Общий язык

Как оказалось, Феликс очень легко уговорить: следует лишь хорошо попросить, и она тает и сдаётся. Всё же червовый валет — добрая душа, которую не следует слишком напрягать или раздражать. Или злить. И это следует помнить каждому, кто общается с ней. Абсолютно каждому, ведь Феликс может и вспылить. Осталось только надеяться, что Куромаку не будет к ней чересчур требователен и жесток, как с самой Зонтик. Амбрелла даже готова молиться на это, ведь тогда всё будет просто ужасно. Однако валет треф старалась отогнать грустные мысли, ведь Феликс всегда говорила, что нужно быть проще и мыслить позитивно — что для Зонтик было немного проблематично, потому что она всегда была готова к худшему. Но так было до этого. Но теперь она постарается исправиться. И начать следует как можно скорее, а лучше всего — прямо сейчас. Приготовившись, Амбрелла пошла к месту встречи — остановке, — не забыв оставить на столе список дел, которые король треф должен сделать за этот день. А ещё один список — что Куро любит (предпочитает) есть (на всякий случай: предосторожность никогда не помешает — как говорил сам Куромаку. И она усвоила его совет очень даже хорошо). Однако не это заполнило её голову. Как же хотелось поскорее увидеться с Максимом и начать работу над проектом. Тем более, человек он приятный и, скорее всего, не будет отлынивать — что очень хорошо. Впервые Зонтик была уверена в том, что ей повезло: в напарниках — приятный и добродушный парень, который готов помогать. Разве это не пример везения? Именно с подобными мыслями она направлялась к остановке. А вот и место встречи. И сам Северов. И вновь на мопеде, который припарковал неподалёку. Поздоровавшись и надев шлем, Зонтик села сзади, и они двинулись по направлению к дому Максима. К счастью, ехать пришлось не слишком долго — для «Нечитайло» так точно: она всё ещё чуть побаивалась, хоть предыдущая поездка оставила ей массу положительных эмоций. Стоит признать, погода была отличной: солнце светило довольно ярко (но не слишком), а в лицо дул свежий прохладный ветерок, колыша волосы. Это радовало и бодрило, что немаловажно с самого утра. Прошло примерно двадцать минут и они уже прибыли на нужное место. Перед Зонтик предстал небольшой двухэтажный довольно светлый дом, которому было лет пять-десять на вид — как ей показалось на первый взгляд, Амбрелла слезла с мопеда, и, после того как Максим поставил его на место, она и Северов вошли внутрь, очутившись в не такой уж и большой, но милой прихожей. Шкаф для верхней одежды, напольная вешалка, специально отведённое место для обуви — всё, что надо. И в довольно приятных нетёмных тонах, что друг с другом сочетались ну просто идеально, стоит сказать. — Проходи в зал — она за самой ближней к тебе дверью, — а я пока всё приготовлю и подойду, — сказал Максим и скрылся в одной из комнат. Похоже, его собственной. Зонтик сняла обувь, поставила её куда следует, затем сделала то, что попросили, — прошла к залу — не забыв перед этим ещё раз осмотреться, «изучая» всё помещение торопливым, но в тоже время пытливым взглядом, будто маленький ребенок, который впервые оказался в новом и незнакомом месте (хотя, отчасти, так и было). Так странно… Она в доме у парня, который и знать не знает о том, кого на самом деле привёл к себе. «Если это всё связано только с учёбой Создательницы — тогда всё в порядке. Но я надеюсь, ты не будешь привязываться к нему и что не забыла, кто мы». Слова Куромаку ударили словно ножом в сердце, попав в точку, по самому больному месту. Почему подобные мысли зародились у неё в голове и почему она вспомнила его недавнюю фразу — сказать трудно. Возможно, Зонтик на подсознании запечатлила любые мысли своего короля, как истинные, даже не осознавая этого, без какого-либо умысла. Тем более, что это правда: она на самом деле лишь одна из клонов. Амбрелла мысленно, но тяжело и слегка протяжённо вздохнула. Надо успокоиться и отогнать подобное. Куромаку здесь нет и она вольна думать и поступать так, как ей вздумается. Пора бы и своё мнение иметь. И перестать думать о словах короля хоть ненадолго, тем более, что это один из пунктов на пути к переменам. После этих мыслей Зонтик вошла в зал — довольно просторную комнату. В ней было темно, потому что окна плотно прикрыли длинными шторами, что доходили почти до самого пола — их цвет «Нечитайло» не смогла различить: ни то тёмно-синего ни то тёмно-зеленого с каким-то странноватым и слегка непонятным орнаментом. Правая рука машинально потянулась к стене, пытаясь нащупать выключатель — Зонтик не любила и даже, можно сказать, чуть побаивалась, когда ей приходилось оставаться одной в кромешной тьме (особенно — посередине дня), и как Куромаку ни старался, выбить подобную «фобию» из своего валета ему так и не удалось. Зонтик почувствовала что-то выпирающее из стены — выключатель! — и надавила на это с небольшой силой — вмиг стало намного светлее. Теперь можно было не бояться и осмотреть комнату, пока не появится Максим. А здесь было на что посмотреть. И первое, на что валет треф обратила внимание — шторы. Оказалось, они ни синие, ни зелёные, нет. Просто ей так показалось. На самом деле они бежевые, с кое-где вкраплёнными блёстками (или чем-то подобным), отливающими жёлтым цветом, и всё ещё странным, но притягательным тёмно-зелёным орнаментом, который — почему-то — напоминал девушке растения или их листья. Ещё тут стоял деревянный кофейный столик округлой формы, а буквально рядом с ним — двухместный диван кремовой расцветки. И… Да, прямо около Зонтик (если быть точнее — слева от неё) находился письменный стол специфичной и непонятной формы. На нём стоял чёрный ноутбук. Закрытый. На стене висел плазменный телевизор. А сама комната была выполнена в довольно светлых тонах, как и прихожая. Зонтик решила пройти к дивану и присесть, чтобы чуть отдохнуть — ноги немного устали стоять, — что и сделала. Он оказался весьма мягким, так что шестой клон было очень приятно сидеть на нём. Она даже словила себя на мысли, что не хочет вставать или уходить отсюда. — Прости, что заставил ждать и ничего не приготовил заранее, — в комнату вошёл Максим, держа в руках две кружки чая. — Просто не люблю это. Он прошёл к столику и поставил обе кружки на него. — Что ты больше любишь: вафли или печенье? А сахар принести? — Ну что ты, зачем всё это? — не без недопонимания ответила Зонтик, растерявшись. Уж слишком смущающе и необычно было его внимание к ней (которое никак не укладывалось в голове) — а может, это всего лишь гостиприимство, и она просто неверно истолковала поведение Северова? — Я же не в гости пришла, а работать. — Знаю, — подал голос Максим, — просто мне показалось, что ты бы не отказалась от овсяного печенья или вафель с чаем, пока мы будем обсуждать проект, вот и предложил. Это звучало так по-доброму и заманчиво. Ведь «Нечитайло» и правда не отказалась бы от печенья с кружечкой хорошо заваренного чая. Было бы очень даже неплохо. — Тогда я не против. Можно овсяного печенья? — немного подумав (буквально пару секунд), произнесла клон номер шесть. Всё же пора меняться и перестать быть настолько тихой, а если предлагают что-то хорошее или помощь — принимать без возражений. Максим вышел, но вскоре вернулся с тарелкой овсяного печенья и сахарницей. Началось обсуждение выбора направления для проекта. Сначала их варианты были кардинально различны (Зонтик хотела уделить больше внимания ботанике, в то время как Северов — зоологии или анатомии), и ни один вариант полностью другого не устраивал. Следовало найти компромисс или кому-то нужно было пойти на уступки. Этим «кто-то» оказался Максим. Он решил, что о растениях можно узнать что-то новое, интересное, полезное. И сдался. Включил ноутбук и стал бродить в интернете в поисках информации и вдохновения для проекта, в то время как Зонтик допивала чай и взяла последнее печенье. Она даже не заметила, что за всё время дискуссии и работы ни разу не вспомнила о Куромаку и его словах.

***

Расчеты и ещё раз расчеты. Точность, контроль и достоверность — вот, что его волновало. Король треф определённо был тем человеком, с которым трудно общаться и которому тяжеловато помогать. Феликс это знала, но до последнего надеялась, что какая-то доля человечности в нём, всё же, есть. Что ж, отчасти это было правдой: он не был тираном, не бил и не унижал. Однако излишняя требовательность присутствовала. И как только его валет терпит подобное отношение к себе? Прошло только полдня, а Феликс уже чувствует, как потихоньку закипает. От недовольства, ведь Куромаку совсем не ценит чужой труд и чувства, а его излишний перфекционизм раздражает не по-детски, хоть сдерживать себя Феликс ещё может. — Может, отдохнёшь? — предложила она ему. Всё-таки что у трефового короля не отнять — так это трудолюбия и серьёзного подхода к делу. Куро оторвался от расчетов и бумаг. Повернулся к ней. — Хорошо. Только на пятнадцать минут. Он снял очки, протёр их и встал со стола. Должно быть, у него отваливается рука от такого долгого письма и отекла шея — подумала червовый валет, однако массировать руку и шею Куромаку не стал, что вмиг развеяло подобную теорию. Вот это выдержка. Феликс невольно словила себя на мысли (сидя на краю кровати), что Ромео не смог бы так долго писать. Он бы вставал со стала раз в тридцать минут и ходил бы по комнате туда-сюда, пытаясь поймать вдохновения и какие-то интересные мысли, которые можно бы было передать в своих стихах, на бумагу. Неудивительно: Ромео и Куромаку слишком разные, пусть оба — короли. И у каждого свои привычки, принципы, поведение и манера речи. Свои мысли и чувства они выражают абсолютно по-разному, непохоже. Зонтик повезло, несмотря на тяжелый характер своего короля. Да, именно повезло. Потому что для Куромаку важны работа и обязанности, а не веселье и общение с девушками. Он даже не смотрит на них, с головой погружаясь в рабочий процесс и стараясь довести всё до идеала. Ромео же не такой. Ромео влюбчив и неусидчив. У него семь пятниц на неделе, и он не думает ни о ком, кроме себя. — Феликс, — чуть ли не прикрикнул на неё Куромаку, чем вывел её из раздумий. — А? — Можешь принести воды? В горле пересохло. — Конечно, — мягкая улыбка озарила её лицо. — Сейчас всё будет. Да, это зависть. Феликс знает, что не должна завидовать Зонтик, — хотя бы потому что ей не намного лучше — но ничего не может с этим поделать.