***
Вторник, 15:33. Частный район города Берлин, Германия.
Оливия.
Снова дом, снова отпущенные медсёстры, которые так и норовят вколоть мне обезболивающее, чтобы грёбанные синяки не саднили и скорее зажили, и порядком мне уже надоели. Но изнурительные репетиции одного и того же вальса для теперь уже летнего бала лишь усилили боль в мышцах и кажется, что теперь никакие лекарства её не притупят. Остаётся лишь бесформенным мешком вылезть из машины, придерживаясь за широкую руку охранника и кое-как ступать к дому. Закончившаяся репетиция нагоняет тоску, подготовка в балу, который перенесли на конец месяца лишь утомляет и не приносит никакого ощутимого удовольствия, если взять ещё и во внимание то, что врачи отпустили на эту репетицию меня с трудом, ссылаясь на то, что я даже школу пока не посещаю, зато готова к физическим нагрузкам. Но как бы не было тяжело, я всё же открываю бал и должна быть готова. Чёртова больница отпустила меня с условием, что я буду пить лекарства и пользоваться мазями. Если мне казалось раньше, что вальс и все его стороны прекрасны, легки в изучение, то теперь я могу поспорить насчёт этого: мышцы ломит от, кажется, совершенно простых упражнений, а голова то и дело кружится от постоянных вращений. Вестибулярный аппарат у меня, как оказывается, хромает. Учитель танцев гоняет нас как профессиональных танцоров и не видит, как мы буквально ползём по лестницам из зала, не забывая при этом материться на всех языках мира. Как говорится: "Единая проблема объединяет все народы мира", вот мы сейчас подружимся даже с дерзким наркоторговцем из Африки, но только с условием, что он так же будет выползать из танцевального зала после двухчасовой репетиции вальса. Вода в ванной приятно обдала кожу и то ли холодила, то ли обжигала открывшиеся от расслабления тела поры. В удовольствии закрывая глаза, я то и дело боюсь провалиться в сон и утопиться в собственной ванной, поэтому приходиться перебороть себя, выползти из ванной и ступить на махровое полотенце, которое впитало в себя всю воду, стекающую с моего тела. - Позвони, как будешь дома, - последнее, что сказала мне Инга, и плюхнулась в машину Авраама с его лично нанятым для неё шофёром, буквально с ног до головы забитого татуировками. И я её просьбу выполнила, сразу, как только обмоталась белоснежным полотенцем и плюхнулась на диван, попутно включая первый попавшийся канал, как оказывается с новостями и выпивая поднесённый работницей дома апельсиновый, до жути противный, натуральный сок. «Для восстановления организма», мать его. - Я не думаю, что на той вечеринке вела себя отвратительно, - неуверенно щебечет подруга, всё ещё непонимающая, почему Авраама тогда её так сильно отругал. - Мне кажется, что Рамми преувеличивает, - послышался нервный выдох подруги. - В любом случае, - изредка отвлекаясь на голос ведущего новостей, я всё же наблюдала за картинкой, которая хаотично менялась и нагоняла раздражительность, - Аврааму ты уже ничего не объяснишь, ваша ссора уже случилась, попробуй отвлечь его, - я уже собиралась выключить надоедающий телевизор, как на экран выползло окошко со знакомым мне лицом. «Сегодня, в 2:38 ночи в самом криминальном районе нашего города был найден Йен Беккер, сын окружного прокурора. Он был госпитализирован врачами в больницу прямо с места происшествия, пребывая в бессознательном состоянии. Медики утверждают, что состояние парня не улучшается, но и не ухудшается. Сейчас тело молодого господина подключено к аппаратам, которые единственные позволяют ему жить. Расследование ещё не закончено». Сердце пропустило удар. Ведь не успела я выбраться из больницы, причиной чего являлся сам Йен, как он сам же оказался в больнице в роли пострадавшего. Не догадаться чьих рук это дело сложно, именно поэтому внутри сейчас кипит злоба и ярость, но почему-то и чувство справедливости, которая восторжествовала и не позволила Йену остаться безнаказанным. Страх за Иоанна, в первую очередь, накрыл меня с головой. Человек, обещавший мне защиту, самого себя-то не бережёт, я ведь даже не знаю, где он и что с ним. Голос Инги потонул после услышанного: вещательница ещё о чём-то твердила, да так усиленно, словно она про своего сына рассказывает, но я и не слушала, полностью погрузившись в собственные мысли, вспоминая, как человек, который сейчас в коме, измывался надо мной, желал мне смерти и марал моё тело, упиваясь в это время собственной властью. Холод и тепло одновременно захлестнули меня, окатили волной непонятных чувств, когда одна сторона говорит: "Радуйся", а другая: "Он ведь человек". И непонятно, чему мне нужно верить больше. - Оливия, Оливия, ты слышишь меня? - подруга нервничает, пытается дозваться меня и только после истерического выкрика моего имени я наконец дёргаюсь и снова обращаю внимание на Ингу по сторону трубки. - Ты чего? Я же пугаюсь. После всего произошедшего, я даже рада, что Иоанн приставил тебе личную охрану, свою-то ты постоянно прогоняешь, а вот его не прогонишь, - снова послышался выдох. И правда, сразу по приезду домой меня встретили как минимум пять бугаев, которые только и твердили о том, что никуда не уйдут, будут следить и меняться по сменам, даже если я скажу им стоять на улице всю ночь. Конечно же, так издеваться над бедолагами я не собиралась, впустила их в дом, а далее наблюдала, как каждый охранник уместился у каждой комнаты, иногда даже по двое. Поняв, что мне некомфортно, они обговорили со мной, а потом с кем-то ещё по телефону, и решили, что днём я обойдусь и двумя охранниками, остальные будут наполнять дом только в ночное время суток, что более-менее меня устраивает. Под все мои мысли Инга продолжала что-то лепетать, говорить о переживаниях, о том, как испугалась, и всё это смешалось в голове в одну густую кашу, отчего желание говорить и вовсе пропало: и, стараясь говорить как можно увереннее, я натягиваю на лицо улыбку, словно Инга это может увидеть. - Я думаю, что перезвоню тебе попозже, хорошо? - мне кажется, что мой голос дрогнул, но я не до конца уверена. Лишь после того, как подруга, поняв всё, попрощалась со мной и отключилась я позволила своему телу отдаться эмоциям и встретиться лицом к лицу с тряской. Руки и ноги словно парализовало, лишь крупная дрожь пробирает каждые пять секунд, не позволяя мне забывать, что я нахожусь в реальности. Кажется ,что я знаю всё на свете, но ничего не могу сделать с этой информацией. Это Иоганн. Иоганн Каскалес обрёк Йена на беспробудный сон, и от этого час от часу не легче. Не легче, ведь причиной этому - я. - Мисс, с Вами всё в порядке? - я даже не заметила, как в комнату уже вошёл Калеб. - Ваш обед уже готов, Вы можете следовать на кухню, - я даже забыла, что просила повара приготовить сегодня обед вместо меня. То, что дом наполнен работниками не облегчает мне жизнь, а лишь приносит лишний дискомфорт. - Да, спасибо, Калеб, - несмотря на то, что мужчина старше меня, он упорно настаивал на том, что я звала его просто Калебом. - А как же ваш обед, вы с работниками сегодня ещё не обедали? - затормаживая шквал эмоций внутри, я постаралась подняться на ноги, но меня слегка шатнуло, как только я представила ноги Иоанна, что ударами опускались на тело Йена. Охранник мигом оказался рядом, удерживая крепкой рукой меня за локоть и ожидая, пока я сфокусируюсь на одной точке, при этом часто моргая. - Вы не в порядке, - уже твёрдо заявил охранник, не отпуская меня. - Объясните мне причину, или же я вызову врача, - он дал мне право выбора, это уже радует. Но страх сковал меня, я желаю спросить его о кое-чём важном, но боюсь, боюсь знать правду, которую уже точно не желаю принимать. - Я только хотела спросить, - переведя дыхание, я всё же стала медленно ступать в сторону кухни, чувствуя тяжесть в ногах и то, что синяки стали болеть с большей силой. - А то, что произошло с Йеном, - я заметила, как Калеб напрягся, - это случайно не дело рук Иоанна и его людей, точнее, ваших людей? - я спросила всё напрямую, о чём в какой-то степени я даже жалею, ведь помрачневшее лицо Калеба не сулит ничего хорошего. - Я не могу распространяться такой информацией, это дело моего босса, я подписывал контракт, поймите меня, - черноволосый приятно улыбнулся и осторожно усадил меня на стул в столовой, где меня уже ждал фруктовый салат и свежезаваренный кофе, который быть может меня взбодрит. - Но я лишь могу сказать одно, Йен в любом случае это заслужил, разве нет? - уверенность Калеба поражает: он точно знает, о чём говорит и точно уверен в своей правоте, заставляя меня даже сомневаться. Неприятная слабость наливается в мышцах, и всё вокруг твердит лишь о том, что всё начало обретать новые краски. Что-то пошло уже не так, и этот вирус теперь не остановить. - Да, ты, наверное, прав, Калеб, - снаружи улыбаясь, внутри я испытываю невыносимый, почти звериный страх. И страх увеличивается, как только на экране телефона высвечивается оповещение о сообщение. «Осторожно, Оливия Боско, следи за движением на дорогах» И сердце снова пропустило горячий и колючий удар. Руки свело, и я в судороге схватилась за горло, забыв совершенно, как дышать. Хватаясь за последние крупинки самообладания, я всё же верно и стремительно его теряю. Каждое движение, словно поломка механизма. В глазах темнота и абсолютное непонимание, кажется, что вот-вот и я окажусь на постели рядом с Йеном. Кажется, что всё вокруг против меня, и как только я выпуталась из одного, на горизонте уже появляется другое. И так каждый чёртов раз, что твердит лишь о том, что игра только началась и ещё не конец. Казалось бы, новая жизнь, казалось бы, новые люди. Но что из этого вышло? Меня украли, и теперь я боюсь дорог. И как мне реагировать, когда сейчас ко мне уже подбежал взбудораженный моим резким ухудшением Калеб и схватил за плечи, не позволяя свалиться с высокого стула. - И теперь не говорите, что Ваше состояние в порядке, - в следующее мгновенье он стал что-то клацать на телефоне, как понимаю, решил вызвать врачей, но их я больше всего сейчас не желаю видеть. Ведь причина моего состояния вовсе не связана с медициной. - Нет, Калеб, всё правда в порядке, - борясь с мутным изображением и лёгким отрешением от внешнего мира, смаргивая страх и проглатывая внутреннюю истерию, я всё же подавила в себе животный инстинкт самосохранения, и твёрдо решила. Раз окружающее приносят мне лишь страх и разочарование, я буду разбираться во всём сама. Как мне нужно. – А у тебя есть сигареты? – молящим взглядом я уставилась на охранника, который несколько секунд сомневался. - Мисс, мой босс будет рассержен, - Калеб как-то даже уверенность свою потерял, но сигареты из карманы всё же достал. – Но я же вижу твоё состояние, - теперь передо мной стоит не охранник Калеб, а всё понимающий мужик, протягивающий мне сигарету, и зажимая другую между крепких челюстей. – И это последний раз, когда ты берёшь сигарету из моих рук, - он подмигивает, и зажигалкой прикуривает мне первой прямо в столовой, к чёрту всё. Моей благодарности нет предела, и, улыбнувшись, я пустила первую и расслабляющую порцию никотина в свои лёгкие, в блаженстве закрывая опухшие глаза. Мне легче. Но ненамного. Мне всё ещё трудно дышать, но не из-за никотина.