слегка касаясь губами, отчего по шее девушки волной разбегаются едва заметные мурашки. Втягивает в себя её запах, вбирает как можно больше в лёгкие, пока они не начинают гореть. Она пахнет, как летний день: лимоном, солнцем и беспечной юностью. А Санса никак не может найти в себе сил ответить ему. Пытается придумать речь истинной леди в духе её героини. Но лишь жадно хватает ртом воздух, чувствуя себя выброшенной на берег золотой рыбкой. И отчаянно краснеет еще больше. Только Петиру и не нужен ответ. Он наглеет с каждой секундой, не получая отпора. И вот уже его холодные, как снег, падающий им на головы, губы целуют изгиб белоснежной девичьей шеи. До его слуха доносится млеющий слабый вздох, граничащий со стоном. Он победно улыбается. Санса слышит звук, слетевший с её губ и не верит. Не может поверить, что это она. Всегда такая правильная, сейчас стонет от его жарких прикосновений. На минуту тело её замирает в панике. Готовое бежать в ужасе от него, от его поцелуев. А главное — от себя самой и предательской реакции своего организма, которую не в силах сдержать. Только следующее его действие выносит остатки здравого смысла из её головы и заставляет поддаться желаниям тела. Опускает длинные ресницы и бездумно наклоняет голову к левому плечу, подставляясь под его напористый рот. Петир уже не целует, пьёт её без остатка. Вылизывает, прикусывает нежную кожу, и снова проводит языком по тому месту, где только что были его зубы. Но этого мало. Мало им обоим. Он останавливается почти со стоном, резко поднимает голову, пристально глядя в её красивое нежное лицо. Ресницы девушки на белоснежных щеках слегка подрагивают, по тонким скулам разлит соблазнительный румянец. Горло, сглатывая, дергается и она приоткрывает свой маленький искушающий рот, проводя языком по нижней губе. Мгновение. Один удар сердца. Он впивается поцелуем в её рот. Жестоко, даже больно. Под его напором её губы с силой вжимаются в ряд белоснежных зубов. Кажется вот-вот девушка почувствует металлический привкус крови. Кажется это должно её отрезвить. Кажется… Не отрезвляет. Заводит всё сильнее, заставляя неумело отвечать. Робко, совсем по-детски. Сейчас он разочаруется и уйдёт. Ей хочется доказать ему, что она давно уже не ребенок. Слегка приоткрывает рот и втягивает в себя его влажный язык. Сквозь пелену до неё доносится хриплый одобрительный мужской стон. Санса чувствует на языке вкус мяты. Его вкус. Таким она его и представляла. Мята идеально дополняет лёд его серо-синих глаз и прохладу идеальной кожи. Сладкая мята. Наверное, таков на вкус сам грех…прекрасен, как девичьи грёзы.യയയ
Софи резко садится в кровати, сонными глазами всматриваясь в темноту и пытаясь осознать случившееся. Это был всего лишь сон. Самый реалистичный и жаркий сон в её жизни. Растерянная девушка закрывает лицо руками и еле слышно во мрак комнаты срывается короткое обреченное: — Пожалуйста, хватит!