Начало тёплой дружбы

      Детектив Рид сразу почувствовал, что сегодняшний день не принесет ему счастья. Как и все последующие, и предыдущие тоже. Но именно сегодня он почувствовал тревогу. Настоящую, окрашенную в опасный красный, сопровождаемую звонкой сиреной.       Его вызвал капитан Фаулер, и явно не для того, чтобы безрезультатно поругать за очередную испорченную кофемашину (она не дала ему порцию спасительного кофе, поэтому ударить её он имел полное право).       Он не испытывает страха, когда заходит к нему в кабинет, потому что Детройт в дерьме по горло, половина полицейского участка эвакуирована, а беспорядков на улице не стало меньше. Его не уволят, даже если он встанет на стол и прокричит на всё здание: «Капитан Фаулер ебаный петух». Он так делать не будет, конечно, но если уж капитан совсем ему мозги проест, то попробовать можно. — Гэвин, ты прекрасно понимаешь, что сейчас творится в стране, — начинает он издалека, пока Рид пытается устроиться на одном из неудобных стульев в кабинете. — Правительство пытается угодить и людям, и андроидам, посылая их в важные государственные структуры. Отделения полиции, больницы, службы спасения — заменяя машинами тех людей, которые в спешке уехали из страны.       Фаулер пропускает мимо ушей «сраные андроиды» Гэвина и продолжает: — И мы не исключение.       Рид не понимает, к чему ведет капитан, потому что у них уже есть одна пластмассовая кукла, которая приходится напарником Хэнка. Гэвин с отвращением хмыкает — докатились, напарники-андроиды. — У нас уже есть один. — Ты сам понимаешь, что этого не достаточно, — Фаулер внимательно смотрит на Гэвина. — Нам посылают ещё одного, отказать правительству мы не можем. — И при чем тут я?       Гэвин уже проклинает капитана, своё рабочее место, Сайберлайф и всю сраную Америку, потому что он, кажется, понимает к чему ведет этот разговор, и он ему решительно не нравится. — Потому что одного такого андроида я отдаю тебе в напарники.       В кабинете устанавливается гнетущее молчание, Гэвин смотрит на Фаулера как на умственно отсталого человека. Ему? В напарники? Этот мир окончательно сошёл с ума? — Вы прекрасно знаете, как я ненавижу эти сраные пластмассовые мешки, и всё равно приставляете ко мне одного такого? — Гэвин быстро поднимается со стула, отчего тот падает с оглушительным грохотом. — Нахуй сдался мне этот хуёид. — Я прекрасно знаю, как ты ненавидишь их, и специально делаю это, потому что ты — невыносимый кусок дерьма, с которым не хочет работать ни один человек! За последние годы твоя раскрываемость дел упала на самое дно, и если этот андроид заставит тебя работать нормально, то я приставлю их хоть десять, пока ты не начнешь делать своё дело, — срывается на крик капитан. — Если что-то не устраивает — пиши заявление и сваливай к чертовой бабушке, на твоё место перейдёт этот самый андроид.       Гэвин ненавидит свою работу, но чтобы его спихнула какая-то железяка? Он лучше умрет, чем уйдет с этого места. К чёрту это всё.       Фаулер подмечает его настроение и протягивает документы. RK900. Ричард. Пафосное, сука, имя. Гэвину неинтересна фотография, потому что ему абсолютно похуй на него, главное, чтобы не мешался под ногами. Он с удовольствием потирает костяшки пальцев — месть и ярость притаилась где-то возле сердца, он надеется на то, что гребаный андроид выведет его из себя, чтобы он смог его побить или застрелить. Желательнее, конечно, второе.       Рид быстрым шагом идёт к своему столу — взять пачку сигарет и зажигалку. Невыносимо хотелось курить. Выкуривать по несколько пачек в день стало привычкой. Как и само существование.       Сигареты, на удивление, не находятся на столе, Гэвин матерится под нос, кажется, он убрал их в ящики, потому что в очередной раз получил за них выговор. Какого черта он вообще убрал их так далеко.       Гэвин отталкивает стул, нагибается к последнему ящику. Блокнот, старые ручки, давно забытое дело и блядские сигареты. Наконец-то. Он выпрямляется, утыкаясь кому-то в грудь.       Никто не подходит к столу Гэвина, никто не подходит к самому Гэвину, значит это… — Детектив Рид, я… — Головка от хуя, свали, сраный андроид, — ругается он и отталкивает андроида, удивительно одновременно похожего и непохожего на Коннора. Он выше, у него голубые глаза, и держится он холодно, отстранённо. А впрочем, Гэвину глубоко насрать. Он быстрым шагом направился к выходу, чувствуя спиной неприятный и холодный взгляд, от которого пробирают мурашки.       Гэвин вздрогнул, отгоняя это ощущение, и вышел на улицу; тот же Детройт, те же старые улицы, только без людей всё было как-то… неправильно. В общественных местах всё ещё запрещалось курить, поэтому Гэвин свернул в сторону оставленного здания, за углом которого можно спокойно выкуривать пачку за пачкой, потому что люди опасаются таких мест. Гэвин ничего не боится.       Рид прислоняется к холодной стене, пытаясь поджечь сигарету. Пальцы не слушались и дрожали, как у ебанного наркомана, который не может вогнать иглу себе в вену. Он испытывает отвращение к себе, но только до того момента, как удается поджечь чёртову сигарету.       Он с наслаждением вдыхает прогоркловатый дым, выдыхая его через нос, он закрывает глаза и затягивается ещё раз, не заботясь о том, что пепел падает на его кеды. Как же он заебался. Гэвин пытается зажечь вторую сигарету, но кто-то перегораживает ему свет. — Детектив Рид, посмею заметить, что от курения возникают такие болезни как рак легких, хронический бронхит, коронарная болезнь, и, самое главное, это причина мужской импотенции.       Гэвин вздрагивает и поднимает взгляд на андроида RK900. На Ричарда. От белизны его куртки болят глаза, как, в общем, и от всего него. — Ты, ублюдок, не понял меня? Свали от меня нахуй! — сигарета давно выпала из рук, Гэвин сжимает кулаки и бьет андроида в челюсть. Почти.       Андроид перехватывает удар в паре сантиметров от своего лица и выглядит при этом так, будто бы он отмахнулся от назойливой мухи. — Меня зовут не ублюдок, а Ричард, — он сильно сжимает пальцами пойманную руку Гэвина. — И я получил инструкции сопровождать вас везде в рабочее время, а в нерабочее действовать по своим соображениям, кожаный ты засранец.       Ричард издевательски ухмыляется, и если бы Гэвину было бы не так больно, то он бы, наверное, даже возбудился.       Детектив Рид любит горячих, опасных, словно огонь девушек, такой же горячий кофе и терпеть не может засранцев. Ему нравится раз за разом обжигаться, испытывать возбуждающее волнение, когда твоё тело в чьих-то руках, которые знают, как делать больно и одурительно хорошо, и он почти уверен, что в руках Ричарда может быть хорошо. Вот только Ричард сраная железяка и огромный напыщенный говнюк. — Отпусти уже, блять, я понял! — Ричард отпускает его руку, отходя на шаг назад, и Гэвин прижимает её к груди. Как же, сука, больно.       Гэвин не понимает, почему он не может взять долбанный пистолет и застрелить его к чертям. Тьма внутри растекается по венам, он просто хочет, чтобы Ричард сделал что-нибудь вызывающее и дерзкое. Это отвратительно, но дико притягивает. — Значит, ты теперь от меня ни на шаг? — Гэвин кидает на него заинтересованный взгляд. Над андроидом явно старались, но это совершенно не его типаж. — А отсосать слабо?       Гэвин усмехается, чувствуя себя удивительно хорошо — железяка, кажется, растеряна. Рид убирает руки в карманы и облокачивается на стену. Он так быстро уел сраного… — Неужели вы, детектив, действительно хотите, чтобы я вам отсосал? — Ричард одним большим шагом сокращает расстояние между ними, коленом раздвигая ноги Гэвина, вжимая его в стенку ещё сильнее, отчего тот ударяется затылком о стену. — Может быть, если я хорошенько вас оттрахаю, вы перестанете быть такой сучкой, да? — Я…я же, блять, пошу–, — Гэвин вздрагивает всем телом и пытается оправдаться, но Ричард затыкает его поцелуем.       Андроид целуется жестко, по алгоритму, он прокусывает губы до крови, а когда Гэвин от неожиданности разжимает зубы, он проходится своим языком по нёбу. У Ричарда нет слюны, его язык мало чем напоминает человеческий, но это так необычно, что заводит почти мгновенно. У Ричарда холодные руки, он забирается ими под футболку, царапая оголенную кожу. Он мнёт, впивается пальцами — это больно, это прекрасно. Риду не хватает воздуха, у него кружится голова, и от возбуждения ноет в паху.       Ричард отрывается от его губ и перебирается на шею, он прикусывает незащищенную кожу и оставляет на укусе сухой поцелуй. — Я не хочу… — Гэвин хочет сказать это твёрдо и убедительно, но пока этот дьявол делает своим ртом просто удивительные вещи, у него получается только простонать. — Заткнитесь, — у Ричарда приказывающий и грубый тон, он говорит совсем тихо, прямо около уха, и обхватывает мочку уха губами, немного прикусывая своими, наверняка, керамическими зубами. — У вас учащенное сердцебиение, смущенный вид, вы прикусываете костяшку пальца, чтобы не застонать вслух, а стояк упирается мне в бедро. Хотите продолжить дальше?       Гэвин действительно чувствует, будто бы его сердце сейчас выскочит, чувствует даже свой румянец на лице, не говоря о болезненном возбуждении, он прижимает руку к лицу и ощущает своё сбившиеся дыхание. Завтра он продолжит ненавидеть всех андроидов, попытается снова убить Ричарда, но сейчас он закапывает свою гордость подальше и прижимается к губам андроида первым; одной рукой он обнимает его за шею, другой пытается забраться под глупую рубашку, он безумно хочет ощутить прохладную кожу под пальцами, но эта безобразная одежда… Ричард рваным движением расстёгивает пуговицу и молнию на джинсах Гэвина, рывком приспускает и джинсы, и боксеры, обхватывает рукой напряженный член, большим пальцем поглаживает уздечку. У Гэвина вырывается отчаянный стон, который он так сильно хотел сдержать, чтобы не дать ублюдку ещё один повод издеваться над ним. — Можете не сдерживаться, нас никто не услышит, — Ричард пытается сказать это любезно, но получается очень угрожающе — то ли от низкого голоса, то ли эта опасность заложена у него внутри.       Ричард проводит рукой по длине члена, слегка сжимая его у основания, и у Гэвина из глаз сыпятся искры от удовольствия. — Даже по моим меркам вы выглядите похотливо, как жадная до чьего-то члена шлюха, — шепчет ему на ухо машина. Гэвину не то чтобы нравится, но он чувствует, что все его лицо медленно краснеет. Он тянет руки вниз, потому что Ричард делает всё слишком медленно, а Гэвин никогда не был терпеливым человеком.       Он не удивляется, когда Ричард перехватывает их, чтобы крепко прижать к стене. — Хотите быстро кончить? Тогда я могу уйти, а вы сами всё сделаете. Но без меня будет не так хорошо, верно? — Гэвин отводит взгляд и кивает. — Тогда скажите это сами.       Андроид нависает над ним, смотрит своим равнодушным взглядом, от которого хочется убежать или кончить. Он так и не разделся, член Гэвина упирается в жесткую ткань брюк Ричарда, оставляя на них смазку. Гэвин жалеет, что в самом начале не смог отпихнуть сраную машину, потому что сейчас он не совсем уверен, что домогаться до своего напарника прописано в его программе. Он жалеет, что ему слишком нравится такая власть над ним. Жалеет за следующие слова: — Помоги мне кончить. — Пожалуйста.       Гэвин готов взвыть. — Скажите пожалуйста. — Господи, блять, просто сделай это… П–пожалуйста, придурок.       И внезапно Ричарда становится слишком много: он обрушивается на Гэвина, словно ураган. Его рука наконец-то движется с нужным темпом, другая настойчиво скользит по туловищу. Его язык практически насилует рот Гэвина, а потом он оставляет жаркие поцелуи по всей шее, слизывает капельку пота, его прикосновения заставляют трепетать. Рид смотрит на Ричарда, на его сведенные к переносице брови, на поджатые губы, на сосредоточенный только на нем взгляд. На Гэвина так давно не смотрели. Без ненависти и неприязни.       Это почему-то стало настолько важно, настолько неожиданно было прочесть это в его глазах, что Гэвин двигается навстречу руке и кончает; в голове становится приятно пусто, ноги подкашиваются, и Ричард перехватывает его за талию, чтобы Рид не упал. — Какая же ты сука, — он тычется в плечо Ричарда, только бы не смотреть ему в глаза. — Как же я тебя, блять, ненавижу. — Я знаю, что вы меня ненавидите, детектив Рид, — Ричард утыкается в затылок Гэвина. Чертова разница в росте. — На самом деле, это единственный вариант, где мы бы не убили друг друга.       Ричард деликатно отворачивается, пока Гэвин дрожащими пальцами застёгивает ширинку и ремень на джинсах. Он не хочет думать о тревожном тоне Ричарда. Он не перестанет ненавидеть андроидов, потому что он ненавидит всех вокруг, но насчёт одной машины он точно обещает себе задуматься.