Небо над

- Мне кажется, тебе не помешает побриться и принять душ, пока ты себя хорошо чувствуешь... Особенно принять душ! Он выглянул из-за двери в ванную, где скрылся секунду назад. - Ты думаешь? - Думаю, - я многозначительно поднял брови и покивал. - Еще и как думаю. - Ты хочешь сказать, что от меня дурно пахнет? - наигранно изумился он. - Нет, что от тебя дурно пахнет - этого я сказать не хочу… Я сгреб со стола рекламные проспекты и журналы и, едва их удерживая, понес к мусорному контейнеру под мойкой. - От тебя воняет, приятель, - закончил я, открывая ногой дверцу шкафа. - Вот что я хочу сказать: воняет! - Ничего подобного! Ты опять совершенно неубедительно врешь! - в доказательство своих слов повернул голову, глубоко втянул воздух подмышкой и тут же непроизвольно скривился. - Ох, ты ж… Ну или преувеличиваешь. Преувеличиваешь! - Угу. Конечно. Я стал ссыпать буклеты в емкость для картона, как вдруг из вороха ярких, бестолковых листочков выпорхнул один необычный - черно-белый и строгий на вид, издалека чем-то похожий на открытку. Чуть накренившись, он поймал воздушный поток, спланировал в сторону и улетел далеко под стол. Мне пришлось опуститься на колени, чтобы достать его. Это действительно была открытка. На фоне сумрачного неба и далеких многоэтажек на самом краю какого-то постамента стоял человек - мужчина средних лет, одетый в длинное, темное пальто. Опустив руки, он смотрел вниз, на город. За спиной у человека виднелись большие белые крылья. https://myalbum.com/album/DyiHEXXhYhDs “Der Himmel über Berlin”, - было написано в нижнем углу. - “Небо над Берлином”. Перевернув открытку, я прочел написанное знакомым, чуть угловатым почерком: “Хотел бы я увидеть твоё лицо, заглянуть тебе в глаза, сказать тебе, что здесь хорошо. Хорошо просто к чему-то прикоснуться. Покурить, выпить кофе. А сделать это одновременно – просто фантастика. Или рисовать: знаешь, берешь карандаш и проводишь жирную линию, а потом – линию потоньше, вместе получается красиво. Или когда замёрзли руки, потираешь их, смотри, это здорово, так приятно! Столько замечательных вещей! Но ты не здесь – это я здесь. Хотел бы я, чтобы ты был здесь. Хотел бы, чтобы поговорил со мной. Потому что я – друг. Compañero!”* - От кого-то знакомого?.. Он все также стоял у двери в ванную и, улыбаясь, наблюдал за мной. - Да, кажется, - я повертел открытку в руках - подписи на ней не было, как и обратного адреса, но я все равно знал, от кого она. - От Кристиана. - Все хорошо?.. - Думаю, да, - я улыбнулся в ответ. - Все хорошо. - Понятно, - он кивнул. - Ну что же, это хорошо. Пошли ему тоже. На это предложение, прозвучавшее так неожиданно, я не сразу нашелся, что ответить. Он смотрел на меня насмешливо, явно выжидая. - Хм, - сказал я после паузы. - И что же мне ему написать? - Напиши, - он сделал вид, что на секунду задумался, а потом словно бы вдруг нашел правильные слова: - Напиши: “Бонго - ты не снег”. Не снег ты, Бонго. - Чего? Какой еще Бонго? В веселом изумлении он расширил глаза: - Ну же! Бонго!.. У Эрленда Лу - помнишь?.. Он ушел от цивилизации в лес, подружился с лосенком, назвал его Бонго*… Ты не читал, что ли?! - Еще скажи, что ты читал! - смеясь, воскликнул я. - О, да, еще и как. - Да конечно! - Конечно, - он решительно тряхнул головой. - Там есть такая фраза… Я ее как увидел - сразу понял: это моя любимая книга теперь будет на всю жизнь. Как же там?.. Он поблуждал взглядом по потолку, изображая глубокомысленное прилежание и при этом кусая губы от хохота. - Ах, да: “Ты ведь мне тоже нравишься, Бонго. Ты отличный парень”. И многозначительно закончил: - “Но ты не снег, в этом вся штука”. Другими словами: ты ничего так, Бонго. Но, - он прищелкнул языком, - не снег. Несколько секунд я смотрел ему в глаза, прямо вглубь согретой смехом синевы, а потом сказал: - Если через десять минут ты не выйдешь из ванной, а будешь торчать там, как всегда, часами… Задушенно фыркнув, он помотал головой. - … то я сяду завтракать один. - Без меня? - Вот именно. - Кхм, - сказал он, - тогда я пойду. - Давай, - я коротко кивнул. - Там на полке новая упаковка геля для душа - я специально взял сразу литр. Он засмеялся - теперь уже открыто, заливисто, и вместе с ним рассмеялся и я. Потом он скрылся в ванной. Я снова посмотрел на открытку, которую все еще держал в руках, внимательно перечел надпись, после чего зашел в комнату, открыл свой ящик комода и аккуратно положил ее внутрь вместе с документами и банковскими выписками. Проходя мимо по пути назад, я постучал в дверь: - Семь минут, Холм! Шум воды мгновенно стих, словно он только и ждал, пока я снова найду его в недрах нашей крошечной квартиры. - … Японию! - Что? Я заглянул внутрь: он стоял в душевой кабине, в каком-то немыслимом тюрбане из взбитого шампуня, весь покрытый белыми, воздушными островками пены. Приоткрыв дверцу, он высунулся наружу, и большое мыльное облако немедленно шлепнулось на пол: - Ой. Я уберу. - Конечно, уберешь, - согласился я, даже не пытаясь сдержать улыбки, настолько комично он выглядел. - Так что там ты говорил? Он слизал с губ капельки воды и тоже заулыбался. - Мы поедем в Японию. - Почему в Японию? - Так надо. В Японию. - Хорошо, - я кивнул. - Только домойся сначала. Он радостно засмеялся, а потом снова включил душ и подставил лицо струям. Я закрыл дверь, вернулся в кухню и стал доставать чашки. В Японию… Можно и в Японию. Так, что у нас тут… Может, сделать омлет?.. Я купил молоко?.. А, да: вот оно... *** Потом он ел. Медленно, неаккуратно и благодарно. Улыбаясь и блестя глазами. На удивление молча. Я сидел через стол, пил кофе маленькими глотками и смотрел на него.