***
Оливия.
— Присаживайся, — парень учтиво открыл мне дверь на сидение рядом с водителем, намереваясь после моего приземления её закрыть. Не желая в данный момент портить ситуацию, да и внимание парня мне довольно-таки симпатизирует, я с мягкой улыбкой прошла к машине, осторожно присела, вслед услышав хлопок плотно прикрывшейся двери. Затем парень обошёл машину через её перед и мягко уселся на водительское сиденье. Уже собравшись заводить машину, парень на момент остановился, посмотрев на меня, что в такую лёгкую погоду надела лёгкий кардиган, который на улице сквозил. Он явно это тоже понял. — Ты не замёрзла? — парень уже потянулся за пледом, что покоился на заднем сиденье, но остановился, когда моя рука осторожно перехватила его запястье, возвращая в исходное положение. — Ты легко одета, — он снова оглядел меня, отчего я слегка поёжилась. Он или переводит тему, или действительно переживает за то, как я одета. — Здесь мне теплее, — я не соврала, поэтому моя улыбка выглядела естественной, и парень, выдохнув, завёл мотор, достаточно профессиально выезжая со стоянки, что была рядом с кладбищем. Он уверенно сворачивал по дороге, но говорить ничего не стал. — Куда мы поедем? — поняв, что парень сам не скажет о своих планах, я твёрдо решила, что сама спрошу у него, раз решила быть инициатором разговора. Но парень уверенно вёл машину, выворачивая то туда, то сюда дорогим рулём. — Мы будем кататься, — он уверенно смотрел на дорогу, да и к тому же, я уже однажды провела в его машине несколько часов, прибыв назад домой в безопасности, так что могу точно быть уверенной — с ним мне авария уж точно не грозит. А вот то, куда он везёт меня, слегка напрягает, или же он действительно решил тратить на меня бензин. — Так ты точно будешь отвечать на мои вопросы, — резко бразды правления из моих рук пали в его, и теперь стало ясно, почему он так легко согласился на разговор. В плюсе останется только он, потому что узнает всё, что нужно. Но вот вопрос: что ему нужно? Но раз Иоанн решил поиграть в игру сейчас, то тогда я не буду пешкой, а сыграю главную роль партии. Представим, что это шахматная доска. — А если я выйду на ходу? — я знаю, что не выйду, но мне важно узнать, действительно ли он уверен, что хочет разговор, потому что я начала сомневаться. — Ты не думал, что это я должна задавать вопросы? — на что я лишь поймала улыбку парня, который продолжал уверенно гнать машину по пустой трассе, откинувшись на сиденье дорогого салона. — Раз — на ходу ты не выйдешь, знаешь почему? — он с озорной ухмылкой посмотрел на меня, а я лишь потупила взгляд, не понимая его уверенности. — Потому что я заблокировал машину, зная, что ты слегка безбашенная. — Два, — он показал два пальца, — вопросы мы будем задавать по очереди. Тот, кто не ответил на один вопрос, следом отвечает на другой, договорились? — Иоанн говорит уверенно, словно репетировал до этого план нашего разговора, словно знал, что всё так и будет, и сейчас то, что я думала, что в очередной раз смогу поиграть главную с ней закончилось провалом, потому что снова все козыри он прибрал себе. — Ну, а три, ты сама предложила разговор, — парень мило улыбнулся, а затем снова уставился на дорогу. Скорее это улыбка демона, нежели милого мальчика. — Знаешь, а ты непредсказуем, — я попыталась бить его же методами — улыбаюсь, словно отношусь к ситуации как к мелочи какой-то. — Я только хотела перебрать всю ответственность разговора на себя, надавить на тебя, а ты вдруг решил переиграл ситуацию, — я попыталась увести тему разговора, на что парень лишь мотнул головой и тихонько засмеялся. — Пытаешься отвести тему? — он с игривым огоньком в глазах уставился на меня, отчего я слегка поубавила пыл, но улыбнулась ему так же нагло, дабы не сдать позицию в его глазах. — Нет же, мы договорились — я вопрос, ты вопрос, — парень заинтересованно наблюдал за дорогой. Вероятнее всего, заинтересованность у него в разговоре, а вот за дорогой он наблюдает от ответственности. — Я начну, — раз я предложила, то мне и начинать. Парень этого ожидал и даже не стал спорить, молча дав знак, что готов отвечать. — Мой главный вопрос — почему ты так отнёсся к смерти твоей будущей невесты.Иоанн.
Я знал, что она спросит это. Знал, но ответа я не приготовил, просто положился на интуицию, а особенно на правду, которую желаю сказать. Я крепче сжал руль, когда понял, что отношение к Тее у меня действительно собачье, но постарался не выдать это взглядом и вздрогнувшими ногами. Полуулыбка застыла у меня на губах, а когда я понял, что не знаю ответить Оливии я отвернулся куда-то в сторону, чтобы она не увидела моего озадаченного лица. «Скажи правду!» — эго в подсознание подстрекает мне сказать правду рыжеволосой, но если это изменит её мнение обо мне, но может ли это мнение стать ещё хуже, или же, хуже уже просто некуда? До этого времени я действительно думал, что знаю ответ на любой вопрос. Оказывается, что нет. Но мне нужно ответить, ведь так, иначе она задаст ещё более сложный вопрос, а там и дальше. В итоге, я не узнаю то, ради чего собственно и решился на разговор, на который ради интереса или же просто так никогда бы не согласился. — Я просто отпустил, — мой голос затих, а Оливия с каким-то своеобразным пониманием уставилась на меня, хотя я только начал. Она проявляет жалость? Но почему я чувствую, что хочу испытывать чью-то жалость, чтобы меня наконец пожалели. Не поэтому ли я просто хочу высказаться? — Я знаю, я выгляжу как эгоист и сволочь, которой плевать, — я смотрел на дорогу, не решаясь перевести взгляд на Оливию, которая, приоткрыв губы, смотрела на меня в ожидании, — но это не так. Она сбросилась с крыши, оставив именно мне стих, который написала. Я выучил этот стих, это единственное, что я могу сделать, да и вообще сделал для неё в этой жизни, — в голове стали прокручиваться события прошлого, где мы с Теей ещё совсем маленькие играем в песочнице. — Я никогда не говорил, что она дорога мне, — Оливия резко выдохнула, — она мне как сестра, которую я должен оберегать, — я не боялся сейчас заплакать, но слёзы и сами не собирались катиться, в душе оказалось какое-то опустошение, которое раньше я называл эгоизмом. — Но я не уберег, не сказал и не сделал. Пойми меня, я не мог женится на ней тогда, у меня просто нет чувств. Не считай меня ублюдком, — пальцы Оливии сжались в кулаки. — Не думай, что мне действительно не жаль, мне жаль, серьёзно. Я просто смирился, что ничего сделать не смогу, — голова опустилась на грудь, но мои глаза продолжили внимательно следить за дорогой, которая уносилась куда-то дальше, а куда я не знаю, я просто хочу ехать. Боль, которую я не испытал, увидев труп Теи, сейчас решила посетить меня, и дабы справиться с ней я стал часто дышать, чтобы спросить вопрос, который меня интересует. Но когда я перевёл взгляд на девушку, в глазах которой скопились слёзы, я понял, что думает она сейчас не о том, что я спрошу, а о том, что я уже ответил. Дав ей время поразмыслить, помолчать и даже всхлипнуть, я снова перевёл на неё взгляд, она уже откинулась на спинку сиденья, сложила руки в замок и пялилась куда-то перед собой, точнее на проносящееся мимо поле. — Следующий вопрос мой, не забыла? — услышав мой голос, девушка дёрнулась, явно прибывала в своих мыслях, затем она вопросительно уставилась на меня, вероятнее всего, она не услышала того, что я сказал, и потупила взгляд. — Я говорил о том, что я на вопрос ответил, — девушка закусила нижнюю губу, отчего та сразу налилась кровью, — теперь твоя очередь, — я взглянул на девушку, которая теперь уже не уверена в своей затее. Но что поделать, правила есть правила. — Мммм, дашь мне время подумать? — Оливия умоляюще посмотрела на меня, но нет, никакой пощады ей не будет. — Какой там будет вопрос? Примерно, хотя бы, — она детскими глазками уставилась на меня, напоминая кота из Шрека, отчего я громко засмеялся, не поддаваясь (с трудом) чарам девушки. — Ну ты какая, — я очаровательно улыбнулся девушке, отчего та чуть, по-моему, не потеряла сознание, — всё должно быть честно, — девушка плюхнулась и скатилась по сиденью, как желе. — И так, мой вопрос, — я сделал специально задумчивое лицо, хотя что спросить я уже давно знаю. — Я конечно не очень понял, что ты там говорила, — я слегка замялся, — но ты кого-то потеряла? Девушка осторожно выпустила из лёгких воздух, потому что переживала насчёт того, как ей действовать дальше. Вероятнее всего, она понимает, что я пойму, если она солжёт, но также вперемешку с другими чувствами желает рассказать правду. Но что-то серьёзное у неё произошло, потому что после моего вопроса она нервно сжала края кардигана, сжимая пальцы до побеления на подушечках. Честно сказать, я напрягся, потому что она могла бы спокойно отреагировать на то, что кто-то умер, к тому же, в Германии она давно, могла бы давно уже забыть и свыкнуться, но она лишь слабо хватает воздух ртом, стараясь полнее забить им лёгкие. — Ты собираешься отвечать? — я повернулся к девушке, взгляд которой сменился на тревожный и задумчивый, видно, что в своих мыслях она проживает события прошедшего, переживает их заново, но так желает забыть, но я ведь напомнил. Напомнил не потому что хочу причинить боль, а потому что это крайне важно сейчас. — Хорошо, — я собираюсь ею манипулировать, если это единственный способ узнать то, что она скрывает. — Тогда следующий вопрос… — Нет, — она резко подорвалась, когда я собирался задать следующий вопрос, хотя и знал, что именно так и случится. Она подорвалась с места и отрицательно замахала руками в воздухе, делая им крест. — Я отвечу, — она наконец спокойно уселась на место, опустив голову. — У меня была сестра, близняшка. Мы любили друг друга, были как одно целое, — Оливия не плакала сейчас, но её тихий голос сильнее любого громкого плача. — Мой отец тогда не был так богат, он только выстраивал свою фирму и казалось, что всё будет отлично. Что-то в душе ёкает, говорит о том, что лучше пусть она это не рассказывает, пусть лучше молчит, мне кажется, что будет от этого только хуже. Почему-то что-то трепещет в сердце, и это не от того, что Оливия рядом. У меня уже своеобразный иммунитет на Оливию, но вот то, как она начинает свою историю. — Мой отец держит поликлиники в России, теперь он считается одним из лучших врачей-предпринимателей, открыл поликлиники по всей Европе с русской практикой, — всё это что-то мне напоминает, а руки крепко сжимаются на руле. Это действительно она рассказывает? Нет! — Нам с сестрой было лет по десять, когда папа куда-то вляпался, — по щекам девушки стали катиться слёзы, а моё сердце пропустило удар. Я не хочу верить в то, что слышу, но я должен услышать, чтобы убедиться. — В итоге, мы с семьёй бежали, а потом… — девушка подняла голову, и мне удалось рассмотреть, как по её лицу беспрерывно катятся слёзы. — Потом нас нашли какие-то люди. Они обещали, что убьют самое главное у отца за его ошибки — дочерей. Но СМИ не могли разобраться в том, что у отца две одинаковых девочки, и посчитали за одну, — девушка подняла голову вверх, потому что слёзы текли уже ручьём без контроля девушки, а я просто смотрел, понимая, что к чему может быть. — Меня на тот момент не было, мы с мамой готовили подарок сестре, она легла пораньше спать. Когда я вернулась в спальню, — девушка сбилась, потому что говорить оказалось всё труднее, а мне и самому не трудно догадаться что и как, я уже примерно понял. — Когда я вернулась, я увидела труп сестры. Один труп. Но там должна была лежать и я с ней, — в следующий миг девушка опустила лицо в руки, громко выплакивая то, что болит сильнее всего. — А отец даже разбираться не стал, сказал, что это его дела. Мы просто похоронили её, без следствия, представляешь? — девушка уже захлёбывалась, поэтому я открыл бардачок и достал оттуда бутылку воды, которую девушка с благодарностью приняла. Боясь тронуть её, я лишь поглядывал на неё, смотря, чтобы та не упала в обморок, от истощения., но Оливия крепко держится. Честно говоря, её история тронула меня, и оказалась очень знакомой. Я очень захотел разузнать всё и не делать поспешных выводов, дабы не усугубить. Оливии я не стану говорить, прежде, чем не узнаю, но как стало ясно, её отец скрыл убийство собственной дочери, как такое возможно? Что он вообще за человек такой? Успокоившись девушка посмотрела на меня опухшими глазами: — Теперь твоя очередь отвечать, — но она даже спросить не сможет, она истощена тем, что поделилась болью, которую хранила в себе лет семь, она убежала из страны, чтобы скрыться от боли, но и здесь она наткнулась на прошлое, которое давит. Потерять сестру. Ощутить боль и одиночество. Это так похоже на меня. Убегать от боли, стараться всё забыть, переживать и умирать в одиночестве. Неужели, неужели нам так легче? — Я думаю, — я нежно взглянул на девушку, веки которой медленно хлопали, — что нам этом хватит. Мы и так достаточно сказали, разве нет? — но девушка потупила глаза. — Но мы спросили лишь по одному вопросу, — она явно не было против прекратить эти вопросы, судя по тому, как она оживилась. Я осторожно улыбнулся, и не теряя момент её рассеянности, снизил скорость, а затем свернул на обочину, осторожно паркуя машину. — Почему мы остановились? — она перевела заинтересованный взгляд на меня. Понимать, что она не боится меня, как некоторые тупые курицы, самое прекрасное. Я могу вести её, не парится из-за её истерик, припадков, слов: «Да ты извращенец». Она доверяет мне, о чём-то это да говорит. — Я просто хочу немного посидеть с тобой, — я не солгал, ведь когда я отсоединил ремень безопасности и своей, и её я почувствовал, что хочу провести вечность в этой гребаной машине. — Ты же не против? — я более позитивным взглядом посмотрел на девушку, которой стало легче после того, как мы прекратили эти расспросы. — Конечно я не против посидеть, тебе же тоже нужно отдыхать, — она посмотрела на меня понимающим взглядом, улыбаясь тонкой улыбочкой, которая была высшей степенью прекрасного. Но она такая глупая, кто бы знал. — Я не об этом, — не поняв, что я имел ввиду, она хотела было спросить, а я, воспользовавшись тем, что она приоткрыла рот, лишь притянул её к себе, осторожно прижимаясь к тёплому телу, что сейчас в ответ прижалось ко мне. Она не стала сопротивляться, не стала врать, что не хочет этого. Не стала выпендриваться и делать пародию на «я не такая», как бесит такая притворность, она просто прижалась в ответ тёплой щекой к плечу, начав дышать глубже обычного. — Это самое важное. Мои глаза в блаженстве закрылись, когда ладошки девушки упали мне на грудь, осторожно сминая ткань в свои ладошки, отчего я зарылся в волосы, продлевая момент, который я сделаю обычным для наших отношений в будущем. Она будет моей, я точно уверен. — Знаешь, мне всё равно, какие будут обстоятельства, — у меня есть опасения, поэтому я так и сказал, — но мне плевать. Я хочу добиться тебя, позволь мне это сделать, но думай обо мне отрицательно, — девушка осторожно дышала, немного подрагивая, и дабы успокоить маленькое тельце, я осторожно коснулся губами её тёплого лба, даря успокоение, которым сейчас сам еле обладаю. — Не дрожи, — я крепче прижал к себе хрупкое тельце, понимая, как нуждаюсь в этом ежедневно. Чёрт, это как болеутоляющее. Самое важное лекарство для меня. — Мне нужно отвести тебя домой, ладно? Ты выспишься, ты, когда спала в последний раз? — я вопросительно уставился на девушку, всё же заимев во взгляде немного строгости, чтобы она почувствовала стыд и быстро улеглась спать. Она же виновата посмотрела на меня, а потом стала перебираться в сиденье салона. — Я достаточно сплю, — она надула губки, а я ведь знаю, что она врёт. «Этот ребёнок!» — Ну ты ребёнок, — я тихонько засмеялся, а девушка поразительно улыбнулась мне в ответ, отчего я автоматически растаял. — Ладно, поехали, отвезу тебя, — я стал заводить мотор машины, как почувствовал вопросительный взгляд на себе. — Что ты так смотришь на меня, Леви? Она слегка замялась: — Ты остановился просто потому что захотел обнять? — она слегка толкнула меня, пристёгивая свой ремень. — Да, — я нагло уставился на девушку, которая совершенно забыла о нашем разговоре и уже повеселела, что не может не радоваться. — А ты против? Девушка засмеялась, а затем выжидающе посмотрела на меня. — А ещё меня ребёнком называешь, — она посмотрела перед собой, осматривая красоты природы вокруг нас. — Ладно, поехали уже. «Ну раз поехали, значит поехали». Важное для себя я узнал, а если не узнал, то обязательно узнаю!