В южной части Лондиниума, столицы Альбиона, возвышался Хавиландский Дворец.
Находящийся в нем Белый Зал, несомненно, соответствовал требованиям «Белой Страны»: выкрашенное в белый цвет величественное помещение. Потолок поддерживали шестнадцать колон, установленные по периметру зала. Сверкали белые, без единой царапины, стены, в которых под действием солнечного света отражались лица присутствующих.
В самом центре Зала был установлен огромный, сделанный из цельного камня Круглый Стол, за которым, дожидаясь начала совещания, собрались министры и генералы Республики Святого Альбиона.
На этом самом месте почти два года назад министры собирались вокруг короля, чтобы вести управление страной. Но теперь правитель поменялся.
Участники переворота, отобравшие страну у правящей династии, с нетерпением ожидали появление правителя, которого сами же выдвинули.
Человека, который два года назад был никем иным, как провинциальным священником…
Человека, чей социальный статус когда-то был ниже, чем у всех остальных, собравшихся здесь… ниже, чем у стражников, стоящих по обеим сторонам двери…
Итак, двери в Зал были отворены двумя стражниками.
— Президент Конгресса Правящей Аристократии Республики Святого Альбиона, сэр Оливер…
Кромвель, поднимая руку, прервал это оглашение.
— С-сэр?
— Не пора ли нам избавиться от этой ненужной традиции? Поскольку среди собравшихся здесь джентльменов не может существовать того, кто не знал бы меня!
За спиной Кромвеля были видны его личный секретарь Шеффилд, которая всегда следовала за ним, и неизвестный никому мужчина в черном одеянии.
Кромвель занял председательское кресло, Шеффилд и мужчина расположилась позади него, как тени.
Один человек поднял руку. Это был генерал Хокинс.
Когда Кромвель дал ему слово, он встал.
— Ваше Превосходительство, я хотел бы задать вопрос.
— Спрашивайте, что пожелаете.
— После уничтожения наших войск в битве при Тарбе возникла необходимость реорганизации нашего Воздушного флота. Ведь если у нас не будет достаточного количества кораблей, мы не сможем ни перевозить наши войска, ни охранять свою собственную территорию.
Кромвель, соглашаясь, кивнул.
— Армия противника. Объединенные силы Тристейна и Германии с максимальной оперативностью заканчивают приводить в готовность свои флоты. Эти два королевства в общей сложности могут поднять в воздух шестьдесят линейных боевых кораблей. Хотя у нашей армии имеется в наличии сопоставимое количество судов, мы отстаем с их переоснащением. Более того, противники выставляют только новые корабли.
Один из генералов пробормотал полным презрения голосом:
— Это — бумажные кораблики! Они нам и в подметки не годятся!
— Такие мнения уже в прошлом, Ваше Превосходительство. Сейчас нашу армию хвалить уже не за что. Во время революции мы казнили большинство наших лучших генералов, и в результате наши ряды оказались ослаблены. Оставшихся ветеранов мы потеряли в разгроме под Тарбом.
Кромвель хранил молчание.
— В настоящий момент они полным ходом заканчивают подготовку кораблей. Более того, похоже, что они стягивают армии местных феодалов.
— Хм, мы же похожи на ежа. Здесь нас трудновато атаковать, — оптимистично пробурчал толстый генерал. Хокинс раздраженно глянул на него.
— Трудно атаковать? Собрав такие силы, неужели вражеские армии не планируют что-нибудь соответствующее? — Он стукнул кулаком по столу. — Враги полны намерений напасть на наш летающий остров. В связи с этим у меня есть вопрос. При всем уважении хотелось бы, чтоб Его Превосходительство проинформировал нас о действенном плане обороны. Если мы потерпим поражение в битве флотов, то окажемся беззащитны. Если армия противника сможет высадиться… мы попадем в передрягу. Сможет ли наша измотанная во время революции армия устоять или не сможет…
— Это — мысли пораженца! — обвинил Хокинса молодой генерал с налитыми кровью глазами. Кромвель слегка усмехнулся, взмахом руки призывая их к порядку.
— Чтобы атаковать Альбион, им необходимо провести мобилизацию всех военных сил.
— Именно так. Однако, им незачем оставлять войска в стране.
— Почему это?
— У них, за исключением нашей страны, нет других внешних врагов.
— Они собираются оставить тыл незащищенным?
— Галлия опубликовала декларацию о нейтралитете. Это — предсказуемое условие для вторжения.
Кромвель посмотрел через плечо и обменялся взглядом с Шеффилд. Она слегка кивнула.
— А если бы этот нейтралитет был фикцией?
Лицо Хокинса покраснело.
-…правда? Это… Галлия является нашим военным союзником?
— До сих пор это скрывалось. Это — дипломатическая тайна высшего ранга.
Собравшиеся разом заговорили:
— Галлия — наш военный союзник?
— Черт побери, какое соглашение было принято?
— Если Галлия станет нашим союзником, тогда не страшно, — одновременно послышались эти и другие восклицания. Хокинс, все еще неспособный поверить в сказанное, уставился на Кромвеля. Однако тот лишь безразлично пощипывал свою бородку.
— Итак, это является дипломатической тайной высшего ранга.
Хокинс стал размышлять. Итак, Галлия, несомненно, напрямую не нападет на объединенную армию Тристейна и Германии, и это хорошо. Если даже альбионский флот будет разгромлен в бою, и вражеские силы высадятся, Галлия двинет свою армию, и только из-за страха за свои тылы союзники, вероятно, вынуждены будут отозвать войска обратно.
— Если это — правда, то данное сообщение в высшей степени приятно.
— Без всяких сомнений, леди и джентльмены, пожалуйста, выполняйте военные обязанности. Предстоит ли защита или нападение, победа будет за нами.
Генералы все как один вскочили и отдали честь. А затем все отправились в предписанные полки и эскадры.
***
Кромвель в сопровождении Шеффилд и Ивана прошел в свой кабинет. Там, опустившись на принадлежавший прежнему королю трон, поглядел на своих подчиненных.
— Итак, ваши соображения?
— Как и сказал тот генерал, Тристейн и Германия определенно собираются атаковать Вас, верно?
— Да. И каковы шансы?
— Равные… Нет, возможно, мы немного сильнее. У нас меньше войск, но мы занимаем выгодную позицию.
— Ладно, все равно Галлия является нашим союзником.
Вначале план состоял в следующем: в то время, когда Альбион вторгнется в Тристейн, Галлия одновременно атакует Германию, но… Из-за поражения армии Альбиона под Тарбом необходимо было изменить первоначальное соглашение. Предложение, которое пришло со стороны Галлии, было следующим: она нападет на земли Тристейна и Германии, но для этого надо заманить вражескую армию на территорию Альбиона.
Услышав этот план, Иван спросил:
— Ваше Превосходительство, позволите возражение, которое подсказывает исключительно интуиция.
— Говорите, а там увидим.
— Королевская власть Галлии является Вашим союзником, хотя Вы развернули знамя революции против монархических режимов Халкегинии. Разве такое возможно? И если это возможно, то каковы Ваши мотивы?
Кромвель холодно посмотрел на Ивана.
— Граф, вам не об этом нужно думать. Оставьте политику. Нам будет лучше, если вы сконцентрируетесь на обязанностях, порученных вам.
Иван прикрыл глаза, подумав, как его уже все достало:
— Как пожелаете.
— На вас возложены определенные обязанности. Вы их выполните, не так ли?
— Да, выполню.
— Мистер Менвиль!
По зову Кромвеля дверь кабинета распахнулась, и появился мужчина. Увидев его белые волосы и морщинистое лицо, можно было бы оценить его возраст лет в сорок, но благодаря прекрасно тренированному телу он выглядел моложе своих лет. На первый взгляд из-за грубой наружности его можно было принять за простого воина, но в руке у него был жезл. Похоже, он был магом.
На его лице была одна особенность, которая бросалась в глаза. Начинаясь с середины лба и заканчиваясь на щеке, через его левый глаз шел широкий след ожога.
Кромвель представил своего собеседника этому мужчине:
— Это — Граф Вояковский.
Лицо Менвиля, казалось, было выковано из железа, когда он без всяких эмоций поглядел на представленного ему человека.
— Мистер Иван, вы, вероятно, когда-либо слышали имя этого джентльмена? Перед вами — Менвиль Белое Пламя.
Глаза графа сверкнули. Ему уже приходилось слышать это руническое имя. Легендарный маг-наемник. Седоволосый повелитель пламени. Ходили различные слухи о том, что он был лишен дворянского имени за бесчестное поведение на дуэлях и поэтому стал наемником, что он покинул свой отчий дом, предварительно спалив дотла всех своих родных, что он испепелил больше людей, чем за всю свою прошедшую жизнь зажарил дичи себе в пищу.
Но одно во всех этих слухах не подлежало сомнению.
На поле боя он использовал свое пламя с бесчеловечной жестокостью. Это пламя не разбирало, кого жечь. Он был человеком, для которого возраст и пол его жертв не имели значения. Человеком, который, отбросив всякое милосердие, сжигал людей… вот кем был этот Менвиль Белое Пламя.
— Что такое, граф? Перед вами стоит живая легенда.
— Просто я сам легенда. И в моем мире мне не было равных по силе.
— Итак, мистер Иван. Я хочу, чтобы вы вместе с Менвилем объединились.
На лице графа промелькнула тень неудовольствия.
— И также хочу, чтобы вы не делали такое мрачное лицо. Я жду от вас безупречного исполнения. Этому маленькому отряду, или, скорее, секретной группе потребуется специалист в войне как вы. Что бы избегать провала. Короче говоря, вы.
-…Как пожелаете. — как же его это бесило. Но выхода не было.
— Скоро будет битва. Вам придется сражаться против Егерей. Будьте готовы.
***
Только вчера состоялось затмение Лун-Близнецов и бал, а уже сегодня летающий остров Альбион приблизился к континенту Халкегинии. Поэтому объединенная армия Тристейна и Германии численностью шестьдесят тысяч солдат, погруженная на большой флот, отправлялась из Ла-Рошель, чтобы вторгнуться в Белую Страну.
У Тристейна и Германии в сумме насчитывалось пятьсот кораблей. Только шестьдесят из них были боевыми, остальные были галеонами, транспортирующими солдат и припасы.
Гордостью того флота был черный корабль из неизвестного метала. На нем были странные пушки… да и вообще он был очень странным.
Но с приказами и планами начальства не спорят.
Так что корабли отдали швартовые и начали медленно подниматься в небо.
