Тонкая грань

— Я надеюсь, ты успокоился? — светским тоном осведомился Локи, когда они с Тором наконец снова оказались в квартире. — Конечно, — с умным видом кивнул тот. Удивлённый такой сговорчивостью, Локи продолжил: — Было бы неплохо заняться делом. Этот музыкант, конечно, не слишком важная шишка, но и не хрен с горы, тем более, смерть на глазах у полного зала… — Конечно. — Так вот, я думаю… да чего ты там шебуршишь, успокойся уже… — Конечно. — Я думаю, что у тебя в холодильнике мышь повесилась! — наконец с возмущением провозгласил Лафейсон, хлопая дверцей. — Хотя нет, стоп… Ты как хочешь, а я свою половину потушу с овощами. Иди сюда. — Конечно. Какую огромную ошибку он совершил, Локи понял слишком поздно. Видимо, Тор совсем его не слушал, раз даже пассаж об овощах проигнорировал. И более того — вместо того, чтобы организовать к несчастной мыши гарнир, дёрнул Локи на себя, впиваясь в его губы грубым поцелуем. В первую секунду тот на всякий случай испуганно зажмурился, а затем ошарашено распахнул глаза. Одинсон жадно целовал его, терзая его губы и притягивая всё ближе и ближе к себе. Локи дёрнулся, пытаясь отойти от него, но Тор, снова сжавший чужие запястья, не позволил этого сделать. В глазах Лафейсона на секунду мелькнула растерянность и даже страх — понимание того, что на этот раз бежать уж точно некуда, никаким образом не успокаивало. А уж учитывая то, в каком неадекватном состоянии в последнее время были они оба… Это определённо лучше прекратить. Локи отступил на полшага назад, не разрывая зрительного контакта, и постарался высвободиться, но хватка на запястьях лишь усилилась. «Прекратить, прекратить… Да к чёрту!» Он ещё пару секунд сверлил взглядом брата, а потом, как-то отчаянно зарычав, резко дёрнул руками, притягивая его к себе, прижимая и даря дикий поцелуй, словно надеясь передать всю ту кашу из чувств и эмоций, что он испытывал в последнее время. Тор удивлённо выдохнул, но уже в следующую секунду вцепился в чужие плечи, отвечая. Его руки скользнули под рубашку Локи, и теперь исследовали каждый изгиб его тела, стараясь завести, заставляя забыться, потерять голову. Пальцы будто действовали сами собой, вспоминая каждое чувствительное место на чужом теле, подсказывая, что и как делать. И тот поддался этим крышесносным ласкам. Он исступлённо целовал губы Тора, подталкивая того к кровати и попутно освобождая от одежды. Им пришлось на мгновение прерваться, чтобы избавиться от ненужной сейчас одежды, но уже через секунду Одинсон толкнул Локи на диван, прижимая того всем своим телом. У Лафейсона кружилась голова от такой близости, от нереальности происходящего, от непонимания, что же он на самом деле чувствует к этому человеку. Он потянулся к пряжке ремня Тора, судорожно пытаясь расстегнуть её. Тот же не мог заставить себя оторваться от таких желанных губ, которые уже начали кровоточить от этих безумных кусачих поцелуев. Он прижимал к себе брата так крепко, что тот практически не мог дышать. Сейчас Тор был похож на изголодавшегося хищника, который, наконец, добрался до своей добычи. Казалось, попробуй отобрать у него Лафейсона — зарычит и перегрызёт глотку, но не отдаст. Но тот не был против. Он извивался в чужих руках, отвечая на грубые ласки, и просто-напросто сходил с ума, заставляя тем самым и самого себя терять голову. Наконец, со злосчастными штанами и боксерами было покончено. Локи не смог сдержать глухого стона, когда Тор закинул одну его ногу к себе на талию. Чужое разгорячённое тело просто-напросто выносило мозг, и Локи старался оказаться как можно ближе, стать с ним единым целым. Казалось, что для этих двоих мир вокруг перестал существовать. Одному богу известно, как сильно они хотели этого, и каждый из них поклялся себе, что на этот раз дойдёт до конца. Ничто и никто не сможет их прервать или остановить. Ну… Может быть, кроме дождя из укропа. — Давай же, ну… Ты столько времени пытался трахнуть меня, а теперь сидишь как недоенная корова, — тихо простонал Локи и потёрся об Одинсона. Тот недовольно шикнул, стараясь сдерживать себя. Каких же усилий ему стоило не овладеть этим до невозможности сексуальным болтуном сию же секунду.  — Оближи, — почти потребовал он, поднеся свои пальцы к губам Локи. Тот послушно приоткрыл рот, обильно смачивая их слюной.  Развернувшаяся перед Тором картина заставляла полностью терять рассудок: такой развратный и готовый на всё Лафейсон наблюдал за ним из-под полуопущенных ресниц и с каким-то ехидным наслаждением посасывал его пальцы.  — Напомни мне одну вещь, — заметно севшим голосом проговорил Тор. — Я уже говорил о том, какой ты извращенец? Локи лишь довольно усмехнулся, выпуская из плена своего рта чужие пальцы. — Не больший извращенец, чем ты. Мы так и будем тут лежать и вести светские беседы или ты, наконец, соизволишь применить свои чресла, — он до невозможности пошло поиграл бровями, — как подобает? Вот и всё. Почему-то именно в этот момент Одинсон окончательно понял, что его уже ничто не остановит. Он с глухим рыком набросился на брата, сминая его губы и одновременно проникая в него одним пальцем. Тот дёрнулся от полузабытых ощущений, подавляя болезненный стон.  — Тебе никто не говорил, что братьев не надо иметь — с ними надо дружить? — даже в таком состоянии постарался съязвить Лафейсон — Хм, вот сейчас мы с тобой и подружимся, — не остался в долгу Тор.  Он, честно, пытался себя контролировать — калечить Локи всё же не входило в его планы. Но стоило ему задуматься о том, что вместо пальцев там скоро будет его член, стоило ему представить, как Лафейсон будет стонать под ним, прося о большем, и всё летело к чертям.  Тот прерывисто дышал, отвечая на поцелуи Тора. Ему самому до сумасшествия хотелось большего, поэтому совсем скоро он мягко коснулся чужой руки, медленно направляя в себя ещё два пальца. Сердце бешено заколотилось, горячее дыхание, которое Локи чувствовал где-то в районе своей шеи, участилось. Он прерывисто выдохнул, когда Одинсон загнал в него свои пальцы максимально глубоко, а затем начал быстро ими двигать. Всё же неприятные ощущения пока ещё доминировали над наслаждением, но Локи прекрасно знал, что скоро ему будет очень-очень приятно. Ведь он ни на секунду не забывал тот невероятный круговорот эмоций, который ему уже приходилось испытывать раньше. Тогда… Вот и сейчас он хрипло стонал в губы Тора, насаживаясь на его пальцы, стараясь вновь ощутить это. Тот терял разум. После очередного всхлипа Локи он покинул его тело, заставив его разочарованно застонать. Тот в нетерпении заметался на простынях и закинул вторую ногу на чужую, прижимая того ещё ближе к себе, заставляя действовать. И Одинсон действовал. Локи сильно сжал чужое плечо, когда почувствовал, как тот начал проникать в него. Второй рукой он комкал простынь, чуть ли не разрывая её в клочья. Было больно, но Лафейсон ни за что на свете не согласился бы остановиться. Только не теперь. Пусть собственное поведение и казалось ему абсолютно безумным: вновь начать терять голову от одного касания как-то не входило в его планы, сейчас все попытки рационально мыслить вновь катились к чертям. Чёртов Тор с его чёртовыми действиями, которые вновь толкали его к границе той пропасти, в которой — он знал — точно не будет ничего хорошего. Сам же чёртов Тор неотрывно наблюдал за реакцией брата: его губы дрожали, грудь судорожно вздымалась и вновь опускалась, на лбу выступила испарина, а меж бровей пролегла складка. Всё это настолько заводило, он так обезумел от чужой тесноты и узости, что, в конце концов, просто не смог удержаться. Тор одним резким толчком вошёл в податливое тело Локи, тут же безошибочно задевая простату. Тот впился короткими ногтями в плечо, широко распахнул глаза и громко застонал. Смесь острой боли и наслаждения заставляли его разум полностью отключиться. Он не чувствовал ничего вокруг, кроме пульсирующего члена внутри себя. Тор на секунду замер, покрывая чужие скулы частыми поцелуями. Когда он впился зубами в ключицу Лафейсона, оставляя на ней след от укуса, тот испуганно дёрнулся и сбивчиво зашептал:  — Нет… нет, не оставляй следов. Следы — как метка. Того, что всё произошедшее, не было лишь игрой больного воображения, не было простым миражом. А от реальности не скроешься, как ни старайся. Но Тор проигнорировал просьбу, прокладывая дорожку поцелуев по длинной шее. Тогда Локи попытался высвободиться и отстраниться. — Говорю же… — он упёрся ладонями в чужую грудь. — Не оставляй… О, боже! — в этот момент Одинсон качнул бёдрами, вновь задевая заветную точку.  И Локи стало всё равно. Он уже сам подставлял свою шею, словно и правда желая, чтобы Тор оставил на ней как можно больше меток. Тот не переставал двигаться, прижимая к себе брата, который стонал всё чаще и громче. Как раньше… Когда Локи почувствовал, что боль отступила, оставляя после себя лишь безумное наслаждение, и начал сам подаваться бёдрами навстречу Тору, тот неожиданно замер. Он вышел из тела Лафейсона, на что тот лишь поражённо выдохнул.  «Что, мой принц решил, что до свадьбы никакого секса?» — хотел было поинтересоваться он, но сил на то, чтобы выдавить из себя хоть слово, не осталось. Слишком сильным было его возбуждение. Он был уверен, что сгорит заживо, если Тор и в самом деле не продолжит. Но его опасения не оправдались. Тор потянул Локи за локоть, заставляя его подняться, и развернул к себе спиной, слегка надавливая на поясницу. Тот послушно нагнулся вперёд, хватаясь за изголовье дивана и расставляя ноги шире. Локи вскрикнул, почувствовав сильный укус на внутренней стороне бедра, и протяжно застонал, вновь ощутив в себе чужие пальцы. Тор ритмично задвигал одной рукой, а второй аккуратно провёл по спине Лафейсона от поясницы к шее, а затем зарылся ей в густые чёрные волосы, сжимая их в кулак. Зря, что ли, он их отращивал, в конце концов? Локи пробила невольная дрожь, когда Тор, низко зарычав, вновь грубым толчком вошёл в него, тут же начиная двигаться. Он хищно скалился и, совершенно не стесняясь, восторженно стонал. Его глаза закатывались от наслаждения, хриплый неразборчивый шёпот Локи заставлял последние мысли разлетаться в разные стороны.  — Тебе хорошо? — оставив очередной укус на чужой шее, спросил он. Ответом ему послужил протяжный стон наслаждения, сорвавшийся с тонких губ от очередного толчка внутри себя.  Поддавшись внезапному порыву, Локи накрыл ладонь Тора, которой тот со всей силой стискивал его талию, и переплёл их пальцы. На глазах Лафейсона выступили слёзы, горло саднило от непрекращающихся стонов, кровь пульсировала в висках. Чувствуя себя совершенно загнанным, он выдыхал толчками и поджимал пальцы на ногах, чувствуя, что разрядка совсем близко. Он уже было потянулся к своему стоящему колом члену, но его руку неожиданно перехватил Тор, не позволяя дотронуться до себя.  — Нет, ты кончишь так, — неожиданно твёрдо заявил он. Локи лишь разочарованно заскулил и прикрыл глаза.  — Господи-господи-господи, давай же, быстрее, — едва ли не захныкал он, краем сознания понимая, насколько жалко звучит. Тор пошло усмехнулся и, высвободив свою ладонь из цепкого захвата, медленно провёл ей по чужому торсу, слегка царапая разгорячённую и такую чувствительную сейчас к ласкам и боли кожу. Вторая его рука всё ещё сжимала в кулак слегка влажные волосы. Не переставая двигаться, он потянул Локи на себя, соприкасаясь своей грудью с его спиной. Пальцы он переместил с торса выше, и теперь он одними подушечками поглаживал шею, слегка надавливая на кадык, заставляя Лафейсона судорожно сглатывать слюну. Тору настолько снесло крышу, что он совсем перестал себя контролировать и сорвался на бешеный темп, желая оттрахать Локи до искр под веками. Тот вновь почувствовал сильный дискомфорт и попытался остепенить брата, сипло умоляя его приостановиться. Но тот получал такое удовольствие от происходящего, что все просьбы он благополучно пропустил мимо ушей. Лафейсон попытался отстраниться, но охваченный животным желанием Тор не позволил ему это сделать, сжимая пальцы на горле Локи. Тот что-то прохрипел, чувствуя, как сознание мгновенно затапливает паника, и постарался глотнуть такую необходимую сейчас порцию кислорода. Перед глазами мгновенно поплыло — он совершенно не мог дышать. Детский страх вновь встрепенулся и поднял голову, прорываясь даже через пелену возбуждения. А Тор всё продолжал душить его, почти наслаждаясь хрипами. Локи схватился за чужое запястье и попытался разжать ладонь, но сил было недостаточно. «Ты что, совсем охренел? Ты что творишь?» Однако у тела была собственные желания, совершенно не желающие считаться с разумом, и спустя мгновение все неприятные ощущения потухли, постепенно отходя в сторону. Тор поменял угол вхождения, вновь задевая простату, и Локи захотелось взвыть. Недостаток кислорода не просто кружил голову и придавал остроту ощущениям, он начал испытывать что-то похожее на тот самый собачий кайф. Как вовремя… Но сейчас, в эту самую секунду, он был готов продать душу кому угодно, лишь бы Одинсон не останавливался! Ему уже было плевать, что он не может сделать ни единого вздоха, ведь Тор не переставал ни на мгновение всаживать в него свой член на всю длину. Его лицо покраснело, венка на виске сильно вздулась, и захотелось закашляться. Приближающийся оргазм вперемежку с этими невероятными ощущениями и всё ещё редко всплывающим страхом делали своё дело: колени Локи разъезжались в разные стороны, а всё тело охватила слабость. Ещё пара грубых толчков, и он, открыв рот в немом крике, бурно кончил, чувствуя, как всё кругом плывёт. И тут же вырубился, чувствуя, что мир вокруг мгновенно затухает. Тор излился секундой позже, ловко подхватывая расслабленное тело поперёк талии и прижал к себе. Послеоргазменная дымка мгновенно слетела. Он осторожно вышел из чужого тела и уложил Локи на спину. Пару раз ударил его по щекам в надежде привести в чувство. Вот чёрт… Знал же ведь, что из этого выйдет — и всё равно делал! Интересно, брат убьёт его сразу, или растянет удовольствие? Впрочем, Локи довольно быстро пришёл в себя и осоловевшим взглядом посмотрел на Тора. — Значит так, — напрочь сорванным голосом проговорил он, — сегодня я ничего с тобой не сделаю только потому, что у меня совершенно нет сил. Но учти, — он важно поднял палец, но тут же снова уронил руку обратно на диван, — завтра тебе не жить. И тут же вновь вырубился, проваливаясь в глубокий сон.