Чимин просыпается в смятении непонятных ему чувств и ещё закрытыми веками чувствует, что в них бьет дневной свет. Разлепляя глаза, он приподнимает голову и замечает в ногах спящего лабрадора внушительных размеров.
— Нэнси?
Животное, чутко реагирующее на слова хозяина, приподнимает голову и топает тяжелыми мягкими лапами по телу Чимина, тут же облизывая его щеки.
— Фу, Нэнси!..
Он обнимает собаку, улыбаясь уголками губ, и переводит взгляд на спящего рядом. Рядом лежит Юнги и, уткнувшись носом в подушку, сопит, даже не думая просыпаться и реагировать на какие-то внешние раздражающие звуки.
— Ю... Юнги?
— М-м? — старший лениво мычит и переворачивается на другой бок, кутаясь в одеяло, а Нэнси спрыгивает с постели и уносится в соседнюю комнату. Возможно, за миской, а может, за поводком, чтобы выпросить у хозяев прогулку по прохладному Сеулу.
— Юнги-и, — Чимин зовёт чуть громче, и Юнги, недовольно хмуря брови, поворачивается, тут же хватая в охапку Пака и подминая под себя.
— Малыш, дай поспать, а? — он оставляет сонный поцелуй на подбородке Чимина и уваливается прямо сверху, придавливая младшего к постели.
И все так странно. Все... необычно, словно... что-то должно пойти не так...
— Чимин-и? — Юнги обвивает его талию, прижимаясь щекой к спине и вдыхая его легкий запах весенней сакуры. — Ты чего всю ночь ворочался?
Мин покрывает его аккуратные плечики поцелуями и сонно жмёт к себе. Получив в ответ мычание, он хмурится и чмокает парня в щеку.
— Пошли сегодня прогуляемся по парку с Нэнси? Ты же давно хотел.
— Пойдём, — Чимин хмурит брови, подставляя плечи и шею под поцелуи, и облизывает губы. — Осень же сейчас, да?
— Чимин?
— Что?
— Что за шутки? Осень, — Юнги закусывает губу, пока Чимин выбирается из постели и долго смотрит на себя в зеркало, крутясь вокруг своей оси.
— Что ты делаешь?
— Смотрю...
— Ты точно в порядке?
— В полном, — врет Чимин и сбегает из комнаты в ванную, чтобы собраться и подумать о том, что происходит.
Юнги хмурится и следует за младшим, перехватывая того за запястья.
— Любимый? Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — Мин прикладывает ладонь ко лбу Чимина и обеспокоено заглядывает в его глаза.
Чимин совсем опешивает, пытаясь разобраться в себе и в своих чувствах. Перед ним Юнги, сонный, обеспокоенный и любимый... любящий.
— Юнги, все хорошо, покорми Нэнси, нужно прогуляться.
— Пожалуйста, пообещай, что если что — сразу скажешь мне. Хорошо?
Пак получает нежный поцелуй в лоб и родные объятия.
— Хорошо, — Чимин без напряжения выдыхает и пару минут ластится к любимым рукам, не совсем веря в происходящее.
Через сорок минут Чимин в любимом желтом свитере и Юнги в строгом длинном пальто гуляют по парку. Нэнси разгоняется, счастливая от того, что ее оставили без поводка, и падает в желтые листья, осыпавшиеся под одним из массивных деревьев. Она радостно виляет хвостом и счастливо лает, будто бы приглашая хозяев упасть в траву и пожухшую листву вместе с ней.
Юнги смеётся тихо и жмёт руку парня. Их пальцы всегда были переплетены во время прогулок.
— Я так люблю парки... Знаешь почему?
— Почему?
Чимин вырывается из своих каких-то тяжелых мыслей, которые ему не дают покоя, и переводит взгляд на Юнги. Юнги наигранно дуется и тыкает Чимина в бок.
— Мы познакомились в парке.
— Но в парке аттракционов! — расслабленно смеётся Чимин, вешаясь на шею к Юнги. Все равно все так странно...
Неожиданно Нэнси замечает кошку и, заливаясь лаем, несётся за ней. Хвостатая бежит через дорогу, а Нэнси не успевает, испуганно она тормозит посреди дороги, окружённая машинами, и одна из которых несётся прямо на неё. Чимин замирает в немом ужасе, словно видит то, что уже видел, и кричит:
— Нэнси! Нет!
Но машина тормозит в сантиметрах от собаки, и та отделывается лишь испугом. Юнги долго извиняется перед водителем, пристёгивая собаку на поводок и отходя от дороги на безопасное расстояние. И кажется, все обошлось, только Чимин весь бледный и дрожит как осенний листок.
— Минни, все хорошо? Пойдём домой? Успокоим тебя, чаем отпоим, хорошо?
— Нэнси, она умерла, — лепечет Чимин, пребывая в шоковом состоянии.
Но собака живая, веселая и виновато виляет хвостом, крутясь у ног хозяев.
Дома Юнги заботливо укрывает Чимина пледом, ухаживает, поит чаем и крепко обнимает, прижимая к груди. Чимину лучше; он не дрожит и больше не бледный, а Нэнси лежит у дивана, смотря в телевизор своими большими бездонными глазами. Юнги собирается с мыслями и берет любимого на руки, заставляя посмотреть себе в глаза.
— Чимин-и, сейчас ты расскажешь мне все, что тебя беспокоит. Даже если тебе это кажется ерундой. Расскажи все, хорошо?
Чимин тяжело вздыхает, прижимаясь щекой к плечу Юнги. Он перебирает воротник его домашней футболки пухленькими пальчиками и зажмуривается. Пак действительно целый день ведёт себя странно.
— Я... не знаю... мне снилось, что... мне много чего снилось, — почему-то это заставляет Чимина прослезиться, — такое чувство, что я спал... целый год или даже больше...
— Малыш... Это просто сон. Даже если сны нас пугают, они просто остаются снами. Из них можно извлечь урок и понять какую-то истину. Но они все ещё просто сны.
— Это был... очень реальный сон, — лепечет Чимин, вжимаясь в Юнги, словно боясь того, что он растворится.
— Хочешь рассказать о нем? — старший перетирает его волосы между пальцев и жмёт к себе.
— Нет, Юнги, пойдём спать, пожалуйста...
— Хорошо, любимый.
Мин поднимает лёгкое тело Чимина и относит его в спальню. Уложив Пака, он укрывает его и обнимает, осторожно целуя в носик и щеки.
— Если будет опять страшно, буди меня, хорошо?
— Хорошо, — произносит Чимин, забираясь на грудь к Юнги, — я люблю тебя.
Но следующим утром Чимин просыпается после обычного сна. В ногах снова Нэнси, а он сам в объятиях Юнги, что жмёт к груди и дышит в шею.
***
В комнате стоит полумрак. Юнги бездумно смотрит в окно, сидя на подоконнике. За грязным стеклом катятся машины, освещая трассу разноцветными огнями; бегают люди. Мин чувствует беспокойство, когда смотрит на часы, которые показывают пол третьего ночи. Когда дверь в прихожей хлопает, Мин сразу поднимается и спешит к Паку.
— Милый?
Чимин завывает, как сирена, прямо с порога и прыгает на Юнги, хватаясь за шею. Он плачет безостановочно, заикаясь от собственных слез, и вжимается в Мина. Чимин пьян, и Юнги это чувствует.
— Прости-и-и, прости, прости, Юнги-и-и, — воет Пак, жмуря глазки.
— Малыш. Что бы не случилось, ты ни в чем не виноват, хорошо? — Мин гладит мягкие волосы и целует щёчки, залитые слезами, второй рукой придерживая худую талию.
— Прости-и, — Чимин беспомощно тычется в шею старшего и шмыгает носом, захлебываясь слезами, — я никогда-никогда-никогда не буду больше пить...
— Хорошо, котёнок. Тише. Давай успокоимся, хорошо?
— Я... я... я чуть не изменил тебе... Чо-Чонгук и... и Тэхён... — Чимин переводит дыхание, снова завывая. — Они плохие, я... я... они чуть со мной...
— Все, тише. Мы потом поговорим. Хорошо? Я не буду тебя ругать. Просто все обсудим. А сейчас пошли, примем ванну.
Юнги кладёт в ванну любимую бомбочку. Горячая вода создаёт мыльные пузырики и приятный запах. Чимин, растирая слезы по щекам, сидит в ванной и шмыгает носом, смотря в пенистую воду. Юнги сидит рядом, возле ванны, и держит за руку, перебирая пухлые пальцами своими тонкими. Ему очень стыдно, и было бы ещё хуже, если бы он сделал то, чего нельзя делать. Пак молчит, поджимая губы, и не поднимает головы, потому что боится... Боится смотреть в глаза любимого; стыдно и некрасиво.
Мин выдавливает на губку немного любимого Чимином геля для душа и осторожно мылит спинку и его ручки.
— Я люблю тебя, слышишь? Люблю, и это не зависит от того, что случилось.
— Юнги, я очень плохой! — не выдерживает Чимин, снова собираясь заплакать. — Я чуть не предал тебя...
— Милый, — Юнги роняет губку в ванную и прямо мыльными ладонями берет лицо Чимина в свои руки, заглядывая в влажные глаза, — ты же не сделал этого, верно? Значит, все хорошо, я не сержусь.
— Прости, пожалуйста, я больше не буду водиться... с ними... и никогда не буду пить... — Чимин снова опускает голову и прикусывает губу, сглатывая. Он уже почти отрезвел, потому что выпил не очень много, но все равно было стыдно за свои поступки.
— Хорошо, детка. А сейчас давай помоем тебя и уложим спать, ладно?
— Ладно...
***
— Минни... — Юнги с довольной улыбкой заходит в комнату и ставит на стол большую яркую коробку. — Я решил, что нашей собачке будет скучно одной. И ей нужен друг...
Чимин с неподдельным детским интересом открывает коробку и удивлённо смотрит на щеночка, что поджал ушки.
— Йоги?
— Йоги? Ты хочешь его так назвать? — Мин немного хмурится и подходит ближе, — нравится?
Чимин в смятении чувств берет щеночка на руки и рассматривает, подходя к Юнги. Через пару секунд он оказывается в объятиях любимого, хмурится и чешет собаку за ушком.
— Это Йоги, — внезапно Чимин меняется в лице, утыкается Юну в ключицу и всхлипывает. — Сон...
— Сон? Тот, что привиделся тебе пару месяцев назад? — хоть и прошло уже довольно много времени, Мин все ещё помнил то странное поведение младшего.
— Да-а, — тихо тянет Чимин, сквозь слезы, — тот самый сон, в котором... умерла Нэнси, сон, в котором я... изменил... и... — его просто не хватает, Чимин заканчивается и начинает плакать. — Тэхён убил Чонгука, мы поссорились, ты попал в больницу и был при смерти, потом ты проснулся, мы помирились, я... я умер от рака, потом умер Йоги... и потом ты тоже...
— Малыш, тише, — Юнги тащит его на диван и крепко обнимает, — мы все тут, мы все с тобой и живы, хорошо?
Чимин делает глубокий вдох, когда его окружают Нэнси, новый друг Йоги и Юнги. Он зажмуривается и рассказывает с самого начала, с самого того дня, когда все это началось, когда умерла бы Нэнси... Прошло два месяца с того сна, а Чимин помнит все до мельчайших подробностей, помнит каждое слово, сказанное там, в его подсознании.
— Боже... — Юнги тяжело сглатывает, держа маленькие ручки в своих руках, — но все хорошо, Минни. Все хорошо... Для безопасности давай сходим в больницу и проверим тебя?
— Ты сейчас... об... опухоли? — Чимин кусает губы и шмыгает носиком, наблюдая за тем, как его ручки перебирают тонкие пальцы.
— Да, я беспокоюсь, и думаю, что лучше проверить.
После осмотра врачей Юнги и Чимин спокойно выдыхают, потому что все оказалось хорошо. Чимин здоров, Чонгук жив, Тэхён не сидит в тюрьме, а дома у них живут два собакена — Нэнси и Йоги. Каждое утро Чимин просыпается с улыбкой на губах и забирается на Юнги, будит его поцелуями, вместе они идут в душ и завтракают. Гуляют с собаками, а по выходным посещают парк аттракционов, в котором познакомились.
***
Лязг железных ворот разносится утром первого дня весны. Минуя пошатанные ворота, Тэхён натягивает берет на уши и плетётся вдоль дороги, таща за собой сумку с личными вещами. Первым делом он посещает районное кладбище и долго сидит у ухоженной могилы Чонгука с живыми, недавно положенными цветами. Тэхён сожалеет о совершенном поступке, а все слезы он уже выплакал там, за решеткой.
Внезапно его посещает мысль о том, что нужно навестить Чимина с Юнги. И просто по-человечески извиниться...
Ещё не покрывшееся листьями и розовыми нежными цветами дерево сакуры на окраине Сеула приветствует Тэхёна массивными покачивающимися ветвями. Ким вздыхает и присаживается на корточки перед двойной могилой, на одной из которых, за уголок привязана облезлая потрескавшаяся размокшая фотография с счастливыми лицами Юнги и Чимина, на руках у которых довольная собачка Йоги...
