***
Воскресенье, 16:11. По дороге на загородное кладбище, Германия.
Оливия.
Очередная порция неприятных мурашек покрыло тело, когда мимо меня стали проносится знакомые дороги и дорожки, которые я всем сердцем желаю забыть. Я собиралась не посещать кладбище ближайшие лет пять, но жизнь наградила меня спустя месяц, когда я не отошла от кладбища, которое находится в другой стране. Снова. Снова. Снова. Дорога на кладбище словно прогнила. Словно не оставила после себя ничего живого, словно все, кто едет по ней - автоматически становятся гнилыми, мёртвыми и ни на что не годными. Словно этот участок - дорога на кладбище - является уязвимой точкой города. Что не влечёт к себе людей, что лишь отталкивает, давит и уничтожает. Тяжёлое обременение, которое я с тягостью несу на себе в последнее время с силой давит на плечи, заставляет снова пасть на колени, как однажды, когда я в который раз лишила себя самого ценного, думая, что это может длиться вечно. Но ничья жизнь не длится вечно. И это стало моей самой сильной боль и скрываемой правдой. Не существует ничего вечного. И всё легко, по самой обыденной причине. Причине того, что все, кто меня окружает. Что все, кто делает меня счастливой автоматически, словно это было предначертано, становятся несчастными. Становятся жертвами жестоких преступлений, зрителем которых я, собственно, являюсь. Являюсь самым стойким критиком лицезрения за тем, как в очередное мгновенье то, что я называла "любовью" обращается в "боль", уничтожаемое песками времени. Как когда-то, когда в такое же очередное мгновенье, слыша посыл и зов сердца, не принимая ничего слишком близко к сердцу, я решила, что смогу бороться, не втягивая никого. Но как оказалось, я втянула слишком многих. Я думала, что я сама, но я.... Но я обрела слишком много и поплатилась, думая, что очередное мгновенье, которое могло бы быть сном оказалось реальностью, которая рвёт мне лёгкие. И я снова понимаю, что то, что происходит с нами, это происходит не по велению судьбы и тем более, не повелению чего-то большего, а лишь из-за того, что люди умеют ошибаться. Ошибаться крайне сильно, не волнуясь о том, что эти ошибки преобращаются в последствия. Я всегда считала свои ошибки уроками, наступали на грабли, ложилась спиной на раскалённые камни, не боясь ожогов на теле, но теперь у меня ожог страшнее – ожог на сердце, который каждый раз начинает гореть, при воспоминаниях о нужном человеке. И словно молодость, всё то, что должно приносить счастье, становится уязвимыми частями того, что мы назвали миром. Какой-то жалкий мир научился нам диктовать законы и предписания, а мы - человечество, словно к пагубной привычке, имеем привыкание ко всему лёгкому. Но почему? Почему если религия твердит нам о высоком: Каин, что убивает Авеля, Икар, что обжигает крылья солнцем и Ева, что вкусила сладкий яд, поцелуй со скульптурой значит принять искусство на себя. Зачем же люди сделали из этого невероятнейшей потехи успокоение. Разве религия — это успокоение? Почему же люди обратили красоту веры в то, что порочит её. Зачем нужны убийства, наркотики и проституция. Зачем производители сигарет, молясь по вечерам в церкви, продают свою продукцию человеку, например, с пневмонией. Неужели, зная, что сигареты и так грех, человек умудряется продавать грех, а ещё делать от греха людей зависимыми. Так, по факту, мы все зависимы от грехов. Хотим большего, заслуживая меньшего. Кричим о высоком, поступая низко. Кричим об искусстве, покупая дешёвки фальшивых картин на очередном рынке. Не уж-таки, всё, что несёт религия теперь обращено не более, чем в цирк. Но что же, если в религии ты нашёл себя, как в собственной матери, и есть ли тот ангел, что не захотел кланяться людям, поэтому стал демоном. Неужели, у людей точно так же, когда пытаешься всё улучшить, делаешь лишь хуже. Что за зависимость и что у людей за болезнь, которая рушит все стереотипы, почему же крик о помощи слышится лишь после того, как мы этот крик захотим услышать. Когда же люди научились игнорировать и когда ненавидеть? Что послужило тому, что в очередной раз, который настолько стал предсказуем, люди решили сделать из своей жизни ад, для того, что в аду под землёй было проще гореть? Почему же я, когда мне легче всего отказаться от окружающего дерьма, я с благородным счастьем это дерьмо нахожу, принимаю как нужное всё дерьмо, что происходит в моей жизни, буквально разрушает моё же мнение о себе. Почему стараюсь найти оправдание всем, но не ищу самой себе. И если первая жертва моих сегодняшних размышлений пала по моей ошибке, то вторая жертва пала с крыши по ошибке того, что верила в любовь, которую сама себе придумала. И неужели в очередной раз так тяжело поверить в неминуемое, но почему же его так трудно принять? А машина всё катилась по дороге. Небо сгущается где-то вдалеке, в том самом месте, куда мы и держим дорогу. Несклоняемое небо, что держится параллельно нашей жизни абсолютно сегодня непоколебимо. Или же оно непоколебимо лишь в этом месте? Неизвестно. Известно лишь то, что небо ощущает атмосферу, ощущает гнёт и ощущает смерть. Не просто так шёл дождь по время захоронения Теи. И не зря в тот день пролилось столько слёз. Ведь вместе с ним шёл дождь. - Мы на месте, - машина медленно стала останавливаться и так же медленно докатилась до уже знакомого места. Большие ворота оказались открыты, ведь сегодня воскресенье. И сотни могил, смотрящих в одну сторону своей мрачной энергетикой ударили по мне, пробивая толщу машины, затмевая мой разум, который твердил: «Мне нужно поговорить с ней» И я поговорю.