Хорошо быть плохим

Бакуго не любил вставать рано. Все это прекрасно знали. Знал это и Тодороки. Поэтому для него отдельным ужасом было то, что Кацуки уже проснулся и оделся. Взгляд подрывателя не предвещал ничего хорошего, с его широкой улыбкой можно было делать антизлодейские постеры, которые явно бы отпугнули кого-нибудь. Тодороки лениво поднял голову с подушки и прошёл в ванную комнату, где стоял Кацуки. — Доброе утро, — прохрипел Бакуго, стараясь внести в этот голос максимум мёда. — Не разговаривай со мной таким тоном, — холодно отрезал Шото, подходя к зеркалу. Его отражение снова напоминало чучело. Сегодня волосы решили не торчать, а завиваться. Мерзкая бело-красная щетина обрамляла лицо, перечерченное следами от подушки. Ко всему прочему, вчерашняя потасовка оставила по телу россыпь синяков всех размеров и цветов, которые отлично сочетались с «последствиями секса». «Сама аристократия», — фыркнул про себя Тодороки, умываясь. — Я буду разговаривать тем тоном, которым посчитаю нужным, гнида, — сладко произнес Бакуго и с размаха ударил Шото по ягодице так, что мужчина познакомился носом с краном. Тодороки резко выпрямился, держась за нос, из которого обильно вытекала кровь. В свой взгляд Шото вложил максимум агрессии, и возможно мужчина бы воспламенился, но маски могли скоро закончиться. — Люблю тебя, — подмигнул Бакуго и вышел из ванной. — В чём твоя проблема? — воскликнул ему в спину Тодороки и развернулся к зеркалу. Когда он тоже вышел из ванной, его нос опух и посинел. Бакуго, довольно улыбаясь, сидел на кровати и поправлял свою бабочку. Чуть прихрамывая, Тодороки вальяжно прошёл мимо него, кидая холодный взгляд на него. — Не смей ко мне больше прикасаться, — отчеканил Тодороки, подходя к гардеробу. — Ты ёбнутый. — А то что ты мне сделаешь? — вставая с кровати и поднимая одну бровь, прорычал Бакуго. — Пожалуюсь начальству, и тебя снимут с задания, — развёл руками мужчина, стараясь поскорее одеться, чтобы скрыться от обжигающего взгляда. — Жалуйся, — приблизившись к нему, прошептал Бакуго в ухо и опустил руки на пах. По телу пронеслись мурашки, и Шото ощутил, как сердце отбивало бешеные ритмы. Сильные пальцы властно сжали член, и большой палец уткнулся в головку. Тодороки скинул чужие руки и, развернувшись, поцеловал Бакуго в губы. Кацуки агрессивно стал их кусать, вплоть до того, что оба ощутили вкус металла во рту. — Прекрати, — оторвавшись, приказал Тодороки, отрезвлённый от возбуждения. — Нет, — отрезал Бакуго и уткнулся в шею, впиваясь в неё зубами. Тодороки оттолкнул его и прижал ладонь к укушенному месту. Кровь шла из губ и с шеи. Шото сделал вдох и выдох, на что Бакуго только ехидно фыркнул. Казалось, что он решил выжать из Тодороки все соки и точно знал, как это сделать. Но и Шото был не дураком. — Секса больше не будет, — с трудом сохраняя холодное выражение лица, произнёс Тодороки и натянул на себя чёрную облегающую водолазку, скрывающую все укусы. — Больше не стоит? Может мне тогда быть сверху? — усмехнулся Бакуго. — Ты бы так о своем развитии отзывался, — фыркнул Тодороки и на секунду замер. — Что за широкие штаны на тебе? Не мог что-то нормальное надеть? — Они удобные, поэтому иди нахуй, — показывая характерный жест, рявкнул Кацуки. В молчании они поднялись в ресторан и заняли свой типичный столик. Бакуго с аппетитом ел и пил, вызывая в Тодороки рвотные позывы, которые он обильно заливал вином. Кацуки казался намного опаснее, когда вбил себе в голову, что они должны быть вместе. Шото до сих пор не мог уложить в голове эти пазлы: когда Тодороки упустил момент влюбленности Бакуго в себя? Нашёл, кого любить. К Бакуго подошла официантка, и он обворожительно улыбнулся. Тодороки подавился вином. Кацуки что-то тихо произнёс, и девушка засмеялась тем смехом, который использовал весь женский пол для привлечения мужчин. Напоследок Бакуго ещё и подмигнул ей. Тодороки залпом допил вино. — Чего, скотина, бухаешь с самого утра? — фыркнул на это Бакуго. — Чего, скотина, подкатываешь к официанткам? — встречно спросил Тодороки. — Я волнуюсь за тебя, ты же пить особо не умеешь, — пожал плечами Бакуго, с ехидством отпивая сок. — Пью, как ты заигрываешь, — улыбнулся ему Шото. Бакуго натянуто улыбнулся и фонтаном брызг выплюнул на него весь сок. Тодороки замер, округляя глаза. Кацуки уголком салфетки вытер губы и, встав с места, с улыбкой покинул его. Шото дозаказал вино в номер и тоже ушёл, так и не позавтракав нормально. В номере Бакуго не оказалось, и Тодороки смог нормально осмотреть себя. На шее алели засосы и новый укус. Космосом сияли синяки, губа опухла, нос на переносице оставался таким же синим. Шото снял бельё и повернулся спиной. От лопаток до ягодиц шли обожженные следы чужих рук. На самих бёдрах их было только два, но теперь на левой расползлась лиловая гематома. Дверь в ванную резко распахнулась, и Бакуго в своей наглой манере вошёл. Он молча вылил содержимое бутылки в раковину. Тодороки скрестил руки на груди, поджимая губы. Вена на лбу уже давно пульсировала, но унизиться и высказать всё подрывнику не позволяла гордость. — Спасибо, как раз хотел, чтобы в ванной пахло лучше, — хмыкнул Тодороки и добавил. — А то твоей спермой вечно пахнет. — Это потому что ты её нормально не глотаешь, а на лицо принимаешь, — рявкнул Бакуго и развернулся. Тодороки закатил глаза и в последнюю секунду успел остановить руку Кацуки, чтобы не получить ещё один след на ягодице. Мужчины молча сверлили друг друга глазами. Бакуго изогнул бровь и отдернул руку. — Хватит, — отчеканил Тодороки. — Моя кожа уже как минное поле. — Тебе так больше идёт: не видно твоего хуёвого тела, — фыркнул Бакуго. Шото схватил его за воротник рубашки и, поднимая над полом, прижал к стене. Кацуки чуть выдохнул, хмурясь и постанывая. Тодороки замер, затаивая дыхание. — У кого ещё из нас быстро встаёт, — усмехнулся Бакуго. — Стой, ты умеешь краснеть?.. — Ты можешь уже отстать от меня? — сипло выдавил Тодороки, отпуская его, но не отходя. — Что конкретно тебе не нравится? Бакуго, не дожидаясь ответа, опустился на колени перед стоящим членом. Тодороки шумно вдохнул и отшатнулся. — Н-нет. Мы не будем больше заниматься сексом, — прохрипел он и невольно увидел боковым зрением это жалкое зрелище в отражении зеркала. Его волосы спутались, лицо алело, пенис налился кровью. И Бакуго пошло смотрел на него, хищно скалясь. Тодороки не мог вспомнить, кому в последний раз он позволял так над собой издеваться. — Чего ломаешься? У меня же всё по любви, — вставая с колен, фыркнул Бакуго и продолжил добивать. — Тодороки, секс — это здорово. Это не больно, не страшно и не скучно. — П-прекрати, — с предыханием отрезал Тодороки. — Я не хочу ничего слышать. Секса не будет. Шото, подняв белье, вышел из ванной комнаты и стал быстро одеваться. Скоро на прием у О`Брайянов, а Тодороки выглядел совсем хреново. Бакуго вскоре появился в спальне, неторопливо наблюдая за мужчиной. — Не смей вытворить что-то ещё на встрече, — буркнул Тодороки, когда они садились в машину. Бакуго отвернулся к окну. Шото вздохнул, и они тронулись. Дом О`Брайянов был огромным старинным замком, больше подходящим для съемок очередного фильма ужасов, чем для приема. На фоне грозного ливня он выглядел совсем ужасно. Тодороки достал из бардачка зонт и первым вышел из машины, чтобы дать возможность Бакуго не намокнуть. Кацуки только пафосно взял его за руку. На приёме Шото быстро растворился в компании бизнесменов, но на самом деле совершенно не мог поддерживать беседу. Стоящий рядом Кацуки сбивал с мысли, и Тодороки отвечал невпопад, вызывая бурную реакцию у мужчин, которые считали, что он просто радикально мыслил. Кацуки снова скучал. Он рассматривал содержимое бокала, вертя его в своих тонких пальцах, и сдерживал зевоту. Шото видел, как от скуки подрывник закусывал губы, томно прикрывал глаза, хмурясь, и откидывал голову на бок. Тело окунуло в волну мурашек. Тодороки быстро отвернулся от него, натягивая на лицо привычную светскую улыбку. — Кэцу и Шоджи! — прозвенел знакомый голос, и герои одновременно обернулись. К ним подошло семейство МакДжонов во всей красе. Милашка Эмили улыбалась смущённо, её родители делали это более светски. Тодороки ощутил, как намокала ладонь Бакуго. С одной стороны свою хотелось одёрнуть от него, с другой Шото понимал, что сейчас лучше держать его. Это был их шанс скорее всё закончить. — Мы так давно не виделись, — тянула миссис МакДжон. — И не говорите, — засмеялся Тодороки. — Такой кошмар. Вечно везде суматоха. — Слышали, вы избили почти всю семью О`Брайянов, — с хитрецой вторил жене мистер МакДжон. — Кто-то должен был провернуть в их заднице анальные шарики, — вызывая волну смешков от семейства, рявкнул Бакуго, и Тодороки мгновенно сжал его руку сильнее. — Мы очень сильно сожалеем об этом, — с жалостью произнёс Тодороки, делая максимально траурное выражение лица. — А ещё мы слышали, что они вас пытались дважды убить за это, — улыбнулась Эмили, вызывая негодование родителей. — Эмили, такое не говорят в лицо, — прошипела мать. — О, ну это же правда, — вступился за неё Тодороки. — Мы должны учить детей говорить исключительно правду. — Просто мы не хотим терять наших дорогих О`Брайянов, — натянуто улыбнулась миссис МакДжон. — Давненько уже дружим. — Простите, папочка и мамочка, — только пискнула девочка, напуганная всей ситуацией. Тодороки увидел, как к ним широким шагом приближался Эндрю, и приготовился. Ситуацию вконец испортил Бакуго. — Я кстати его тоже называл недавно папочкой, — усмехнулся он. — Если вы, конечно, понимаете, о чём я. — Кэцу, необязательно оглашать все подробности нашей интимной жизни, — процедил сквозь зубы Тодороки, натянуто улыбаясь. — Да мы все и так знаем, что вы везде и всегда трахаетесь, — улыбнулся подошедший Эндрю, сияя своим сломанным носом. — Ваше раскрашенное лицо тоже последствие секса? — Да, — честно ответил Тодороки. — Мистер О`Брайян, у меня складывается впечатление, что вы следите за нашей сексуальной жизнью. Эндрю нахмурился, стараясь выдумать язвительный ответ. Но проблема была в том, что к ним нельзя было подкопаться. Никаких улик, единственные промахи — два убийства и избиение мужчин. Но и те были бы притянуты за уши, ведь семья сама нарвалась. Тодороки чувствовал себя победителем. — Жёнушка не даёт? — снова начал топить их Бакуго. — Мы кстати вчера встретили вашего знакомого. О`Брайян и Тодороки побледнели. Шото молча покосился на Бакуго, но подрывник уже начал их топить на глазах подозреваемых и Эндрю. — Он просил передать, что это была безумная встреча. Ему буквально голову снесло от происходящего, — улыбнулся Кацуки. — Ах ты, гондон… — зашипел Эндрю. — Так, не смейте оскорблять моего мужа, он сам ангел, — вступился Тодороки, уже осознавая весь крах разговора. — Да, у меня, знаете, только один недостаток — муж, — рявкнул Бакуго, вызывая убийственный взгляд Тодороки. — Ой, слышите? Музыку включили! Может мы все потанцуем? — запищала миссис МакДжон, ощущая эту волну напряжения и стараясь её сгладить, за что Тодороки был ей благодарен. — Эндрю, не хотите побыть мне парой? А доченька будет с папой. — А мы вместе, — улыбнулся Кацуки и утащил Тодороки в толпу. Бакуго развернул его к себе лицом и прижался, сжимая плечо и руку. Шото недовольно поджал губу, стараясь не оттолкнуть мужчину. Он активно тёрся, томно дышал и хищно хмурился. — Прекрати, — прошептал ему на ухо Тодороки. — Ты провоцируешь не только меня, но и всех. Мы завалим это задание в самом конце. — Разожми свои булки, ссыкло. Сейчас миссис МакДжон успокаивает О`Брайяна. Я думаю, он её сообщник, и ей не хочется потерять преданное лицо из-за его глупости. Взгляд Тодороки скользнул по толпе, и он действительно увидел миссис МакДжон, которая что-то серьезно говорила Эндрю. — Ох, ну раз ты думаешь, — фыркнул Тодороки, не желая признавать свой промах. — Да, приходится. Ты же только хуем своим думаешь. — Он больше мозга, поэтому… Бакуго начал краснеть от злости, стреляя глазами в Тодороки. Но мужчина старался держать своё лицо. Но Кацуки уже знал, что нужно делать, чтобы холод превратился в огонь. Бакуго чуть отстранился, прошёлся языком по губам и поддался вперёд, нагло целуя Шото. Руки спутали идеальную укладку, стоящий член потерся о точно такой же набухающий. Тела тёрлись друг о друга под испанский ритм, дыхания сбивались сильнее и сильнее. — Вы собираетесь прямо здесь потрахаться?! — рявкнул знакомый голос Эндрю, который они проигнорировали. И тогда Тодороки, ощущая влагу чужого рта и твёрдость пениса, решил снова плюнуть на всё. Он искренне пытался не делать больно этому кретину, но игнорировать такие провокации было слишком сложно. Они, не разрывая поцелуя, шли через толпу, пробираясь к заветному санузлу. Стоило замку на двери издать заветный щелчок, как Бакуго вжал Тодороки в стену и задрал голову, накрывая его своими губами. Он по обычаю целовался грубо, тёрся о чужой язык своим, покусывал губы, стонал сквозь поцелуй, как последняя шлюха. Руки Тодороки сами опустились на бёдра и сжали их, затем быстро переместились на ширинку брюк. Через минуту в угол комнаты полетела вся одежда. Тодороки оторвался от чужих губ, его взгляд соскользнул вниз. Шото стал шумно и глубоко дышать, ощущая дрожь собственного тела от возбуждения. Мужчина тут же поймал взгляд насмешливых хищных глаз. Тодороки цокнул и развернул Бакуго к стене лицом. Он пошло прогнулся в пояснице и несдержанно простонал, зазывающе качнув задницей. Тодороки сжал упругие ягодицы, слегка разводя их в стороны и упёрся головкой в отверстие, не входя. Один плевок и всё. Больше он не стал медлить. Тодороки начал его трахать. Эмоции заполоняли душу. Все движения стали рваными и беспорядочными. Он засаживал раз за разом, вколачивая Бакуго в стену. Бакуго резко оттолкнул его и, схватив за руку, притянул к раковине. Под непонимающий взгляд Тодороки он включил воду и, пару раз пройдясь мыльной и чистой ладонью по чужому пенису, опустился на колени. — Бак… — только успел выдохнуть Шото прежде, чем Кацуки заглотил член до основания. По телу пробежала волна мурашек, оседая где-то в районе паха. Тодороки блаженно прикрыл глаза, громче и громче постанывая. Кацуки постепенно увеличивал темп, с каждым разом всё сильнее, всё отрывистей двигая языком и двигая головой. С его ладоней посыпались искры. Тодороки выдохнул пар, ощущая, как одна половина тела замерзала, другая горела в агонии. Шото провёл свободной рукой по щеке Кацуки, смотря на него сквозь полуприкрытые веки. Бакуго тряхнул головой и смахнул её, вызвав новую волну эмоций. Тодороки сжал чужие волосы. Грубо и собственнически. Так, что в комнате послышался запах палёного. Бакуго зарычал и оторвался от процесса. Тодороки ощущал, как подкашивались ноги от этого яростного взгляда и как хотелось в ответ засадить сильнее. Он подхватил Бакуго и без усилий усадил на тумбу с раковиной. Подрыватель широко расставил ноги и с легкостью закинул их на плечи. Шото уткнулся носом в шею и застонал. — Какого хера мы творим? — хрипло рассмеялся он. — Закрой ебало и трахни меня, кретин, — прорычал Бакуго и резко придвинулся. Тодороки застонал, и его руки властно скользнули по бокам, спускаясь на ягодицы, разводя их в стороны. Бакуго снова пошло застонал и укусил Шото за шею, дрожа всем телом и сжимая внутри все мышцы. Тодороки ощущал, как его собственные пальцы, ноги да и весь он дрожали от возбуждения. Движения с каждой секундой становились всё больше похожи на звериные.  — Бакуго, я сейчас… — прошептал Тодороки, касаясь чужой щеки губами. — Ебало на ноль, никаких окончаний, — отрезал Бакуго и снова сжался так, что Шото болезненно застонал. — Почему я трахаю тебя, но больно мне? — недовольно протянул он. — Потому что это я тебя трахаю! Громкий хлопок, и Тодороки второй раз за этот день ощутил, как горела его ягодица. Комнату огласил низкий утробный стон. Руки Кацуки, лежащие на спине Тодороки, снова заискрили, и послышалось неприятное шипение. Шото надрывно задышал в ухо Бакуго. — Я не м-могу, — неловко протянул он. Зеркало, висящее позади тумбы уже вовсю дрожало. Скрип и хлопки ускорялись. Тодороки быстро снял маску с лица и откинул в сторону, и по телу поползли языки пламени. С ладоней Бакуго послышались взрывы. Шото с выдохом задрожал. По бёдрам Кацуки потекла теплая сперма. Бакуго зарычал, сперма всплеском окрасила белизной животы мужчин. Тодороки подрагивал, ноги его уже совсем не держали. Он вышел из Бакуго и осел, откидываясь на руки. Кацуки включил воду и смыл сперму. — Трахаю я, а жопа болит у меня, — жалобно протянул Тодороки, прикрывая глаза и морщась. Кацуки вначале молчал, но потом зло обернулся на мужчину. — Можешь и дальше пиздеть мне, что тебе похуй на меня, но я знаю, что тебе не похуй, — рявкнул Бакуго, слезая с тумбы. Тодороки молча повёл плечом и с трудом поднялся. Секс с Бакуго был самым утомляющим всегда. После него хотелось лечь на пол и ничего не делать, даже не дышать. Шото считал, что это показатель его начинающейся старости. — Секса не будет, — проворчал Бакуго, смотря, как медлительно Тодороки умывался и смывал сперму. — Я сказал, что будет. А значит — был, есть и будет! — Мне кажется, что ты так выйдешь в итоге за меня замуж, — хмыкнул Тодороки, надевая одежду, которая совсем не скрывала новые покраснения, и маску. — Захочу и выйду, — рявкнул уже готовый выходить Бакуго. Тодороки испуганно на него покосился, заправляя рубашку. Кацуки хмыкнул и подошел вплотную. — Ты — ссыкло ебаное, Тодороки, — отчеканил он. — Если ты ссышь, то я нет. — Ты действительно готов терпеть это унизительное дерьмо? — изогнул Шото бровь. — Какое? Твои провокации? Или твои попытки заботиться обо мне? Меня всё устраивает, пока ты трахаешь только меня. А ты действительно долбоёб, охотник. — Шутка уже изжила себя, — сменил тему Тодороки, открывая дверь и выпуская Бакуго. — Шутка не кончается так же быстро, как ты. Лицо Тодороки вытянулось и в толпе послышались крики Эндрю. — Да сожгите уже кто-нибудь этих пидоров!