Уязвимость

ДАТА 10 НОЯБРЯ 2039 ГОДА ВРЕМЯ 18:39:04 Старая неоновая вывеска выхватывала из вечернего полумрака фасад кирпичного здания и неприглядный с виду вход в бар, откуда на тихую улицу доносились ритмы живой музыки. Хэнк припарковался здесь же, под окнами с затемнённым стеклом, и вместе с тремя пассажирами выбрался на влажный от моросящего дождя воздух. Позади них хлопнули дверцы патрульной машины, на которой Фрэнк привёз своего напарника, ещё не успевшего заподозрить что-то неладное. Нэнси открыла им дверь, приглашая всех внутрь, но Андерсон всё же успел заметить с непонятным для себя удовлетворением, что табличка «для андроидов», висевшая здесь ещё в прошлый раз, куда-то пропала. В баре пахло всё той же свежестью, а круглые светильники всё так же заливали зал тёплым неярким светом. Посетителей этим вечером оказалось немного, и в их распоряжении был самый большой столик у сцены. — Капитан Андерсон! — бармен даже покинул барную стойку, чтобы пожать руку полицейского. — Вы сегодня с такой большой компанией! — Познакомься, Гарри, это моя новая команда. — Офицеры, очень рад видеть! — андроид полез к каждому для рукопожатия и в своём порыве даже не заметил, что один из полицейских проигнорировал его. — Мой бар открыт для вас круглосуточно! Проходите, я помогу вам со стульями. Выступавшие на сцене андроиды ненадолго смолкли, провожая взглядами Хэнка и его компанию, и вернулись к музыке, лишь когда те наконец заняли свои места. Оживленные мотивы заполнили собой каждый уголок бара, и все остальные звуки теперь стали трудно различимы. Приходилось повышать голос, чтобы донести что-то до сидящего рядом. — Вы голодны? — бармен всё ещё суетился вокруг своих гостей. — Будь любезен, дружище, — пресёк его дальнейшие метания Хэнк, — принеси нам перекусить и выпить. — Будет сделано! То факт, что в этом баре собралось слишком много знакомых моделей андроидов, от спешащего в подсобку Гарри до игравших на сцене музыкантов, не заметил бы только слепой. И судя по переменам на лице Рида — он как раз начинал понимать. — Это хорошее место, мы уже были здесь однажды. — Нэнси сидела по правую руку от Хэнка, и при желании он мог расслышать, что она рассказывала неразговорчивому Джону. На фоне бывшего грузчика его стажёр казалась совсем крошечной, и Андерсон поймал себя на какой-то странной мысли, больше подходившей мнительному отцу, чем капитану полиции. — Вы издеваетесь? — судя по возмущению Рида, он всё же пришёл к верным выводам. — Это сраный андроидский бар? — Я даже не знал, что такие существуют. — Крис же, наоборот, улыбался. — И вы просто сидите здесь и слушаете музыку? Хэнк воспользовался перерывом между песнями и, игнорируя сидящего напротив говнюка, указал офицеру Миллеру на сцену: — У них тут своё караоке, только всё до последней ноты вживую. Играют и поют так, словно вновь слушаешь старые любимые диски. — Ты, видать, в своё время пропил не только мозги, но ещё и слух! — не унимался детектив. — Или ты сравниваешь звучание одного проигрывателя с другим? — Да пошёл ты на хер, Гэвин! — не выдержал Фрэнк и даже попытался показать своему напарнику весьма неумелый фак. — О боже, нет, Фрэнк! — через смех простонал Хэнк. — Ты словно сдаёшь экзамен на язык жестов, а нужно более резко и в то же время небрежно. Ты должен посылать его на хуй этим одним движением руки. Вкладывай в это больше эмоций. Смотри, как нужно. Вот так! — Иди в задницу, Хэнк! — гаркнул на него Рид, подбирая ещё парочку едких словечек, но его перебили. — Тебе не стоит грубить капитану. Прозвучавший голос был для собравшейся команды так непривычен, что все замерли и уставились на Джона, даже сидя возвышавшегося над ними всеми благодаря своему росту. Гэвину потребовалось что-то пересилить в себе, прежде чем он толкнул Криса локтём в бок и фыркнул: — Он у тебя ещё и говорить способен! — Ты удивишься, на что он ещё способен, если не перестанешь его провоцировать. Недавно на вызове мы не могли проехать из-за брошенной на дороге легковушки, так он двинул её в сторону одной левой. Мне весь оставшийся день было некомфортно находиться рядом с ним. — Расслабься, Малыш Джон. — Хэнк замахал перед ним ладонью, отвлекая внимание андроида на себя. — Пускай Гэвин выскажется. Сейчас я не при исполнении, а людям вредно держать в себе столько дерьма. — Я остаюсь здесь только ради того, чтобы напиться за твой счёт. — Из уст Рида это должно было звучать как угроза, но Андерсон лишь ухмыльнулся. К столику как раз вернулся счастливый бармен с большим подносом в руках и поставил перед ними ровный ряд бутылочек лимонада, успевших запотеть от перепада температуры, и целую миску солёных орешков. Наблюдая за действиями андроида, Гэвин мрачнел прямо на глазах. — Это что, кола? Что за детский сад? У тебя здесь нет нормальной выпивки… — Спасибо, Гарри, этого нам достаточно, — Хэнк широко улыбнулся андроиду и, пресекая дальнейшие пререкания своего подчинённого, глянул на того одним из своих самых суровых взглядов. — Тебе завтра представлять наш новенький замечательный отдел на параде, ты думал, я тебя бухать поведу? — Ну и мразота же ты, Хэнк! — Всегда к твоим услугам, Гэвин. Крис тем временем уже взял одну бутылочку и, не переставая посмеиваться над коллегами, протянул её своему напарнику: — Джон, не поможешь открыть. Отдельное спасибо от моей жены, капитан. Если кто и оценит отсутствие спиртного сегодня, так это она! — Ну и чёрт с тобой! — зло фыркнул Гэвин, хватая со стола лимонад. Он сделал несколько неудачных попыток сорвать с горлышка крышку об край стола. — Блять, сегодня даже сраная кола надо мной издевается! Накрывая своей огромной тенью половину столика, Джон молча приподнялся со своего места и без всяких усилий двумя пальцами открыл бутылку прямо в руках обомлевшего Рида. — Иногда вы всё-таки бываете полезными. — Вместо благодарности полицейский наградил андроида только недовольным взглядом и снова повернулся к Хэнку. — Мы так и будем заниматься этой ерундой с компами или нам всё же дадут хоть одно нормальное дело? Андерсон оторвался от разглядывания телефона, что раз за разом сам по себе оказывался у него в руках: — Джеффри обещал нагружать нас делами понемногу, пока отдел не сможет работать в полную силу. Его ребята с охотой подхватили тему о дальнейшей судьбе отдела. Крис всё пытался смягчить поведение Гэвина, взяв на себя роль буфера между ним и остальной частью команды. А на сцену тем временем вышла уже знакомая Андерсону девушка с белыми волосами. В ожидании очередного хита его такой далёкой молодости Хэнк вновь потерял нить разговора. Певица встала у синтезатора, и её тонкие изящные пальцы взяли первые аккорды чертовски знакомой мелодии. Она запела свою версию довольно старой песни, запавшей в память Хэнка в исполнении горячей мулатки Мэрайи Кэри много лет тому назад. Эта попса, которую сейчас никто и никогда не нашёл бы ни в одном плей-листе мужчины, сегодня каким-то невероятным образом что-то затронула в нём. В голове напрочь засели повторяющиеся глупые строчки припева: «я не могу жить, если жизнь будет без тебя». Хэнк проверял свой телефон неосознанно, ладонь его сама то и дело залезала в карман, а пальцы самовольно нажимали кнопку включения, просто чтобы убедиться — ни одного нового сообщения. За этот день ему приходило что угодно, десяток всевозможных уведомлений, целый ворох надоедливой рекламы, но только не столь ожидаемое смс. Хэнк мог без конца оправдывать его отсутствие тем, что Марк сегодня очень занят, что они договорились встретиться завтра, но в глубине души… Он солгал бы самому себе, если бы не признал, что ждал хоть какой-то весточки, хотя бы пару слов. Сегодня Андерсон проверял свой телефон каждый раз, как только выпадала такая возможность, но только сейчас, в этом странном баре, среди этой необычной компании, наконец осознал как сильно, мать его, скучает по своему андроиду. Прошло всего-то несколько дней, как он снова появился в его жизни, и всё вокруг, да и в самом Хэнке, вновь переворачивается с ног на голову. Так было и год назад. Его пальцы всё постукивали по сенсорному экрану в такт музыке, что стала вдруг ему по вкусу. Хэнк отложил телефон только для того, чтобы снова взять его в руки, и наконец набрал сообщение — всего один вопрос, самый главный на данный момент: «У тебя там всё хорошо?» Очередная песня смолкла и в этой недолгой передышке всеобщее молчание, повисшее над столиком, отвлекло капитана от своих мыслей. Он поднял взгляд, запоздало понимая, что все чего-то ждут от него: — Что? — Ты что, себе на старости лет подружку завёл? — губы Гэвина расплылись в кривую неприятную усмешку. — Чего? — Хэнк обомлел буквально на мгновение, но этого было достаточно, чтобы и Крис начал улыбаться. — Вы сегодня весь день телефон из рук не выпускаете, капитан. Неужели правда? — Ха! — мужчина, не долго думая, продемонстрировал обоим тот самый жест, которому ещё совсем недавно обучал офицера Пэйса. — Такой ответ вас устроит? — Если он так резко реагирует, значит правда. — Гэвин едко ухмыльнулся. — И кому же это так не подфартило, интересно было бы знать! Хэнк мог бы на самом деле отреагировать резко, если бы сейчас ему было хоть какое-то дело до чьих-то пошлых шуток. Он действительно очень устал сегодня. Он пробыл в баре ещё чуть больше получаса, борясь то с подкатывающей колючими волнами головной болью, то с желанием проверить телефон. Тот упрямо молчал. Хэнк ждал ответа и по дороге домой, и намного позже, через силу заталкивая в себя вставшую поперёк горла белую капсулу мисс Келли. Это лёгкое успокоительное почти перестало ему помогать. Наверное, в его случае требовалось уже что-то посильнее. Кровать была холодной, и мужчина ворочался с бока на бок, путаясь в тяжёлом одеяле, пока усталость, в конце концов, не взяла над ним верх. Смартфон так и остался лежать рядом с его неподвижной рукой.

***

Холодная ноябрьская ночь царила над Детройтом. Ей были безразличны глухие выстрелы и чья-то оборванная жизнь. Она пришла своим чередом и так же последовательно уйдёт, когда наступит время нового дня. Небо просветлеет, чёрный сменится синим, глубоким синим цветом, и брызги красных оттенков запачкают эту синь, словно чья-то пролитая кровь. А затем снова взойдёт солнце. Такое же равнодушное и постоянное. Его по-зимнему холодные лучи коснуться выпавшего за ночь снега. И практически все следы этой долгой и жестокой ночи спрячутся где-то там, под блестящими на солнце сугробами. Быть может, какой-нибудь случайный безумец, рискнувший пройтись по городу после всего случившегося, заметит у дороги застывшую белоснежную руку, в немой мольбе тянущуюся вверх. Брошенные, перевёрнутые машины, запорошенные белым налётом, ещё долго останутся на дорогах. И ни следа тириума, ни одной синей капли, не заметит этот посторонний невооружённый взгляд. Хэнк отчего-то думал о солнце, глядя в беззвёздное небо, накрывшее Детройт этой ночью. Выстрелы всё ещё пронзали накрывшую город тишину, но доносились откуда-то издалека, из другого мира. И Хэнк, казалось, и вовсе не слышал их, не понимал, что именно они значат. Холод пронизывал его промокшее насквозь пальто, до боли резал незащищённую кожу, а он всё смотрел куда-то над высокими зданиями, на клочок иссиня-чёрного пространства над своей головой. Он совсем позабыл зачем здесь, что так сильно его терзало, и что он держит в своих руках. Разум мужчины, болезненно спокойный, был где-то в другом месте. Далеко от этой улицы. Мороз крепчал, и очередной сильный порыв ветра чуть не сбил его на бок, лишил равновесия. Хэнк опёрся о засыпанный ледяной крошкой асфальт под своими коленями и нехотя, совсем лениво, вернулся к окружающей его реальности. Он глянул на одну из своих замёрзших ладоней, ту самую, что помогла ему не упасть, и смутно припомнил ощущение чего-то влажного на своей коже. Она блестела ярким синим цветом в ненадёжном свете уличного фонаря. Этот синий был хорошо знаком мужчине, но, кажется, в прошлой жизни. Жидкость сильно вязла на морозе, её было много — насквозь пропитана плотная ткань пальто на его рукавах и груди, а ещё джинсы. Синие кляксы, пятна побольше и совсем крохотные, были разбрызганы вокруг него, повсюду. Как будто ещё буквально недавно с небес вдруг рухнул дождь из синей акриловой краски и закончился так же неожиданно, как и начался. Хэнк старательно избегал смотреть на вторую руку. В его больную голову приходили разом сотни безумных мыслей, и каждой из них он мысленно касался, воспринимал и лелеял, лишь бы не поворачивать голову в сторону другой руки. Он не желал видеть, что именно сжимают его пальцы. Что-то холодное и твердое. Мозг то и дело воспринимал это что-то, не позволял забыть о нём. А Хэнк всё ждал рассвета. Ему казалось, что стоит только солнцу вновь показаться из-за горизонта, стоит красным, лиловым и огненным краскам запачкать небо, как синяя жидкость сама по себе испарится с его рук, исчезнет под слоем белоснежных снежинок. Он надеялся, что ему никогда снова не придётся смотреть на то, что сжимают его пальцы. «Хэнк… — голос коснулся его мозга, минуя уши, впился крохотными иголочками в мягкие ткани нервов. — Ты же обещал мне, Хэнк». Мужчина бессильно мотнул головой, и боль раскалёнными углями скользнула от одного виска к другому. Он зажмурил глаза в пустой надежде, что это огородит его от бесплотного призрака, засевшего глубоко внутри черепной коробки. «Ты обещал, что никогда не позволишь этому повториться». Он кажется застонал, но ветер заглушил все звуки, что вырвались из его онемевших от холода губ. «Посмотри, что ты наделал! Что ты опять натворил!» Хэнк не хотел смотреть. Он и так прекрасно знал, что именно зажато в его руке. Он знал и то, чьё тело заносит снег у его коленей, и то, чьи это брызги тириума запачкали его одежду и разлились по асфальту вокруг. А ещё он прекрасно знал, чья эта была вина. Он никогда не сможет забыть, как бы отчаянно ни старался, что он сам виноват. Это он сломал Коннора! Хэнк кажется закричал или это ему лишь привиделось. Он подскочил на своей кровати, скидывая в сторону влажное от пота одеяло. Сердце колотилось о грудную клетку, а в спальне было совсем темно. Сумо лежал в дверном проёме огромной мохнатой тенью и внимательно смотрел на хозяина. Собака заскулила, еле слышно, напоминая ему о своём присутствии, но так и осталась на месте. Мужчина старался дышать, целое мгновение ему казалось, что воздух не сможет прорваться в его ноющие лёгкие, но у него всё же вышло вдохнуть. Он дышал тяжело, и сердце так же тяжело ухало в груди. В складках влажной простыни чернел его безмолвный телефон. Хэнк взял его дрожащей рукой — сообщений нет. Он набрал нужный номер, пытаясь ни о чём не думать, и услышал гудок, а за ним ещё один. Звук этот болью отозвался в затылке мужчины, но он заставил себя ждать. Ещё гудок и что-то щёлкнуло под ухом. — Почему вы не спите так поздно? — вместо приветствий поинтересовался Марк. Волна облегчения окатила Хэнка с головы до ног, остудила взмокший лоб и напряжённые плечи. Он сглотнул комок в пересохшем горле, но все подходящие слова вдруг куда-то подевались и оставили его совсем одного в растерянности молчать в трубку. — Что-то случилось? Хэнк? — Ты не отвечал, — ничего разумнее так и не пришло на ум. — Вы ждали ответ? — услышав от Хэнка лишь сдавленное фырканье, андроид продолжил. — Простите. У меня не было доступа к телефону, когда пришло ваше сообщение. А позже я побоялся разбудить вас. Они помолчали, буквально несколько секунд, но когда и эти мгновения показались Андерсону слишком долгими, он перестал обдумывать каждое своё слово: — Я начал волноваться. — Вы волновались за меня? — в голосе, чуть искажённом связью, мужчине послышалась улыбка, но самому ему ни капли не было весело. — Это так тебя удивляет? — У вас странный голос. Всё в порядке? — попытки Хэнка совладать со своим дыханием судя по всему не увенчались успехом. — Хотите я приеду? Сейчас. В груди Хэнка, в животе, всё сжалось, перевернулось. Он, наверное, хотел бы этого, да. Хотел бы прямо сейчас увидеть открытое, ничем не омрачённое лицо Марка — лицо Коннора, который так и не познал ничего плохого, ужасного за свою короткую жизнь. Но стоит тому приехать сейчас и увидеть мужчину таким… Андерсон живо представил, как между бровей андроида пролегает глубокая складка, а тёмные глаза наполняются беспокойством. Как движения его становятся дёрганными, совсем не живыми, повинуясь каким-то неясным сбоям искусственного интеллекта. Нет, Хэнк никогда больше не собирался его ломать. — Не выдумывай. У меня всё в полном порядке. Я просто хотел убедиться… Хотел услышать твой голос, — не дожидаясь реакции на подобную откровенность, Хэнк тут же попросил, — расскажи мне что-нибудь. — Что бы вы хотели услышать? — Не важно. Что угодно. Чем ты занимался сегодня весь день? — Я был на диагностике. Казалось, Марк не очень хотел рассказывать об этом, но напряжённое молчание Хэнка заставило его продолжить: — Это не самая приятная процедура — я не был в сознании какое-то время. Мне не нравится такое состояние. Это словно… Словно меня нет. Но, — из голоса андроида исчезли все досадные нотки, и он продолжил всё также спокойно и уверенно, как говорил обычно, — все системы в норме. Я знаю, что вы тоже замечали некоторые сбои во мне, но нам обоим не о чём беспокоиться. — Как ты себя чувствуешь? Вопрос заставил Марка задуматься, и Хэнку вновь послышалась улыбка в его ответе: — Я рад, что вы позвонили мне. Вы уверены, что не хотите, чтобы я приехал? — Мы увидимся уже завтра. — Андерсон не знал сколько сейчас времени, может быть, и завтра уже давно наступило. — Я, пожалуй, посплю ещё. — Спокойной ночи, Хэнк. Когда экран телефона, молчавшего уже довольно долгое время, наконец погас, мужчина отложил его на тумбочку у кровати. Он выпустил его из рук почти спокойно, первый раз за этот безумного долгий день. И только сердце Хэнка всё продолжало непослушно трепетать в груди, а влажные холодные ладони всё никак не хотели высохнуть. Но это, кажется, уже никак не относилось к недавнему кошмару. Это, кажется, было уже по другой причине. — Ну и кто из нас ведёт себя как глупый подросток, а? — упрекнул он самого себя. Хэнк не был уверен, что сможет снова заснуть. Голова его была тяжёлой, а переживания — ещё слишком остры. Он пообещал себе, что сделает всё возможное, чтобы этот андроид больше никогда не ломался, чтобы ничего плохого с ним никогда не произошло. И это обещание, которое никто и никогда не услышит, немного успокоило его.