***
Улицы невзрачны и, кажется, уже собирался дождь, потому что над городом повисли грозовые тучи. Всё было скудно в цветовой гамме — имелся только серый. Мой дорогой читатель, день и вправду паршиво начался, а потому я не излучаю какого-либо желания Вам это описывать. Фонарные столбы тускло подсвечивали аллею, по которой мчался парень со спортивной сумкой на плече. Ему явно всё уже надоело, и я не о погоде.***
На город сел туман, и Кит еще сильнее втянул шею в ворот своей старой куртки. Он любил дождь и ветер, но только не тогда, когда настроение будто украли воры. На макушку прилетела сначала одна капля, потом другая, и юноша прибавил шаг. Он расталкивал прохожих локтями и порой наступал им на ноги, но ничего из этого не замечал. Сейчас главное — добежать до ступеней академии. Войдя в здание, Когане аккуратно закрыл за собой дверь, чтобы та не издала ни звука, и поспешил к гардеробной. В холле было очень светло: вместо стен установлены панорамные окна, а рядом с ними находилась одинокая банкетка, куда последние несколько дней ложился Кит по утрам. На сей раз там красовался плед, что заботливо приготовила гардеробщица — одна из немногих, с кем разговаривал юноша. Да, и честно, ему сложно было находить общение со своими сверстниками. Почему, он и сам не знал. Женщина всегда приветливо встречала Кита у стойки и подавала ему любимый номерок — 23. У нее никогда не было детей, поэтому Катрин — так звали её — нашла отраду в этом мальчишке, что казался ей птенцом, неготовым выпорхнуть из родительского гнезда. Женщина мило сощурила глаза, в уголках которых уже вились сети. С Китом она часто общалась после занятий, сопровождая разговоры чашечкой горячего чая. Парень не спеша прошел к банкетке и по-доброму усмехнулся.***
На краешке, как я уже и говорил, лежал аккуратно сложенный плед, явно ручной работы. Петельки были маленькими, но воздушными, и это придавало мягкость одеялу. Красное полотно украшено белыми узорами, которые обычно печатались на новогодней оберточной бумаге. Кит любил красный, и Катрин знала. Знала она так же и то, что парень непременно возьмет в руки плед и поднесет к лицу. Женщина в углу прикрыла ладошкой улыбку и отвернулась. У Кита эта привычка осталась с детства, когда каждая деталь, окружающая его, пахла домом. И он действительно любил вдыхать ароматы: иногда это были женские духи, иногда – хвойные деревья и совсем редко юноша улавливал вкус корицы и пряных яблок – такое происходило только под Рождество. Но эта привычка не была похожа на те, когда, к примеру, Кит заправлял сырые от пота волосы назад. Нюхать вещи юноша стал после того, как однажды мать ему рассказала о том, что у каждого предмета есть своя история и свой запах, а это, в свою очередь, может хоть немного описать хозяина. И часто в голове мальчишка придумывал облик человека, который оставил крошечный след рядом с ним. Так Кит и сейчас, зарываясь в плед, фантазировал, как Катрин укрывает им свою дорогую матушку или брата, когда те засыпали на старом скрипучем диване в маленькой квартирке на Елоу Стрит.***
– Эй, Принцесса, ты сейчас проспишь урок по классике. Вставай. Кто-то дунул Киту в ухо, и он моментально проснулся. И, кажется, дал этому «кому-то» по лицу. – Лэнс, ты – идиот или да? Нельзя ли понежнее? – Тебя, принцесска, и так нежно будила Аллура. Пришлось применить контрмеры, – хитренько усмехаясь, ответил одногруппник. Их класс был единственным смешанным: самыми старшими являлись Лотор и упомянутая выше Аллура – все участники группы звали этих двоих «сладкой парочкой», но только не Лэнс; дальше шёл Кит, поскольку он был всего лишь на год младше, еще младше был Лэнс, и самой маленькой являлась Пидж. Эта команда тайно дала себе название «Защитники Вселенной», но опять же Лэнс не одобрял то, что в неё входил Лотор. Был еще один участник, хотя Ханк и не участвовал в балете. И парень нисколько не смущался своей фигуры, даже несмотря на то, что его часто дразнили. У Ханка были лучшие друзья, так думал он. – Ну, что, идём? – мягко спросила Аллура. – Вы идите, а я скоро присоединюсь, – ответил Кит и направился по направлению к мальчишеской раздевалке.***
– И кто вообще может поспорить со мной о том, что ты, Когане, не принцесса? Парень шел далеко от кричащего, но уже успел обзавестись приветствием, хотя это таким нельзя было назвать. На затылке, как и всегда, у Кита завязан маленький хвостик, и сам парень одет в черную униформу, на ногах виднелись теплые чуни красного цвета. Чуть выше щиколотки были надеты такие же яркие гетры. Юноша смерил Лэнса пристальным взглядом, а потом, скинув с плеча сумку, опустился на пол и сел на поперечный, бедрами упираясь в стенку. – Тебе бы не помешало повращать, знаешь же сам, ммм? – подметил Кит и животом лег на пол. – Профессор М. будет недовольна, если сегодня ты опять завалишься на спину. – И без тебя знаю, маллет, – Лэнс насупил свой нос в веснушках и отошел в сторону. – Ну, а что ж не делаешь? – прошептал Кит и уткнулся лицом в пол, скрещивая руки за спиной. Вокруг их компании беспорядочно сновали дети, часто задевая ребят ногами. По коридору стоял шум и гам, сложно было разобрать, кто о чём говорит. У противоположной стенки разминалась Пидж: она сложила ноги накрест, в позе лотоса, и начала выворачивать стопу*. Но каждый раз рука соскальзывала с пятки из-за теплых гетр, и девушке пришлось их снять. – Привет ещё раз, Кит, – тихо сказала Аллура. Она присела рядом с парнем и стала заплетать свои белые волосы в пучок. – Угу, – промычал Кит, до сих пор уткнувшийся носом в пол. – Почему бы тебе не переехать жить в академическое общежитие? – Потому что, – ответил юноша, не поднимая головы. В последнее время Аллура затрагивала эту тему всё чаще. Она аргументировала свои слова тем, что… – Тебе наверняка одиноко в маленькой квартире. Родители погибли, да и, в конце концов, приходится тратиться ещё больше, платя за все сферы услуг. А здесь проще. Мы с ребятами всегда будем рядом. Разве это плохо? – девушка посмотрела на Кита такими глазами, которые обязательно применяли все актрисы кино, говоря со своими детьми. Кит не был ребёнком уже давно, к тому же он не снимался в дешевом ролике. – Это не плохо, но я не хочу, – сухо ответил парень и спешно вошёл зал, потому как балетмейстер уже стояла у рояля и ждала учеников.***
Зал был светлым, даже несмотря на то, что окошек в нём мало. Зато зеркала, расположившиеся вдоль двух стен, прекрасно отражали солнечные лучи. У последней стены виднелся станок, держащийся на двух хилых ножках. Многие, приходившие в зал, просили его заменить. Дождь уже закончился, и свет слепил глаза, а потому профессор М. задернула все шторы, отмечая бесполезность этих «стекляшек». Урок начался с легкой разминки. Сначала ребята сделали rond de jambe par terre *, не отрывая носков от пола, а позже перешли к более сложным упражнениям, такие как adagio* и grand battement *, поднимая ногу выше девяносто градусов. Лэнс то и дело перехватывал станок покрепче, пытаясь удержаться на месте. Спину ему не удавалось держать даже при большом желании, а всё потому, что раньше парень ходил сгорбленным. Теперь позвоночник ходил ходуном. – Макклейн, держи спину, иначе упадешь назад на товарищей, – балетмейстер подошла ближе и похлопала Лэнса по лопаткам. – Встать ровно и не заваливайся, – профессор аккуратно взяла парня под локоть и чуть вывернула его, – Помни, что руки – это твоя опора. Когда женщина отошла, Лэнс смог, наконец, выдохнуть, но, к сожалению, ни на столько, чтобы расслабиться. – Достаточно, – балетмейстер хлопнула в ладоши, и музыка прекратилась. – А теперь вспомним «…»***
– Кит, ты совершенно не стараешься. Где твои эмоции? – Вышли со вчерашним ужином, – тихо прошептал юноша. Вены вились, словно корни деревьев после долгой и муторной тренировки. Пальцы снова в мозолях, а балетки пропитаны кровью. Дыхание сбито, и рука тут же хватается за майку в области сердца. Но так было не всегда. – Если так и дальше пойдет, то на главную роль придется ставить Лэнса. Ты – один из лучших артистов балета, но твои чувства всегда скрыты. У тебя тело молчит, а лицо совершенно не отзывается, – мисс М. любила слова «исключительно», «просто». Конечно же, она любила и «совершенно». Юноша улыбнулся в мыслях, подмечая её привычку. – Кит, пойми: ты отлично знаешь движения и данные у тебя просто такие, какие многим и не снились… Но на лице ни одной эмоции, а ведь танец – это … – Это и то, и другое, вместе взятые, – продолжил её слова Когане, – Я помню, профессор. – Вы предупреждены, юноша, – она ткнула деревянной указкой прямо ему в грудь и посмотрела снизу вверх, а потом развернулась на пятках и отошла к роялю. – Макклейн, прошу.***
– Кит, останься, пожалуйста, на минуточку, – «минуточки» профессора никогда не сулили ничего хорошего. Лэнс похлопал парня по плечу. Только когда все участники урока ушли, в том числе и концертмейстер, М. продолжила разговор: – Мне совершенно не нравится твоё состояние сейчас, мальчик мой, – ещё одна отличительная черта хореографа, так это разные обращения к ученикам. – Ты совсем исхудал и fouette* крутишь медленнее обычного. Ты прогуливаешь уроки современного танца, а это, между прочим, равносильно прогулу алгебры или астрофизики. Джаз и Хип-Хоп помогают раскрыться, выпустить на свободу эмоции, которые ты почему-то прячешь. – Профессор М., со мной всё в порядке, а современные я не люблю, – ответил Кит, медленно идя к своей сумке. – Нравятся они или нет, но ты обязан ходить, иначе тебе уменьшат стипендию. Чтобы после уроков ко мне снова пришел, я понятно изъяснилась? – Да, профессор М., – мученически вздохнул юноша, но в мыслях уже беспокоился за свои средства. Ему и так было сложно сводить концы с концами, оплачивая за квартиру. – Отлично, и не опаздывай, а то покажешь себя в нелучшем свете. Кому себя показывать, Кит так и не спросил.