Суббота, 18:39. Частный район города Берлин, Германия.
Оливия.
Уже остаются считанные минуты до момента, когда я сяду в машину Йена, направлюсь в логово демона похоти и пьянства, рукоблудия и непостоянства, где девушки – просто тела, а мужчины – способ скоротать время и получить какую-то выгоду для себя. Туда, где собраны молодёжные сливки общества, где собственно и дозволено всё, к чему, собственно, я и отношусь, так же, как и они. Точно такая же лёгкая, продажная, запуганная почти до смерти, я собираюсь посетить место, где от глаз хорошего преследователя я точно не скроюсь. Я лишь успокаиваю себя, думая, что скопление людей облегчит мне существование хотя бы на жалкое количество дней, но это не правда. Я лишь отправляюсь в место, где таких озабоченных, как тот, что прислал мне мерзкое по своему содержанию сообщение, раза в три больше. Где извращенец на извращенце, а матерный поток слов не имеет конца и края. В гостиной, где распахнуты все окна, становится томительно душно, остаётся лишь оттянуть атласный топик, пропуская на нежную кожу прохладный воздух, который, к моему сожалению, меня не спасает. Оставив дом на прислугу и предупредив, что буду крайне поздно весь охранявший мой дом персонал, я взяла укороченную косуху, решив подождать Йена на улице. - Хорошего вам вечера, мисс Оливия, - дверь за мной закрылась, а в доме забегались, убирая дом, наводя порядок на кухне, но шторы запахнулись, и теперь мне не было ничего видно. А на улице прохладно: ветерок заставляет забыть все щепетильные события, заставляет окунуться в мир мечтаний, где явно считывается самый главный и теперь уже недостижимый силуэт. И когда кажется, что вот-вот и я его смогу схватить, он удаляется дальше - на метр, на два, на три, ускоряясь в движение, оставляя меня в холодном и мрачном одиночестве, ощущать которое я больше не желаю. Тот момент, когда этот человек обнимал меня, говорил слова о том, что я под его суровой защитой, о том, что мир выстроен на мне, я думала, что навсегда приковала его к себе, но нет, Иоанн нашёл в себе силы противостоять мне и главное - самому себе. И после этого тяжёлого расставания с дорогим человеком, я стала чаще прокручивать наши воспоминания, находя в них моменты любви, нежности, печали, вспоминая при этом его плачевный случай с женитьбой, состояться которой теперь совершенно не суждено. Вспоминая Тею каждый день, я то и дело приставляю к ней Иоанна, который сурово оглядывает её, почти с надменностью, а её маленький кулачок смахивает накатившиеся к свободе слёзы. Становится тяжело, противно от самой себя, словно это по моей причине она там. Я так и не избавилась от того чувства. Быть может, на могилу я перестала к ней ездить, отвозить цветы, забирая старые засохшие букеты, а вот от вины глубоко в себе я избавиться не смогла, ощущая, какой груз она несла, видя меня в объятиях ею любимого. Теперь я также, как и она, потеряла Иоанна в один переломный момент. За болью следует новая боль. Одна проходит, сменяется другой. Возникает некоторый цикл, к которому пора бы привыкнуть, смириться с болью, но нет, с каждым разом боль вскрывает старые раны, делая их глубже, истязая ими бедную душу, пока не становится тяжко даже от того, что ты можешь дышать. Минуты буквально льются спокойной рекой, секунда сейчас равна примерно одному часу. В такой тёплый вечер, когда особенно чувствуется приближение весны, хочется чувствовать, как новая жизнь в другой стране делает меня счастливей, как я начинаю дышать свободой, как вечеринки, друзья, события поглощают меня, но я чувствую пустоту, должно ли так быть в моём-то возрасте? Когда в один момент кажется, что всё слишком плохо, со временем оказывается, что становится гораздо хуже. И сейчас мне стало страшнее, непривычнее: страна, о которой я раньше только грезила, стала для меня неопределимой и нескончаемой полосой препятствий, где собственно моя жизнь и стала туманнее, как обычно бывает только в романах французских писательниц. 43 минуты. 44 минуты. 45 минут. И вот, по истечению времени, ровно в 18:45 к воротам моего минималистического дома подъезжает машина: утончённая, бесшумная, совершенно такая же, как и её хозяин, доверием к которому я ещё не прониклась, но что-то заставляет меня поступать так, как я поступаю. Садиться к нему в машину, соглашаться на вечеринки, неформально говорить и практически позволять стать ему моим близким другом. Ровной походкой, незыблемой статью и непокорным самолюбованием, до боли приторный, словно богиней красоты поцелованный, Йен, будучи в привлекательном белом свитере и чёрных классических штанах, осматривая ноги, пока покидал салон машины, прикрыл дверь, улыбаясь и помахивая мне рукой. Улыбка непроизвольно ложится мне на губы, заставляя мышцы лица слегка растянуться. - А тебе говорили, что ты красивая, когда улыбаешься? - облокотившись на корпус машины, парень сложил руки на груди, плавно покачиваясь из стороны в сторону, коим спокойствием заставил медленно двигаться в его сторону, минуя лишние метры. - Ты даже ходишь, словно самая тихая лань, - своими комплиментами парень заставляет меня не только улыбаться и забывать обо всех проблемах, но и так же заставляет чувствовать себя уверенней, заставляет слегка выпрямить спину в пояснице, делая рёбра видными даже через атласный, но не слишком приталенный топ. Не знаю зачем я так делаю. То ли для того, чтобы лишний раз моей красотой дивились, наблюдали её, открывали рты, когда моя рука плавно касается их кожи, как бы ненавязчиво чего-то требуя или что-то спрашивая. То ли я просто хотела самоутвердиться, почувствовать этническую связь в том, что слегка отличаюсь от здешних, германских людей. И это влияет на меня. Чувствуя уверенность, я то и дело стараюсь выглядеть красивее, эстетичнее, чувствуя восторженный и странный, почти фанатичный взгляд, который, к огромному сожалению, меня пока не особо волнует. Неужели я действительно пытаюсь найти спасение от Иоанна в Йене? - А тебе говорили, что если будешь делать такие комплименты девушке, то скоро она убежит из дома и позовёт тебя под венец? - хрипло посмеявшись на мои слова, парень подал мне руку, когда я переступала через небольшой бордюр. Холодная кожа коснулась моей, вызывая по телу озноб неприятных мурашек, которые говорили лишь о прохладном вечере и чужом мужчине. - Ты приехал ровно в 45 минут, как обещал, - подмигнув парню, как бы хваля его за ответственное поведение, я присела в приоткрытую Йеном машину для меня. - Я же обещал: свои общения я всегда выполняю, - похотливо улыбнувшись, чем заставил меня сжаться, парень резко захлопнул податливую дверь, обходя и присаживаясь в машину. - Ну что, ты готова? - выключив тусклый свет в салоне, Йен включил не сильно играющую музыку, отчего в машине зависла приятная и лёгкая атмосфера, которая расслабила, заставила перестать думать о предстоящем вечере среди тех, кого видеть не очень желаю. - Ты в порядке? Выглядишь уставшей? - в какой-то степени Йен прав, я действительно немного устала, но морально. Вытягивая все трудности и непонятные события, я отказалась от еды, забыла про нормальное общение, срываясь даже на бедных рабочих дома, отчего те поджимали губы, боясь спросить, что же со мной такое. Но... - Да нет, я в порядке, - излюбленная фраза всех тех, кто не в порядке. - Просто думаю, что волнуюсь перед вечеринкой, всё же так будет столько ребят и… Иоанн? Там будет Иоанн? – я посмотрела на Йена с немой просьбой, молясь внутри себя, чтобы она сказал: «Да, он тоже придёт». - Даже если он там и окажется - не переживай, я буду рядом, - Йен, не дав мне договорить, улыбнулся, блеснув белыми словно снег зубами и устремил взгляд на движение за его окном. Скорее, не он будет защищать меня от Иоанна, а Иоанн от него. - Сегодня столько машин, сразу понятно - выходной, - переведя тему с одной, более щекотливой, на другую, Йен даже не заметил с каким выражением лица я на него смотрю. - Я думаю, что... - но повернувшись и увидев мои расширившиеся глаза, Йен в непонятках забегал глазами по салону. - Что-то не так? - Ты сейчас открыто со мной заигрываешь или это была просто дружеская поддержка? - я ухмыльнулась, хотя внутри что-то ёкнуло и слегка ошарашило меня. Остановившись у светофора, парень отпустил руль, положив их где-то у ног, мне не очень хорошо было видно, и переведя светлые глаза на меня, пристально разглядывал. - А как ты думаешь? - резко парень стал наклоняться ко мне, до зелёного света оставались какие-то секунды, но парня это не остановило. Стараясь руками сделать между нами преграду, я глазами водила везде, где можно, стараясь себя отвлечь или же его, но Йен даже не чувствует моего сопротивления. Он оставался непоколебимым: медленно ко мне спускаясь, он то и дело ухмылялся, открывал и закрывал глаза, чем очень щекотал и без того расшатанные сегодня нервы. - Я бы хотел тебе всё сказать, но боюсь, что слов не хватит. Пальцы с силой сжимают сиденье, отчего слышится чуть ли не хруст тонких переходов между фалангами. Дыханье учащается, и мне не остаётся ничего сделать для собственной защиты, кроме как сильнее вжаться в спинку мягкого кресла, что слегка провалилась подо мной. Рука парня крепко застывает на моей талии, отчего кожа под тонкой тканью начинает чесаться, кажется, что прикосновения Йена являются для меня аллергенными. Когда же он начинает слегка поглаживать ткань, сминая её под себя, я нервно впиваюсь в его ладошку, стараясь остановить. - Что... Что ты делаешь? Там зелёный горит, - стараясь развернуть голову в противоположную сторону, я хотела бы было сделать рывок, но твёрдая рука крепче сжимает меня, а какая-то неприятная и жёсткая ткань, имеющая ещё и резкий, отравляющий запах упечаталась в моё лицо, придерживаемая ладонью Йена, что сменил свой взгляд, став каким-то человекоподобным существом. Силы стали уходить, оставляя лишь томную слабость в мышцах и почти закатившиеся глаза. - Йен... - проваливаясь в бессознательное состояние, я попыталась за что-то ухватиться, но пальцы ослабли, поэтому всё кажется таким тяжёлым. На последних силах мне удалось лишь почувствовать, как парень достаёт телефон из моей сумочки. Не понимая ничего, я может и хочу воспротивиться, но сил нет, мозг кажется обмякает, превращаясь в лужицу, а ноги неприятно ноют. - Что ж, осталось самое лёгкое, - почти шипя, парень моим пальцем разблокировал телефон, и стал быстро что-то печатать. Отдалённо слышались сигналы машин, крики водителей, которых Йен задерживает тем, что стоит на светофоре. В скором времени, я почувствовала укачивание, что говорит мне лишь о том, что Йен двинулся. Но вот куда - непонятно. – Ну что ж, Оливия, давно пора.