***
Суббота, 11:40. Привилегированная школа Берлина.
Иоанн.
«Прости, постоянно забываю, что у тебя есть постоянное место жительства». Сказанные ею слова больно впивались в душу когтями, разрывая там все намёки на рассудок и какое-либо вообще понимание. В теле и в душе резко возросло желание оказаться так же близко к Оливии, как это случилось в четверг и мучить её теперь уже губы. Ведь именно в этот момент я совершенно забыл о том, что знаю её всего неделю. Словно год или же вечность. Возросло желание, так же сначала напугать её, а затем нежно касаться кожи, не причиняя ей извращённой боли. Докасаться. Изучать. Проводить пальцами по изгибам. Я никогда не был таким слабым и спокойным с девушками, так что же сделала она? Неугомонная. Дерзкая. Но слабая. Эта девчонка разом растерзала неутолимое желание быть холодным и жестоким в наше первое столкновение, когда покрыла меня матом, оголяя свой характер, а в четверг и вовсе добила маниакальную манию к себе, заставляя склониться с нежностью к бледной шее, что комом в горле вспоминалась у меня уже второй день. «Лучше бы ты не приносила этот чертов шоколадный пирог. И сама не приходила прямо ко мне в руки» Ночи стали бессонными. Ведь когда я закрываю глаза, вспоминаю всё, что нагло делал с ней. Меня ломило. Это правда. Но не от похоти, а от того, что она не рядом. Не со мной. Приятное, и в тоже время неприятное ощущение какой-то резкой отстранённости выражалось тем, что сейчас, сидя на классном часу, я даже не слушал учителя, отвернувшись к окну, ожидая конца грёбанного урока, чтобы наконец вместе с сигаретным дымом выдохнуть из лёгких и Оливию. Да кому я вру. Не получится. Что-то, или даже кто-то с силой толкнул меня в плечо, заставляя вырваться из сладких раздумий (мук), что не давали мне жить спокойно и днём, и ночью. Нехотя, я повернулся на предмет сей неугомонного бесстрашия бить меня, и с удивлением понял, что пихнула меня с такой силой Ингрид, которая особо-то не выделялась в нашем классе. - Каскалес, ты оглох? - Прошипела она, чтобы учительница не заметила, хотя эта учительница во все глаза смотрела на меня, что-то ожидая. - Ответь, она стоит так уже минут пять. Но тут созрел маленький вопросик: - Я не слышал вопроса, - как можно тише тараторю я, но удалось это плохо, и в следующую минуту на меня ещё пристальнее уставилась явно слегка недовольная учительница. - Я спрашивала о том, как Вы, Каскалес, смотрите на то, чтобы навестить нашу приболевшую ученицу? – миссис Шеффер возвращается на своё учительское место за столом и так же сверлит меня взглядом. – Хотя, Вы просто обязаны, ведь именно мистер Каскалес отнёс её в медпункт. Гробовая тишина повисла в классе, никто не желал даже усмехнуться, ведь они прекрасно знают, что это плохо кончится. Но отвечать и разрывать эту тишину я тоже не собираюсь. Ведь выбор давно сделали за меня, полностью втаптывая в собственную безысходность. Умеют же некоторые усугублять ситуацию. Сзади послышалось гневное дыхание Теи, что за всё утро даже не подошла ко мне, а лишь издалека посматривала и пыталась заставить ревновать тем, что мило беседовала с Питером. Плевать. - От всего класса, - начала было миссис Шеффер, вытаскивая какую-то коробку из ящика, - мы приготовили ей маленький подарок. Пусть мисс Боско поскорее выздоравливает. Миловидная учительница вместе с коробкой направилась в мою сторону, оставляя подарок на столе и улыбаясь, закапывая меня заживо в могилу и приближая миг моей смерти рядом с Оливией. - Мистер Каскалес? Вы же согласны? – как-то требовательно давит миссис Шеффер, уже отходя от меня. - Конечно, - согласно отвечаю я, предвкушая встречу, - с огромным удовольствием. Всё-таки, святая женщина эта миссис Шеффер, знает, что делает. А если не знает, то ещё лучше. Такое лучше не знать. Опять мне придётся встретиться с ней и держать себя в руках изо всех сил. Отчего приятная, мелкая дрожь быстро обежала всё моё дело, оставляя приятное колкое ощущение. Ощущение, будто эти люди знали обо всём, что приключилось с нами в злополучный четверг, и теперь стараются усугубить ситуацию, довести меня до бешенства или же свести нас, чтобы мы нахрен поубивали друг друга. Но что-то такое толкало меня к ней, и я только рад, что у меня есть повод снова оглядеть Оливию. Но тут ждало самое тошнотворное. - Ах да, - продолжила учительница, то и дело посматривая на стрелки часов, - забыла сказать. В конце учебного года, с обстоятельствами годовщины нашей школы у старшеклассников, - миссис Шеффер подмигивает, - … у старшеклассников намечен весенний бал. Послышались недовольные выкрики и вздохи парней, ведь им гораздо удобнее в джинсах, нежели в смокингах, и моментальные всплески девушек о том, что нужно уже сейчас начинать готовиться. Отчего стало то ли тошно, то ли смешно, то ли обречённо. Ведь в голове сразу всплыл образ Оливии, что со мной под руку шествовала на медленный танец, став «Парой вечера». Это словно плохо закончившаяся дорама. Но у Теи были другие планы, и это стало ясно по тому, как она громко заёрзала на своём стуле. Звонок прозвенел, и пока все бушевали, девочки уже вылезли на просторы интернета в поисках лучшего, а парни осознавали, что теперь им нужно приглашать девушек и разбирать себе лучших. Тея же в это время, не теряя надежды и времени, пробралась ко мне, ловко усевшись на парту, словно завлекая длинными ногами. Я поднял взгляд на неё, догадавшись о её намерениях. - Иоанн, - промурлыкала блондинка, - а ты с кем собираешься на Бал? Чего она ждёт, что я приглашу её? Мы вроде обсуждали это. - Тея, нет, - грозно и строго отчеканил я, встав из-за парты, собравшись уходить, но почувствовав влажные от крема ладошки на своём запястье. Я повернулся к ней, вжав одним только взглядом в парту. Никто не замечал нашего с ней повисшего напряжения. То и лучше. - Но почему? – глаза Теи набрались слезами, а губы дрогнули в преддверии слёз. Неужели она, дура, решила, что наш последний разговор не был серьёзным? А просто снова очередная пауза, чтобы я нагулялся. Нет. Мы говорили обо всём, а Тея словно и забыла, а точнее, она просто пропустила всё мимо ушей. Отчего злость подкатывала на огромной скорости к сладостной воли. Я как можно мягче убираю свою руку из её ладошек, дабы не сделать ей ещё обиднее и не слушать о том, какая я скотина. - Потому что, Тея, - голос чуть не сорвался на крик, благо в классе стоит шум, - мы обсуждали. Разве нет? Напомнить? Но, не отвечая, Тея собралась силами, хлопнула длинными ресницами и отошла от меня, явно пытаясь скрыть накатившую обиду. - Ты прав, - она идёт к своей парте, садиться и разворачивается к Мирте, - прости. Я знаю, что буду делать. Но Тея, быть может даже к сожалению, не входит в мои планы.